Список полных кавалеров ордена Славы/Т
Поделись знанием:
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
В настоящем списке представлены в алфавитном порядке Полные кавалеры ордена Славы, чьи фамилии начинаются с буквы «Т» (всего 107 человек). Список содержит информацию о датах Указов о присвоении звания, дате рождения по новому стилю и дате смерти.
| № п/п |
Фото | Фамилия, Имя Отчество |
Дата Указа и номер ордена | Род войск |
Годы жизни | |||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
| 3 степень | 2 степень | 1 степень | ||||||
| 2231 | 
|
Табаев, Георгий Андреевич | 12.09.1944 | 16.02.1945 | 27.06.1945 | 
|
20.10.1920 — 23.01.1968 | |
| 2232 |
|
Табаков, Александр Порфирьевич | 03.11.1944 | 06.03.1945 | 19.04.1945 | 
|
06.02.1920 — 21.03.2005 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4718] |
| 2233 |
|
Тангматов, Абдухол | 04.09.1944 | 04.05.1945 | 27.03.1965[1] | 
|
род. 10.10.1922 | |
| 2234 |
|
Таныгин, Борис Константинович | 14.09.1944 | 31.01.1945 | 31.05.1945 |
|
01.03.1926 — 03.11.1980 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9201] |
| 2235 |
|
Тараев, Сергей Степанович | 30.04.1944 | 16.07.1944 | 27.07.1972[2] |
|
17.07.1920 — 04.03.1999 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7481] |
| 2236 |
|
Таран, Алексей Павлович | 24.01.1944 | 20.9.1944 | 27.6.1945 |
|
04.03.1919 — 18.04.1997 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15274] |
| 2237 |
|
Тараненко, Василий Григорьевич | 29.11.1944 | 08.03.1945 | 29.06.1945 |
|
28.03.1914 — 08.07.1991 | |
| 2238 |
|
Таранин, Николай Александрович | 09.08.1944 | 26.09.1944 | 24.03.1945 |
|
род. 10.12.1924 | |
| 2239 |
|
Таранов, Феофан Фёдорович | 31.08.1944 | 13.03.1945 | 15.05.1946 |
|
22.10.1924 — 17.08.1987 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14785] |
| 2240 |
|
Тарапата, Никифор Илларионович | 07.02.1944 | 04.11.1944 | 19.04.1945 |
|
??.??.1917 — 12.08.1945 | |
| 2241 |
|
Тарасенко, Александр Максимович | 22.05.1944 | 18.07.1944 | 24.03.1945 |
|
05.03.1921 — 23.02.1988 | |
| 2242 |
|
Тарасенко, Виктор Дмитриевич | 24.08.1944 | 05.05.1945 | 15.05.1946 |
|
18.02.1913 — 10.09.1985 | |
| 2243 |
|
Тарасенко, Егор Родионович | 06.10.1944 | 14.02.1945 | 15.05.1946 |
|
10.05.1917 — 20.09.1978 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14585] |
| 2244 |
|
Тараскин, Владимир Дмитриевич | 02.05.1944 | 13.10.1944 | 15.05.1946 |
|
род. 15.08.1913 | |
| 2245 |
|
Тарасов, Иван Степанович | 14.07.1944 | 03.02.1945 | 29.06.1945 |
|
??.??.1904 — 27.08.1971 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12104] |
| 2246 |
|
Тарасюк, Александр Петрович | 13.05.1944 | 19.09.1944 | 15.05.1946 |
|
??.??.1909 — ??.04.1947 | |
| 2247 |
|
Тарахтий, Фёдор Иванович | 27.11.1944 | 02.02.1945 | 15.05.1946 |
|
род. 02.02.1924 | |
| 2248 |
|
Тартынский, Андрей Никитович | 24.07.1944 | 30.09.1944 | 24.03.1945 |
|
20.09.1925 — 16.07.1945 | |
| 2249 |
|
Тастандиев, Таир Буркутбаевич | 08.02.1945 | 19.08.1955[3] | 19.08.1955[4] |
|
20.03.1924 — 08.09.1974 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8950] |
| 2250 |
|
Татаринцев, Николай Петрович | 18.09.1944 | 11.03.1945 | 15.05.1946 |
|
род. 11.12.1924 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8481] |
| 2251 |
|
Татьянин, Иван Андреевич | 24.08.1944 | 06.12.1944 | 29.06.1945 |
|
06.08.1923 — 11.12.2002 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14512] |
| 2252 |
|
Тафинцев, Василий Степанович | 24.02.1944 | 11.9.1944 | 24.3.1945 |
|
23.12.1922 — 05.07.1961] | |
| 2253 |
|
Твердохлеб, Нестер Максимович | 10.03.1944 | 04.06.1944 | 29.06.1945 |
|
23.02.1911 — 25.09.1981 | |
| 2254 |
|
Телков, Василий Фёдорович | 11.01.1945 | 26.02.1945 | 27.06.1945 |
|
19.12.1911 — 27.09.1976 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9449] |
| 2255 |
|
Телюков, Василий Андреевич | 25.02.1944 | 12.02.1945 | 15.05.1946 |
|
20.03.1916 — 05.07.1998 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12414] |
| 2256 |
|
Темляков, Дмитрий Андреевич | 06.03.1944 | 06.10.1944 | 31.05.1945 |
|
род. 21.02.1924 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13051] |
| 2257 |
|
Тепляков, Василий Ефимович | 17.07.1944 | 22.09.1944 | 15.05.1946 |
|
13.01.1913 — 20.02.1972 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12374] |
| 2258 |
|
Тепцов, Константин Иванович | 18.04.1944 | 3.10.1944 | 10.4.1945 |
|
22.10.1925 — 10.06.1991 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12589] |
| 2259 |
|
Терёхин, Сергей Васильевич | 03.05.1945 | 20.07.1945 | 19.08.1955[5] |
|
род. 22.06.1926 | |
| 2260 |
|
Терехов, Александр Кузьмич[6] | 09.09.1944 ??.??.???? |
08.03.1945 | 15.05.1946 |
|
род. ??.??.1924 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9396] |
| 2261 |
|
Теслин, Александр Никитович | 24.11.1943 | 17.05.1944 | 24.03.1945 |
|
10.05.1919 — 31.01.1979 | |
| 2262 |
|
Тимаков, Александр Павлович | 23.04.1944 | 20.02.1945 | 29.06.1945 |
|
род. 29.06.1923 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6686] |
| 2263 |
|
Тимергалиев, Курбан Тимергалиевич | 27.07.1944 | 10.02.1945 | 15.05.1946 |
|
19.09.1924 — 19.02.1982 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10698] |
| 2264 |
|
Тимошенко, Иван Архипович | 06.11.1944 | 16.02.1945 | 29.06.1945 | 
|
18.10.1924 — 12.02.1999 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10161] |
| 2265 |
|
Тимошин, Григорий Илларионович | 04.08.1944 | 14.3.1945 | 26.12.1967[7] |
|
19.01.1910 — 29.12.1987 | |
| 2266 |
|
Тимушев, Андрей Антонович | 15.09.1944 | 21.02.1945 | 31.05.1945 |
|
24.08.1897 — 10.02.1969 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4630] |
| 2267 |
|
Тисменецкий, Пётр Харитонович | 27.07.1944 | 23.11.1944 | 24.03.1945 |
|
25.07.1924 — 27.08.1997 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=16426] |
| 2268 |
|
Титов, Егор Карпович | 06.07.1944 | 31.07.1944 | 24.03.1945 | 
|
06.05.1900 — 28.03.1945 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7455] |
| 2269 |
|
Титов, Иван Семёнович | 01.05.1944 | 14.08.1944 | 24.03.1945 |
|
??.??.1915 — 16.04.1945 | |
| 2270 |
|
Титов, Иван Фёдорович | 10.07.1944 | 15.09.1944 | 24.03.1945 |
|
??.??.1922 — 19.03.1945 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15418] |
| 2271 |
|
Титов, Михаил Стефанович | 13.04.1944 | 25.10.1944 | 31.05.1945 |
|
14.08.1923 — 18.07.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8817] |
| 2272 |
|
Титовский, Роман Митрофанович | 09.08.1944 | 14.03.1945 | 15.05.1946 |
|
14.10.1907 — 12.06.1976 | |
| 2273 |
|
Тиханович, Михаил Григорьевич | 04.07.1944 | 10.02.1945 | 19.08.1955[8] |
|
15.09.1920 — 07.09.2003 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9308] |
| 2274 |
|
Тихонов, Григорий Алексеевич | 31.03.1944 | 30.09.1944 | 24.03.1945 |
|
18.06.1908 — 14.11.1980 | |
| 2275 |
|
Тихонов, Егор Иванович | 29.05.1944 | 30.09.1944 | 24.03.1945 |
|
23.02.1925 —01.10.1977 | |
| 2276 |
|
Тихоняк, Василий Иванович | 08.03.1945 | 07.04.1945 | 31.05.1945 |
|
??.??.1914 — 29.03.1977 | |
| 2277 |
|
Тицкий, Александр Фёдорович | 15.02.1944 | 21.02.1945 | 27.06.1945 |
|
род. 10.11.1924 | |
| 2278 |
|
Тишаков, Василий Фёдорович | 05.02.1944 | 25.05.1945 | 19.08.1955[9] |
|
19.09.1924 — 20.01.2009 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4806] |
| 2279 |
|
Ткач, Василий Павлович | 08.02.1945 | 05.04.1945 | 02.01.1990[10] |
|
род. ??.??.1925 | |
| 2280 |
|
Ткачёв, Александр Илларионович | 30.09.1944 | 14.03.1945 | 07.06.1968[11] |
|
19.08.1907 — 10.03.1976 | |
| 2281 |
|
Ткачёв, Григорий Устинович | 15.08.1944 | 26.10.1944 | 29.06.1945 |
|
12.05.1914 — 03.08.1985 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10169] |
| 2282 |
|
Ткачёв, Иван Леонтьевич | 07.08.1944 | 21.09.1944 | 24.03.1945 |
|
22.06.1920 — 06.06.1985 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10280] |
| 2283 |
|
Ткачёв, Фёдор Иосифович | 01.01.1944 | 14.08.1944 | 31.05.1945 |
|
22.04.1908 — 08.02.1975 | |
| 2284 |
|
Ткаченко, Александр Платонович | 18.08.1944 | 07.02.1945 | 15.05.1946 |
|
19.11.1917 — 15.10.1978 | |
| 2285 |
|
Ткаченко, Анатолий Акимович | 13.05.1944 | 10.02.1945 | 22.04.1969[12] |
|
24.05.1924 — 22.04.1975 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=13291] |
| 2286 |
|
Ткаченко, Владимир Андреевич | 04.09.1944 | 29.03.1945 | 15.05.1946 |
|
род. 08.06.1917 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=10590] |
| 2287 |
|
Тогоев, Николай Борисович | 18.10.1944 | 04.02.1945 | 15.05.1946 |
|
01.05.1923 — 23.09.1987 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11271] |
| 2288 |
|
Токарев, Алексей Павлович | 16.05.1944 | 14.12.1944 | 15.05.1946 |
|
16.03.1919 — 20.01.1977 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12815] |
| 2289 | 
|
Токарев, Сергей Павлович |
|
24.09.1919 — 09.05.1989 | ||||
| 2290 |
|
Токаренко, Михаил Петрович | 05.04.1906 — 28.12.1972 | |||||
| 2291 |
|
Токачёв, Яков Петрович |
|
05.12.1912 — 13.12.1952 | ||||
| 2292 |
|
Толмачёв, Исай Данилович | род. 19.08.1909 | |||||
| 2293 |
|
Толоконцев, Григорий Игнатьевич | 11.04.1909 — 14.02.1945 | |||||
| 2294 |
|
Толочкин, Василий Иннокентьевич | 27.02.1944 | 17.12.1944 | 31.05.1945 | 23.09.1919 — 28.07.1977 | [az-libr.ru/Persons/KEB/447d02b2/index.shtml] | |
| 2295 |
|
Толочко, Пётр Фомич | 16.07.1944 | 22.02.1945 | 29.06.1945 |
|
род. 10.06.1922 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15419] |
| 2296 |
|
Толстихин, Алексей Иванович | род. 01.02.1917 | |||||
| 2297 |
|
Толстобров, Яков Еремеевич | 07.08.1944 | 26.02.1945 | 31.05.1945 | 22.10.1905 — 06.02.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4759] | |
| 2298 |
|
Толстопятенко, Михаил Александрович | 19.12.1943 | 05.09.1944 | 27.03.1965 |
|
род. 19.12.1924 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14964] |
| 2299 |
|
Томенко, Владимир Иванович | 08.05.1944 | 05.02.1945 | 27.06.1945 |
|
27.11.1910 — 07.10.1983 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11558] |
| 2300 |
|
Тонковид, Иван Сергеевич | род. 24.02.1914 | |||||
| 2301 |
|
Тонкошкур, Фёдор Яковлевич | 14.02.1944 | 11.09.1944 | 24.03.1945 |
|
15.02.1920 — 21.05.1978 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4707] |
| 2302 |
|
Торопов, Николай Сергеевич | 01.05.1944 | 07.09.1944 | 15.05.1946 |
|
10.08.1910 — 16.10.1978 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=7395] |
| 2303 |
|
Тремасов, Павел Николаевич | 29.03.1944 | 12.04.1945 | 23.09.1969 |
|
10.06.1907 — 30.12.1985 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12618] |
| 2304 |
|
Третьяков, Николай Спиридонович | 31.07.1944 | 13.03.1945 | 15.05.1946 |
|
06.12.1918 — 31.05.1996 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12401] |
| 2305 |
|
Третьяков, Сидор Васильевич | ??.??.1902 — 28.04.1945 | |||||
| 2306 |
|
Третьяков, Яков Адамович | 09.02.1944 | 04.03.1945 | 15.05.1946 |
|
23.10.1916 — 04.12.1985 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9269] |
| 2307 |
|
Трибунский, Николай Тарасович | 25.10.1923 — 25.06.1996 | |||||
| 2308 |
|
Трифонов, Андрей Алексеевич | 27.12.1919 — 28.12.1986 | |||||
| 2309 |
|
Трифонов, Иван Сергеевич | род. ??.??.1924 | |||||
| 2310 |
|
Тростянский, Дмитрий Нестерович | ??.??.1912 — 16.12.1971 | |||||
| 2311 |
|
Трофимов, Сергей Петрович | 07.11.1944 | 12.04.1945 | 27.06.1945 |
|
род. 25.04.1924 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11235] |
| 2312 |
|
Трошин, Пётр Иванович | род. ??.??.1923 | |||||
| 2313 |
|
Трубачёв, Михаил Григорьевич | 16.02.1944 | 30.01.1945 | 15.05.1946 | 07.01.1920 - 08.01.2011 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15453] | |
| 2314 |
|
Трубин, Степан Иванович | 09.01.1910 — 18.09.1963 | |||||
| 2315 |
|
Трунилин, Сергей Иванович | 31.12.1943 12.03.1944 |
27.05.1944 | 24.03.1945 |
|
род. 20.08.1923 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=16102] |
| 2316 |
|
Трунов, Александр Михайлович | ??.??.1913 — 08.01.1972 | |||||
| 2317 |
|
Трухин, Сергей Кириллович[6] | 31.12.1943 | 14.04.1944 | 24.03.1945 |
|
15.09.1914 — 27.03.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12615] |
| 2318 |
|
Тугов, Пётр Иванович | 25.05.1944 | 30.09.1944 | 24.03.1945 |
|
23.08.1920 — 07.02.1990 | |
| 2319 |
|
Тукаев, Рифкат Галимзянович | род. 10.10.1923 | |||||
| 2320 |
|
Тупкаленко, Василий Яковлевич | 14.07.1944 | 12.10.1944 | 24.03.1945 |
|
род. 20.12.1919 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=14965] |
| 2321 |
|
Турбин, Николай Алексеевич | 05.11.1944 | 07.02.1945 | 29.06.1945 | 07.12.1921 — 19.02.1999 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15621] | |
| 2322 |
|
Туркатов, Тимофей Антонович | 21.08.1919 — 25.03.1986 | |||||
| 2323 |
|
Туснолобов, Степан Сергеевич | 17.07.1944 | 27.09.1944 | 27.06.1945 |
|
27.10.1918 — 24.12.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4253] |
| 2324 |
|
Тухфетуллов, Бедертдин Садретдинович | 07.03.1944 | 11.07.1944 | 31.05.1945 |
|
15.06.1918 — 29.09.1988 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=12897] |
| 2325 |
|
Тынков, Василий Степанович | 24.07.1944 | 18.02.1945 | 15.05.1946 | 14.08.1920 — 23.10.1974 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=19794] | |
| 2326 |
|
Тыртычный, Дмитрий Иванович | 12.09.1944 | 14.12.1944 | 23.05.1945 |
|
30.10.1905 — 28.08.1976 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5134] |
| 2327 |
|
Тысячник, Андрей Антонович | 31.07.1944 | 29.10.1944 | 29.06.1945 |
|
??.??.1913 — 05.04.1945 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=4710] |
| 2328 |
|
Тычков, Анатолий Георгиевич | 29.02.1944 | 29.07.1944 | 24.03.1945 |
|
род. 05.12.1925 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6669] |
| 2329 |
|
Тышкевич, Владимир Николаевич | 22.05.1922 — 30.09.1987 | |||||
| 2330 |
|
Тыщик, Кирилл Петрович | ??.??.1920 — 10.05.1945 | |||||
| 2331 |
|
Тюлюпо, Александр Гаврилович | 22.07.1944 | 27.03.1945 | 29.06.1945 | 15.08.1917 — 11.12.1996 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=11051] | |
| 2332 |
|
Тюляев, Григорий Васильевич | 05.01.1944 | 15.05.1944 | 23.09.1944 |
|
12.11.1913 — 08.11.1982 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=8520] |
| 2333 |
|
Тютиков, Леонид Николаевич | 31.12.1943 | 29.08.1944 | 15.05.1946 |
|
01.09.1922 — 08.02.1983 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9949] |
| 2334 |
|
Тютин, Алексей Яковлевич | 23.01.1944 | 14.04.1945 | 10.04.1945 |
|
23.03.1924 — 24.10.1975 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=15232] |
| 2335 |
|
Тютрюмов, Анатолий Николаевич | 08.04.1944 | 28.03.1945 | 15.05.1946 | 17.06.1921 — 28.02.1989 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=9370] | |
| 2336 |
|
Тютюньков, Меркурий Иванович | 17.05.1944 | 07.10.1944 | 15.05.1946 |
|
15.01.1913 — 23.05.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6657] |
| 2337 |
|
Тякин, Анатолий Владимирович | 23.08.1944 | 16.11.1944 | 29.06.1945 |
|
09.03.1923 — 09.06.1986 | [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=6124] |
Напишите отзыв о статье "Список полных кавалеров ордена Славы/Т"
Примечания
- ↑ 27.05.1945 года награждён орденом Славы 2 степени, 27.03.1965 года перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 28.06.1944 г. награждён орденом Славы 3 степени, 27.7.1972 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 12.03.1945 г. награждён орденом Славы 3 степени, 19.08.1955 г. перенаграждён орденом Славы 2 степени
- ↑ 11.04.1945 г. награждён орденом Славы 3 степени, 19.08.1955 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени.
- ↑ 02.10.1945 г. награждён орденом Славы 3 степени, 19.08.1955 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 1 2 Один из полных кавалеров, награждённых четырьмя орденами Славы
- ↑ 24.08.1944 г. награждён орденом Славы 3 степени, 26.12.1967 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени.
- ↑ 13.03.1945 г. награждён орденом Славы 2 степени, 19.08.1955 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 19.03.1945 г. награждён орденом Славы 3 степени, 19.08.1955 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 16.05.1945 г. награждён орденом Славы 2 степени, 02.01.1990 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 19.10.1944 г. награждён орденом Славы 3 степени, 07.06.1968 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
- ↑ 23.08.1944 г. награждён орденом Славы 3 степени, 22.04.1969 г. перенаграждён орденом Славы 1 степени
Литература
- Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Список полных кавалеров ордена Славы/Т
– Вы бы могли из прикрытия взять!Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.
«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.
Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
