Список посмертных лауреатов и номинантов премии «Оскар»
Поделись знанием:
«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Список посмертных лауреатов и номинантов премии «Оскар». Список включает в себя посмертных победителей и номинантов в состязательных категориях, а также посмертных лауреатов специальных и научно-технических наград от Американской академии кинематографических искусств и наук.
В списке приведено 75 имён по состоянию на 15 января 2015 года.
Содержание
Лауреаты и номинанты в состязательных категориях
По умолчанию имена упорядочены по номеру церемонии.
| Имя | Дата смерти | Церемония | Категория | Фильм | Итог | Ссылка |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Джералд Даффи (англ.) | 25 июня 1928 | 1929 (1-я) | Лучшие титры | Частная жизнь Елены Троянской (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56006] |
| Джинн Иглс | 3 октября 1929 | 1930/I (2-я) | Лучшая актриса | Письмо | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=64416] |
| Джордж Гершвин | 11 июля 1937 | 1938 (10-я) | Лучшая песня к фильму | Потанцуем? (за песню «They Can't Take That Away from Me») | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=68394] |
| Сидни Ховард | 23 августа 1939 | 1940 (12-я) | Лучший сценарий (адаптированный) | Унесённые ветром | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56162] |
| Фрэнк Черчилль (англ.) | 14 мая 1942 | 1943 (15-я) | Лучшая музыка: Саундтрек к драматическому или комедийному фильму | Бэмби | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56623] |
| Лучшая песня к фильму | Бэмби (за песню «Love Is a Song») | Номинация | ||||
| Тесс Слезингер (англ.) | 21 февраля 1945 | 1946 (18-я) | Лучший сценарий (адаптированный) | Дерево растёт в Бруклине | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58430] |
| Джером Керн | 11 ноября 1945 | 1946 (18-я) | Лучшая музыка: Саундтрек к музыкальному фильму | Не могу не петь (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=68359] |
| Лучшая песня к фильму | Не могу не петь (за песню «More and More») | Номинация | ||||
| 1947 (19-я) | Лето столетия дня независимости (англ.) (за песню «All Through the Day») | Номинация | ||||
| Аллен М. Дэвей | 5 марта 1946 | 1946 (18-я) | Лучшая операторская работа | Песня на память (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56842] |
| Джозеф О’Брайэн | 30 марта 1945 | 1946 (18-я) | Лучший игровой короткометражный фильм (снятый на 1 бобину) | Your National Gallery | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58378] |
| Джеймс В. Монако (англ.) | 16 октября 1945 | 1947 (19-я) | Лучшая песня к фильму | Сестрички Долли (англ.) (за песню «I Can't Begin to Tell You») | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=68430] |
| Джозеф Х. Огаст (англ.) | 25 сентября 1947 | 1949 (21-я) | Лучшая операторская работа | Портрет Дженни (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=57981] |
| Берт Кальмар (англ.) | 18 сентября 1947 | 1952 (24-я) | Лучшая песня к фильму | Стрип (англ.) (за песню «A Kiss to Build a Dream On») | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=68599] |
| Жиль Стил (англ.) | 16 января 1952 | 1952 (24-я) | Лучший дизайн костюмов | Добрая леди (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58801] |
| Великий Карузо | Номинация | |||||
| 1953 (25-я) | Весёлая вдова (англ.) | Номинация | ||||
| Гордон Холлингсхед (англ.) | 8 июля 1952 | 1953 (25-я) | Лучший игровой короткометражный фильм (снятый на 1 бобину) | Desert Killer | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56201] |
| Лучший игровой короткометражный фильм (снятый на 2 бобины) | Thar She Blows! | Номинация | ||||
| Ламар Тротти (англ.) | 28 августа 1952 | 1955 (27-я) | Лучший сценарий (литературный первоисточник) | Нет такого бизнеса, как шоу-бизнес (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56993] |
| Джеймс Дин | 30 сентября 1955 | 1956 (28-я) | Лучший актёр | К востоку от рая | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=59929] |
| 1957 (29-я) | Гигант | Номинация | ||||
| Виктор Янг | 10 ноября 1956 | 1957 (29-я) | Лучшая музыка: Саундтрек к драматическому или комедийному фильму | Вокруг света за 80 дней | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56775] |
| Лучшая песня к фильму | Слова, написанные на ветру (за песню «Written on the Wind») | Номинация | ||||
| Уильям А. Хорнинг | 2 марта 1959 | 1959 (31-я) | Лучшая работа художника | Жижи | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56561] |
| 1960 (32-я) | Бен-Гур | Награда | ||||
| К северу через северо-запад | Номинация | |||||
| Сэм Цимбалист (англ.) | 4 ноября 1958 | 1960 (32-я) | Лучший фильм | Бен-Гур | Награда[1] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=59254] |
| Рихард Х. Ридель (нем.) | 18 марта 1960 | 1960 (32-я) | Лучшая работа художника | Интимный разговор | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60620] |
| Эрик Орбом (англ.) | 23 мая 1959 | 1961 (33-я) | Лучшая работа художника | Спартак | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60804] |
| Уильям Феррари (англ.) | 10 сентября 1962 | 1964 (36-я) | Лучшая работа художника | Как был завоёван Запад | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58023] |
| Фредерик Кнудсон (англ.) | 14 февраля 1964 | 1964 (36-я) | Лучший монтаж | Этот безумный, безумный, безумный, безумный мир | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58966] |
| Уильям Си Меллор (англ.) | 30 апреля 1963 | 1966 (38-я) | Лучшая операторская работа | Величайшая из когда-либо рассказанных историй | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=59258] |
| Дэвид С. Холл (англ.) | 23 июля 1964 | 1966 (38-я) | Лучшая работа художника | Величайшая из когда-либо рассказанных историй | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56573] |
| Спенсер Трейси | 10 июня 1967 | 1968 (40-я) | Лучший актёр | Угадай, кто придёт к обеду? | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56426] |
| Уолт Дисней | 15 декабря 1966 | 1969 (41-я) | Лучший анимационный короткометражный фильм | Винни-Пух и день забот | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56149] |
| Хэрри Стрэдлинг ст. (англ.) | 14 февраля 1970 | 1970 (42-я) | Лучшая операторская работа | Хелло, Долли! | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=57811] |
| Альфред Ньюман | 17 февраля 1970 | 1971 (43-я) | Лучшая музыка: Оригинальный саундтрек | Аэропорт | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56605] |
| Стюарт Гилмор (англ.) | 19 ноября 1971 | 1972 (44-я) | Лучший монтаж | Штамм «Андромеда» | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60842] |
| Ларри Расселл (англ.) | 14 февраля 1954 | 1973 (45-я) | Лучшая музыка: Саундтрек к драматическому фильму | Огни рампы | Награда[2] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62766] |
| Раймонд Раш (англ.) | 23 декабря 1964 | 1973 (45-я) | Лучшая музыка: Саундтрек к драматическому фильму | Огни рампы | Награда[2] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62765] |
| Арнольд Перл (англ.) | 11 декабря 1971 | 1973 (45-я) | Лучший документальный полнометражный фильм | Малькольм X (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62745] |
| Уильям Кирнан (англ.) | 19 ноября 1973 | 1974 (46-я) | Лучшая работа художника | Встреча двух сердец | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60135] |
| Бернард Херрманн | 24 декабря 1975 | 1977 (49-я) | Лучшая музыка: Оригинальный саундтрек | Наваждение (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=57348] |
| Таксист | Номинация | |||||
| Питер Финч | 14 января 1977 | 1977 (49-я) | Лучший актёр | Телесеть | Награда[3] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62532] |
| Гарри У. Тетрик (англ.) | 17 февраля 1977 | 1977 (49-я) | Лучший звук | Кинг-Конг | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=63286] |
| Рокки | Номинация | |||||
| Джон Хабли (англ.) | 21 февраля 1977 | 1978 (50-я) | Лучший анимационный короткометражный фильм | Спецблюдо от Дунсбери | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60679] |
| Альбер Ламорис | 2 июня 1970 | 1979 (51-я) | Лучший документальный полнометражный фильм | Ветер влюблённых | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60268] |
| Роберт Алан Артур (англ.) | 20 ноября 1978 | 1980 (52-я) | Лучший фильм | Весь этот джаз | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=63954] |
| Лучший сценарий (оригинальный) | Номинация | |||||
| Джеффри Ансуорт | 28 октября 1978 | 1981 (53-я) | Лучшая операторская работа | Тэсс | Награда[4] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=61484] |
| Роберт Л. Вульф (англ.) | 28 февраля 1981 | 1982 (54-я) | Лучший монтаж | На золотом озере | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=63392] |
| Дэйл Хеннеси (англ.) | 20 июля 1981 | 1983 (55-я) | Лучшая работа художника | Энни | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=61813] |
| Ральф Ричардсон | 10 октября 1983 | 1985 (57-я) | Лучший актёр второго плана | Грейстоук: Легенда о Тарзане, повелителе обезьян | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=58901] |
| Борис Левен | 11 октября 1986 | 1987 (59-я) | Лучшая работа художника | Цвет денег | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=56720] |
| Кэрол Собески (англ.) | 4 ноября 1990 | 1992 (64-я) | Лучший сценарий (адаптированный) | Жареные зелёные помидоры | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=66257] |
| Ховард Эшман (англ.) | 14 марта 1991 | 1992 (64-я) | Лучшая песня к фильму | Красавица и Чудовище (за песню «Beauty and the Beast») | Награда[5] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=68952] |
| Красавица и Чудовище (за песню «Be Our Guest») | Номинация | |||||
| Красавица и Чудовище (за песню «Belle») | Номинация | |||||
| 1993 (65-я) | Аладдин (за песню «Friend Like Me») | Номинация | ||||
| Томас Си Гудвин | 11 декабря 1992 | 1993 (65-я) | Лучший документальный короткометражный фильм | Образованный Питер (англ.) | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=66403] |
| Марио Чекки Гори (итал.) | 5 ноября 1993 | 1996 (68-я) | Лучший фильм | Почтальон | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=67092] |
| Массимо Троизи | 4 июня 1994 | 1996 (68-я) | Лучший актёр | Почтальон | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=66998] |
| Лучший сценарий (адаптированный) | Номинация | |||||
| Конрад Л. Холл | 4 января 2003 | 2003 (75-я) | Лучшая операторская работа | Проклятый путь | Награда[6] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=61669] |
| Гретчен Рау (англ.) | 29 марта 2006 | 2007 (79-я) | Лучшая работа художника | Ложное искушение | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=69601] |
| Марит Аллен | 26 ноября 2007 | 2008 (80-я) | Лучший дизайн костюмов | Жизнь в розовом цвете | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=70456] |
| Хит Леджер | 22 января 2008 | 2009 (81-я) | Лучший актёр второго плана | Тёмный рыцарь | Награда[7] | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=69965] |
| Энтони Мингелла | 18 марта 2008 | 2009 (81-я) | Лучший фильм | Чтец | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=67272] |
| Сидни Поллак | 26 мая 2008 | 2009 (81-я) | Лучший фильм | Чтец | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62282] |
| Бриджет О’Коннор | 22 сентября 2010 | 2012 (84-я) | Лучший сценарий (адаптированный) | Шпион, выйди вон! | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=71488] |
| Гэйл Долгин (англ.) | 7 октября 2010 | 2012 (84-я) | Лучший документальный короткометражный фильм | Бирмингемский цирюльник (англ.) | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=69422] |
| Эйко Исиока | 21 января 2012 | 2013 (85-я) | Лучший дизайн костюмов | Белоснежка: Месть гномов | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=66380] |
| Джил Фризен | 13 декабря 2012 | 2014 (86-я) | Лучший документальный полнометражный фильм | В двух шагах от славы (англ.) | Награда | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=71822] |
| Уолт Мартин | 24 июля 2014 | 2015 (87-я) | Лучший звук | Снайпер | Номинация | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=70323] |
Специальные и научно-технические награды
| Имя | Дата смерти | Церемония | Награда | Ссылка |
|---|---|---|---|---|
| Дуглас Фэрбенкс | 12 декабря 1939 | 1940 (12-я) | Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Специальная награда) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=57036] |
| Чарльз Миллер | — | 1941 (13-я) | Научно-технические награды (Class I) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=57241] |
| Вернер Хопф | 28 ноября 1953 | 1960 (32-я) | Научно-технические награды (Class II) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=60730] |
| Эдвард Г. Робинсон[8] | 26 января 1973 | 1973 (45-я) | Премия за выдающиеся заслуги в кинематографе (Почётная награда) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=62845] |
| Лес Боуи (англ.) | 27 января 1979 | 1979 (51-я) | Премия за особые достижения (за визуальные эффекты к фильму «Супермен») | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=63849] |
| Роберт Бенжамин (англ.) | 22 октября 1979 | 1980 (52-я) | Награда имени Джина Хершолта | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=64065] |
| Луис Станкевич | — | 1982 (54-я) | Научно-технические награды (Премия за технические достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=64399] |
| Джордж Кремер | 18 января 1993 | 1993 (65-я) | Научно-технические награды (Премия за научные и инженерные достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=66519] |
| Джеффри Х. Уильямсон | 20 января 1993 | 1993 (65-я) | Научно-технические награды (Премия за научные и инженерные достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=65557] |
| Одри Хепбёрн[9] | 20 января 1993 | 1993 (65-я) | Награда имени Джина Хершолта | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=59570] |
| Тео Браун | 30 апреля 2002 | 2010 (82-я) | Научно-технические награды (Премия за научные и инженерные достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=71020] |
| Юрген Ноффке | 7 ноября 2011 | 2012 (84-я) | Научно-технические награды (Премия за научные и инженерные достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=71507] |
| Джон Д. Лоури (англ.) | 21 января 2012 | 2012 (84-я) | Научно-технические награды (Премия за научные и инженерные достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=71517] |
| Чак Гаспар (англ.) | 15 января 2009 | 2014 (86-я) | Научно-технические награды (Премия за технические достижения) | [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/BasicSearch?action=searchLink&displayType=6&BSNomineeID=64940] |
Напишите отзыв о статье "Список посмертных лауреатов и номинантов премии «Оскар»"
Примечания
- ↑ Сэм Цимбалист умер во время съёмок фильма «Бен-Гур», его вдова Мэри Цимбалист приняла награду от его имени. [www.imdb.com/name/nm0956547/awards IMDb]
- ↑ 1 2 Фильм «Огни рампы» был выпущен в 1952 году, но на премию был выдвинут только в 1972, когда был показан на широком экране в округе Лос-Анджелес, что предписано правилами Киноакадемии. К этому времени уже не было в живых авторов музыки к фильму — Ларри Расселла и Раймонда Раша.
- ↑ Питер Финч стал первым награждённым посмертно в актёрских категориях. Его вдова Элета и сценарист фильма «Телесеть» Пэдди Чаефски приняли награду от его имени. [www.imdb.com/name/nm0002075/awards IMDb]
- ↑ Джеффри Ансуорт умер во время съёмок фильма «Тэсс», его работа была завершена бельгийцем Гисленом Клоке, на премию оба оператора были выдвинуты совместно.
- ↑ Поэт Ховард Эшман был номинирован посмертно в общей сложности четыре раза, за песню «Beauty and the Beast» к мультфильму «Красавица и Чудовище» он был награждён. Его партнёр Билл Лоач принял награду от его имени. [www.imdb.com/name/nm0039141/awards IMDb]
- ↑ На церемонии награду от имени Конрада Л. Холла принял его сын, также кинооператор Конрад В. Холл. [www.imdb.com/name/nm0005734/awards IMDb]
- ↑ Хит Леджер умер после завершения съёмок всех сцен с его участием в фильме «Тёмный рыцарь», но прежде, чем фильм был завершён. Его семья — отец, мать и сестра приняли награду от его имени. [www.imdb.com/name/nm0005132/awards IMDb]
- ↑ Совет управляющих академии проголосовал за кандидатуру Эдварда Г. Робинсона 6 января 1973 года, но он умер 26 января, за два месяца до церемонии. Награду приняла его вдова Джейн Робинсон.
- ↑ Совет управляющих академии проголосовал за кандидатуру Одри Хепбёрн 12 января 1993 года, но она скончалась 20 января, и награду на церемонии принимал её сын Шон Хепбёрн Феррер.
Ссылки
- [awardsdatabase.oscars.org/ampas_awards/AdvancedSearchInput.jsp База данных Американской киноакадемии]
- [www.filmsite.org/oscars.html Filmsite.org Academy Awards History]
Отрывок, характеризующий Список посмертных лауреатов и номинантов премии «Оскар»
Она теперь сначала видела его и переживала теперь все то, что она чувствовала тогда. Она вспомнила продолжительный, грустный, строгий взгляд его при этих словах и поняла значение упрека и отчаяния этого продолжительного взгляда.«Я согласилась, – говорила себе теперь Наташа, – что было бы ужасно, если б он остался всегда страдающим. Я сказала это тогда так только потому, что для него это было бы ужасно, а он понял это иначе. Он подумал, что это для меня ужасно бы было. Он тогда еще хотел жить – боялся смерти. И я так грубо, глупо сказала ему. Я не думала этого. Я думала совсем другое. Если бы я сказала то, что думала, я бы сказала: пускай бы он умирал, все время умирал бы перед моими глазами, я была бы счастлива в сравнении с тем, что я теперь. Теперь… Ничего, никого нет. Знал ли он это? Нет. Не знал и никогда не узнает. И теперь никогда, никогда уже нельзя поправить этого». И опять он говорил ей те же слова, но теперь в воображении своем Наташа отвечала ему иначе. Она останавливала его и говорила: «Ужасно для вас, но не для меня. Вы знайте, что мне без вас нет ничего в жизни, и страдать с вами для меня лучшее счастие». И он брал ее руку и жал ее так, как он жал ее в тот страшный вечер, за четыре дня перед смертью. И в воображении своем она говорила ему еще другие нежные, любовные речи, которые она могла бы сказать тогда, которые она говорила теперь. «Я люблю тебя… тебя… люблю, люблю…» – говорила она, судорожно сжимая руки, стискивая зубы с ожесточенным усилием.
И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.
Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.
Графиня лежала на кресле, странно неловко вытягиваясь, и билась головой об стену. Соня и девушки держали ее за руки.
– Наташу, Наташу!.. – кричала графиня. – Неправда, неправда… Он лжет… Наташу! – кричала она, отталкивая от себя окружающих. – Подите прочь все, неправда! Убили!.. ха ха ха ха!.. неправда!
Наташа стала коленом на кресло, нагнулась над матерью, обняла ее, с неожиданной силой подняла, повернула к себе ее лицо и прижалась к ней.
– Маменька!.. голубчик!.. Я тут, друг мой. Маменька, – шептала она ей, не замолкая ни на секунду.
Она не выпускала матери, нежно боролась с ней, требовала подушки, воды, расстегивала и разрывала платье на матери.
– Друг мой, голубушка… маменька, душенька, – не переставая шептала она, целуя ее голову, руки, лицо и чувствуя, как неудержимо, ручьями, щекоча ей нос и щеки, текли ее слезы.
Графиня сжала руку дочери, закрыла глаза и затихла на мгновение. Вдруг она с непривычной быстротой поднялась, бессмысленно оглянулась и, увидав Наташу, стала из всех сил сжимать ее голову. Потом она повернула к себе ее морщившееся от боли лицо и долго вглядывалась в него.
– Наташа, ты меня любишь, – сказала она тихим, доверчивым шепотом. – Наташа, ты не обманешь меня? Ты мне скажешь всю правду?
Наташа смотрела на нее налитыми слезами глазами, и в лице ее была только мольба о прощении и любви.
– Друг мой, маменька, – повторяла она, напрягая все силы своей любви на то, чтобы как нибудь снять с нее на себя излишек давившего ее горя.
И опять в бессильной борьбе с действительностью мать, отказываясь верить в то, что она могла жить, когда был убит цветущий жизнью ее любимый мальчик, спасалась от действительности в мире безумия.
Наташа не помнила, как прошел этот день, ночь, следующий день, следующая ночь. Она не спала и не отходила от матери. Любовь Наташи, упорная, терпеливая, не как объяснение, не как утешение, а как призыв к жизни, всякую секунду как будто со всех сторон обнимала графиню. На третью ночь графиня затихла на несколько минут, и Наташа закрыла глаза, облокотив голову на ручку кресла. Кровать скрипнула. Наташа открыла глаза. Графиня сидела на кровати и тихо говорила.
– Как я рада, что ты приехал. Ты устал, хочешь чаю? – Наташа подошла к ней. – Ты похорошел и возмужал, – продолжала графиня, взяв дочь за руку.
– Маменька, что вы говорите!..
– Наташа, его нет, нет больше! – И, обняв дочь, в первый раз графиня начала плакать.
Княжна Марья отложила свой отъезд. Соня, граф старались заменить Наташу, но не могли. Они видели, что она одна могла удерживать мать от безумного отчаяния. Три недели Наташа безвыходно жила при матери, спала на кресле в ее комнате, поила, кормила ее и не переставая говорила с ней, – говорила, потому что один нежный, ласкающий голос ее успокоивал графиню.
Душевная рана матери не могла залечиться. Смерть Пети оторвала половину ее жизни. Через месяц после известия о смерти Пети, заставшего ее свежей и бодрой пятидесятилетней женщиной, она вышла из своей комнаты полумертвой и не принимающею участия в жизни – старухой. Но та же рана, которая наполовину убила графиню, эта новая рана вызвала Наташу к жизни.
Душевная рана, происходящая от разрыва духовного тела, точно так же, как и рана физическая, как ни странно это кажется, после того как глубокая рана зажила и кажется сошедшейся своими краями, рана душевная, как и физическая, заживает только изнутри выпирающею силой жизни.
Так же зажила рана Наташи. Она думала, что жизнь ее кончена. Но вдруг любовь к матери показала ей, что сущность ее жизни – любовь – еще жива в ней. Проснулась любовь, и проснулась жизнь.
Последние дни князя Андрея связали Наташу с княжной Марьей. Новое несчастье еще более сблизило их. Княжна Марья отложила свой отъезд и последние три недели, как за больным ребенком, ухаживала за Наташей. Последние недели, проведенные Наташей в комнате матери, надорвали ее физические силы.
Однажды княжна Марья, в середине дня, заметив, что Наташа дрожит в лихорадочном ознобе, увела ее к себе и уложила на своей постели. Наташа легла, но когда княжна Марья, опустив сторы, хотела выйти, Наташа подозвала ее к себе.
– Мне не хочется спать. Мари, посиди со мной.
– Ты устала – постарайся заснуть.
– Нет, нет. Зачем ты увела меня? Она спросит.
– Ей гораздо лучше. Она нынче так хорошо говорила, – сказала княжна Марья.
Наташа лежала в постели и в полутьме комнаты рассматривала лицо княжны Марьи.
«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.
После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…
В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
