Список потерянных Ту-134
Поделись знанием:
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.
Список катастроф и потерь самолёта Ту-134 всех модификаций.
По данным сайтов Aviation Safety Network[1], [airdisaster.ru/ airdisaster.ru] и из неофициальных источников, на начало 2012 года в результате катастроф, авиационных происшествий и терактов было потеряно 78 самолётов типа Ту-134, из них 10 в результате боевых действий, 2 — из-за терактов. В катастрофах погибли приблизительно 1494 человек, из них 32 на земле или в самолётах других типов.
Дата | Бортовой номер | Место катастрофы | Жертвы | Описание |
---|---|---|---|---|
14.01.1966 | 45076 | близ Чкаловского | 8/8 | Второй прототип Ту-134. Во время испытательного полёта командир экипажа на скорости по числу М=0,86, не снижая её, резко отклонил руль направления на 25° из-за чего самолёт, имея на этом режиме обратную реакцию по крену, резко накренился. Лётчик-испытатель, незнакомый с этим явлением (реверс элеронов), усугубил крен, и самолёт, потеряв управление, перешёл в крутую спираль и разбился. |
19.11.1969 | HA-LBA | аэропорт Стамбула | 0/н. д. | При посадке выкатился за пределы ВПП из-за чего у него подломилась стойка шасси. |
23.05.1971 | YU-AHZ | аэропорт Риеки | 78/83 | Жёсткая посадка в условиях сильного ливня, приведшая к разрушению правой плоскости крыла. Самолёт перевернулся «на спину» и загорелся. |
16.09.1971 | HA-LBD | близ Киева | 49/49 | При подходе к аэропорту в условиях сильного тумана у самолёта отказали все генераторы, из-за чего экипаж перешёл на питания от аккумуляторных батарей. Совершив два неудачных захода на посадку разбился при третьей попытке. |
08.07.1972 | 65604 | Мурманск | 0/н. д. | Пожар из-за провозки в багаже леговоспламеняющегося вещества[2]. |
17.07.1972 | 65607 | Икшинское вдхр. | 0/5 | При выполнении испытательного полёта, в ходе которого отрабатывались вопросы функционирования электрооборудования при отказе всех генераторов, во время имитации отказа из-за низкого напряжения отключились топливные насосы обоих двигателей. Двигатели остановились. Малая высота полёта и израсходованный заряд аккумуляторов не позволили повторно запустить их в полёте, после чего экипаж принял решение приводниться на акваторию Икшинского водохранилища. Во время посадки самолёт не получил серьёзных разрушений, но был списан и использовался в качестве тренажёра[3]. |
30.10.1972 | DM-SCA | Берлин (Шёнефельд) | 0/н. д. | При посадке в сложных метеоусловиях не смог вовремя остановиться и выкатился за пределы ВПП. |
30.06.1973 | 65668 | близ Аммана | 7+2/85 | Прерванный взлёт из-за ложного мнения у проверяющего о снижении скорости. Самолёт выкатился за пределы ВПП и столкнулся со зданием, разломившись на три части. |
01.09.1975 | DM-SCD | Лейпциг | 27/34 | При снижении забыли проверить высоту, самолёт зашёл на посадку ниже глиссады и разбился. КВС был приговорён к пяти годам тюрьмы, остальные выжившие члены экипажа — к трём. |
02.01.1977 | OK-CFD | Прага | 0/48 | Столкнулся на ВПП со взлетавшим Ил-18 |
02.04.1977 | YU-AJS | Либревиль | 8/8 | Грузовой рейс, разбился при посадке |
21.09.1977 | HA-LBC | Румыния | 29/53 | Врезался в деревья при посадке. Экипаж отвлёкся от пилотирования и не заметил снижения под безопасную высоту |
22.11.1977 | DM-SCM | Берлин | 0/74+ | При посадке забыли отключить автопилот |
16.03.1978 | LZ-TUB | около Габаре | 73/73 | В процессе набора высоты на отметке 4900 метров, произвел разворот на 135 градусов и начал снижение с большой скоростью, которое затем перешло в беспорядочное падение. Причину установить не удалось. |
22.03.1979 | 65031 | Лиепая | 4/5 | Перегруженный самолёт разбился, пытаясь сесть в сложных метеоусловиях. |
19.05.1979 | 65839 | Уфа | 0/90 | Выполнял посадку с превышением скорости и с заторможенным шасси. Из-за разрушения колёс выкатился с ВПП и загорелся |
31.05.1979 | 65649 | Тюмень | 0/н. д. | При посадке взорвалась шина шасси, вышла из строя гидравлика. Самолёт сгорел. |
11.08.1979 | 65816 | Днепродзержинск | 94/94 | Столкнулись в воздухе из-за ошибки диспетчеров |
65735 | 84/84 | |||
23.01.1980 | SP-LGB | Варшава | 0/н. д. | Выкат с ВПП при посадке |
06.01.1981 | 65698 | Адлер | 0/н. д. | При посадке отказали тормоза |
28.06.1981 | 65871 | Симферополь | 0/н. д. | При посадке взорвалась шина шасси, обломки которого пробили топливный бак, вызвав пожар |
17.06.1982 | 65687 | Североморск | 15/16 | Самолёт — лаборатория ЛИИ. Экипаж игнорировал предупреждения диспетчера, отклонился от курса посадки, столкнулся с радиомачтой на вершине сопки и разбился. КВС остался жив. |
14.08.1982 | 65836 | Сухуми | 11+0/82 | На полосу, с которой взлетал Ту-134, выехал L-410 |
17.06.1983 | 65657 | около Гали | 0/62 | Попал в зону турбулентности, благополучно сел, но получил критические повреждения, дальнейшей эксплуатации не подлежит. |
30.08.1983 | 65129 | около Алма-Аты | 90/90 | По указанию диспетчера снижался вне схемы захода, ночью, в горной местности. При срабатывании сигнализации опасного сближения с землёй, экипаж думая, что полёт происходит под контролем, расценил её как ложную и поздно начал манёвр уклонения.[4] |
18.11.1983 | 65807 | Тбилиси | 7/64 | Попытка захвата лайнера. КВС резко повернул самолёт, находившиеся в кабине террористы не смогли вести прицельный огонь и были вытеснены оттуда. После возврата в аэропорт Ту-134 штурмовал спецназ. Лайнер получил критические повреждения и был списан. |
1984 | 65095 | Минск-1 | 0/0 | Пожар при ремонте на минском авиаремонтном заводе, самолёт списан. |
10.01.1984 | LZ-TUR | София | 50/50 | Разбился, пытаясь сесть в метель.[5] |
25.05.1984 | 02 красный | около Донецка | 7/7 | Военный самолёт потерял управление и развалился в воздухе. Неправильно проведён ремонт демпфера рыскания. |
01.02.1985 | 65910 | около Минска | 58/80 | Разбился при взлёте. В двигатели попали куски льда с обледеневшего крыла. |
03.05.1985 | 65856 | около Львова | 15+79/79 | Из-за ошибки авиадиспетчера столкнулся в воздухе с военно-транспортным Ан-26, вылетевшем изо Львова в Москву. |
22.06.1986 | 65142 | Пенза | 1/59 | Прерванный взлет, выкат с ВПП. У одного пассажира случился сердечный приступ |
02.07.1986 | 65120 | Сыктывкар | 54/94 | Пожар на борту.[6] |
19.10.1986 | C9-CAA | Драконовы горы | 34/44 | Разбился при заходе на посадку во время грозы. Президент Мозамбика Самора Машел погиб. |
20.10.1986 | 65766 | Куйбышев | 70/92 | КВС поспорил, что посадит самолёт по приборам. Приговорён к 6 годам тюрьмы. |
12.12.1986 | 65795 | Берлин | 72/82 | Не понял диспетчера, пытался сесть на закрытую полосу. |
23.07.1987 | 65874 | аэропорт Ивано-Франковска | 0/н. д. | Из-за перегруза командир экипажа принял решение взлетать от самого торца ВПП. Разворачиваясь, самолёт зацепил «улавливатель самолётов», служивший в качестве аварийного средства остановки истребителей. Из-за полученных повреждений машина была списана и передана в качестве наглядного пособия в Рижский институт инженеров ГА. |
17.02.1988 | VN-A108 | Ханой | 0/н. д. | Жёсткая посадка. Самолёт списан. |
27.02.1988 | 65675 | Сургут | 20/51 | Разбился при заходе на посадку |
09.09.1988 | VN-A102 | около Бангкока | 76/90 | Заходил на посадку в грозу |
11.10.1988 | OK-AFB | Прага | 0/н. д. | Грубая посадка. Уцелевший фюзеляж использовался как закусочная. |
28.07.1989 | 65670 | Улан-Удэ | 0/н. д. | Военный самолёт. Ночью «сел» за 300 м до ВПП. |
30.12.1989 | 65849 | Новый Уренгой | 0/н. д. | Разрушение стойки шасси. При ремонте повреждения усугубились, самолёт списан. |
13.01.1990 | 65951 | у Первоуральска | 27/71 | Из-за пожара на борту совершил вынужденную посадку на заснеженное поле, где врезался в систему орошения |
12.01.1991 | VN-A126 | Хошимин | 0/76 | При заходе на посадку резко потерял высоту |
24.01.1992 | 65053 | Батуми | 0/н. д. | Выкат с неочищенной от снега ВПП при посадке |
27.08.1992 | 65058 | Иваново | 84/84 | Заход на посадку в 2 км правее ВПП. Не смог уйти на второй круг. |
29.08.1992 | 65810 | Харьков | 0/н. д. | Выкат с ВПП, списан на запчасти. |
20.09.1993 | 65809 | Сухуми | 0/н. д. | Уничтожен на земле огнём абхазских войск[7]. |
21.09.1993 | 65893 | Сухуми | 27/27 | Уничтожен абхазским ракетным катером на глиссаде. Упал в море[7]. |
23.09.1993 | 65001 | Сухуми | 1/30 | Уничтожен миномётным огнём абхазских войск[7]. |
22.02.1994 | HA-LBP | Будапешт | 4+0/0 | В ангаре, где лайнер готовили к полёту, загорелся чистящий раствор. |
07.05.1994 | 65976 | Архангельск | 0/62 | При посадке из-за низкого давления в гидросистеме не вышла правая стойка шасси. |
09.09.1994 | 65760 | около Жуковского | 8/8 | Столкнулся с Ту-22М, который должен был «преследовать» и снимать на тепловизор во время испытательного полёта. Ту-22М сумел совершить успешную посадку на аэродром. |
18.11.1994 | HA-LBK | Будапешт | 0/н. д. | При посадке после тренировочного полёта не вышла носовая стойка шасси. |
01.12.1994 | / 65896 | / Грозный | 0/0 | Уничтожены в ходе авиаудара по аэропорту Грозного. |
/ 65858 | ||||
/ 65030 | ||||
/ 65014 | ||||
/ 65075 | ||||
15.04.1995 | OB-1553 | Лима | 0/73 | При посадке заклинило шасси. |
24.06.1995 | 65617 | Лагос | 16/80 | Выкатился с ВПП при посадке в ливень. Самолёт был арендован нигерийской Harka Air. |
24.10.1995 | 65855 | Орджоникидзевская | 0/0 | Повреждён при артобстреле, списан. |
05.12.1995 | 65703 | Нахичевань | 52/82 | Левый двигатель отказал при наборе высоты, однако экипаж по ошибке отключил правый. При вынужденной посадке врезался в ЛЭП. |
16.11.1996 | VN-A114 | Дананг | 0/н. д. | Носовая стойка подломилась при движении по рулёжным дорожкам |
03.09.1997 | VN-A120 | Пномпень | 64/66 | Разбился, пытаясь сесть во время ливня. |
1997 | 65785 | Шереметьево | 0/0 | На стоянке в самолёт врезался грузовик, управляемый нетрезвым водителем. Впоследствии самолёт перелетел на авиазавод в Минск, но там восстановление было признано нецелесообразным. |
23.09.1999 | / 65626 | / Грозный | 0/0 | Уничтожен в ходе авиаудара по аэропорту Грозного |
18.01.2002 | 65004 | Пулково | 0/0 | Повреждён при ремонте. Списан. |
04.03.2002 | н. д. | Моздок | 0/н. д. | Борт ВВС РФ. В условиях сильной метели совершил посадку за 450 метров до ВПП. |
24.06.2003 | 65929 | Нягань | 0/11 | Не смог взлететь после некачественного ремонта |
24.08.2004 | 65080 | Тульская область | 43/43 | Взорван террористкой-смертницей. |
10.07.2006 | 05 красный | на авиабазе РФ в Гвардейском | 0/29 | Борт Главкома ВМФ. После попадания при взлёте птицы в турбину КВС принял решение о прекращении взлёта практически на отрыве. Самолёт выкатился по курсу взлёта, миновав ближний привод. Подломил основные стойки, загорелся. Все пассажиры остались живы, самолёт полностью сгорел[8]. |
17.03.2007 | 65021 | Самара (аэрп. Курумоч) | 6/57 | Самолёт авиакомпании «ЮТэйр» разбился при посадке из-за ошибок диспетчеров и экипажа. Обязан был уходить на второй круг. |
26.03.2009 | 65981 | Долинск | 0/н. д. | Борт ВВС РФ. Прерванный взлёт во время снежной бури, самолёт повреждён и списан. |
20.06.2011 | 65691 | Петрозаводск | 47/52 | При выполнении захода на посадку в неблагоприятных погодных условиях командир экипажа, в условиях отсутствия визуального контакта с огнями приближения и наземными ориентирами, поддержав решение штурмана, находящегося в лёгкой степени алкогольного опьянения, и фактически отстранив второго пилота от управления, принял решение не уходить на второй круг, из-за чего самолёт снизился ниже установленной минимальной безопасной высоты и столкнулся с деревьями и землей[9]. |
14.10.2011 | RA-65143 | Новый Уренгой | 0/74 | Пожар двигателя при взлёте. Списан[10]. |
28.12.2011 | EX-020 | Ош | 0/88 | При посадке выкатился за пределы ВПП, завалился на бок и загорелся[11]. |
16.06.2016 | UN-65683 | Астана | 0/н.д. | У самолёта принадлежавшего погранслужбе Казахстана при посадке произошёл разрыв двух покрышек колёс. [12]. |
Напишите отзыв о статье "Список потерянных Ту-134"
Примечания
- ↑ [aviation-safety.net/database/dblist.php?field=typecode&var=473%&cat=%1&sorteer=datekey&page=1 Aviation Safety Network > ASN Aviation Safety Database > ASN Aviation Safety Database results]
- ↑ [airdisaster.ru/database.php?id=1239 Пожар на Ту-134 Ленинградского УГА в а/п Мурманск]
- ↑ [www.afisha.dmitrov.su/ru/news/452.html Аварийная посадка на Истринское водохранилище]
- ↑ [www.svavia.ru/info/lib/sel_chsm11.html Тяжёлые происшествия с самолётом Ту-134]
- ↑ [www.svavia.ru/info/lib/sel_chsm11.html ТЯЖЁЛЫЕ ПРОИСШЕСТВИЯ С САМОЛЁТОМ Ту-134]
- ↑ [www.airdisaster.ru/database.php?id=72 Катастрофа Ту-134А Коми УГА в районе Сыктывкара]
- ↑ 1 2 3 [www.airdisaster.ru/database.php?id=231 Уничтожение трёх самолётов а/к Transair Georgia в ходе вооружённого конфликта в Абхазии]
- ↑ [www.youtube.com/watch?v=Dc2ExGJKjv0&feature=related Видео происшествия на youtube]
- ↑ [ria.ru/inquest/20110919/439813169.html МАК назвал причину крушения Ту-134 под Петрозаводском]
- ↑ [russianplanes.net/reginfo/6489 RA-65143]
- ↑ [www.1tv.ru/news/world/195288 В Киргизии расследованием факта жесткой посадки пассажирского Ту-134 занимается спецкомиссия]
- ↑ [www.nur.kz/1162514-v-astane-u-voennogo-samoleta-razorval.html В Астане у военного самолета разорвало два колеса при посадке в аэропорту]
Ссылки
- [www.airdisaster.com/cgi-bin/view_manu_details.cgi?aircraft=TU-134 AirDisaster.Com База данных авиакатастроф]
- [aviation-safety.net/database/dblist.php?field=typecode&var=473%&cat=%1&sorteer=datekey&page=1 Aviation-Safety.net Описания авиапроисшествий]
- [forum1.evvaul.com/index.php?topic=248.0 Лётные происшествия в СССР и РФ]
- [www.forumavia.ru/forum/0/4/372824736681972911291085566004_6.shtml Лётные происшествия в ВТА СССР]
См. также
Отрывок, характеризующий Список потерянных Ту-134
– Это так.И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.
Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.
И она целовала ее в голову. Соня приподнялась, и котеночек оживился, глазки заблистали, и он готов был, казалось, вот вот взмахнуть хвостом, вспрыгнуть на мягкие лапки и опять заиграть с клубком, как ему и было прилично.
– Ты думаешь? Право? Ей Богу? – сказала она, быстро оправляя платье и прическу.
– Право, ей Богу! – отвечала Наташа, оправляя своему другу под косой выбившуюся прядь жестких волос.
И они обе засмеялись.
– Ну, пойдем петь «Ключ».
– Пойдем.
– А знаешь, этот толстый Пьер, что против меня сидел, такой смешной! – сказала вдруг Наташа, останавливаясь. – Мне очень весело!
И Наташа побежала по коридору.
Соня, отряхнув пух и спрятав стихи за пазуху, к шейке с выступавшими костями груди, легкими, веселыми шагами, с раскрасневшимся лицом, побежала вслед за Наташей по коридору в диванную. По просьбе гостей молодые люди спели квартет «Ключ», который всем очень понравился; потом Николай спел вновь выученную им песню.
В приятну ночь, при лунном свете,
Представить счастливо себе,
Что некто есть еще на свете,
Кто думает и о тебе!
Что и она, рукой прекрасной,
По арфе золотой бродя,
Своей гармониею страстной
Зовет к себе, зовет тебя!
Еще день, два, и рай настанет…
Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.
Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?
В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.
В то время как у Ростовых танцовали в зале шестой англез под звуки от усталости фальшививших музыкантов, и усталые официанты и повара готовили ужин, с графом Безухим сделался шестой удар. Доктора объявили, что надежды к выздоровлению нет; больному дана была глухая исповедь и причастие; делали приготовления для соборования, и в доме была суетня и тревога ожидания, обыкновенные в такие минуты. Вне дома, за воротами толпились, скрываясь от подъезжавших экипажей, гробовщики, ожидая богатого заказа на похороны графа. Главнокомандующий Москвы, который беспрестанно присылал адъютантов узнавать о положении графа, в этот вечер сам приезжал проститься с знаменитым Екатерининским вельможей, графом Безухим.
Великолепная приемная комната была полна. Все почтительно встали, когда главнокомандующий, пробыв около получаса наедине с больным, вышел оттуда, слегка отвечая на поклоны и стараясь как можно скорее пройти мимо устремленных на него взглядов докторов, духовных лиц и родственников. Князь Василий, похудевший и побледневший за эти дни, провожал главнокомандующего и что то несколько раз тихо повторил ему.
Проводив главнокомандующего, князь Василий сел в зале один на стул, закинув высоко ногу на ногу, на коленку упирая локоть и рукою закрыв глаза. Посидев так несколько времени, он встал и непривычно поспешными шагами, оглядываясь кругом испуганными глазами, пошел чрез длинный коридор на заднюю половину дома, к старшей княжне.
Находившиеся в слабо освещенной комнате неровным шопотом говорили между собой и замолкали каждый раз и полными вопроса и ожидания глазами оглядывались на дверь, которая вела в покои умирающего и издавала слабый звук, когда кто нибудь выходил из нее или входил в нее.
– Предел человеческий, – говорил старичок, духовное лицо, даме, подсевшей к нему и наивно слушавшей его, – предел положен, его же не прейдеши.
– Я думаю, не поздно ли соборовать? – прибавляя духовный титул, спрашивала дама, как будто не имея на этот счет никакого своего мнения.
– Таинство, матушка, великое, – отвечало духовное лицо, проводя рукою по лысине, по которой пролегало несколько прядей зачесанных полуседых волос.
– Это кто же? сам главнокомандующий был? – спрашивали в другом конце комнаты. – Какой моложавый!…
– А седьмой десяток! Что, говорят, граф то не узнает уж? Хотели соборовать?
– Я одного знал: семь раз соборовался.
Вторая княжна только вышла из комнаты больного с заплаканными глазами и села подле доктора Лоррена, который в грациозной позе сидел под портретом Екатерины, облокотившись на стол.
– Tres beau, – говорил доктор, отвечая на вопрос о погоде, – tres beau, princesse, et puis, a Moscou on se croit a la campagne. [прекрасная погода, княжна, и потом Москва так похожа на деревню.]
– N'est ce pas? [Не правда ли?] – сказала княжна, вздыхая. – Так можно ему пить?
Лоррен задумался.
– Он принял лекарство?
– Да.
Доктор посмотрел на брегет.
– Возьмите стакан отварной воды и положите une pincee (он своими тонкими пальцами показал, что значит une pincee) de cremortartari… [щепотку кремортартара…]
– Не пило слушай , – говорил немец доктор адъютанту, – чтопи с третий удар шивь оставался .
– А какой свежий был мужчина! – говорил адъютант. – И кому пойдет это богатство? – прибавил он шопотом.
– Окотник найдутся , – улыбаясь, отвечал немец.
Все опять оглянулись на дверь: она скрипнула, и вторая княжна, сделав питье, показанное Лорреном, понесла его больному. Немец доктор подошел к Лоррену.
– Еще, может, дотянется до завтрашнего утра? – спросил немец, дурно выговаривая по французски.
Лоррен, поджав губы, строго и отрицательно помахал пальцем перед своим носом.
– Сегодня ночью, не позже, – сказал он тихо, с приличною улыбкой самодовольства в том, что ясно умеет понимать и выражать положение больного, и отошел.
Между тем князь Василий отворил дверь в комнату княжны.
В комнате было полутемно; только две лампадки горели перед образами, и хорошо пахло куреньем и цветами. Вся комната была установлена мелкою мебелью шифоньерок, шкапчиков, столиков. Из за ширм виднелись белые покрывала высокой пуховой кровати. Собачка залаяла.