Список призёров летних Олимпийских игр 1896

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ниже представлен список всех призёров летних Олимпийских игр 1896 года, проходивших в столице Греции Афинах с 6 по 15 апреля 1896 года. Всего в соревнованиях принял участие 241 спортсмен из 14 стран, причём женщины до участия в Играх не допускались. Всего было разыграно 43 комплекта медалей в 9 видах спорта.

Содержание:
Борьба Плавание Теннис
Велоспорт Спортивная гимнастика Тяжёлая атлетика
Лёгкая атлетика Стрельба Фехтование

Лидеры по медалям
См. также • Примечания • Ссылки


Борьба

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Борьба

 Карл Шуман
Германия

 Георгиос Цитас
Греция

 Стефанос Христопулос
Греция

Велоспорт

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Спринт

 Поль Массон
Франция

 Стаматиос Николопулос
Греция

 Леон Фламан
Франция

Гит на 333,3 м

 Поль Массон
Франция

 Стаматиос Николопулос
Греция

 Адольф Шмаль
Австрия

10 километров

 Поль Массон
Франция

 Леон Фламан
Франция

 Адольф Шмаль
Австрия

100 километров

 Леон Фламан
Франция

 Георгиос Колеттис
Греция

12-часовая гонка

 Адольф Шмаль
Австрия

 Фрэнк Кипинг
Великобритания

Шоссейная гонка

 Аристидис Константинидис
Греция

 Август фон Гёдрих
Германия

 Эдвард Баттел
Великобритания

Лёгкая атлетика

Трековые дисциплины

Дисциплина Золото Серебро Бронза
100 м

 Том Бёрк
США

 Фриц Гофман
Германия

 Фрэнсис Лейн
США

 Алойз Сокол
Венгрия

400 м

 Том Бёрк
США

 Герберт Джемисон
США

 Чарльз Гмелин
Великобритания

800 м

 Тедди Флэк
Австралия

 Нандор Дани
Венгрия

 Димитриос Големис
Греция

1500 м

 Тедди Флэк
Австралия

 Артур Блейк
США

 Альбин Лермюзье
Франция

110 м с барьерами

 Томас Кёртис
США

 Грэндли Гулдинг
Великобритания

Шоссейные дисциплины

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Марафон

 Спиридон Луис
Греция

 Харилаос Василакос
Греция

 Дьюла Келлнер
Венгрия

Технические дисциплины

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Прыжки в длину

 Эллери Кларк
США

 Роберт Гарретт
США

 Джеймс Конноли
США

Тройной прыжок

 Джеймс Конноли
США

 Александр Тюффери
Франция

 Иоаннис Персакис
Греция

Прыжки в высоту

 Эллери Кларк
США

 Роберт Гарретт
США

 Джеймс Конноли
США

Прыжки с шестом

 Уэллс Хойт
США

 Альберт Тайлер
США

 Евангелос Дамаскос
Греция

 Иоаннис Теодоропулос
Греция

Толкание ядра

 Роберт Гарретт
США

 Милтиадес Гускос
Греция

 Георгиос Папасидерис
Греция

Метание диска

 Роберт Гарретт
США

 Панагиотис Параскевопулос
Греция

 Сотириос Версис
Греция

Плавание

Дисциплина Золото Серебро Бронза
100 м вольным стилем

 Альфред Хайош
Венгрия

 Отто Хершман
Австрия

500 м вольным стилем

 Пауль Нойманн
Австрия

 Антониос Пепанос
Греция

 Эфстатиос Хорафас
Греция

1200 м вольным стилем

 Альфред Хайош
Венгрия

 Иоаннис Андреу
Греция

 Эфстатиос Хорафас
Греция

100 м вольным стилем среди моряков

 Иоаннис Малокинис
Греция

 Спиридон Хасапис
Греция

 Димитриос Дривас
Греция

Спортивная гимнастика

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Командные брусья

 Германия
Конрад Бёкер
Герман Вайнгертнер
Фриц Гофман
Фриц Мантойфель
Карл Нойкирх
Рихард Рёштель
Альфред Флатов
Густав Флатов
Георг Хиллмар
Карл Шуман
Густав Шуфт

 Греция
Николаос Андриакопулос
Томас Ксенакис
Петрос Персакис

 Греция
Филиппос Карвелас
Димитриос Лундрас
Иоаннис Митропулос

Командная перекладина

 Германия
Конрад Бёкер
Герман Вайнгертнер
Фриц Гофман
Фриц Мантойфель
Карл Нойкирх
Рихард Рёштель
Альфред Флатов
Густав Флатов
Георг Хиллмар
Карл Шуман
Густав Шуфт

Опорный прыжок

 Карл Шуман
Германия

 Луис Цуттер
Швейцария

 Герман Вайнгертнер
Германия

Конь

 Луис Цуттер
Швейцария

 Герман Вайнгертнер
Германия

Кольца

 Иоаннис Митропулос
Греция

 Герман Вайнгертнер
Германия

 Петрос Персакис
Греция

Перекладина

 Герман Вайнгертнер
Германия

 Альфред Флатов
Германия

Параллельные брусья

 Альфред Флатов
Германия

 Луис Цуттер
Швейцария

Лазание по канату

 Николаос Андриакопулос
Греция

 Томас Ксенакис
Греция

 Фриц Гофман
Германия

Стрельба

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Армейская винтовка, 200 м

 Пантелис Карасевдас
Греция

 Павлос Павлидис
Греция

 Николаос Трикупис
Греция

Армейская винтовка, 300 м

 Георгиос Орфанидис
Греция

 Иоаннис Франгудис
Греция

 Вигго Йенсен
Дания

Армейский пистолет, 25

 Джон Пейн
США

 Самнер Пейн
США

 Николаос Доракис
Греция

Скоростной пистолет, 25 м

 Иоаннис Франгудис
Греция

 Георгиос Орфанидис
Греция

 Хольгер Нильсен
Дания

Пистолет, 50 м

 Самнер Пейн
США

 Хольгер Нильсен
Дания

 Иоаннис Франгудис
Греция

Теннис

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Одиночный разряд

 Джон Пий Боланд
Великобритания

 Дионисиос Касдаглис
Греция

 Константинос Паспатис
Греция

 Момчило Тапавица
Венгрия

Парный разряд

 Смешанная команда
Джон Пий Боланд
Фридрих Траун

 Смешанная команда
Дионисиос Касдаглис
Деметриос Петрококкинос

 Смешанная команда
Джордж Робертсон
Тедди Флэк

Пара Касдаглис - Петрококкинос значится в базе данных МОК как смешанная команда, хотя оба спортсмена были греками.

Тяжёлая атлетика

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Толчок двумя руками

 Вигго Йенсен
Дания

 Ланчестон Эллиот
Великобритания

 Сотириос Версис
Греция

Толчок одной рукой

 Ланчестон Эллиот
Великобритания

 Вигго Йенсен
Дания

 Александрос Николопулос
Греция

Фехтование

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Рапира

 Эжен-Анри Гравлотт
Франция

 Анри Калло
Франция

 Периклес Пьеракос-Мавромихалис
Греция

Рапира среди маэстро

 Леонидас Пиргос
Греция

 Жан Перроне
Франция

Сабля

 Иоаннис Георгиадис
Греция

 Телемахос Каракалос
Греция

 Хольгер Нильсен
Дания

См. также

Напишите отзыв о статье "Список призёров летних Олимпийских игр 1896"

Ссылки

  • [www.olympic.org/medallists-results?games=31374&athletename=&category=1&sport=&event=&mengender=false&womengender=false&mixedgender=false&teamclassification=false&individualclassification=false&continent=&country=&goldmedal=false&silvermedal=false&bronzemedal=false&worldrecord=false&olympicrecord=false&targetresults=true Официальный список медалистов летних Олимпийских игр 1896] (англ.). Международный олимпийский комитет. Проверено 17 августа 2012. [www.webcitation.org/6B7IONJM6 Архивировано из первоисточника 2 октября 2012].


Отрывок, характеризующий Список призёров летних Олимпийских игр 1896

Ростов, улыбаясь, успокоил драгуна и дал ему денег.
– Алё! Алё! – сказал казак, трогая за руку пленного, чтобы он шел дальше.
– Государь! Государь! – вдруг послышалось между гусарами.
Всё побежало, заторопилось, и Ростов увидал сзади по дороге несколько подъезжающих всадников с белыми султанами на шляпах. В одну минуту все были на местах и ждали. Ростов не помнил и не чувствовал, как он добежал до своего места и сел на лошадь. Мгновенно прошло его сожаление о неучастии в деле, его будничное расположение духа в кругу приглядевшихся лиц, мгновенно исчезла всякая мысль о себе: он весь поглощен был чувством счастия, происходящего от близости государя. Он чувствовал себя одною этою близостью вознагражденным за потерю нынешнего дня. Он был счастлив, как любовник, дождавшийся ожидаемого свидания. Не смея оглядываться во фронте и не оглядываясь, он чувствовал восторженным чутьем его приближение. И он чувствовал это не по одному звуку копыт лошадей приближавшейся кавалькады, но он чувствовал это потому, что, по мере приближения, всё светлее, радостнее и значительнее и праздничнее делалось вокруг него. Всё ближе и ближе подвигалось это солнце для Ростова, распространяя вокруг себя лучи кроткого и величественного света, и вот он уже чувствует себя захваченным этими лучами, он слышит его голос – этот ласковый, спокойный, величественный и вместе с тем столь простой голос. Как и должно было быть по чувству Ростова, наступила мертвая тишина, и в этой тишине раздались звуки голоса государя.
– Les huzards de Pavlograd? [Павлоградские гусары?] – вопросительно сказал он.
– La reserve, sire! [Резерв, ваше величество!] – отвечал чей то другой голос, столь человеческий после того нечеловеческого голоса, который сказал: Les huzards de Pavlograd?
Государь поровнялся с Ростовым и остановился. Лицо Александра было еще прекраснее, чем на смотру три дня тому назад. Оно сияло такою веселостью и молодостью, такою невинною молодостью, что напоминало ребяческую четырнадцатилетнюю резвость, и вместе с тем это было всё таки лицо величественного императора. Случайно оглядывая эскадрон, глаза государя встретились с глазами Ростова и не более как на две секунды остановились на них. Понял ли государь, что делалось в душе Ростова (Ростову казалось, что он всё понял), но он посмотрел секунды две своими голубыми глазами в лицо Ростова. (Мягко и кротко лился из них свет.) Потом вдруг он приподнял брови, резким движением ударил левой ногой лошадь и галопом поехал вперед.
Молодой император не мог воздержаться от желания присутствовать при сражении и, несмотря на все представления придворных, в 12 часов, отделившись от 3 й колонны, при которой он следовал, поскакал к авангарду. Еще не доезжая до гусар, несколько адъютантов встретили его с известием о счастливом исходе дела.
Сражение, состоявшее только в том, что захвачен эскадрон французов, было представлено как блестящая победа над французами, и потому государь и вся армия, особенно после того, как не разошелся еще пороховой дым на поле сражения, верили, что французы побеждены и отступают против своей воли. Несколько минут после того, как проехал государь, дивизион павлоградцев потребовали вперед. В самом Вишау, маленьком немецком городке, Ростов еще раз увидал государя. На площади города, на которой была до приезда государя довольно сильная перестрелка, лежало несколько человек убитых и раненых, которых не успели подобрать. Государь, окруженный свитою военных и невоенных, был на рыжей, уже другой, чем на смотру, энглизированной кобыле и, склонившись на бок, грациозным жестом держа золотой лорнет у глаза, смотрел в него на лежащего ничком, без кивера, с окровавленною головою солдата. Солдат раненый был так нечист, груб и гадок, что Ростова оскорбила близость его к государю. Ростов видел, как содрогнулись, как бы от пробежавшего мороза, сутуловатые плечи государя, как левая нога его судорожно стала бить шпорой бок лошади, и как приученная лошадь равнодушно оглядывалась и не трогалась с места. Слезший с лошади адъютант взял под руки солдата и стал класть на появившиеся носилки. Солдат застонал.
– Тише, тише, разве нельзя тише? – видимо, более страдая, чем умирающий солдат, проговорил государь и отъехал прочь.
Ростов видел слезы, наполнившие глаза государя, и слышал, как он, отъезжая, по французски сказал Чарторижскому:
– Какая ужасная вещь война, какая ужасная вещь! Quelle terrible chose que la guerre!
Войска авангарда расположились впереди Вишау, в виду цепи неприятельской, уступавшей нам место при малейшей перестрелке в продолжение всего дня. Авангарду объявлена была благодарность государя, обещаны награды, и людям роздана двойная порция водки. Еще веселее, чем в прошлую ночь, трещали бивачные костры и раздавались солдатские песни.
Денисов в эту ночь праздновал производство свое в майоры, и Ростов, уже довольно выпивший в конце пирушки, предложил тост за здоровье государя, но «не государя императора, как говорят на официальных обедах, – сказал он, – а за здоровье государя, доброго, обворожительного и великого человека; пьем за его здоровье и за верную победу над французами!»
– Коли мы прежде дрались, – сказал он, – и не давали спуску французам, как под Шенграбеном, что же теперь будет, когда он впереди? Мы все умрем, с наслаждением умрем за него. Так, господа? Может быть, я не так говорю, я много выпил; да я так чувствую, и вы тоже. За здоровье Александра первого! Урра!
– Урра! – зазвучали воодушевленные голоса офицеров.
И старый ротмистр Кирстен кричал воодушевленно и не менее искренно, чем двадцатилетний Ростов.
Когда офицеры выпили и разбили свои стаканы, Кирстен налил другие и, в одной рубашке и рейтузах, с стаканом в руке подошел к солдатским кострам и в величественной позе взмахнув кверху рукой, с своими длинными седыми усами и белой грудью, видневшейся из за распахнувшейся рубашки, остановился в свете костра.
– Ребята, за здоровье государя императора, за победу над врагами, урра! – крикнул он своим молодецким, старческим, гусарским баритоном.
Гусары столпились и дружно отвечали громким криком.
Поздно ночью, когда все разошлись, Денисов потрепал своей коротенькой рукой по плечу своего любимца Ростова.
– Вот на походе не в кого влюбиться, так он в ца'я влюбился, – сказал он.
– Денисов, ты этим не шути, – крикнул Ростов, – это такое высокое, такое прекрасное чувство, такое…
– Ве'ю, ве'ю, д'ужок, и 'азделяю и одоб'яю…
– Нет, не понимаешь!
И Ростов встал и пошел бродить между костров, мечтая о том, какое было бы счастие умереть, не спасая жизнь (об этом он и не смел мечтать), а просто умереть в глазах государя. Он действительно был влюблен и в царя, и в славу русского оружия, и в надежду будущего торжества. И не он один испытывал это чувство в те памятные дни, предшествующие Аустерлицкому сражению: девять десятых людей русской армии в то время были влюблены, хотя и менее восторженно, в своего царя и в славу русского оружия.


На следующий день государь остановился в Вишау. Лейб медик Вилье несколько раз был призываем к нему. В главной квартире и в ближайших войсках распространилось известие, что государь был нездоров. Он ничего не ел и дурно спал эту ночь, как говорили приближенные. Причина этого нездоровья заключалась в сильном впечатлении, произведенном на чувствительную душу государя видом раненых и убитых.
На заре 17 го числа в Вишау был препровожден с аванпостов французский офицер, приехавший под парламентерским флагом, требуя свидания с русским императором. Офицер этот был Савари. Государь только что заснул, и потому Савари должен был дожидаться. В полдень он был допущен к государю и через час поехал вместе с князем Долгоруковым на аванпосты французской армии.
Как слышно было, цель присылки Савари состояла в предложении свидания императора Александра с Наполеоном. В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира.
Ввечеру вернулся Долгоруков, прошел прямо к государю и долго пробыл у него наедине.
18 и 19 ноября войска прошли еще два перехода вперед, и неприятельские аванпосты после коротких перестрелок отступали. В высших сферах армии с полдня 19 го числа началось сильное хлопотливо возбужденное движение, продолжавшееся до утра следующего дня, 20 го ноября, в который дано было столь памятное Аустерлицкое сражение.
До полудня 19 числа движение, оживленные разговоры, беготня, посылки адъютантов ограничивались одной главной квартирой императоров; после полудня того же дня движение передалось в главную квартиру Кутузова и в штабы колонных начальников. Вечером через адъютантов разнеслось это движение по всем концам и частям армии, и в ночь с 19 на 20 поднялась с ночлегов, загудела говором и заколыхалась и тронулась громадным девятиверстным холстом 80 титысячная масса союзного войска.
Сосредоточенное движение, начавшееся поутру в главной квартире императоров и давшее толчок всему дальнейшему движению, было похоже на первое движение серединного колеса больших башенных часов. Медленно двинулось одно колесо, повернулось другое, третье, и всё быстрее и быстрее пошли вертеться колеса, блоки, шестерни, начали играть куранты, выскакивать фигуры, и мерно стали подвигаться стрелки, показывая результат движения.
Как в механизме часов, так и в механизме военного дела, так же неудержимо до последнего результата раз данное движение, и так же безучастно неподвижны, за момент до передачи движения, части механизма, до которых еще не дошло дело. Свистят на осях колеса, цепляясь зубьями, шипят от быстроты вертящиеся блоки, а соседнее колесо так же спокойно и неподвижно, как будто оно сотни лет готово простоять этою неподвижностью; но пришел момент – зацепил рычаг, и, покоряясь движению, трещит, поворачиваясь, колесо и сливается в одно действие, результат и цель которого ему непонятны.
Как в часах результат сложного движения бесчисленных различных колес и блоков есть только медленное и уравномеренное движение стрелки, указывающей время, так и результатом всех сложных человеческих движений этих 1000 русских и французов – всех страстей, желаний, раскаяний, унижений, страданий, порывов гордости, страха, восторга этих людей – был только проигрыш Аустерлицкого сражения, так называемого сражения трех императоров, т. е. медленное передвижение всемирно исторической стрелки на циферблате истории человечества.
Князь Андрей был в этот день дежурным и неотлучно при главнокомандующем.
В 6 м часу вечера Кутузов приехал в главную квартиру императоров и, недолго пробыв у государя, пошел к обер гофмаршалу графу Толстому.
Болконский воспользовался этим временем, чтобы зайти к Долгорукову узнать о подробностях дела. Князь Андрей чувствовал, что Кутузов чем то расстроен и недоволен, и что им недовольны в главной квартире, и что все лица императорской главной квартиры имеют с ним тон людей, знающих что то такое, чего другие не знают; и поэтому ему хотелось поговорить с Долгоруковым.
– Ну, здравствуйте, mon cher, – сказал Долгоруков, сидевший с Билибиным за чаем. – Праздник на завтра. Что ваш старик? не в духе?
– Не скажу, чтобы был не в духе, но ему, кажется, хотелось бы, чтоб его выслушали.
– Да его слушали на военном совете и будут слушать, когда он будет говорить дело; но медлить и ждать чего то теперь, когда Бонапарт боится более всего генерального сражения, – невозможно.
– Да вы его видели? – сказал князь Андрей. – Ну, что Бонапарт? Какое впечатление он произвел на вас?
– Да, видел и убедился, что он боится генерального сражения более всего на свете, – повторил Долгоруков, видимо, дорожа этим общим выводом, сделанным им из его свидания с Наполеоном. – Ежели бы он не боялся сражения, для чего бы ему было требовать этого свидания, вести переговоры и, главное, отступать, тогда как отступление так противно всей его методе ведения войны? Поверьте мне: он боится, боится генерального сражения, его час настал. Это я вам говорю.
– Но расскажите, как он, что? – еще спросил князь Андрей.
– Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, – отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.
– Несмотря на мое полное уважение к старому Кутузову, – продолжал он, – хороши мы были бы все, ожидая чего то и тем давая ему случай уйти или обмануть нас, тогда как теперь он верно в наших руках. Нет, не надобно забывать Суворова и его правила: не ставить себя в положение атакованного, а атаковать самому. Поверьте, на войне энергия молодых людей часто вернее указывает путь, чем вся опытность старых кунктаторов.
– Но в какой же позиции мы атакуем его? Я был на аванпостах нынче, и нельзя решить, где он именно стоит с главными силами, – сказал князь Андрей.
Ему хотелось высказать Долгорукову свой, составленный им, план атаки.
– Ах, это совершенно всё равно, – быстро заговорил Долгоруков, вставая и раскрывая карту на столе. – Все случаи предвидены: ежели он стоит у Брюнна…
И князь Долгоруков быстро и неясно рассказал план флангового движения Вейротера.
Князь Андрей стал возражать и доказывать свой план, который мог быть одинаково хорош с планом Вейротера, но имел тот недостаток, что план Вейротера уже был одобрен. Как только князь Андрей стал доказывать невыгоды того и выгоды своего, князь Долгоруков перестал его слушать и рассеянно смотрел не на карту, а на лицо князя Андрея.
– Впрочем, у Кутузова будет нынче военный совет: вы там можете всё это высказать, – сказал Долгоруков.
– Я это и сделаю, – сказал князь Андрей, отходя от карты.
– И о чем вы заботитесь, господа? – сказал Билибин, до сих пор с веселой улыбкой слушавший их разговор и теперь, видимо, собираясь пошутить. – Будет ли завтра победа или поражение, слава русского оружия застрахована. Кроме вашего Кутузова, нет ни одного русского начальника колонн. Начальники: Неrr general Wimpfen, le comte de Langeron, le prince de Lichtenstein, le prince de Hohenloe et enfin Prsch… prsch… et ainsi de suite, comme tous les noms polonais. [Вимпфен, граф Ланжерон, князь Лихтенштейн, Гогенлое и еще Пришпршипрш, как все польские имена.]
– Taisez vous, mauvaise langue, [Удержите ваше злоязычие.] – сказал Долгоруков. – Неправда, теперь уже два русских: Милорадович и Дохтуров, и был бы 3 й, граф Аракчеев, но у него нервы слабы.
– Однако Михаил Иларионович, я думаю, вышел, – сказал князь Андрей. – Желаю счастия и успеха, господа, – прибавил он и вышел, пожав руки Долгорукову и Бибилину.
Возвращаясь домой, князь Андрей не мог удержаться, чтобы не спросить молчаливо сидевшего подле него Кутузова, о том, что он думает о завтрашнем сражении?
Кутузов строго посмотрел на своего адъютанта и, помолчав, ответил:
– Я думаю, что сражение будет проиграно, и я так сказал графу Толстому и просил его передать это государю. Что же, ты думаешь, он мне ответил? Eh, mon cher general, je me mele de riz et des et cotelettes, melez vous des affaires de la guerre. [И, любезный генерал! Я занят рисом и котлетами, а вы занимайтесь военными делами.] Да… Вот что мне отвечали!


В 10 м часу вечера Вейротер с своими планами переехал на квартиру Кутузова, где и был назначен военный совет. Все начальники колонн были потребованы к главнокомандующему, и, за исключением князя Багратиона, который отказался приехать, все явились к назначенному часу.
Вейротер, бывший полным распорядителем предполагаемого сражения, представлял своею оживленностью и торопливостью резкую противоположность с недовольным и сонным Кутузовым, неохотно игравшим роль председателя и руководителя военного совета. Вейротер, очевидно, чувствовал себя во главе.движения, которое стало уже неудержимо. Он был, как запряженная лошадь, разбежавшаяся с возом под гору. Он ли вез, или его гнало, он не знал; но он несся во всю возможную быстроту, не имея времени уже обсуждать того, к чему поведет это движение. Вейротер в этот вечер был два раза для личного осмотра в цепи неприятеля и два раза у государей, русского и австрийского, для доклада и объяснений, и в своей канцелярии, где он диктовал немецкую диспозицию. Он, измученный, приехал теперь к Кутузову.
Он, видимо, так был занят, что забывал даже быть почтительным с главнокомандующим: он перебивал его, говорил быстро, неясно, не глядя в лицо собеседника, не отвечая на деланные ему вопросы, был испачкан грязью и имел вид жалкий, измученный, растерянный и вместе с тем самонадеянный и гордый.
Кутузов занимал небольшой дворянский замок около Остралиц. В большой гостиной, сделавшейся кабинетом главнокомандующего, собрались: сам Кутузов, Вейротер и члены военного совета. Они пили чай. Ожидали только князя Багратиона, чтобы приступить к военному совету. В 8 м часу приехал ординарец Багратиона с известием, что князь быть не может. Князь Андрей пришел доложить о том главнокомандующему и, пользуясь прежде данным ему Кутузовым позволением присутствовать при совете, остался в комнате.