Список политических партий США
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.
У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
В США существует двухпартийная политическая система, при которой преобладающее значение в политической жизни страны имеют две основные политические партии, а остальным партиям и независимым кандидатам крайне сложно завоёвывать места в Конгрессе. Всего в США действуют около 40 национальных политических партий, большинство которых неизвестны широкой публике даже как т. н. «третьи партии». Ведущими партиями являются Демократическая и Республиканская, которые с 1852 года неизменно побеждают на президентских выборах и с 1856 года контролируют Конгресс Соединённых Штатов. Малые партии участвуют в президентских, парламентских и региональных выборах, но лишь время от времени кому-нибудь из членов малых партий удаётся добиться избрания в Палату представителей или Сенат Конгресса или в региональные парламенты и мэрии. Только в некоторых штатах существуют третьи партии, пользующиеся некоторым реальным влиянием на региональную политику, например, Прогрессивная партия Вермонта.
Содержание
Партии, представленные в Конгрессе
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 26 июля 2016 года. |
Внутренние фракции:
- Республиканцы-традиционалисты
- Консервативные республиканцы
- Неоконсерваторы
- Палеоконсерваторы
- Финансовые консерваторы
- Социальные консерваторы
- Умеренные республиканцы (сострадательные консерваторы)
- Либертарианские республиканцы
- Либеральные республиканцы (Рокфеллер-республиканцы)
Внутренние фракции:
- Прогрессивные демократы Америки
- Либертарианские демократы
- Новые демократы (Умеренные демократы)
- Консервативные демократы
Национальные партии, не представленные в Конгрессе
Крайне правые
- Американская нацистская партия (англ. American Nazi Party, 1959). Национал-социализм, неонацизм, белый сепаратизм, белый национализм, антисемитизм. Входит в англ. World Union of Free Enterprise National Socialists.
- Американская партия третьего пути (англ. American Third Position Party, 2010). Палеоконсерватизм, белый национализм, «Третий путь».
- Американская фалангистская партия (англ. American Falangist Party — AFP, полное название англ. National Syndical American Falangist Party — NSAFP, 2006) — ультраконсервативная антикоммунистическая партия. Называют себя «партией третьего пути» и приверженцами политической философии Хосе Антонио Примо де Ривера, основателя испанского фалангизма.
- Национал-социалистическое движение (англ. National Socialist Movement, 1974). Национал-социализм, неонацизм, расизм, выступает в защиту белых от афро-американцев и против нелегальной миграции.
Правые
- «Америка превыше всего» (англ. America First Party, 2002). Идеология — палеоконсерватизм, экономический национализм, во внешней политике сторонники невмешательства.
- Американская независимая партия (англ. American Independent Party, 1967). Палеоконсерватизм.
- Американская партия (англ. American Party, 1969). Палеоконсерватизм.
- Джефферсоновская республиканская партия (англ. Jefferson Republican Party, 2006). Считают себя наследниками Демократическо-республиканской партии. Официальной платформы не имеет, выступает с антивоенных позиций, в защиту прав штатов, за невмешательства во внешней политике, ограничение роли федеральных властей, против нелегальной миграции.
- Конституционная партия (англ. Constitution Party, 1992). Была основана как Партия американских налогоплательщиков (англ. U.S. Taxpayers' Party). Американский национализм, национальный консерватизм, палеоконсерватизм, христианский национализм, социальный консерватизм, консервативный либерализм, экономический национализм, палеолибертарианство, консервативное либертарианство.
- Независимая американская партия (англ. Independent American Party, 1998). Конституционализм, ограничение роли государства в экономике и личной жизни.
- Партия Америки (англ. America's Party, 2008). Раньше называлась Партия независимости Америки (англ. America's Independent Party). Консерватизм, конституционализм.
- Христианская партия Свободы (англ. Christian Liberty Party, 1996). Была создана как отделение Партии американских налогоплательщиков в штате Вашингтон. Позже преобразована в самостоятельную партию под названием Партия американского наследия (англ. American Heritage Party). Современное название носит с 2010 года. Палеоконсерватизм, национализм, христианский фундаментализм, сторонники невмешательства государства в социальных вопросах.
Правый центр
- Американская народная партия (англ. American Populist Party, 2009). Правоцентристская в финансовых вопросах, левоцентристская в социальных. Популизм, конституционализм, выступают за права штатов и природные права человека, прозрачность бюджета, антимонополизм, ограничение прав корпораций, индивидуализацию избирательных фондов.
Центр
- Гражданская партия Соединённых Штатов (англ. Citizens Party of the United States, 2004). До 2011 года называлась Новая американская независимая партия (англ. New American Independent Party). Прагматизм, популизм, центризм, умеренность, народная демократия.
- Независимая партия Америки (англ. Independence Party of America, 2007) — образована в результате слияния нескольких региональных партий. Беспартийная демократия, популизм.
- Партия единства Америки (англ. Unity Party of America, 2004) — умеренная, центристская. Выступает за сбалансированный бюджет, налоговые льготы для тех, кто пользовался платной медицинской помощью, ограничение сроков для конгрессменов.
- Реформистская партия США (англ. Reform Party of the United States of America, 1995) — основана кандидатом на пост президента Россом Перо как альтернатива Республиканской и Демократической партиям. Популизм, центризм, консерватизм, экономический национализм, выступает за сбалансированный бюджет, реформу существующей системы финансирования партий, против нелегальной иммиграции, за ограничения сроков для конгрессменов и всенародные выборы президента, в социальных вопросах, в том числе аборты и права сексуальных меньшинств, общей платформы не имеет.
- «Современные виги» (англ. Modern Whig Party, 2008). Платформа партии основана на «Философии современных вигов» (англ. Modern Whig philosophy): Транспартийность (отказ от традиционной модели — «левые vs правые») и синкретическая политика, прагматизм, классический либерализм, выступают в защиту прав штатов и за сбалансированный бюджет, в финансовых вопросах занимают правоцентристские позиции, в социальных ближе к левому центру.
Левый центр
- Лейбористская партия (англ. Labor Party, 1996). Создана рядом профсоюзных объединений. Социал-демократия, прогрессивизм, тред-юнионизм.
- Зелёная партия США (англ. Green Party of the United States, 2001). Крупнейшая из левых и левоцентристских партий страны, образованная после удачного участия Ральфа Нейдера в президентской гонке 2000 года. «Зелёная политика», народная демократия, социал-демократия, популизм, прогрессивизм, гражданский либертарианизм. Член англ. Global Greens (GG) и Федерации «зелёных» партий Америк (англ. Federation of the Green Parties of the Americas).
- Партия справедливости (англ. Justice Party, 2011). Создана сторонниками бывшего мэра Солт-Лейк-Сити Рокки Андерсона для выдвижения его на пост президента. В декабре 2011 года получили статус партии в штате Миссисипи. Популизм, социал-демократия, защита окружающей среды, американский прогрессивизм.
- Пацифистская партия США (англ. United States Pacifist Party, 1983). Пацифизм, антивоенное движение, ненасильственное сопротивление, смешанная экономика.
Левые
- «Мир и свобода» (Партия мира и свободы, англ. Peace and Freedom Party, 1967). Создана левыми активистами движения против войны во Вьетнаме. Социализм, демократический социализм, феминизм, энвайронментализм, пацифизм.
- Социалистическая партия США (англ. Socialist Party USA, 1973). Образована на базе одного из осколков мощной в начале XX века Соцпартии. Демократический социализм, социалистический феминизм, выступает против капитализма и «авторитарного коммунизма», за национализацию крупного бизнеса и введения рабочего самоуправления.
Крайне левые
- Всемирная рабочая партия (англ. Workers World Party, 1959). Коммунизм, марксизм-ленинизм, революционный социализм, социалистическая экономика. Создана в результате выхода промаоистский группы Сэма Мерси из Социалистической рабочей партии.
- Коммунистическая партия США (англ. Communist Party of the United States of America, 1919). Коммунизм, марксизм-ленинизм. Просоветская компартия, бывшая одной из ключевых мишеней антикоммунизма в годы «Красной угрозы» и маккартизма, после распада СССР восприняла многие из установок, более характерных для новых левых. Участник Международного совещания коммунистических и рабочих партий (англ. International Meeting of Communist & Workers' Parties).
- «Новый союз» (англ. New Union Party, 1974). Коммунизм, марксизм, синдикалистский марксизм Де Леона — Делеонизм, рабочая демократия, сторонники политической и социальной революции, но при этом осуждают насилие и «стремятся к законной деятельности с целью свержения капиталистической экономической системы».
- «Партия за социализм и освобождение» (англ. Party for Socialism and Liberation, 2004). Коммунизм, марксизм-ленинизм, социалистическая экономика, революционный социализм, антиколониализм. Существовавший в СССР строй оценивает сдержанно-положительно, поддерживает Кубинскую революцию, выступает за свободу слова и борьбу с империализмом.
- Свободная социалистическая партия (англ. Freedom Socialist Party, 1966). Социализм, марксистский феминизм, троцкизм. Организована на базе ячейки Социалистической рабочей партии в Сиэтле, рассматривающей освободительную борьбу женщин и угнетённых меньшинств как важный элемент пролетарской революции.
- «Социалистическая альтернатива» (англ. Socialist Alternative, 1986). Коммунизм, марксизм, троцкизм, антикапитализм. Участвовала в деятельности Лейбористской партии и президентских кампаниях Ральфа Нейдера. Входит в Комитет за рабочий интернационал.
- Социалистическая партия равенства (англ. Socialist Equality Party, 1966). Прежнее название Рабочая лига (англ. Workers League). Коммунизм, марксизм, троцкизм, социалистическая экономика, придерживается антивоенных взглядов, выступает против запрета абортов и политики идентичности. Входят в Международный комитет Четвёртого интернационала.
- Социалистическая рабочая партия (англ. Socialist Workers Party, 1938). Коммунизм, марксизм, троцкизм, кастроизм. Первая троцкистская партия США, с 1938 до 1990 года входившая в Четвёртый интернационал. Ныне входит в международную организацию Pathfinder tendency. В СРП входили такие теоретики троцкизма, как Джеймс Патрик Кэннон и Макс Шахтман.
- «Социалистическое действие» (англ. Socialist Action, 1983). Коммунизм, марксизм, троцкизм, выступают за «перманентную революцию», классовую независимость и международную солидарность трудящихся. Основана активистами, исключёнными из Социалистической рабочей партии за отстаивание теории перманентной революции. Единственная троцкистская группа в США, чей член избран в представительский орган местной власти. Входит в Воссоединённый Четвёртый интернационал.
Либертарианские
- «Бостонское чаепитие» (англ. Boston Tea Party, 2006). Названа в честь акции протестa американских колонистов против действий Британского правительства, ставшей началом Американской революции. Либертарианство, принцип невмешательства во внешней политике и финансовых вопросах. Член англ. Interlibertarians.
- Либертарианская партия (англ. Libertarian Party, 1971). Либертарианство, минархизм, культурный либерализм, невмешательство в дела других государств, классический либерализм.
- Объективистская партия (англ. Objectivist Party, 2008). Идеология основывается на философии объективизма, в финансовых вопросах придерживаются идеи невмешательства государства, в социальных — стоят на позициях индивидуализма.
- Партия популистов Америки (англ. Populist Party of America, 2002). Конституционная демократия, ограничение роли государства в экономике и личной жизни, прямая демократия, локализм (приоритет местных интересов), гражданское законодательство, анти-государственники и сторонники свободного рынка, выступают за решение важных вопросов не парламентом, а на референдумах.
Тематические партии
- Партия запрета (англ. Prohibition Party, PRO, 1869). Выступает за ограничение или полный запрет продажи алкогольных напитков и табачных изделий, азартных игр, наркотиков и порнографии, против коммерциализации порока.
- «Марихуана» (англ. United States Marijuana Party, 2002). Антипрогибиционизм (выступает за легализацию марихуаны), социальный либертарианизм.
- Пиратская партия США (англ. United States Pirate Party, 2006). Выступает за кардинальное реформирование закона об интеллектуальной собственности и патентного права, свободу информации, открытое правительство и сетевой нейтралитет. Входит в Пиратский Интернационал.
Партии меньшинств
- Raza Unida Party (исп. Partido Nacional de La Raza Unida, англ. National United Race Party, 1970) — партия чикано. Национализм, выступает за улучшение жилищных условий, работы и возможности получения образования для мексиканских американцев, в защиту их экономических, социальных и политических прав.
- Социалистическая партия африканского народа (англ. African Peoples Socialist Party, APSP, 1972) — партия афроамериканцев. Основана в результате слияния организаций «Черная власть» в штатах Флорида и Кентукки. Революционная организация, целью которой является улучшение условий жизни чёрных людей в США и по всему миру, в том числе получение компенсации за несправедливость рабства, сегрегации и неоколониализм. Организатор Африканского Социалистического Интернационала (англ. African Socialist International, ASI).
Региональные партии
Помимо национальных партий, действующих в разных штатах, также имеются региональные партии, действующие на территории одного штата и редко участвующие в национальных выборах. В данном списке перечислены только те партии, которые никаким образом не связаны с национальными.
Аляска
- Партия независимости Аляски (англ. Alaskan Independence Party). Выступает за независимость Аляски. Либертарианство, палеоконсерватизм, консерватизм, поддерживает идеи свободного владения оружием, приватизации, домашнего обучения и ограниченного правительства.
- Республиканская умеренная партия Аляски (англ. Republican Moderate Party of Alaska). Была основана группой республиканцев, недовольных засильем в партии правых христиан.
Вермонт
- Вермонтская прогрессивная партия (англ. Vermont Progressive Party). Идеология базируется на идеях прогрессивизма, популизма, социал-демократии, «зелёной политики» и демократического социализма. Партия пользуется поддержкой как «традиционных либералов» из Демократической партии, так и рабочих-республиканцев. Выступает за повышение доступности здравоохранения, использование возобновляемых источников энергии, отказ от ядерной энергии, создание сети высокоскоростных железных дорог, реформирование пенитенциарной системы и защиту прав осуждённых, помощь бездомным, окончание «войны с наркотиками», реформу школьного образования, в защиту прав профсоюзов, за повышение минимальной зарплаты, децентрализацию экономики, прогрессивный подоходный налог. Партия занимает антивоенную позицию и поддерживает права ЛГБТ, в том числе легализацию однополых браков.
- Союз свободы (англ. Liberty Union Party). Левая партия, определяющая себя как ненасильственная социалистическая. Платформа базируется на идеях демократического социализма, эко-социализма и популизма. Близка к Вермонтской прогрессивной партии.
Висконсин
- Прогрессивная партия Дейна (англ. Progressive Dane). Независимая прогрессивная политическая партия, действующая только в округе Дейн. Участвует исключительно в местных выборах. Тесно связана с демократами и «зелёными». Выступает за повышение качества жизни в округе Дейн для всех людей, улучшение работы местных властей, повышение доступности жилья, увеличение прожиточного минимума, более открытое правительство.
Гавайи
- «Алоха Айна» (англ. Aloha Aina Party of Hawaii). Название происходит от Aloha Aina, что означает «любовь к земле». Является современной реинкарнацией Партии за самоуправление Гавайев (англ. Home Rule Party of Hawaii). Создана на базе Лучшей партии Гавайев (англ. Best Party of Hawaii) в результате недовольства коренных гавайцев решением о допуске некоренных гавайцев к выборам Попечительского совета Управления гавайских дел.
Делавэр
- Независимая партия Делавэра (англ. Independent Party of Delaware). Близка к Либертарианской партии. Дважды на выборах президента поддерживала Ральфа Нейдера.
- Партия голубой энигмы (англ. Blue Enigma Party).
Иллинойс
- Партия умеренных (англ. Moderate Party). Идеология партии основывается на умеренности, центризме, стремлении к миру и открытой демократии. Партия выступает за изменение действующей системы подоходного налога и ограничение миграции.
Коннектикут
- «Коннектикут за Либермана» (англ. Connecticut for Lieberman). Была создана после поражения на партийных праймериз сенатора-демократа Джо Либермана с целью добиться его переизбрания. В целом разделяет идеи Демократической партии. После того как Либерман заявил, что не будет добиваться переизбрания в 2012 году, партия разделилась на две группы, каждая из которых предлагает свои планы на будущее.
Миннесота
- Партия простых людей (англ. Grassroots Party). Была создана для борьбы с запретом наркотиков. Идеология — народная демократия. Выступает за снижение налогов, легализацию марихуаны и гашиша, в защиту гражданских прав и свободы вероисповедания.
- Экологическая демократическая партия (англ. Ecology Democracy Party). Идеология — экология и защита окружающей среды, народная демократия, американский прогрессизм, холизм. В финансовых вопросах занимает левые позиции, в социальных стоит на позициях прогрессивизма. Выступает за структурные изменения в экономике для превращения её в экологическую, введение пропорционального представительства на выборах в Палату представителей Миннесоты, реформу финансирования избирательных кампаний, ограничение прав корпораций.
Монтана
- Конституционная партия Монтаны (англ. Constitution Party of Montana). Была создана как отделение Конституционной партии США, позднее отделилась, став самостоятельной партией. Палеоконсерватизм, национализм, экономический либерализм.
Мэриленд
- Популистская партия Мэриленда (англ. Populist Party of Maryland). Была создана для поддержки Ральфа Нейдера на выборах президента 2004 года. Продолжила свою деятельность и после выборов, предлагая идеи популизма как альтернативу либерализму демократов и консерватизму республиканцев. Выступает за снижение налогов для трудящихся и народный капитализм, призывают к прекращению «волны корпоративной преступности», борьбе с политической коррупцией и принятию законов, благоприятных для работников, малого бизнеса и мелких землевладельцев.
Невада
- Чайная партия Невады (англ. Tea Party of Nevada, 2010). Создана бывшим республиканцем Скоттом Ашджианом, решившим баллотироваться в Сенат США от Невады. Консервативно-либертарианская партия, выступающая за ограничение роли государства и снижение налогов. Близка по идеологии к Движению чаепития.
Нью-Джерси
- Нью-джерсийская консервативная партия (англ. New Jersey Conservative Party). По идеологии схожа с Республиканской партией. Выступает за низкие налоги, сбалансированный бюджет, право на частную собственность и права штатов, уменьшение внешней помощи и государственной поддержки здравоохранения, стремятся усилить армию, ужесточить иммиграционные законы и ограничить сроки для конгрессменов.
Нью-Йорк
- Консервативная партия штата Нью-Йорк (англ. Conservative Party of New York State). Обычно нью-йоркские консерваторы поддерживают кандидатов Республиканской партии, за исключением тех которых сочли слишком либеральными, одновременно ведя кампанию против кандидатов от демократов. Идеология основана на американском, финансовом и социальном консерватизме.
- Либеральная партия Нью-Йорка (англ. Liberal Party of New York). Идеология основана на американском либерализме. Партия поддерживает право на аборт, увеличение расходов на образование и всеобщее здравоохранение.
- Нью-йоркская партия свободы (англ. Freedom Party of New York). Основана в 2010 году бывшим членом «Чёрных пантер» Нью-йоркским городским советником Чарльзом Бэрроном на чёрной прогрессивной платформе. Выступает за справедливое перераспределение богатства, прогрессивное налогообложение, бесплатное образование, освобождение политических заключённых, права женщин, в поддержку молодёжи и пожилых людей, за использование чистых и возобновляемых источников энергии.
- Партия налогового протеста (англ. Tax Revolt Party). Была создана в нью-йоркском округе Нассау. Выступает с позиций классического консерватизма за изменение налогово-бюджетной политики округа Нассау. На выборах обычно поддерживает кандидатов-республиканцев.
- Партия налогоплательщиков Нью-Йорка (англ. Taxpayers Party of New York). Идеология основана на американском, финансовом и социальном консерватизме. Главный принцип — снижение налогов. Поддерживает кандидатов-республиканцев, тесно связана с Движением чаепития.
- Партия работающих семей (англ. Working Families Party). Левоцентристская, идеология базируется на идеях американского прогрессивизма. Выступает за создание хорошо оплачиваемых рабочих мест, доступное жилье, доступное медицинское обслуживание, улучшение государственных школ и увеличение инвестиций в общественные услуги, повышение минимальной заработной платы, реформирование политики в области наркотиков, защиту окружающей среды.
- Партия штата Нью-Йорк за право на жизнь (англ. New York State Right to Life Party). Была основана в ответ на легализацию абортов в штате Нью-Йорк. Выступает за запрет абортов.
- Реформистская партия марихуаны (англ. Marijuana Reform Party). Выступает за легализацию марихуаны.
- «Чёртова аренда слишком высока» (англ. Rent Is Too Damn High Party). Главный принцип — снижение платы за наём жилья в городе Нью-Йорке, что облегчит финансовое бремя простых людей, поможет покончить с бедностью и повысить уровень занятости. Также партия выступает за снижение налогов и предоставление налоговых льгот для жителей пригородов, увеличение расходов на образование, поддержку нуклеарных семей, захват незанятых жилых домов, реформирование судебной системы, против сокращения расходов на обслуживание престарелых. Поддерживая восстановление семейных ценностей, партия в то же время не против защиты прав ЛГБТ, в том числе однополых браков.
Огайо
- Партия хартии (англ. Charter Party). Действует только в Цинциннати. Платформа основывается на идеях независимого прогрессивизма. Выступает за реформу городского управления.
Орегон
- Конституционная партия Орегона (англ. Constitution Party of Oregon). Была основана как отделение Конституционной партии США, позднее стала самостоятельной партией из-за вопроса об абортах, так как орегонские конституционалисты признают аборты в случае изнасилования, инцеста или угрозы жизни матери. Идеология базируется на палеоконсерватизме, национализме и экономическом либерализме.
- Независимая партия Орегона (англ. Independent Party of Oregon). Центристская прогрессивная партия, выступающая за улучшение здравоохранения и образования, повышение благосостояния, в том числе путём реформирования налогово-бюджетной системы и изменения системы финансирования политических партий.
- Орегонская прогрессивная партия (англ. Oregon Progressive Party). Левоцентристская партия, стоящая на позициях прогрессивизма и социал-демократии. Выступает за изменения системы финансирования партий, создание государственного «Банка Орегона», преобразование Законодательного собрания из двухпалатного в однопалатное, сокращение военного бюджета, легализацию однополых браков, реформирование системы здравоохранения, использование возобновляемых источников энергии, прекращение федеральной «войны с наркотиками».
Род-Айленд
- Партия умеренных Род-Айленда (англ. Moderate Party of Rhode Island). Центристская партия выступающая за финансовую ответственность. Партия продвигает принцип «Четырёх Е» (англ. “The 4 E's — economy, ethics, education and the environment). Предлагают добиться сбалансированного бюджета за счёт сокращения расходов, в частности снижения доходов государственных служащих до уровня заработков работников частного сектора, снижение налогов, улучшение государственных школ, ужесточение законов этики и трудовых договоров чиновников, чтобы повысить их ответственность за свои действия, введение «агрессивной» программы охраны окружающей среды. По социальным вопросам партия официальной позиции не имеет.
Флорида
- Флоридская партия вигов (англ. Florida Whig Party). Идеология в целом основана на «Философии современных вигов», но с консервативным уклоном.
Южная Каролина
- Объединённая гражданская партия (англ. United Citizens Party). Была образована с целью добиться избрания чёрных кандидатов в законодательные органы в округах с чёрным большинством. На президентских выборах в 1990-х—2000-х годах поддерживала Росса Перо, Ральфа Нейдера, социалиста Уолта Брауна и Барака Обаму.
- Трудовая партия Южной Каролины (англ. South Carolina Labor Party). Учреждена в 2006 году группой профсоюзных активистов с целью защиты прав и интересов трудящихся. Социал-демократия, прогрессивизм. Является частью общенациональной Трудовой партии (англ. Labor Party), которой не удалось добиться регистрации.
Исторические партии
Следующие партии больше не существуют, они перечислены в порядке создания.
XVIII век
- Антифедералистская партия (англ. Anti-Federalist Party, ок. 1789 — ок 1792). Создана на базе движения против федерации и ратификации Конституции, выступала за права штатов.
- Демократическая Республиканская партия (англ. Democratic-Republican Party, 1792 — ок 1824). Организована в противовес Федералистской партии, выступала за ограничение полномочий федеральных органов и учреждений, за права штатов.
- Федералистская партия (англ. Federalist Party, ок. 1789 — ок 1820). Выступала за федеративную республику с сильной центральной властью, развитие промышленности и городов.
XIX век
- Американская партия (иначе «незнайки») (англ. American Party a.k.a. «Know-Nothings», ок. 1854—1858). Националистическая, выступала против иммиграции ирландцев-католиков. Раскололась из-за вопроса о рабстве.
- Американская республиканская партия (англ. American Republican Party, 1843—1854). Создана в штате Нью-Йорк. Антииммигрантская.
- Антимасонская партия (англ. Anti-Masonic Party, 1826—1838). Учреждена для противодействия масонству. Позднее влилась в Партию вигов.
- Антимонопольная партия (англ. Anti-Monopoly Party, 1884). Прогрессивная партия, выступавшая за принятие антимонопольного законодательства, прямые выборы сенаторов, прогрессивный подоходный налог, в защиту прав профсоюзов.
- Антимормонская партия (Иллинойс) (англ. Anti-Mormon Party (Illinois), 1841—1843). Была создана противниками Джозефа Смита-младшего, основателя Церкви Иисуса Христа Святых последних дней и движения Святых последних дней. Прекратила существование после того, как пять членов партии убили лидера мормонов.
- «Анти-Небраска» (англ. Anti-Nebraska Party, 1854). Создана противниками закона «Канзас—Небраска».
- Демократическая независимая партия Северной Дакоты (англ. North Dakota Democratic-Independent Party, 1891—1894). Создана путём слияния Крестьянского союза и Демократической партии Северной Дакоты.
- Конституционный союз (англ. Constitutional Union Party, 1860). Создана вигами-консерваторами при участии ряда членов Партии «незнаек» и южан-демократов выступавших против разделения США. Выступала за безоговорочное признание Конституции и единства Союза, а также за исполнение законов.
- Либеральная партия (штат Юта) (англ. Liberal Party (Utah), 1870—1893). Выступала за реформирование Юты и мормонской церкви. Также иногда называется Антимормонской партией.
- Либеральная Республиканская партия США (англ. Liberal Republican Party of the United States, 1872). Была организована либеральным крылом Республиканской партии с целью не допустить переизбрания президента У. Гранта.
- Народная партия (они же «народники») (англ. People's Party a.k.a. «Populists», 1887—1908). Создана на основе популистского движения США XIX века. Выступала за радикальную аграрную реформу, против элиты, произвола банков и железнодорожных компаний, за биметаллизм.
- Народная партия Юты (англ. People's Party of Utah, 1870—1891). Создана при поддержке Церкви Иисуса Христа Святых последних дней как оппонент Либеральной партии Юты.
- Национальная республиканская партия (англ. National Republican Party, 1829—1833). Создана в результате распада Демократическо-республиканской партии сторонниками президента Д. К. Адамса. Влилась в Партию вигов.
- Национально-демократическая партия (они же «Золотые демократы») (англ. National Democratic Party a.k.a. «Gold Democrats», 1896—1900). Была создана сторонниками «золотого стандарта» на основе консервативного крыла Демократической партии, выступавшими против кандидата на пост президента от демократов У. Д. Брайана, продвигавшего идеи биметаллизма и свободной чеканки серебра.
- Национальный союз (англ. National Union Party, 1864—1868). Создан для участия в выборах 1864 года как коалиция Республиканской партии и так называемых «военных демократов», поддержавших во время Гражданской войны президента А. Линкольна.
- Оппозиционная партия (англ. Opposition Party, 1854—1858). В американской истории так принято обозначать политические группы выступавшие против президентов-демократов Ф. Пирса и Д. Бьюкенена, но не входившие в Республиканскую партию.
- Партия безусловного союза (англ. Unconditional Union Party, 1861—1866). Название партий сторонников единства США любой ценой в ряде южных штатов: Миссури, Кентукки, Мэриленд и других.
- Партия веротерпимости (англ. Toleration Party, 1816 — ок 1827). Создана в штате Коннектикут сторонниками веротерпимости в основном из числа приверженцев Епископальной церкви, выступала за отмену десятины. Вошла в состав Демократической партии.
- Партия вигов (англ. Whig Party, 1833—1856). Организована в результате слияния нескольких партий, выступавших против политики президента Э. Джексона.
- Партия гринбекеров (англ. Greenback Party, 1874—1884). Придерживалась антимонополистических взглядов, выступала в защиту трудящихся, особенно фермеров.
- Партия закона и порядка Род-Айленда (англ. Law and Order Party of Rhode Island, 1840-е). Создана после восстания сторонников всеобщего избирательного права в штате Род-Айленд.
- Партия нулификации (англ. Nullifier Party. 1830—1839). Образована в Южной Каролине противниками тарифной политики федеральных властей. Выступала в защиту прав штатов.
- Партия перестройки (англ. Readjuster Party, 1870—1885). Была основана сторонниками «перестройки» госдолга Западной Виргинии, против «власти богатства», за отмену подушной подати (англ. poll tax), увеличение финансирования школ и других общественных учреждений.
- Партия самоуправления Гавайев (англ. Home Rule Party of Hawaii, 1900—1912). Националистическая партия коренных гавайцев.
- Партия свободной земли (англ. Free Soil Party, 1848—1855). Выступала против распространения рабства на новые западные территории.
- Партия свободы (англ. Liberty Party, 1840—1848). Выступала за отмену рабства. Вошла в состав Партии свободной земли.
- Серебряная партия (англ. Silver Party, 1892—1902). Поддерживала биметаллизм и инфляционную денежную политику с помощью «свободной чеканки серебра».
- Серебряная республиканская партия (англ. Silver Republican Party, 1896—1900). Создана республиканцами отвергавшими идеи «золотого стандарта» и выступавшими за биметаллизм и свободную чеканку серебра.
- Социал-демократическая партия (англ. Social Democratic Party 1898—1901). Создана Юджином Дебсом на базе организации «Социал-демократия Америки» (англ. Social Democracy of America).
- Социалистическая трудовая партия (Социалистическая партия труда Америки англ. Socialist Labor Party of America, 1876). Первоначальное название — Партия рабочих (англ. Workingmen's Party). Старейшая социалистическая партия в США и вторая (после СДПГ) по году создания среди социалистических партий в мире. Коммунизм, марксизм, синдикалистский марксизм Де Леона — Делеонизм. Критически относилась к парламентаризму, придерживалась идеологии «социалистического промышленного юнионизма», считая, что можно построить социализм благодаря совместным действиям рабочего класса, организованного в профсоюзы. Фактически прекратила функционировать с 1 сентября 2008 года.
XX век
- «А Коннектикут» (англ. A Connecticut Party, 1990-е). Была основана бывшим сенатором-республиканцем и кандидатом в губернаторы Лоуэллом П. Виккером-младшим. Своё название получила для того чтобы занять первое место в избирательном бюллетене.
- «Америка превыше всего» (англ. America First Party, 1944—1996). Изоляционистская националистическая христианско-консервативная партия. Другое название — Христианский националистический крестовый поход (англ. Christian Nationalist Crusade), оба названия использовались параллельно.
- Американская партия (штат Юта) (также известна как Антимормонская партия) (англ. American Party (Utah) a.k.a. Anti-Mormon Party, 1904—1911). Была создана, чтобы противостоять влиянию Церкви Иисуса Христа Святых последних дней в штате Юта.
- Американская рабочая партия (англ. American Workers Party, 1933—1934). Создана активистами англ. Conference for Progressive Labor Action. Лидеры партии пытались найти «американский подход» к марксизму. Объединилась с Коммунистической лигой Америки.
- Американская трудовая партия (англ. American Labor Party, 1936—1956). Основана группой профсоюзных лидеров и бывших членов Социалистической партии Америки. Партия должна была стать американским аналогом британской Лейбористской партии.
- Беспартийная лига (англ. Nonpartisan League, 1915—1956). Основанная в Северной Дакоте бывшим социалистом Артуром Таунли с привлечением бывших членов Республиканской партии. Выступала за государственный контроль над АПК, банками и другими смежными отраслями. Влилась в состав Демократической партии, при этом исполком лиги до сих пор действует в Северной Дакоте.
- Вегетарианская партия (англ. Vegetarian Party, 1948—1964).
- Гражданская партия (англ. Citizens Party, 1979—1984). Была основана в Вашингтоне, округ Колумбия, с целью объединить экологические и либеральные группы, недовольные политикой президента Д. Картера. Идеология — левый либерализм и энвайронментализм. После роспуска многие активисты присоединились к Партии потребителей (англ. Consumer Party).
- Демократическая партия прав штатов (они же «диксикраты») (англ. States' Rights Democratic Party a.k.a. dixiecrats, 1948). Создана группой губернаторов и конгрессменов из южных штатов на базе консервативного крыла Демократической партии, недовольная попытками Г. Трумэна бороться с сегрегацией на Юге. Потерпев поражение на президентских выборах 1948 года вернулись обратно в партию, образовав свою фракцию.
- Демократическая партия «Свобода Миссисипи» (англ. Mississippi Freedom Democratic Party, 1964). Создана в штате Миссисипи во время движения за гражданские права чернокожих. Выступала в защиту прав афроамериканцев, в первую очередь за право голосовать.
- Коммунистическая лига Америки (англ. Communist League of America, 1928—1934). Создана троцкистами, исключёнными из Компартии США. Объединилась с Американской рабочей партией.
- Коммунистическая рабочая партия (англ. Communist Workers Party, 1969—1985). Маоистская, сталинистская, антиимпериалистическая и антирасистская партия, созданная Джерри Туном, бывшим членом Прогрессивной Лейбористской партии (англ. Progressive Labor Party). В разное время называлась Азиатская исследовательская группа (англ. Asian Study Group) и Организация «Точка зрения рабочих» (англ. Workers' Viewpoint Organization). Была распущена своим лидером, создавшим новую организацию — Новое демократическое движение (англ. New Democratic Movement).
- Конституционная партия (англ. Constitution Party, 1952—1968?). Консервативная.
- Лейбористская партия США (англ. U.S. Labor Party, 1973—1979). Образована членами Национального форума трудовых комитетов (англ. National Caucus of Labor Committees, NCLC) для выдвижения Линдона Ларуша на пост президента США в 1976 году. Позднее на базе партии был создан комитет политических действий Национально-демократической политический комитет (англ. National Democratic Policy Committee, NDPC).
- Лига за независимые политические действия (англ. League for Independent Political Action — LIPA, 1928—1932). Была создана группой либералов и социалистов после победы Г. Гувера на выборах президента с целью осуществить политическую перестройку США. Председателем был Джон Дьюи. Победа в 1932 году Ф. Д. Рузвельта и проводимая им политика «Нового курса» привели к распаду организации.
- Молодёжная международная партия (они же «йиппи») (англ. Youth International Party a.k.a. «Yippies», 1967). Крайне левое движение-«антипартия», основанное Джерри Рубином, Эбби Хоффманом и Полом Красснером. Идеология — левый радикализм, новые левые, либертарный социализм, анархо-марксизм, «зелёный анархизм», «свободная любовь», антикопоративизм. Прославилась своими эпатажными акциями против капитализма, политического истеблишмента и войны во Вьетнаме.
- Народная партия (англ. Populist Party, 1984—1994).
- Народная партия (англ. People's Party, 1971—1976). Была создана рядом мелких политических партий и левых организаций, базирующихся на единой антивоенной платформе с целью поддержать Бенджамина Спока на президентских выборах.
- Национал-социалистическая партия белых людей (англ. National Socialist White People’s Party, 1959—1983). Основана Командующим ВМС США Д. Л. Рокуэллом как Американская нацистская партия (англ. American Nazi Party). Пережив ряд расколов, партия подпала под влияние М. Коэла и со временем была реорганизована в полурелигиозную организацию «Новый Порядок» (англ. New Order).
- Национальная женская партия (англ. National Woman's Party, 1913—1930). Первоначальное название Конгрессиональный Союз за женское равноправие (англ. Congressional Union for Woman Suffrage). Создана с целью добиться права голоса для женщин.
- Независимая партия штата Юта (англ. Independent Party of Utah, 1988—1996). Создана республиканцем Мерриллом Куком, позднее вернувшимся в партию. Входила в Патриотическую партию (англ. Patriot Party), но отказалась присоединиться к Реформистской партии (англ. Reform Party).
- Новая партия (англ. New Party, 1992—1998). Идеология — социал-демократия и прогрессивизм. Создана с целью объединить профсоюзы и общественные организации. Позднее организация партии в округе Дейн (Висконсин) преобразовалось в Прогрессивную партию Дейна (англ. Progressive Dane), часть нью-йоркских членов присоединились к Партии работающих семей (англ. Working Families Party).
- Новый альянс (англ. New Alliance Party, 1979—1992). Создана на базе зонтичной организации Трудового сообщества «Альянс за перемены» (англ. Labor Community Alliance for Change), коалиции «Женщины за народную демократию» и Нью-йоркского городского совета безработных и получателей социального пособия (англ. New York City Unemployed and Welfare Council). Позиционировалась как просоциалистическая. После расформирования часть членов присоединились к Патриотической партии (англ. Patriot Party) и сформировали Комитет за единую независимую партию (англ. Committee for a Unified Independent Party).
- «Обеспокоенные граждане» (англ. Concerned Citizens Party, 1975—1992). Была создана в Коннектикуте на базе местного отделения Конституционной партии. Выступала против абортов и эвтаназии, развитие государственного образования, разумную экологическую политику, социальную ответственность общества, в защиту профсоюзов, прав работников и гражданских свобод.
- «Оглядываясь назад» (англ. Looking Back Party, 1984—1996). Создана Изабель Мастерс, которая несколько раз пыталась добиться выдвижения в президенты США от Республиканской партии, но безуспешно. Пять раз баллотировалась в президенты от своей партии.
- Партия независимости (она же «Лига независимости» или Национальная лига независимости) (англ. Independence Party a.k.a. «Independence League» a.k.a. National Independence League, 1906—1914). Была основана издателем-магнатом У. Р. Хёрст на базе Муниципальной лиги собственников. В своей программе выступала против коррумпированных политических машин, за восьмичасовой рабочий день, создание министерства труда, передачу в государственную собственность ряда отраслей экономики (в том числе железных дорог) и создания центрального банка.
- Партия природного закона (англ. Natural Law Party, 1992—2004). Была связана с международной Партией природного закона, основанной на учении Махариши Махеш Йоги. Предлагала за счёт правительства создать группы в 7000 «Летающих йогов», что приведёт к снижению общенационального стресса, безработицы и уровня преступности, повышению ВНП, улучшению здоровье и сделает страну неуязвимой для нападения извне. Также партия поддерживала введение пропорционального налогообложения, реформу избирательной системы (прямое народное голосование и т. д.), равные права для женщин и геев, выступала против легализации наркотиков, органическое сельское хозяйство и за использование возобновляемых источников энергии.
- Партия простых людей (англ. Grassroots Party, 1986—2004). Была создана для борьбы с запретом наркотиков. Идеология — народная демократия. Выступали за снижение налогов, легализацию марихуаны и гашиша, в защиту гражданских прав и свободы вероисповедания. Действовали в штатах Миннесота (действует до сих), Айове и Вермонте.
- Партия свободы Нью-Йорка (англ. Freedom Party of New York, 1994—1998). Была создана сторонниками кандидата в губернаторы Джорджа Патаки под названием «Партия снижения налогов сейчас» (англ. Tax Cut Now Party). В 1996 году поддержали на выборах президента республиканца Боба Доула.
- Прогрессивная партия (1912) (она же «Партия лося») (англ. Progressive Party 1912 a.k.a. «Bull Moose Party», 1912—1914). Создана сторонниками бывшего президента Т. Рузвельта на базе прогрессивного крыла Республиканской партии. Выступала за право голоса для женщин, в защиту прав рабочих и иммигрантов, социальное обеспечение для детей и женщин, налоговую реформу, ограничение средств на предвыборные кампании, облегчение процедуры принятия поправок к конституции, создание сети речных каналов внутри США.
- Прогрессивная партия (1924) (англ. Progressive Party, 1924—1937). Создана сторонниками сенатора Роберта Лафолета на базе прогрессивного крыла Республиканской партии для участия в президентских выборах. На выборах 1924 года Прогрессивная партия создала коалицию фермеров и трудящихся вместе с Социалистической партией (англ. Socialist Party of America), Американской федерацией труда и рядом железнодорожных профсоюзов, призывая к национализации железных дорог и социальным реформам. После смерти Лафолета в 1925 году активность партии на национальном уровне существенно упала.
- Прогрессивная партия (англ. Progressive Party, 1948—1955). Была создана бывшим вице-президентом Г. Уоллесом на базе левого крыла Демократической партии. Идеология — социал-демократия, новый национализм и американский прогрессивизм.
- Пролетарская партия Америки (англ. Proletarian Party of America, 1920—1971). Образована в результате раскола Социалистической партии штата Мичиган (англ. Socialist Party of Michigan). Коммунистическая.
- Пуэрто-риканская социалистическая партия (англ. Puerto Rican Socialist Party, 1959—1993). Марксистская партия, выступавшая за создание независимой «демократической рабочей республики» Пуэрто-Рико. Возникла как Движение за независимость (англ. Pro-Independence Movement, MPI), созданное группой диссидентов из Партии независимости Пуэрто-Рико (англ. Puerto Rican Independence Party, PIP), бывших активистов Националистической (англ. Nationalist Party of Puerto Rico) и Коммунистической (англ. Communist Party of Puerto Rico) партий Пуэрто-Рико, при участии студентов — членов Университетской федерации за независимость (англ. Federación de Universitarios Pro Independencia, FUPI). Находилась под сильным влиянием Кубинской революции.
- Рабочая партия США (англ. Workers Party of the United States, 1934—1938). Образована в результате слияния Коммунистической лиги Америки и Американской рабочей партии. Позднее члены партии вступили в Социалистическую партию Америки и Социалистическую рабочую.
- Социалистическая партия Америки (англ. Socialist Party of America, 1901—1972). Основана после слияния Социал-демократической партии и части Социалистической трудовой партии. Ведущая левая партия США до Первой мировой войны. После ряда расколов прекратила свою деятельность.
- Фермерская трудовая партия (англ. Farmer-Labor Party, 1918—1944). Организована в Миннесоте при участии кооперативного движения, фермерских организаций, и профсоюзов. Выступала за частичную национализацию экономики, создание государственных банков, общественный контроль за природными ресурсами, в защиту гражданских свобод и прав трудящихся. К концу 1924 года национальная партия прекратила своё существование, а региональные действовали в отдельных штатах до 1944 года, когда в Миннесоте была образована Демократическо-Фермерско-Трудовая партия Миннесоты (англ. Minnesota Democratic–Farmer–Labor Party — DFL).
- «Чёрные пантеры за самооборону» (англ. Black Panther Party for Self-Defense, 1966—1970-х годов). Радикальная афроамериканская организация, ставившая своей целью защиту чернокожего населения и его гражданских прав.
- Юнионистская партия (англ. Union Party, 1936). Образована сторонниками убитого в 1935 году сенатора Х. Лонга на базе движения англ. «Share Our Wealth» с целью предложить популистскую альтернативу «Новому курсу» Ф. Д. Рузвельта. Выступала за «раздел богатств» и введение жёсткого прогрессивного налога. Проиграв на президентских выборах 1936 года, партия быстро развалилась, раздираемая противоречиями между лидерами.
XXI век
- «Личный выбор» (англ. Personal Choice Party, 2004—2006?). Создатели, бывшие члены Либертарианской партии, утверждали, что каждый человек имеет свободу воли и прав личности, следуя принципу «живи сам и дай жить другим».
- Партия ветеранов (англ. Veterans Party, 2003—2008). Была создана во Флориде для защиты интересов ветеранов войн. Позднее большинство членов вступили в Партию современных вигов.
- Партия христианской свободы (англ. Christian Freedom Party, 2004). Была создана для поддержки на президентских выборах 2004 года Томаса Харенса, ранее бывшего членом Демократической и Реформистской партий.
Партии, не участвующие в выборах
В США действуют целый ряд организаций, которые не выдвигают кандидатов на выборах, но в остальном их функции аналогичны с политическими партиями.
- Американская реформистская партия (англ. American Reform Party, 1997). Создана членами Реформистской партии США недовольных действиями основателя партии Р. Перо. Не является политической партией в общепринятом смысле, так как не участвует в выборах напрямую, поддерживая кандидатов третьих партий и независимых. На президентских выборах 2000-х годах поддерживала Ральфа Нейдера. Включает в себя Реформистскую партию Северных Марианских островов.
- «Возрождение и революция» (фракция солидарности) (англ. Refoundation and Revolution (faction of Solidarity), 2002). Правопреемник Троцкистской лиги (англ. Trotskyist League). Участвует в работе Координационного комитета по возрождению Четвёртого Интернационала (англ. Coordinating Committee for the Refoundation of the Fourth International).
- Всемирная социалистическая партия Соединённых Штатов (англ. World Socialist Party of the United States (WSPUS), 1916). Создана как Социалистическая партия США (англ. Socialist Party of the United States), позже называлась Социалистическое просветительское общество (англ. Socialist Educational Society), а затем Рабочая социалистическая партия (англ. Workers' Socialist Party). Современное название с 1947 года. Со временем пришла в упадок, но активизировалась благодаря интернету. Утверждает, что с момента своего создания сохраняет оригинальную концепцию социализма К. Маркса, Ф. Энгельса, А. Паннекука и У. Морриса. Входит в Мировое социалистическое движение (англ. World Socialist Movement).
- Группа интернационалистов (англ. Internationalist Group, 1996). Создана Яном Норденом после его исключения из Международной коммунистической лиги. Троцкисты, ведут борьбу за международную социалистическую революцию и завоевание власти рабочим классом во главе с марксистско-ленинской партией. Фактически является филиалом Лиги за Четвёртый интернационал (англ. League for the Fourth International).
- Группа рабочих-интернационалистов (англ. Internationalist Workers' Group, 2002). Левые коммунисты. Член Интернационалистической коммунистической тенденции.
- Демократические социалисты Америки (англ. Democratic Socialists of America, 1982). Образована путём слияния Демократического Социалистического организационного комитета (англ. Democratic Socialist Organizing Committee, DSOC) и Нового американского движения (англ. New American Movement, NAM). Включила как «новых левых», так и выходцев из традиционных левых партий. На выборах поддерживает демократов, «зелёных», социалистов и независимых. Идеология — демократический социализм, социалистическая демократия, прогрессивизм. Член Социнтерна.
- Зелёные / Зелёная партия США (англ. Greens/Green Party USA, 1991). Создана как преемник Американской зелёной организации (англ. American Green organization), которая ранее называлась Зелёные комитеты по переписке (англ. Green Committees of Correspondence, CoCs), существовавшей в 1984—1991 годах. Статус партии потеряли в 2005 году.
- «Интернационализм» (англ. Internationalism, 1970). Левокоммунистическая организация, созданная при участии бывших членов «Комитета новостей и писем» Раи Дунаевской. Является американской секцией Интернационального коммунистического течения.
- «Искра» (англ. The Spark, 1971). Группа появилась как фракция внутри Спартаковской лиги вокруг журнала Spark. Считает, что социалистическую трансформацию общества может завершить только рабочий класс, сознательно борющийся за свои классовые интересы, поэтому своей главной задачей видит в создании революционной рабочей партии. Идеология базируется на марксизме в большевистской традиции Ленина и Троцкого. Входит в Союз коммунистов-интернационалистов (англ. International Communist Union).
- «Комитет новостей и писем» (англ. News and Letters Committees, 1955). Революционно-социалистическая и марксистско-гуманистическая организация, основанная экс-троцкисткой Р. Дунаевской. Издаёт газету англ. News & Letters.
- Лига за революционную партию (англ. League for the Revolutionary Party, 1976). Троцкистская организация созданная в результате раскола ныне несуществующей Революционной социалистической лиги (англ. Revolutionary Socialist League). Член Коммунистической организации за Четвёртый интернационал (англ. Communist Organization for the Fourth International).
- Лига революционеров за новую Америку (англ. League of Revolutionaries for a New America, 1993). Революционно-коммунистическая организация, созданная с целью «воспитания революционеров и разрешения проблем экономики и общества в сотрудничестве с коммунистами».
- Марксистско-ленинская организация США (англ. U.S. Marxist–Leninist Organization (USMLO), 1981). Антиревизионистская коммунистическая партия.
- Международная социалистическая организация (англ. International Socialist Organization, 1977). Революционная социалистическая организация, стоящая на позициях пролетарского интернационализма, троцкизма и взглядах американского писателя и социалиста Хэла Дрейпера, «социализм снизу» (Socialism from below), то есть самоосвобождения рабочего класса от власти капитала и бюрократии. Постоянный наблюдатель в Воссоединённом Четвёртом интернационале.
- Организация «Коммунистический голос» (англ. Communist Voice Organization, 1995). Создана бывшими членами Марксистско-ленинской партии США (англ. Marxist-Leninist Party USA) вокруг журнала «Коммунистический голос» (англ. Communist Voice). Также издаёт «Голос детройтских рабочих» (англ. Detroit Workers' Voice) и «революционный литературный журнал» «Борьба» (англ. Struggle). Критикует троцкизм, сталинизм и маоизм как «фальшивый коммунизм», адаптированный к интересам господствующего класса. Иногда рассматривается как левокоммунистическая, хотя критикует и левых коммунистов.
- Прогрессивная трудовая партия (англ. Progressive Labor Party, 1961). Первоначально Прогрессивное трудовое движение (англ. Progressive Labor Movement). Транснациональная коммунистическая партия, основанная группой членов Коммунистической партии США, считавших, что Советский Союз предал коммунизм и стал на путь ревизионизма и государственного капитализма.
- Рабочая международная лига (англ. Workers International League, 2001). Социалистическая организация, базирующаяся на идеях К. Маркса, Ф. Энгельса, В. Ленина и Л. Троцкого, связаная с Международной марксистской тенденцией.
- Рабочая партия США (англ. Workers Party USA (WPUSA), 2003). Стоит на платформе антиимпериализма и антикапитализма.
- Революционная коммунистическая партия (англ. Revolutionary Communist Party, 1975). Первоначально Революционный союз (англ. Revolutionary Union). Маоистская коммунистическая партия, считающая, что американскому империализму не будет мирного конца и освободиться можно только через коммунистическую революцию.
- Революционная организация труда (англ. Revolutionary Organization of Labor или Ray O. Light, 1961). Маоистская группа отколовшаяся от Коммунистической партии США. Участвует в деятельности Международного коммунистического семинара (англ. International Communist Seminar), Международной конференции марксистско-ленинских партий и организаций (Международный информационный бюллетень) (англ. International Conference of Marxist-Leninist Parties and Organizations (International Newsletter)) и Международной координации революционных партий и организаций (англ. International Coordination of Revolutionary Parties and Organizations).
- «Солидарность» (англ. Solidarity, 1986). Социалистическая организация, связанная с журналом «Против течения» (англ. Against the Current). Была создана на базе троцкистской организации «Международные социалисты» (англ. International Socialists), слившейся с «Рабочей силой» (англ. Workers' Power) и «Социалистическим единством» (англ. Socialist Unity). Демократическая, революционная социалистическая, феминистская, антирасистская организацая, во многом отошедшая от традиционного ленинизма и троцкизма.
- Социал-демократы США (англ. Social Democrats USA, SDUSA, 1972). Созданы на базе расколовшейся Социалистической партии Америки. Одной из целей организации было содействие превращению Демократической партии в социал-демократическую. До 2005 года считалась главной ассоциацией социал-демократов США. После смерти своего лидера Пенна Кембла от рака 15 октября 2005 года SDUSA объявила об организационном перерыве, фактически прекратив свою деятельность. После нескольких лет бездействия в 2008—2009 годах было предпринято две попытки возродить организацию. В Пенсильвании была создана ассоциация «Социал-демократы США — Социалистическая партия США» (англ. Social Democrats USA — Socialist Party, USA). Позже была организована ассоциация «Социал-демократы США».
- Социалистическая организация «Дорога свободы» (группа freedomroad.org) (англ. Freedom Road Socialist Organization (freedomroad.org group), 1985). Марксистско-ленинская организация, группирующаяся вокруг сайта freedomroad.org. Выступает против сталинизма, за полное самоопределение чёрных и чиканос, освобождение рабочего класса, женщин и ЛГБТ, создание единого революционного фронта рабочих и угнетённых социальных и национальных групп.
- Социалистическая организация «Дорога свободы» (группа frso.org) (англ. Freedom Road Socialist Organization (frso.org group), 1985). Марксистско-ленинская организация, группирующаяся вокруг сайта frso.org. В отличие от группы freedomroad.org, считает И. В. Сталина одним из идеологов марксизма-ленинизма и выступает за создание единой революционной коммунистической партии.
- Социалистическая рабочая организация (англ. Socialist Workers Organization, 2001). Троцкисты. Создана на базе журнала англ. Socialist Viewpoint группой бывших членов Социалистического действия
- «Социалистический организатор» (англ. Socialist Organizer, 1991). Троцкисты. Создана вокруг газеты The Organizer группой бывших членов Социалистического действия (англ. Socialist Action, SA). Во многом состоит из латиноамериканской рабочей молодежи, в результате является одной из наиболее левых организаций, участвующих в борьбе за права иммигрантов. Состоит в Четвёртом интернационале (Международный центр реконструкции) (англ. Fourth International (International Center of Reconstruction)).
- Спартаковская лига (англ. Spartacist League, 1966). Троцкисты. Создана на базе Молодёжной социалистической лиги (англ. Young Socialist League). Входит в Международную коммунистическую лигу (англ. International Communist League (Fourth Internationalist)).
- «Четвёртый международный форум» (фракция Солидарности) (англ. Fourth International Caucus (faction of Solidarity), 1995). Троцкисты, входящие в «Солидарность». Первоначально назывались «Четвёртое направление интернационалистов» (англ. Fourth Internationalist Tendency). Входят в Воссоединённый Четвёртый интернационал.
См. также
- Политические партии США
- Третьи партии (США)
- Прогрессивизм в США
- Либерализм в США
- Республиканство в США
Напишите отзыв о статье "Список политических партий США"
Ссылки
- [www.politics1.com/parties.htm Справочник американских политических партий] (англ.)
- [www.edgate.com/elections/inactive/the_parties/ Партийная хронология США] (англ.)
- [www.ballot-access.org Бюллетень о выборах Ballot Access News] (англ.)
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Список политических партий США
Только что солнце показалось на чистой полосе из под тучи, как ветер стих, как будто он не смел портить этого прелестного после грозы летнего утра; капли еще падали, но уже отвесно, – и все затихло. Солнце вышло совсем, показалось на горизонте и исчезло в узкой и длинной туче, стоявшей над ним. Через несколько минут солнце еще светлее показалось на верхнем крае тучи, разрывая ее края. Все засветилось и заблестело. И вместе с этим светом, как будто отвечая ему, раздались впереди выстрелы орудий.Не успел еще Ростов обдумать и определить, как далеки эти выстрелы, как от Витебска прискакал адъютант графа Остермана Толстого с приказанием идти на рысях по дороге.
Эскадрон объехал пехоту и батарею, также торопившуюся идти скорее, спустился под гору и, пройдя через какую то пустую, без жителей, деревню, опять поднялся на гору. Лошади стали взмыливаться, люди раскраснелись.
– Стой, равняйся! – послышалась впереди команда дивизионера.
– Левое плечо вперед, шагом марш! – скомандовали впереди.
И гусары по линии войск прошли на левый фланг позиции и стали позади наших улан, стоявших в первой линии. Справа стояла наша пехота густой колонной – это были резервы; повыше ее на горе видны были на чистом чистом воздухе, в утреннем, косом и ярком, освещении, на самом горизонте, наши пушки. Впереди за лощиной видны были неприятельские колонны и пушки. В лощине слышна была наша цепь, уже вступившая в дело и весело перещелкивающаяся с неприятелем.
Ростову, как от звуков самой веселой музыки, стало весело на душе от этих звуков, давно уже не слышанных. Трап та та тап! – хлопали то вдруг, то быстро один за другим несколько выстрелов. Опять замолкло все, и опять как будто трескались хлопушки, по которым ходил кто то.
Гусары простояли около часу на одном месте. Началась и канонада. Граф Остерман с свитой проехал сзади эскадрона, остановившись, поговорил с командиром полка и отъехал к пушкам на гору.
Вслед за отъездом Остермана у улан послышалась команда:
– В колонну, к атаке стройся! – Пехота впереди их вздвоила взводы, чтобы пропустить кавалерию. Уланы тронулись, колеблясь флюгерами пик, и на рысях пошли под гору на французскую кавалерию, показавшуюся под горой влево.
Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.
Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.
Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?
– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.
Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.
В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.
Окончив ектенью, дьякон перекрестил вокруг груди орарь и произнес:
– «Сами себя и живот наш Христу богу предадим».
«Сами себя богу предадим, – повторила в своей душе Наташа. – Боже мой, предаю себя твоей воле, – думала она. – Ничего не хочу, не желаю; научи меня, что мне делать, куда употребить свою волю! Да возьми же меня, возьми меня! – с умиленным нетерпением в душе говорила Наташа, не крестясь, опустив свои тонкие руки и как будто ожидая, что вот вот невидимая сила возьмет ее и избавит от себя, от своих сожалений, желаний, укоров, надежд и пороков.
Графиня несколько раз во время службы оглядывалась на умиленное, с блестящими глазами, лицо своей дочери и молилась богу о том, чтобы он помог ей.
Неожиданно, в середине и не в порядке службы, который Наташа хорошо знала, дьячок вынес скамеечку, ту самую, на которой читались коленопреклоненные молитвы в троицын день, и поставил ее перед царскими дверьми. Священник вышел в своей лиловой бархатной скуфье, оправил волосы и с усилием стал на колена. Все сделали то же и с недоумением смотрели друг на друга. Это была молитва, только что полученная из Синода, молитва о спасении России от вражеского нашествия.
– «Господи боже сил, боже спасения нашего, – начал священник тем ясным, ненапыщенным и кротким голосом, которым читают только одни духовные славянские чтецы и который так неотразимо действует на русское сердце. – Господи боже сил, боже спасения нашего! Призри ныне в милости и щедротах на смиренные люди твоя, и человеколюбно услыши, и пощади, и помилуй нас. Се враг смущаяй землю твою и хотяй положити вселенную всю пусту, восста на ны; се людие беззаконии собрашася, еже погубити достояние твое, разорити честный Иерусалим твой, возлюбленную тебе Россию: осквернити храмы твои, раскопати алтари и поругатися святыне нашей. Доколе, господи, доколе грешницы восхвалятся? Доколе употребляти имать законопреступный власть?
Владыко господи! Услыши нас, молящихся тебе: укрепи силою твоею благочестивейшего, самодержавнейшего великого государя нашего императора Александра Павловича; помяни правду его и кротость, воздаждь ему по благости его, ею же хранит ны, твой возлюбленный Израиль. Благослови его советы, начинания и дела; утверди всемогущною твоею десницею царство его и подаждь ему победу на врага, яко же Моисею на Амалика, Гедеону на Мадиама и Давиду на Голиафа. Сохрани воинство его; положи лук медян мышцам, во имя твое ополчившихся, и препояши их силою на брань. Приими оружие и щит, и восстани в помощь нашу, да постыдятся и посрамятся мыслящий нам злая, да будут пред лицем верного ти воинства, яко прах пред лицем ветра, и ангел твой сильный да будет оскорбляяй и погоняяй их; да приидет им сеть, юже не сведают, и их ловитва, юже сокрыша, да обымет их; да падут под ногами рабов твоих и в попрание воем нашим да будут. Господи! не изнеможет у тебе спасати во многих и в малых; ты еси бог, да не превозможет противу тебе человек.
Боже отец наших! Помяни щедроты твоя и милости, яже от века суть: не отвержи нас от лица твоего, ниже возгнушайся недостоинством нашим, но помилуй нас по велицей милости твоей и по множеству щедрот твоих презри беззакония и грехи наша. Сердце чисто созижди в нас, и дух прав обнови во утробе нашей; всех нас укрепи верою в тя, утверди надеждою, одушеви истинною друг ко другу любовию, вооружи единодушием на праведное защищение одержания, еже дал еси нам и отцем нашим, да не вознесется жезл нечестивых на жребий освященных.
Господи боже наш, в него же веруем и на него же уповаем, не посрами нас от чаяния милости твоея и сотвори знамение во благо, яко да видят ненавидящий нас и православную веру нашу, и посрамятся и погибнут; и да уведят все страны, яко имя тебе господь, и мы людие твои. Яви нам, господи, ныне милость твою и спасение твое даждь нам; возвесели сердце рабов твоих о милости твоей; порази враги наши, и сокруши их под ноги верных твоих вскоре. Ты бо еси заступление, помощь и победа уповающим на тя, и тебе славу воссылаем, отцу и сыну и святому духу и ныне, и присно, и во веки веков. Аминь».
В том состоянии раскрытости душевной, в котором находилась Наташа, эта молитва сильно подействовала на нее. Она слушала каждое слово о победе Моисея на Амалика, и Гедеона на Мадиама, и Давида на Голиафа, и о разорении Иерусалима твоего и просила бога с той нежностью и размягченностью, которою было переполнено ее сердце; но не понимала хорошенько, о чем она просила бога в этой молитве. Она всей душой участвовала в прошении о духе правом, об укреплении сердца верою, надеждою и о воодушевлении их любовью. Но она не могла молиться о попрании под ноги врагов своих, когда она за несколько минут перед этим только желала иметь их больше, чтобы любить их, молиться за них. Но она тоже не могла сомневаться в правоте читаемой колено преклонной молитвы. Она ощущала в душе своей благоговейный и трепетный ужас перед наказанием, постигшим людей за их грехи, и в особенности за свои грехи, и просила бога о том, чтобы он простил их всех и ее и дал бы им всем и ей спокойствия и счастия в жизни. И ей казалось, что бог слышит ее молитву.
С того дня, как Пьер, уезжая от Ростовых и вспоминая благодарный взгляд Наташи, смотрел на комету, стоявшую на небе, и почувствовал, что для него открылось что то новое, – вечно мучивший его вопрос о тщете и безумности всего земного перестал представляться ему. Этот страшный вопрос: зачем? к чему? – который прежде представлялся ему в середине всякого занятия, теперь заменился для него не другим вопросом и не ответом на прежний вопрос, а представлением ее. Слышал ли он, и сам ли вел ничтожные разговоры, читал ли он, или узнавал про подлость и бессмысленность людскую, он не ужасался, как прежде; не спрашивал себя, из чего хлопочут люди, когда все так кратко и неизвестно, но вспоминал ее в том виде, в котором он видел ее в последний раз, и все сомнения его исчезали, не потому, что она отвечала на вопросы, которые представлялись ему, но потому, что представление о ней переносило его мгновенно в другую, светлую область душевной деятельности, в которой не могло быть правого или виноватого, в область красоты и любви, для которой стоило жить. Какая бы мерзость житейская ни представлялась ему, он говорил себе:
«Ну и пускай такой то обокрал государство и царя, а государство и царь воздают ему почести; а она вчера улыбнулась мне и просила приехать, и я люблю ее, и никто никогда не узнает этого», – думал он.
Пьер все так же ездил в общество, так же много пил и вел ту же праздную и рассеянную жизнь, потому что, кроме тех часов, которые он проводил у Ростовых, надо было проводить и остальное время, и привычки и знакомства, сделанные им в Москве, непреодолимо влекли его к той жизни, которая захватила его. Но в последнее время, когда с театра войны приходили все более и более тревожные слухи и когда здоровье Наташи стало поправляться и она перестала возбуждать в нем прежнее чувство бережливой жалости, им стало овладевать более и более непонятное для него беспокойство. Он чувствовал, что то положение, в котором он находился, не могло продолжаться долго, что наступает катастрофа, долженствующая изменить всю его жизнь, и с нетерпением отыскивал во всем признаки этой приближающейся катастрофы. Пьеру было открыто одним из братьев масонов следующее, выведенное из Апокалипсиса Иоанна Богослова, пророчество относительно Наполеона.
В Апокалипсисе, главе тринадцатой, стихе восемнадцатом сказано: «Зде мудрость есть; иже имать ум да почтет число зверино: число бо человеческо есть и число его шестьсот шестьдесят шесть».
И той же главы в стихе пятом: «И даны быта ему уста глаголюща велика и хульна; и дана бысть ему область творити месяц четыре – десять два».
Французские буквы, подобно еврейскому число изображению, по которому первыми десятью буквами означаются единицы, а прочими десятки, имеют следующее значение:
a b c d e f g h i k.. l..m..n..o..p..q..r..s..t.. u…v w.. x.. y.. z
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 20 30 40 50 60 70 80 90 100 110 120 130 140 150 160
Написав по этой азбуке цифрами слова L'empereur Napoleon [император Наполеон], выходит, что сумма этих чисел равна 666 ти и что поэтому Наполеон есть тот зверь, о котором предсказано в Апокалипсисе. Кроме того, написав по этой же азбуке слова quarante deux [сорок два], то есть предел, который был положен зверю глаголати велика и хульна, сумма этих чисел, изображающих quarante deux, опять равна 666 ти, из чего выходит, что предел власти Наполеона наступил в 1812 м году, в котором французскому императору минуло 42 года. Предсказание это очень поразило Пьера, и он часто задавал себе вопрос о том, что именно положит предел власти зверя, то есть Наполеона, и, на основании тех же изображений слов цифрами и вычислениями, старался найти ответ на занимавший его вопрос. Пьер написал в ответе на этот вопрос: L'empereur Alexandre? La nation Russe? [Император Александр? Русский народ?] Он счел буквы, но сумма цифр выходила гораздо больше или меньше 666 ти. Один раз, занимаясь этими вычислениями, он написал свое имя – Comte Pierre Besouhoff; сумма цифр тоже далеко не вышла. Он, изменив орфографию, поставив z вместо s, прибавил de, прибавил article le и все не получал желаемого результата. Тогда ему пришло в голову, что ежели бы ответ на искомый вопрос и заключался в его имени, то в ответе непременно была бы названа его национальность. Он написал Le Russe Besuhoff и, сочтя цифры, получил 671. Только 5 было лишних; 5 означает «е», то самое «е», которое было откинуто в article перед словом L'empereur. Откинув точно так же, хотя и неправильно, «е», Пьер получил искомый ответ; L'Russe Besuhof, равное 666 ти. Открытие это взволновало его. Как, какой связью был он соединен с тем великим событием, которое было предсказано в Апокалипсисе, он не знал; но он ни на минуту не усумнился в этой связи. Его любовь к Ростовой, антихрист, нашествие Наполеона, комета, 666, l'empereur Napoleon и l'Russe Besuhof – все это вместе должно было созреть, разразиться и вывести его из того заколдованного, ничтожного мира московских привычек, в которых, он чувствовал себя плененным, и привести его к великому подвигу и великому счастию.
Пьер накануне того воскресенья, в которое читали молитву, обещал Ростовым привезти им от графа Растопчина, с которым он был хорошо знаком, и воззвание к России, и последние известия из армии. Поутру, заехав к графу Растопчину, Пьер у него застал только что приехавшего курьера из армии.
Курьер был один из знакомых Пьеру московских бальных танцоров.
– Ради бога, не можете ли вы меня облегчить? – сказал курьер, – у меня полна сумка писем к родителям.
В числе этих писем было письмо от Николая Ростова к отцу. Пьер взял это письмо. Кроме того, граф Растопчин дал Пьеру воззвание государя к Москве, только что отпечатанное, последние приказы по армии и свою последнюю афишу. Просмотрев приказы по армии, Пьер нашел в одном из них между известиями о раненых, убитых и награжденных имя Николая Ростова, награжденного Георгием 4 й степени за оказанную храбрость в Островненском деле, и в том же приказе назначение князя Андрея Болконского командиром егерского полка. Хотя ему и не хотелось напоминать Ростовым о Болконском, но Пьер не мог воздержаться от желания порадовать их известием о награждении сына и, оставив у себя воззвание, афишу и другие приказы, с тем чтобы самому привезти их к обеду, послал печатный приказ и письмо к Ростовым.
Разговор с графом Растопчиным, его тон озабоченности и поспешности, встреча с курьером, беззаботно рассказывавшим о том, как дурно идут дела в армии, слухи о найденных в Москве шпионах, о бумаге, ходящей по Москве, в которой сказано, что Наполеон до осени обещает быть в обеих русских столицах, разговор об ожидаемом назавтра приезде государя – все это с новой силой возбуждало в Пьере то чувство волнения и ожидания, которое не оставляло его со времени появления кометы и в особенности с начала войны.
Пьеру давно уже приходила мысль поступить в военную службу, и он бы исполнил ее, ежели бы не мешала ему, во первых, принадлежность его к тому масонскому обществу, с которым он был связан клятвой и которое проповедывало вечный мир и уничтожение войны, и, во вторых, то, что ему, глядя на большое количество москвичей, надевших мундиры и проповедывающих патриотизм, было почему то совестно предпринять такой шаг. Главная же причина, по которой он не приводил в исполнение своего намерения поступить в военную службу, состояла в том неясном представлении, что он l'Russe Besuhof, имеющий значение звериного числа 666, что его участие в великом деле положения предела власти зверю, глаголящему велика и хульна, определено предвечно и что поэтому ему не должно предпринимать ничего и ждать того, что должно совершиться.
У Ростовых, как и всегда по воскресениям, обедал кое кто из близких знакомых.
Пьер приехал раньше, чтобы застать их одних.
Пьер за этот год так потолстел, что он был бы уродлив, ежели бы он не был так велик ростом, крупен членами и не был так силен, что, очевидно, легко носил свою толщину.
Он, пыхтя и что то бормоча про себя, вошел на лестницу. Кучер его уже не спрашивал, дожидаться ли. Он знал, что когда граф у Ростовых, то до двенадцатого часу. Лакеи Ростовых радостно бросились снимать с него плащ и принимать палку и шляпу. Пьер, по привычке клубной, и палку и шляпу оставлял в передней.
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он внал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла задом к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
– Я хочу попробовать опять петь, – сказала она. – Все таки это занятие, – прибавила она, как будто извиняясь.
– И прекрасно.
– Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! – сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер. – Вы знаете, Nicolas получил Георгиевский крест. Я так горда за него.
– Как же, я прислал приказ. Ну, я вам не хочу мешать, – прибавил он и хотел пройти в гостиную.
Наташа остановила его.
– Граф, что это, дурно, что я пою? – сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.
– Нет… Отчего же? Напротив… Но отчего вы меня спрашиваете?
– Я сама не знаю, – быстро отвечала Наташа, – но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меля важны и как вы много для меня сделали!.. – Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. – Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, – сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, – простит он меня когда нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?
– Я думаю… – сказал Пьер. – Ему нечего прощать… Ежели бы я был на его месте… – По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.
– Да вы – вы, – сказала она, с восторгом произнося это слово вы, – другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что… – Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
В это же время из гостиной выбежал Петя.
Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…
– Ну, к обеду опоздаете.
– Ах, и кучер уехал.
Но Соня, пошедшая в переднюю искать бумаги, нашла их в шляпе Пьера, куда он их старательно заложил за подкладку. Пьер было хотел читать.
– Нет, после обеда, – сказал старый граф, видимо, в этом чтении предвидевший большое удовольствие.
За обедом, за которым пили шампанское за здоровье нового Георгиевского кавалера, Шиншин рассказывал городские новости о болезни старой грузинской княгини, о том, что Метивье исчез из Москвы, и о том, что к Растопчину привели какого то немца и объявили ему, что это шампиньон (так рассказывал сам граф Растопчин), и как граф Растопчин велел шампиньона отпустить, сказав народу, что это не шампиньон, а просто старый гриб немец.
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.
– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.
Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.
Петя рассчитывал на успех своего представления государю именно потому, что он ребенок (Петя думал даже, как все удивятся его молодости), а вместе с тем в устройстве своих воротничков, в прическе и в степенной медлительной походке он хотел представить из себя старого человека. Но чем дальше он шел, чем больше он развлекался все прибывающим и прибывающим у Кремля народом, тем больше он забывал соблюдение степенности и медлительности, свойственных взрослым людям. Подходя к Кремлю, он уже стал заботиться о том, чтобы его не затолкали, и решительно, с угрожающим видом выставил по бокам локти. Но в Троицких воротах, несмотря на всю его решительность, люди, которые, вероятно, не знали, с какой патриотической целью он шел в Кремль, так прижали его к стене, что он должен был покориться и остановиться, пока в ворота с гудящим под сводами звуком проезжали экипажи. Около Пети стояла баба с лакеем, два купца и отставной солдат. Постояв несколько времени в воротах, Петя, не дождавшись того, чтобы все экипажи проехали, прежде других хотел тронуться дальше и начал решительно работать локтями; но баба, стоявшая против него, на которую он первую направил свои локти, сердито крикнула на него:
– Что, барчук, толкаешься, видишь – все стоят. Что ж лезть то!
– Так и все полезут, – сказал лакей и, тоже начав работать локтями, затискал Петю в вонючий угол ворот.
Петя отер руками пот, покрывавший его лицо, и поправил размочившиеся от пота воротнички, которые он так хорошо, как у больших, устроил дома.
Петя чувствовал, что он имеет непрезентабельный вид, и боялся, что ежели таким он представится камергерам, то его не допустят до государя. Но оправиться и перейти в другое место не было никакой возможности от тесноты. Один из проезжавших генералов был знакомый Ростовых. Петя хотел просить его помощи, но счел, что это было бы противно мужеству. Когда все экипажи проехали, толпа хлынула и вынесла и Петю на площадь, которая была вся занята народом. Не только по площади, но на откосах, на крышах, везде был народ. Только что Петя очутился на площади, он явственно услыхал наполнявшие весь Кремль звуки колоколов и радостного народного говора.
Одно время на площади было просторнее, но вдруг все головы открылись, все бросилось еще куда то вперед. Петю сдавили так, что он не мог дышать, и все закричало: «Ура! урра! ура!Петя поднимался на цыпочки, толкался, щипался, но ничего не мог видеть, кроме народа вокруг себя.
На всех лицах было одно общее выражение умиления и восторга. Одна купчиха, стоявшая подле Пети, рыдала, и слезы текли у нее из глаз.
– Отец, ангел, батюшка! – приговаривала она, отирая пальцем слезы.
– Ура! – кричали со всех сторон. С минуту толпа простояла на одном месте; но потом опять бросилась вперед.
Петя, сам себя не помня, стиснув зубы и зверски выкатив глаза, бросился вперед, работая локтями и крича «ура!», как будто он готов был и себя и всех убить в эту минуту, но с боков его лезли точно такие же зверские лица с такими же криками «ура!».
«Так вот что такое государь! – думал Петя. – Нет, нельзя мне самому подать ему прошение, это слишком смело!Несмотря на то, он все так же отчаянно пробивался вперед, и из за спин передних ему мелькнуло пустое пространство с устланным красным сукном ходом; но в это время толпа заколебалась назад (спереди полицейские отталкивали надвинувшихся слишком близко к шествию; государь проходил из дворца в Успенский собор), и Петя неожиданно получил в бок такой удар по ребрам и так был придавлен, что вдруг в глазах его все помутилось и он потерял сознание. Когда он пришел в себя, какое то духовное лицо, с пучком седевших волос назади, в потертой синей рясе, вероятно, дьячок, одной рукой держал его под мышку, другой охранял от напиравшей толпы.
– Барчонка задавили! – говорил дьячок. – Что ж так!.. легче… задавили, задавили!
Государь прошел в Успенский собор. Толпа опять разровнялась, и дьячок вывел Петю, бледного и не дышащего, к царь пушке. Несколько лиц пожалели Петю, и вдруг вся толпа обратилась к нему, и уже вокруг него произошла давка. Те, которые стояли ближе, услуживали ему, расстегивали его сюртучок, усаживали на возвышение пушки и укоряли кого то, – тех, кто раздавил его.
– Этак до смерти раздавить можно. Что же это! Душегубство делать! Вишь, сердечный, как скатерть белый стал, – говорили голоса.
Петя скоро опомнился, краска вернулась ему в лицо, боль прошла, и за эту временную неприятность он получил место на пушке, с которой он надеялся увидать долженствующего пройти назад государя. Петя уже не думал теперь о подаче прошения. Уже только ему бы увидать его – и то он бы считал себя счастливым!
Во время службы в Успенском соборе – соединенного молебствия по случаю приезда государя и благодарственной молитвы за заключение мира с турками – толпа пораспространилась; появились покрикивающие продавцы квасу, пряников, мака, до которого был особенно охотник Петя, и послышались обыкновенные разговоры. Одна купчиха показывала свою разорванную шаль и сообщала, как дорого она была куплена; другая говорила, что нынче все шелковые материи дороги стали. Дьячок, спаситель Пети, разговаривал с чиновником о том, кто и кто служит нынче с преосвященным. Дьячок несколько раз повторял слово соборне, которого не понимал Петя. Два молодые мещанина шутили с дворовыми девушками, грызущими орехи. Все эти разговоры, в особенности шуточки с девушками, для Пети в его возрасте имевшие особенную привлекательность, все эти разговоры теперь не занимали Петю; ou сидел на своем возвышении пушки, все так же волнуясь при мысли о государе и о своей любви к нему. Совпадение чувства боли и страха, когда его сдавили, с чувством восторга еще более усилило в нем сознание важности этой минуты.
