Список призёров Олимпийских игр по академической гребле (женщины)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Полный список всех медалистов Олимпийских игр по академической гребле среди женщин с 1976 по 2012 гг.





Современная программа

Одиночка

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль Кристин Шайблих
ГДР
Джоан Линд
США
Елена Антонова
СССР
1980, Москва Санда Тома
Румыния
Антонина Махина
СССР
Мартина Шротер
ГДР
1984, Лос-Анджелес

 Валерия Рэчилэ
Румыния

 Шарлотта Джир
США

 Анн Хасебрук
Бельгия

1988, Сеул

 Ютта Берендт
ГДР

 Энн Мэрден
США

 Магдалена Георгиева
Болгария

1992, Барселона

 Элисабета Липэ
Румыния

 Аннелиз Бредаль
Бельгия

 Зилькен Лауман
Канада

1996, Атланта

 Екатерина Ходотович
Белоруссия

 Зилькен Лауман
Канада

 Трине Хансен
Дания

2000, Сидней

 Екатерина Карстен
Белоруссия

 Румяна Нейкова
Болгария

 Катрин Руштов-Штомпоровски
Германия

2004, Афины

 Катрин Руштов-Штомпоровски
Германия

 Екатерина Карстен
Белоруссия

 Румяна Нейкова
Болгария

2008, Пекин

 Румяна Нейкова
Болгария

 Мишель Геретт
США

 Екатерина Карстен
Белоруссия

2012, Лондон

 Мирослава Кнапкова
Чехия

 Фиэ Эрихсен
Дания

 Ким Кроу
Австралия

Двойка парная

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль Болгария Болгария ГДР ГДР СССР СССР
1980, Москва СССР СССР ГДР ГДР Румыния Румыния
1984, Лос-Анджелес

 Румыния
Марьоара Попеску
Элисабета Оленюк

 Нидерланды
Грет Хеллеманс
Николетте Хеллеманс

 Канада
Даниэле Лауман
Силкен Лауман

1988, Сеул

 ГДР
Биргит Петер
Мартина Шрётер

 Румыния
Элисабета Липэ
Вероника Коджану

 Болгария
Виолета Нинова
Стефка Мадина

1992, Барселона

 Германия
Керстин Кёппен
Катрин Борон

 Румыния
Вероника Кошеля
Элисабета Липэ

 Китай
Гу Сяоли
Лу Хуали

1996, Атланта

 Канада
Марни Макбин
Кэтлин Хэддл

 Китай
Цао Мяньин
Чжан Сююнь

 Нидерланды
Ирен Эйс
Эке ван Нес

2000, Сидней

 Германия
Катрин Борон
Яна Тиме

 Нидерланды
Пите ван Дишук
Эке ван Нес

 Литва
Кристина Поплавская
Бируте Шакицкене

2004, Афины

 Новая Зеландия
Джорджина Эверс-Суинделл
Кэролайн Эверс-Суинделл

 Германия
Пегги Валеска
Бритта Оппельт

 Великобритания
Сара Уинклесс
Элиза Лэверик

2008, Пекин

 Новая Зеландия
Джорджина Эверс-Суинделл
Кэролайн Эверс-Суинделл

 Германия
Аннекатрин Тиле
Кристиане Хут

 Великобритания
Элиза Лэверик
Анна Бебингтон

2012, Лондон

 Великобритания
Анна Уоткинс
Катерин Грейнджер

 Австралия
Ким Кроу
Брук Прэтли

 Польша
Магдалена Фуларчик
Юлия Михальская

Четвёрка парная

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль ГДР ГДР СССР СССР Румыния Румыния
1980, Москва ГДР ГДР СССР СССР Болгария Болгария
1984, Лос-Анджелес

 Румыния
Марисия Цэран
Анишоара Сорохан
Йоана Бадя
София Корбан
Екатерина Оанчия

 США
Вирджиния Гилдер
Джоан Линд
Энн Марден
Келли Риккон
Лиза Роде

 Дания
Ханне Эриксен
Биргитте Ханел
Лотте Коэфоэд
Бодил Расмуссен
Йетте Сёренсен|Румыния Румыния

1988, Сеул

 ГДР
Керстин Фёрстер
Кристина Мундт
Беате Шрамм
Яна Соргерс

 СССР
Ирина Калимбет
Светлана Мазий
Инна Фролова
Антонина Думчева

 Румыния
Анишоара Бэлан
Анишоара Миня
Элисабета Липэ
Вероника Коджану

1992, Барселона

 Германия
Зибилль Шмидт
Биргит Петер
Керстин Мюллер
Кристина Мундт

 Румыния
Анишоара Бэлан
Дойна Игнат
Констанца Бурчикэ
Вероника Кошеля

 Объединённая команда
Антонина Зеликович
Татьяна Устюжанина
Екатерина Ходотович
Елена Хлопцева

1996, Атланта

 Германия
Катрин Борон
Керстин Кёппен
Катрин Руштов-Штомпоровски
Яна Зоргерс

 Украина
Светлана Мазий
Дина Мифтахутдиновна
Инна Фролова
Елена Ронжина

 Канада
Ларисса Бизенталь
Диана О’Грейди
Кэтлин Хэддл
Марни Макбин

2000, Сидней

 Германия
Майке Эверс
Мануэла Лутце
Маня Ковальски
Керстин Ковальски

 Великобритания
Гуин Баттен
Мириам Баттен
Кэтрин Грейнджер
Джиллиан Линдсей

 Россия
Оксана Дороднова
Ирина Федотова
Юлия Левина
Лариса Мерк

2004, Афины

 Германия
Майке Эверс
Мануэла Лутце
Катрин Борон
Керстин эль-Калькили

 Великобритания
Элисон Моубрей
Дебби Флуд
Фрэнсис Хьютон
Ребекка Ромеро

 Австралия
Дана Фалетич
Ребекка Сатин
Эмбер Бредли
Керри Хоур

2008, Пекин

 Китай
Тан Бинь
Цзинь Цзывэй
Си Айхуа
Чжан Янъян

 Великобритания
Аннабель Вернон
Дебби Флуд
Фрэнсис Хьютон
Катерин Грейнджер

 Германия
Бритта Оппельт
Мануэла Лутце
Катрин Борон
Штефани Шиллер

2012, Лондон

 Украина
Яна Дементьева
Наталия Довгодько
Анастасия Коженкова
Екатерина Тарасенко

 Германия
Карина Бер
Бритта Оппельт
Юлия Рихтер
Аннекатрин Тиле

 США
Натали Делл
Меган Калму
Кара Кохлер
Эдриенн Мартелли

Двойка распашная без рулевой

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль Болгария Болгария ГДР ГДР ФРГ ФРГ
1980, Москва ГДР ГДР Польша Польша Болгария Болгария
1984, Лос-Анджелес

 Румыния
Родика Арба
Елена Хорват

 Канада
Элизабет Крэйг
Трисия Смит

 ФРГ
Эллен Беккер
Ирис Фёлькнер

1988, Сеул

 Румыния
Родика Арба
Ольга Хомеги

 Болгария
Радка Стоянова
Лалка Берберова

 Новая Зеландия
Никола Пейн
Лайнли Хеннен

1992, Барселона

 Канада
Марни Макбин
Кэтлин Хеддл

 Германия
Ингебург Шверцман
Штефани Верремайер

 США
Стефани Пирсон
Анна Ситон

1996, Атланта

 Австралия
Меган Стил
Кейт Слэттер

 США
Мисси Швен
Карен Крафт

 Франция
Кристин Госс
Элен Кортен

2000, Сидней

 Румыния
Джорджета Дамьян
Дойна Игнат

 Австралия
Кейт Слэттер
Рейчел Тейлор

 США
Карен Крафт
Мелисса Райан

2004, Афины

 Румыния
Джорджета Дамьян
Вьорика Сусану

 Великобритания
Кетрин Грейнджер
Катерин Бишоп

 Белоруссия
Юлия Бичик
Наталья Гелах

2008, Пекин

 Румыния
Джорджета Андрунаке
Вьорика Сусану

 Китай
У Ю
Гао Юйлань

 Белоруссия
Юлия Бичик
Наталья Гелах

2012, Лондон

 Великобритания
Хелен Гловер
Хизер Стэннинг

 Австралия
Кейт Хорсни
Сара Тэйт

 Новая Зеландия
Джульетта Хог
Ребекка Скоун

Восьмёрка

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль ГДР ГДР СССР СССР США США
1980, Москва ГДР ГДР СССР СССР Румыния Румыния
1984, Лос-Анджелес

 США
Бетси Бёрд
Кэрол Боуэр
Джин Флэнаган
Кэри Грейвс
Кэти Килер
Холли Метколф
Кристин Норелиус
Ширил О’Стин
Кристин Торснесс

 Румыния
Марьоара Трашкэ
Луча Саука
Дойна Шнеп-Бэлан
Анета Михай
Аурора Плешка
Камелия Дьяконеску
Виорика Йожа
Михаэла Армэшеску
Адриана Базон

 Нидерланды
Грет Хеллеманс
Николетте Хеллеманс
Марике ван Дрогенбрук
Линда Корнет
Харрит ван Эттековен
Марти Лаурейсен
Каталин Нелиссен
Анна-Мария Квист
Вилйон Вандрагер

1988, Сеул

 ГДР
Аннегрет Штраух
Юдит Цайдлер
Катрин Хаккер
Уте Вильд
Аня Клуге
Беатрикс Шрёэр
Рамона Бальтазар
Уте Штанге
Даниэда Нойнаст (рулевая)

 Румыния
Дойна Снеп-Балан
Вероника Некула
Херта Анитас
Марьоара Траска
Адрьяна Базон
Михаэла Армэшеску
Родика Арба
Олга Хомеги
Экатерина Оанча (рулевая)

 Китай
Чжоу Сюхуа
Чжан Яли
Хэ Яньвэнь
Хань Яцинь
Чжан Сянхуа
Чжоу Шоуин
Ян Сяо
Ху Ядун
Ли Жунхуа (рулевая)

1992, Барселона

 Канада
Кирстен Барнс
Шеннон Кроуфорд
Меган Делеэнти
Кэтлин Хеддл
Марни Макбин
Джессика Монро
Бренда Тейлор
Кей Уортингтон
Лесли Томпсон (рулевая)

 Румыния
Вероника Некула
Адриана Базон
Мария Пэдурару
Юлия Булье
Дойна Робу
Виорика Лепэдату
Дойна Шнеп-Бэлан
Йоана Олтяну
Элена Джорджеску (рулевая)

 Германия
Сильвия Дёрдельман
Катрин Хаккер
Кристиане Харцендорф
Керстин Петерсман
Дана Пириц
Аннегрет Штраух
Уте Шелль
Юдит Цайдлер
Даниэда Нойнаст (рулевая)

1996, Атланта

 Румыния
Лильяна Гафенку
Вероника Кокеля
Елена Джорджеску
Анка Тэнасе
Дойна Спырку
Марьора Попеску
Йоана Олтяну
Элисабета Липэ
Дойна Игнат

 Канада
Анна ван дер Камп
Тоша Тсанг
Лесли Томпсон
Эмма Робинсон
Джессика Монро
Хизер Макдермид
Мария Монде
Тереза Люк
Элисон Корн

 Белоруссия
Елена Микулич
Марина Знак
Наталья Волчек
Наталья Стасюк
Тамара Давыденко
Валентина Скрабатун
Наталья Лавриненко
Ярослава Павлович
Александра Панькина

2000, Сидней

 Румыния
Вероника Кокеля
Джорджета Дамьян
Мария Магдалена Думитраке
Лильяна Гафенку
Елена Джорджеску
Дойна Игнат
Элисабета Липэ
Йоана Олтяну
Вьорика Сусану

 Нидерланды
Тесса Аппельдорн
Карин тер Бек
Пите ван Дишук
Элин Мейер
Эке ван Нес
Неллеке Пеннинкс
Мартейнтье Квик
Аннеке Венема
Марике Вестерхоф

 Канада
Баффи Александр
Лариа Бьезенталь
Хизер Дэвис
Элисон Корн
Тереза Люк
Хизер Макдермид
Эмма Робинсон
Лесли Томпсон
Дорота Урбаньяк

2004, Афины

 Румыния
Аурица Бэрэску
Вьорика Сусану
Родика Флоря
Элисабета Липэ
Лильяна Гафенку
Йоана Кристина Папук
Джорджета Дамьян
Дойна Игнат
Елена Джорджеску (рулевая)

 США
Кейт Джонсон
Саманта Мэги
Мэган Диркмат
Элисон Кокс
Лорен Корхольц
Энн Микельсон
Лианн Нельсон
Кэрин Дэвис
Мэри Уиппл (рулевая)

 Нидерланды
Фраукье Вегман
Марлис Смюлдерс
Нинке Хоммес
Хюрнет Деккерс
Аннемарике ван Рюмпт
Хелен Тангер
Сара Сигелар
Аннемик де Хан
Эстер Воркел (рулевая)

2008, Пекин

 США
Эрин Кафаро
Линдсей Шуп
Анна Гудейл
Элеанор Логан
Энн Камминс
Жужанна Франсия
Кэролайн Линд
Кэрин Дэвис
Мэри Уиппл (рулевая)

 Нидерланды
Фемке Деккер
Марлис Смюлдерс
Нинке Кингма
Ролине Репелар ван Дрил
Аннемарике ван Рюмпт
Хелен Тангер
Сара Сигелар
Аннемик де Хан
Эстер Воркел (рулевая)

 Румыния
Констанца Бурчикэ
Вьорика Сусану
Родика Мария Шербан
Энико Барабаш
Симона Думитрица Мушат
Йоана Кристина Папук
Джорджета Андрунаке
Дойна Игнат
Елена Джорджеску (рулевая)

2012, Лондон

 США
Эрин Кафаро
Жужанна Франсия
Эстер Лофгрен
Тейлор Рицель
Меган Мусницки
Элеанор Логан
Кэролайн Линд
Кэрин Дэвис
Мэри Уиппл

 Канада
Джэнин Хенсон
Рашель Виинберг
Криста Жюлойен
Лорен Уилкинсон
Натали Мастраччи
Эшли Брзозович
Дарси Маркуар
Андриэнн Морин
Лесли Томпсон-Уилли

 Нидерланды
Якобин Веенховен
Нинке Кингма
Шанталь Ахтенберг
Ситске де Гроот
Ролин Репелаер ван Дрил
Клаудия Белдербос
Карлин Боув
Аннемик де Хаан
Анне Шеллекенс

Двойка парная (лёгкий вес)

Золото Серебро Бронза
1996, Атланта

 Румыния
Констанца Бурчикэ
Камелия Маковичук

 США
Тереза Белл
Линдси Бёрнс

 Австралия
Вирджиния Ли
Ребекка Джойс

2000, Сидней

 Румыния
Констанца Бурчикэ
Анджела Алупей

 Германия
Валери Вихофф
Клаудия Бласберг

 США
Кристин Коллинз
Сара Гарнер

2004, Афины

 Румыния
Констанца Бурчикэ
Анджела Алупей

 Германия
Даниэла Раймер
Клаудия Бласберг

 Нидерланды
Кирстен ван дер Колк
Марит ван Эйпен

2008, Пекин

 Нидерланды
Кирстен ван дер Колк
Марит ван Эйпен

 Финляндия
Санна Стен
Минна Ниеминен

 Канада
Мелани Кок
Трейси Кэмерон

2012, Лондон

 Великобритания
Кэтерин Копленд
Софи Хоскинг

 Китай
Сюй Дунсян
Хуан Вэньи

 Греция
Кристина Гизициду
Александра Циаву

Исключённые дисциплины

Четвёрка без рулевой

Золото Серебро Бронза
1992, Барселона

 Канада
Кирстен Барнс
Бренда Тейлор
Джессика Монро
Кей Уортингтон

 США
Шела Донохью
Синтия Эккерт
Кэрол Фини
Эми Фуллер

 Германия
Антье Франк
Аннет Хон
Габриэле Мель
Бирте Зих

Четвёрка с рулевой

Золото Серебро Бронза
1976, Монреаль ГДР ГДР Болгария Болгария СССР СССР
1980, Москва ГДР ГДР Болгария Болгария СССР СССР
1984, Лос-Анджелес

 Румыния
Флорика Лаврик
Мария Фричьою
Кира Апостол
Ольга Хомеги
Виорика Йожа

 Канада
Мэрилин Брэйн
Анджела Шнейдер
Барбара Армбраст
Джейн Треганно
Лесли Томпсон

 Австралия
Сьюзан Ли</br>Карен Бранкорт</br>Маргот Фостер</br>Робин Грей-Гарднер</br>Сьюзан Чепмэн

1988, Сеул

 ГДР
Мартина Вальтер
Герлинда Добершюц
Карола Хорниг
Берта Зих
Сильвия Розе (рулевая)

 Китай
Чжан Сянхуа
Ху Ядун
Ян Сяо
Чжоу Шоуин
Ли Жунхуа (рулевая)

 Румыния
Марьоара Траска
Вероника Некула
Херта Анитас
Дойна Снеп-Балан
Экатерина Оанча (рулевая)

См. также

Напишите отзыв о статье "Список призёров Олимпийских игр по академической гребле (женщины)"

Ссылки

  • [www.olympic.org/uk/athletes/results/search_r_uk.asp International Olympic Committee results database] (англ.)

Отрывок, характеризующий Список призёров Олимпийских игр по академической гребле (женщины)

«Ах, скорее, скорее вернуться к тому времени, и чтобы теперешнее все кончилось поскорее, поскорее, чтобы оставили они меня в покое!»


Лысые Горы, именье князя Николая Андреича Болконского, находились в шестидесяти верстах от Смоленска, позади его, и в трех верстах от Московской дороги.
В тот же вечер, как князь отдавал приказания Алпатычу, Десаль, потребовав у княжны Марьи свидания, сообщил ей, что так как князь не совсем здоров и не принимает никаких мер для своей безопасности, а по письму князя Андрея видно, что пребывание в Лысых Горах небезопасно, то он почтительно советует ей самой написать с Алпатычем письмо к начальнику губернии в Смоленск с просьбой уведомить ее о положении дел и о мере опасности, которой подвергаются Лысые Горы. Десаль написал для княжны Марьи письмо к губернатору, которое она подписала, и письмо это было отдано Алпатычу с приказанием подать его губернатору и, в случае опасности, возвратиться как можно скорее.
Получив все приказания, Алпатыч, провожаемый домашними, в белой пуховой шляпе (княжеский подарок), с палкой, так же как князь, вышел садиться в кожаную кибиточку, заложенную тройкой сытых саврасых.
Колокольчик был подвязан, и бубенчики заложены бумажками. Князь никому не позволял в Лысых Горах ездить с колокольчиком. Но Алпатыч любил колокольчики и бубенчики в дальней дороге. Придворные Алпатыча, земский, конторщик, кухарка – черная, белая, две старухи, мальчик казачок, кучера и разные дворовые провожали его.
Дочь укладывала за спину и под него ситцевые пуховые подушки. Свояченица старушка тайком сунула узелок. Один из кучеров подсадил его под руку.
– Ну, ну, бабьи сборы! Бабы, бабы! – пыхтя, проговорил скороговоркой Алпатыч точно так, как говорил князь, и сел в кибиточку. Отдав последние приказания о работах земскому и в этом уж не подражая князю, Алпатыч снял с лысой головы шляпу и перекрестился троекратно.
– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.
Алпатыч, повернув свое лицо к князю Андрею, посмотрел на него; и вдруг торжественным жестом поднял руку кверху.
– Он мой покровитель, да будет воля его! – проговорил он.
Толпа мужиков и дворовых шла по лугу, с открытыми головами, приближаясь к князю Андрею.
– Ну прощай! – сказал князь Андрей, нагибаясь к Алпатычу. – Уезжай сам, увози, что можешь, и народу вели уходить в Рязанскую или в Подмосковную. – Алпатыч прижался к его ноге и зарыдал. Князь Андрей осторожно отодвинул его и, тронув лошадь, галопом поехал вниз по аллее.