Список премьер-министров Ирана
Поделись знанием:
– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.
Список премьер-министров Ирана приведён с момента создания до даты упразднения данной должности, то есть с 1906 по 1989 год.
Партии
Цвета по партиям | ||||||
---|---|---|---|---|---|---|
Независимый | Консерватор | Реформист | Либерал | Демократ | Социалист | Военный |
Премьер-министры Ирана (1906—1989)
№ | Имя | Фото | Даты жизни | Начало полномочий | Конец полномочий | Партия | Глава государства | |
---|---|---|---|---|---|---|---|---|
• Возвышенное Государство Персия (1907—1925) • | ||||||||
1 | Мирза Насрулла Хан | 1840-1907 | 1 августа 1906 | 17 марта 1907 | Конституционное движение[en] | Мозафереддин-шах Каджар (1896—1907) | ||
Мохаммад Али-шах (1907—1909) | ||||||||
2 | Мирза Али Асгар Хан Амин аль-Султан | 1843-1907 | 1 мая 1907 | 31 августа 1907 (убит) |
Независимый[en] | |||
3 | Мохаммад Вали-Хан Толекабони[en] (1-й срок) |
1867-1926 | 13 сентября 1907 | 21 декабря 1907 | Конституционное движение | |||
4 | Хоссейн Мафи | 1857-1934 | 21 декабря 1907 | 21 мая 1908 | Партия справедливости | |||
5 | Мортеза Голи-Хан Хедаят[en] | 1856-1911 | 21 мая 1908 | 7 июня 1908 | Конституционное движение | |||
6 | Камран Мирза Найеб ас-Салтане[en] | 1856-1927 | 7 июня 1908 | 29 апреля 1909 | Партия справедливости | |||
7 | Мохаммад Вали-Хан Толекабони (2-й срок) |
1867-1948 | 29 апреля 1909 | 3 мая 1909 | Конституционное движение | Султан Ахмад-шах (1909—1925) | ||
8 | Саад ад-Даула[en] (1-й срок) |
1851-1931 | 3 мая 1909 | 16 июля 1909 | Конституционное движение | |||
9 | Мохаммад Вали-Хан Толекабони (3-й срок) |
1867-1926 | 16 июля 1909 | 6 октября 1909 | Конституционное движение | |||
10 | Восуг од-Доулех[en] (1-й срок) |
1873-1950 | 6 октября 1909 | 15 июля 1910 | Конституционное движение | |||
11 | Мостоуфи уль-Мамалек[en] (1-й срок) |
1875-1932 | 15 июля 1910 | 19 июля 1911 | Конституционное движение | |||
12 | Восуг од-Доулех (2-й срок) |
1873-1950 | 19 июля 1911 | 26 июля 1911 | Конституционное движение | |||
13 | Мохаммад Вали-Хан Толекабони (4-й срок) |
1867-1926 | 26 июля 1911 | 23 декабря 1912 | Конституционное движение | |||
14 | Саад ад-Даула (2-й срок) |
1851-1931 | 23 декабря 1912 | 11 января 1913 | Конституционное движение | |||
15 | Мирза Мохаммад-Али Хан | 1867-1914 | 11 января 1913 | 1 июля 1914 | Независимый | |||
16 | Мостоуфи оль-Мамалек (2-й срок) |
1875-1932 | 1 июля 1914 | 1 февраля 1915 | Конституционное движение | |||
17 | Абдул-Хоссейн Фарманфарма[en] (1-й срок) |
1859-1939 | 1 февраля 1915 | 2 июля 1915 | Конституционное движение | |||
18 | Абдул Маджид Мирза[en] (1-й срок) |
1845-1927 | 2 июля 1915 | 18 августа 1915 | Независимый | |||
19 | Мостоуфи оль-Мамалек (3-й срок) |
1875-1932 | 18 августа 1915 | 25 декабря 1915 | Конституционное движение | |||
20 | Абдул-Хоссейн Фарманфарма (2-й срок) |
1859-1939 | 25 декабря 1915 | 1 марта 1916 | Конституционное движение | |||
21 | Восуг од-Доулех (3-й срок) |
1873-1950 | 1 марта 1916 | 7 июля 1917 | Конституционное движение | |||
22 | Мостоуфи оль-Мамалек (4-й срок) |
1875-1932 | 7 июля 1917 | 19 декабря 1917 | Конституционное движение | |||
23 | Абдул Маджид Мирза (2-й срок) |
1845-1927 | 28 декабря 1917 | 20 мая 1918 | Независимый | |||
24 | Хассан Пирниа[en] (1-й срок) |
1871-1935 | 20 мая 1918 | 2 августа 1918 | Конституционное движение | |||
25 | Самад-Хан Мумтаз ус-Салтанех[en] | 1869-1955 | 2 августа 1918 | 20 августа 1918 | Конституционное движение | |||
26 | Хассан Пирниа (2-й срок) |
1871-1935 | 20 августа 1918 | 16 октября 1920 | Конституционное движение | |||
27 | Фатулла-Хан Акбар[en] | 1878-1967 | 16 октября 1920 | 21 февраля 1921 (свергнут) |
Независимый | |||
28 | Зияэддин Табатабаи[en] | 1888-1969 | 21 февраля 1921 | 4 июня 1921 | Партия отечества | |||
29 | Ахмад Кавам ас-Салтане (1-й срок) |
1876-1955 | 4 июня 1921 | 12 октября 1921 | Демократическая партия | |||
30 | Малек Мансур Мирза Шао ас-Салтане[en] | 1880-1920 | 12 октября 1921 | 20 января 1922 | Демократическая партия | |||
31 | Хассан Пирниа (3-й срок) |
1871-1935 | 20 января 1922 | 11 июня 1922 | Конституционное движение | |||
32 | Ахмад Кавам ас-Салтане (2-й срок) |
1876-1955 | 11 июня 1922 | 30 января 1923 | Демократическая партия | |||
33 | Мостоуфи уль-Мамалек (5-й срок) |
1875-1932 | 30 января 1923 | 15 июня 1923 | Конституционное движение | |||
34 | Хассан Пирниа (4-й срок) |
1871-1935 | 15 июня 1923 | 28 октября 1923 | Конституционное движение | |||
35 | Реза-Хан Сардар Серах | 1878-1944 | 28 октября 1923 | 1 ноября 1925 | Военный | |||
• Шаханшахское Государство Иран (1925—1979) • | ||||||||
36 | Мохаммед Али Форуги (1-й срок) |
1877-1943 | 1 ноября 1925 | 13 июня 1926 | Партия возрождения[en] | Реза-шах (1925—1941) | ||
37 | Мостоуфи уль-Мамалек (6-й срок) |
1875-1932 | 13 июня 1926 | 2 июня 1927 | Партия возрождения | |||
38 | Мехди Кули Хедаят[en] | 1864-1955 | 2 июня 1927 | 18 сентября 1933 | Партия возрождения | |||
39 | Мохаммед Али Форуги (2-й срок) |
1877-1943 | 18 сентября 1933 | 3 декабря 1935 | Партия возрождения | |||
40 | Махмуд Джам[en] | 1880-1969 | 3 декабря 1935 | 26 октября 1939 | Партия возрождения | |||
41 | Ахмад Матин-Дафтари[en] | 1896-1971 | 26 октября 1939 | 26 июня 1940 | Партия возрождения | |||
42 | Раджаб Али Мансур[en] (1-й срок) |
1895-1974 | 26 июня 1940 | 27 августа 1941 | Партия возрождения | |||
43 | Мохаммед Али Форуги (3-й срок) |
1877-1943 | 27 августа 1941 | 9 марта 1942 | Партия возрождения | Мохаммед Реза-шах (1941—1979) | ||
44 | Али Сохейли[en] (1-й срок) |
1896-1958 | 9 марта 1942 | 9 августа 1942 | Независимый ↓ Партия прогресса | |||
45 | Ахмад Кавам ас-Салтане (3-й срок) |
1876-1955 | 9 августа 1942 | 15 февраля 1943 | Демократическая партия | |||
46 | Али Сохейли (2-й срок) |
1896-1958 | 15 февраля 1943 | 6 апреля 1944 | Партия прогресса | |||
47 | Мохаммад Саед (1-й срок) |
1883-1973 | 6 апреля 1944 | 25 ноября 1944 | Демократическая партия | |||
48 | Мортеза-Кули Баят[en] | 1890-1958 | 25 ноября 1944 | 13 мая 1945 | Партия возрождения | |||
49 | Эбрагим Хакими[en] (1-й срок) |
1871-1959 | 13 мая 1945 | 6 июня 1945 | Партия прогресса | |||
50 | Мохсен Садр[en] | 1866-1962 | 6 июня 1945 | 30 октября 1945 | Социалистическая партия[en] | |||
51 | Эбрагим Хакими (2-й срок) |
1871-1959 | 30 октября 1945 | 28 января 1946 | Партия прогресса | |||
52 | Ахмад Кавам ас-Салтане (4-й срок) |
1876-1955 | 28 января 1946 | 18 декабря 1947 | Демократическая партия | |||
53 | Мохаммад-Реза Хекмат[en] | 1891-1978 | 18 декабря 1947 | 29 декабря 1947 | Демократическая партия | |||
54 | Эбрагим Хакими (3-й срок) |
1871-1959 | 29 декабря 1947 | 13 июня 1948 | Партия прогресса[en] | |||
55 | Абдулхоссейн Назир[en] | 1899-1949 | 13 июня 1948 | 9 ноября 1948 | Партия ариев | |||
56 | Мохаммад Саед (2-й срок) |
1883-1973 | 9 ноября 1948 | 23 марта 1950 | Демократическая партия | |||
57 | Раджаб Али Мансур (2-й срок) |
1895-1974 | 23 марта 1950 | 26 июня 1950 | Партия возрождения | |||
58 | Хадж Али Размара | 1901-1951 | 26 июня 1950 | 7 марта 1951 (убит) |
Военный | |||
59 | Хоссейн Ала[en] (1-й срок) |
1882-1964 | 12 марта 1951 | 30 апреля 1951 | Военный | |||
60 | Мохаммед Мосаддык (1-й срок) |
1882-1967 | 30 апреля 1951 | 17 июля 1952 | Национальный фронт | |||
61 | Ахмад Кавам ас-Салтане (5-й срок) |
1876-1955 | 17 июля 1952 | 22 июля 1952 | Демократическая партия | |||
62 | Мохаммед Мосаддык (2-й срок) |
1882-1967 | 22 июля 1952 | 19 августа 1953 (свергнут) |
Национальный фронт | |||
63 | Фазлолла Захеди | 1897-1963 | 19 августа 1953 | 7 апреля 1955 | Военный | |||
64 | Хоссейн Ала (2-й срок) |
1882-1964 | 7 апреля 1955 | 3 апреля 1957 | Военный | |||
65 | Манучехр Эгбал[en] | 1909-1977 | 3 апреля 1957 | 31 августа 1960 | Национальная партия[en] | |||
66 | Джафар Шариф-Эмами (1-й срок) |
1910-1998 | 31 августа 1960 | 5 мая 1961 | Национальная партия | |||
67 | Али Амини[en] | 1905-1992 | 5 мая 1961 | 19 июля 1962 | Демократическая партия | |||
68 | Асадулла Алам[en] | 1919-1978 | 19 июля 1962 | 7 марта 1964 | Народная партия | |||
69 | Хасан Али Мансур | 1923-1965 | 7 марта 1964 | 26 января 1965 (убит) |
Партия нового Ирана[en] | |||
70 | Амир-Аббам Ховейда[en] | 1920-1979 | 26 января 1965 | 7 августа 1977 | Партия нового Ирана ↓ Партия воскрешения[en] | |||
71 | Джамшид Амузегар[en] | 1923-2016 | 7 августа 1977 | 27 августа 1978 | Партия воскрешения | |||
72 | Джафар Шариф-Эмами (2-й срок) |
1910-1998 | 27 августа 1978 | 6 ноября 1978 | Партия воскрешения | |||
73 | Голям Реза Азхари | 1912-2001 | 6 ноября 1978 | 4 января 1979 | Военный | |||
74 | Шапур Бахтияр | 1914-1991 | 4 января 1979 | 11 февраля 1979 (свергнут) |
Национальный фронт | |||
• Исламская Республика Иран (1979-н.в.) • | ||||||||
75[en] | Мехди Базарган | 1907-1995 | 4 февраля 1979 | 6 ноября 1979 (отставка) |
Движение свободы[en] | Рухолла Хомейни | ||
Совет Исламской Революции[en] Председатель: Муртаза Мутаххари (6 ноября 1979 — 12 августа 1980) | ||||||||
76[en] | Мохаммад Али Раджаи | 1933-1981 | 12 августа 1980 | 4 августа 1981 | Исламская республиканская партия[en] | Абольхасан Банисадр | ||
77[en] | Мохаммад Джавад Бахонар | 1933-1981 | 4 августа 1981 | 30 августа 1981 (убит) |
Исламская республиканская партия | Мохаммад Али Раджаи | ||
78[en] | Мохаммад-Реза Махдави Кани | 1931-2014 | 2 сентября 1981 | 31 октября 1981 | Ассоциация борющихся клириков[en] | Али Хаменеи | ||
79[en] | Мир-Хосейн Мусави | род. 1942 | 31 октября 1981 | 3 августа 1989 | Исламская республиканская партия ↓ Независимый | |||
Пост упразднён (с 3 августа 1989) |
Ныне живущие
Имя | Фото | Период нахождения в должности | Дата рождения |
---|---|---|---|
Мир-Хосейн Мусави | 31 октября 1981 — 3 августа 1989 | 2 марта 1942 (82 года) |
Напишите отзыв о статье "Список премьер-министров Ирана"
Ссылки
- [www.worldstatesmen.org/Iran.htm Премьер-министры Ирана]. WorldStatesmen.org. Проверено 27 января 2015.
Отрывок, характеризующий Список премьер-министров Ирана
– И сюртучок коротенький, и стриженые волосы; точно, ну точно из бани… папа, бывало…– Я понимаю, что он (князь Андрей) никого так не любил, как его, – сказала княжна Марья.
– Да, и он особенный от него. Говорят, что дружны мужчины, когда совсем особенные. Должно быть, это правда. Правда, он совсем на него не похож ничем?
– Да, и чудесный.
– Ну, прощай, – отвечала Наташа. И та же шаловливая улыбка, как бы забывшись, долго оставалась на ее лице.
Пьер долго не мог заснуть в этот день; он взад и вперед ходил по комнате, то нахмурившись, вдумываясь во что то трудное, вдруг пожимая плечами и вздрагивая, то счастливо улыбаясь.
Он думал о князе Андрее, о Наташе, об их любви, и то ревновал ее к прошедшему, то упрекал, то прощал себя за это. Было уже шесть часов утра, а он все ходил по комнате.
«Ну что ж делать. Уж если нельзя без этого! Что ж делать! Значит, так надо», – сказал он себе и, поспешно раздевшись, лег в постель, счастливый и взволнованный, но без сомнений и нерешительностей.
«Надо, как ни странно, как ни невозможно это счастье, – надо сделать все для того, чтобы быть с ней мужем и женой», – сказал он себе.
Пьер еще за несколько дней перед этим назначил в пятницу день своего отъезда в Петербург. Когда он проснулся, в четверг, Савельич пришел к нему за приказаниями об укладке вещей в дорогу.
«Как в Петербург? Что такое Петербург? Кто в Петербурге? – невольно, хотя и про себя, спросил он. – Да, что то такое давно, давно, еще прежде, чем это случилось, я зачем то собирался ехать в Петербург, – вспомнил он. – Отчего же? я и поеду, может быть. Какой он добрый, внимательный, как все помнит! – подумал он, глядя на старое лицо Савельича. – И какая улыбка приятная!» – подумал он.
– Что ж, все не хочешь на волю, Савельич? – спросил Пьер.
– Зачем мне, ваше сиятельство, воля? При покойном графе, царство небесное, жили и при вас обиды не видим.
– Ну, а дети?
– И дети проживут, ваше сиятельство: за такими господами жить можно.
– Ну, а наследники мои? – сказал Пьер. – Вдруг я женюсь… Ведь может случиться, – прибавил он с невольной улыбкой.
– И осмеливаюсь доложить: хорошее дело, ваше сиятельство.
«Как он думает это легко, – подумал Пьер. – Он не знает, как это страшно, как опасно. Слишком рано или слишком поздно… Страшно!»
– Как же изволите приказать? Завтра изволите ехать? – спросил Савельич.
– Нет; я немножко отложу. Я тогда скажу. Ты меня извини за хлопоты, – сказал Пьер и, глядя на улыбку Савельича, подумал: «Как странно, однако, что он не знает, что теперь нет никакого Петербурга и что прежде всего надо, чтоб решилось то. Впрочем, он, верно, знает, но только притворяется. Поговорить с ним? Как он думает? – подумал Пьер. – Нет, после когда нибудь».
За завтраком Пьер сообщил княжне, что он был вчера у княжны Марьи и застал там, – можете себе представить кого? – Натали Ростову.
Княжна сделала вид, что она в этом известии не видит ничего более необыкновенного, как в том, что Пьер видел Анну Семеновну.
– Вы ее знаете? – спросил Пьер.
– Я видела княжну, – отвечала она. – Я слышала, что ее сватали за молодого Ростова. Это было бы очень хорошо для Ростовых; говорят, они совсем разорились.
– Нет, Ростову вы знаете?
– Слышала тогда только про эту историю. Очень жалко.
«Нет, она не понимает или притворяется, – подумал Пьер. – Лучше тоже не говорить ей».
Княжна также приготавливала провизию на дорогу Пьеру.
«Как они добры все, – думал Пьер, – что они теперь, когда уж наверное им это не может быть более интересно, занимаются всем этим. И все для меня; вот что удивительно».
В этот же день к Пьеру приехал полицеймейстер с предложением прислать доверенного в Грановитую палату для приема вещей, раздаваемых нынче владельцам.
«Вот и этот тоже, – думал Пьер, глядя в лицо полицеймейстера, – какой славный, красивый офицер и как добр! Теперь занимается такими пустяками. А еще говорят, что он не честен и пользуется. Какой вздор! А впрочем, отчего же ему и не пользоваться? Он так и воспитан. И все так делают. А такое приятное, доброе лицо, и улыбается, глядя на меня».
Пьер поехал обедать к княжне Марье.
Проезжая по улицам между пожарищами домов, он удивлялся красоте этих развалин. Печные трубы домов, отвалившиеся стены, живописно напоминая Рейн и Колизей, тянулись, скрывая друг друга, по обгорелым кварталам. Встречавшиеся извозчики и ездоки, плотники, рубившие срубы, торговки и лавочники, все с веселыми, сияющими лицами, взглядывали на Пьера и говорили как будто: «А, вот он! Посмотрим, что выйдет из этого».
При входе в дом княжны Марьи на Пьера нашло сомнение в справедливости того, что он был здесь вчера, виделся с Наташей и говорил с ней. «Может быть, это я выдумал. Может быть, я войду и никого не увижу». Но не успел он вступить в комнату, как уже во всем существе своем, по мгновенному лишению своей свободы, он почувствовал ее присутствие. Она была в том же черном платье с мягкими складками и так же причесана, как и вчера, но она была совсем другая. Если б она была такою вчера, когда он вошел в комнату, он бы не мог ни на мгновение не узнать ее.
Она была такою же, какою он знал ее почти ребенком и потом невестой князя Андрея. Веселый вопросительный блеск светился в ее глазах; на лице было ласковое и странно шаловливое выражение.
Пьер обедал и просидел бы весь вечер; но княжна Марья ехала ко всенощной, и Пьер уехал с ними вместе.
На другой день Пьер приехал рано, обедал и просидел весь вечер. Несмотря на то, что княжна Марья и Наташа были очевидно рады гостю; несмотря на то, что весь интерес жизни Пьера сосредоточивался теперь в этом доме, к вечеру они всё переговорили, и разговор переходил беспрестанно с одного ничтожного предмета на другой и часто прерывался. Пьер засиделся в этот вечер так поздно, что княжна Марья и Наташа переглядывались между собою, очевидно ожидая, скоро ли он уйдет. Пьер видел это и не мог уйти. Ему становилось тяжело, неловко, но он все сидел, потому что не мог подняться и уйти.
Княжна Марья, не предвидя этому конца, первая встала и, жалуясь на мигрень, стала прощаться.
– Так вы завтра едете в Петербург? – сказала ока.
– Нет, я не еду, – с удивлением и как будто обидясь, поспешно сказал Пьер. – Да нет, в Петербург? Завтра; только я не прощаюсь. Я заеду за комиссиями, – сказал он, стоя перед княжной Марьей, краснея и не уходя.
Наташа подала ему руку и вышла. Княжна Марья, напротив, вместо того чтобы уйти, опустилась в кресло и своим лучистым, глубоким взглядом строго и внимательно посмотрела на Пьера. Усталость, которую она очевидно выказывала перед этим, теперь совсем прошла. Она тяжело и продолжительно вздохнула, как будто приготавливаясь к длинному разговору.
Все смущение и неловкость Пьера, при удалении Наташи, мгновенно исчезли и заменились взволнованным оживлением. Он быстро придвинул кресло совсем близко к княжне Марье.
– Да, я и хотел сказать вам, – сказал он, отвечая, как на слова, на ее взгляд. – Княжна, помогите мне. Что мне делать? Могу я надеяться? Княжна, друг мой, выслушайте меня. Я все знаю. Я знаю, что я не стою ее; я знаю, что теперь невозможно говорить об этом. Но я хочу быть братом ей. Нет, я не хочу.. я не могу…
Он остановился и потер себе лицо и глаза руками.
– Ну, вот, – продолжал он, видимо сделав усилие над собой, чтобы говорить связно. – Я не знаю, с каких пор я люблю ее. Но я одну только ее, одну любил во всю мою жизнь и люблю так, что без нее не могу себе представить жизни. Просить руки ее теперь я не решаюсь; но мысль о том, что, может быть, она могла бы быть моею и что я упущу эту возможность… возможность… ужасна. Скажите, могу я надеяться? Скажите, что мне делать? Милая княжна, – сказал он, помолчав немного и тронув ее за руку, так как она не отвечала.
– Я думаю о том, что вы мне сказали, – отвечала княжна Марья. – Вот что я скажу вам. Вы правы, что теперь говорить ей об любви… – Княжна остановилась. Она хотела сказать: говорить ей о любви теперь невозможно; но она остановилась, потому что она третий день видела по вдруг переменившейся Наташе, что не только Наташа не оскорбилась бы, если б ей Пьер высказал свою любовь, но что она одного только этого и желала.
– Говорить ей теперь… нельзя, – все таки сказала княжна Марья.
– Но что же мне делать?
– Поручите это мне, – сказала княжна Марья. – Я знаю…
Пьер смотрел в глаза княжне Марье.
– Ну, ну… – говорил он.
– Я знаю, что она любит… полюбит вас, – поправилась княжна Марья.
Не успела она сказать эти слова, как Пьер вскочил и с испуганным лицом схватил за руку княжну Марью.
– Отчего вы думаете? Вы думаете, что я могу надеяться? Вы думаете?!
– Да, думаю, – улыбаясь, сказала княжна Марья. – Напишите родителям. И поручите мне. Я скажу ей, когда будет можно. Я желаю этого. И сердце мое чувствует, что это будет.
– Нет, это не может быть! Как я счастлив! Но это не может быть… Как я счастлив! Нет, не может быть! – говорил Пьер, целуя руки княжны Марьи.
– Вы поезжайте в Петербург; это лучше. А я напишу вам, – сказала она.
– В Петербург? Ехать? Хорошо, да, ехать. Но завтра я могу приехать к вам?
На другой день Пьер приехал проститься. Наташа была менее оживлена, чем в прежние дни; но в этот день, иногда взглянув ей в глаза, Пьер чувствовал, что он исчезает, что ни его, ни ее нет больше, а есть одно чувство счастья. «Неужели? Нет, не может быть», – говорил он себе при каждом ее взгляде, жесте, слове, наполнявших его душу радостью.
Когда он, прощаясь с нею, взял ее тонкую, худую руку, он невольно несколько дольше удержал ее в своей.
«Неужели эта рука, это лицо, эти глаза, все это чуждое мне сокровище женской прелести, неужели это все будет вечно мое, привычное, такое же, каким я сам для себя? Нет, это невозможно!..»
– Прощайте, граф, – сказала она ему громко. – Я очень буду ждать вас, – прибавила она шепотом.
И эти простые слова, взгляд и выражение лица, сопровождавшие их, в продолжение двух месяцев составляли предмет неистощимых воспоминаний, объяснений и счастливых мечтаний Пьера. «Я очень буду ждать вас… Да, да, как она сказала? Да, я очень буду ждать вас. Ах, как я счастлив! Что ж это такое, как я счастлив!» – говорил себе Пьер.
В душе Пьера теперь не происходило ничего подобного тому, что происходило в ней в подобных же обстоятельствах во время его сватовства с Элен.
Он не повторял, как тогда, с болезненным стыдом слов, сказанных им, не говорил себе: «Ах, зачем я не сказал этого, и зачем, зачем я сказал тогда „je vous aime“?» [я люблю вас] Теперь, напротив, каждое слово ее, свое он повторял в своем воображении со всеми подробностями лица, улыбки и ничего не хотел ни убавить, ни прибавить: хотел только повторять. Сомнений в том, хорошо ли, или дурно то, что он предпринял, – теперь не было и тени. Одно только страшное сомнение иногда приходило ему в голову. Не во сне ли все это? Не ошиблась ли княжна Марья? Не слишком ли я горд и самонадеян? Я верю; а вдруг, что и должно случиться, княжна Марья скажет ей, а она улыбнется и ответит: «Как странно! Он, верно, ошибся. Разве он не знает, что он человек, просто человек, а я?.. Я совсем другое, высшее».
Только это сомнение часто приходило Пьеру. Планов он тоже не делал теперь никаких. Ему казалось так невероятно предстоящее счастье, что стоило этому совершиться, и уж дальше ничего не могло быть. Все кончалось.
Радостное, неожиданное сумасшествие, к которому Пьер считал себя неспособным, овладело им. Весь смысл жизни, не для него одного, но для всего мира, казался ему заключающимся только в его любви и в возможности ее любви к нему. Иногда все люди казались ему занятыми только одним – его будущим счастьем. Ему казалось иногда, что все они радуются так же, как и он сам, и только стараются скрыть эту радость, притворяясь занятыми другими интересами. В каждом слове и движении он видел намеки на свое счастие. Он часто удивлял людей, встречавшихся с ним, своими значительными, выражавшими тайное согласие, счастливыми взглядами и улыбками. Но когда он понимал, что люди могли не знать про его счастье, он от всей души жалел их и испытывал желание как нибудь объяснить им, что все то, чем они заняты, есть совершенный вздор и пустяки, не стоящие внимания.
Когда ему предлагали служить или когда обсуждали какие нибудь общие, государственные дела и войну, предполагая, что от такого или такого исхода такого то события зависит счастие всех людей, он слушал с кроткой соболезнующею улыбкой и удивлял говоривших с ним людей своими странными замечаниями. Но как те люди, которые казались Пьеру понимающими настоящий смысл жизни, то есть его чувство, так и те несчастные, которые, очевидно, не понимали этого, – все люди в этот период времени представлялись ему в таком ярком свете сиявшего в нем чувства, что без малейшего усилия, он сразу, встречаясь с каким бы то ни было человеком, видел в нем все, что было хорошего и достойного любви.
Рассматривая дела и бумаги своей покойной жены, он к ее памяти не испытывал никакого чувства, кроме жалости в том, что она не знала того счастья, которое он знал теперь. Князь Василий, особенно гордый теперь получением нового места и звезды, представлялся ему трогательным, добрым и жалким стариком.
Пьер часто потом вспоминал это время счастливого безумия. Все суждения, которые он составил себе о людях и обстоятельствах за этот период времени, остались для него навсегда верными. Он не только не отрекался впоследствии от этих взглядов на людей и вещи, но, напротив, в внутренних сомнениях и противуречиях прибегал к тому взгляду, который он имел в это время безумия, и взгляд этот всегда оказывался верен.
«Может быть, – думал он, – я и казался тогда странен и смешон; но я тогда не был так безумен, как казалось. Напротив, я был тогда умнее и проницательнее, чем когда либо, и понимал все, что стоит понимать в жизни, потому что… я был счастлив».
Безумие Пьера состояло в том, что он не дожидался, как прежде, личных причин, которые он называл достоинствами людей, для того чтобы любить их, а любовь переполняла его сердце, и он, беспричинно любя людей, находил несомненные причины, за которые стоило любить их.
С первого того вечера, когда Наташа, после отъезда Пьера, с радостно насмешливой улыбкой сказала княжне Марье, что он точно, ну точно из бани, и сюртучок, и стриженый, с этой минуты что то скрытое и самой ей неизвестное, но непреодолимое проснулось в душе Наташи.