Список создателей письменности

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ниже в хронологическом порядке приведены создатели различных систем письма (как легендарные, так и реально существовавшие):

Дата Письменность Создатель
~ 3350 до н. э. (?) Эфиопское письмо Енос, библейский патриарх (согласно преданию)
~ 3000 до н. э. (?) Египетские иероглифы Тот, египетский бог (согласно преданию)
~ 2850 до н. э. (?) Китайское письмо Фу Си, легендарный китайский монарх (согласно преданию)

Цан Цзе, легендарный китайский историограф (согласно преданию)

~ 2650 до н. э. (?) Клинопись Эн-Меркар, мифический шумерский царь (согласно эпосу «Эн-Меркар и владыка Аратты»)
~ 2000 до н. э. (?) Огамическое письмо Фений Фарсайд, мифический скифский царь (согласно ирландскому фольклору)
~ 1875 до н. э. (?) Огамическое письмо Огма, мифический обожествленный ирландский вождь (согласно преданию)
~ 1350 до н. э. (?) Греческий алфавит Кадм, мифический финикийский принц (согласно древнегреческой мифологии)
~ 1250 до н. э. (?) Латинский алфавит Эвандр, мифический римский герой (согласно древнеримской мифологии)
~ 350 Готское письмо Вульфила, первый епископ готов (согласно преданию)
~ 405 Армянский алфавит Месроп Маштоц, армянский просветитель
между 415 и 420 гг. Агванское письмо Месроп Маштоц, армянский просветитель
~ V в. Грузинский алфавит Наиболее широкое распространение в мировой исторической науке получила точка зрения, основанная на армянских первоисточниках VVII веков, согласно которым создателем первого грузинского письма — мргвловани — является Месроп Маштоц (создавший также в 405 году н. э. армянский алфавит)[1][2]. Грузинские историки в подавляющем большинстве придерживаются точки зрения, что грузинский алфавит возник до Месропа Маштоца[3][4][5][6].
~ 650 Тибетское письмо Тхонми Самбхота, легендарный тибетский писец (согласно преданию)
~ 778—850 Арабские цифры Абу Абдулла Мухаммед ибн Муса аль-Хорезми, хорезмский учёный
~ 806 Кана Кукай, японский религиозный деятель (согласно преданию)
~ 863 Глаголица Кирилл, греческий монах
~ 880 Лимбу Сириджонга, непальский король (согласно преданию)
~ 900 Кириллица Климент Охридский, болгарский архиепископ (наиболее вероятная гипотеза)
~ 925 Малое киданьское письмо Дэла, киданьский писец
1036 Тангутское письмо Ели Жэньжун, тангутский учёный
1120 Чжурчжэньское письмо Ваньянь Сиинь, маньчжурский писец
~ 1250 (?) Варанг-кшити Дхаван Тури, вероятно, мифический персонаж (согласно утверждениям Лако Бодра, считающегося создателем письменности)
~ 1250 (?) Донгба Моубао Азонг, тибетский король (согласно преданию)
1269 Монгольское квадратное письмо Дрогон Чогьял Пагба, тибетский монах
1283 Тайское письмо Рамхамхенг Великий, тайский король (согласно преданию)
~ 1300 Силоти Нагри Сахджалал (Бенгалия) (согласно преданию)
1372 Древнепермское письмо Стефан Пермский, русский миссионер
~ 1443, обнародовано в 1446 Хангыль Седжон Великий, корейский король
~ 1539 Гурмукхи Ангад, сикхский гуру (согласно преданию)
1599 Маньчжурское письмо Айсиньгиоро Нурхаци, маньчжурский хан, возможно, также его советники — Эрдени-бакши и Гагай-заргучи
~ 1624 Вьетнамский алфавит Александр де Род, французский миссионер
1648 Тодо бичиг Зая-Пандита, калмыцкий лама
1686 Универсальный алфавит Фрэнсис Лодвик, голландский лингвист
1686 Соёмбо Дзанабадзар, монгольский монах
~ 1700 Лепча Тикунг Мен Салонг, сиккимский учёный
~ 1768 Фонетический алфавит Франклина Бенджамин Франклин, американский государственный деятель
~ 1818 Сербский алфавит Вук Стефанович Караджич, сербский лингвист
~ 1819 Письмо чероки Секвойя, вождь чероки, серебряных дел мастер
1821 Шрифт Брайля Луи Брайль, французский тифлопедагог
~ 1833 Ваи Момолу Лувалу Букэлэ (Либерия)
~ 1835 Азбука Морзе Сэмюэл Морзе, американский изобретатель
~ 1840 Слоговое письмо для языков оджибве и кри Джеймс Эванс, канадский миссионер
1840 Алфавит Бутакукье Бутакукье (Албания)
~ 1855 Стандартный алфавит Лепсиуса Карл Рихард Лепсиус, немецкий египтолог
~ 1855 Алфавит Дезерет Джордж Уотт и Парли Пратт, американские мормонские деятели
1867 «Видимая речь» Мелвилл Белл, американский учитель
1868 Нью-Йоркская система (Система Уэта) Уильям Белл Уэт, американский учитель
~ 1885 Слоговое письмо для языка кэрриер Адриен-Габриэль Морис, французский миссионер
~ 1890 Слоговое письмо для языка блэкфут Джон Уильям Тимс (США)
~ 1896 Бамум Нджойя, султан Бамума
~ 1900 Югтун Уякук, эскимосский миссионер
1905 Вагиндра Агван Доржиев, российский буддийский учёный и политик
1905 Письмо Полларда Сэм Поллард, британский миссионер
1908 Афака Афака Атумиси (Суринам)
1913 Чжуинь Чжан Биньлинь, китайский лингвист
~ 1915 Алфавит Фрейзера Джеймс Фрейзер, британский протестантский миссионер
1921 Кикакуи Кисими Камала (Сьерра Леоне)
~ 1921 Сомалийское письмо Осман Юсуф Кинадид (Сомали)
1925 Ол Чики Пандит Рагхунатх Мурму (Индия)
1926 (впервые использовано) Письмо кхом Онг Коммадам, лаосский борец за свободу
1928 Африканский алфавит Дидрих Вестерман, немецкий миссионер и лингвист
~ 1931 Чукотское письмо Теневиль, чукотский оленевод
1932 Курдский алфавит Джеладет Бедирхан, курдский лингвист
~ 1935 Кпелле Гбили (Либерия)
~ 1935. Лома Видо Зобо (Либерия)
1936 Соранг Сомпенг Мангеи Гоманго (Индия)
1949 Нко Соломана Канте, гвинейский писатель
~ 1949 Линейный графический язык Чарлз Блисс, австралийский инженер
~ 1955 UNIFON Джон Мэлон (США)
1959 Пахау Шон-лы Я (Лаос)


Магические и литературные

Дата Письменность Создатель
~ 1150 Litterae ignotae Хильдегарда Бингенская, немецкая монахиня
~ 1220 (?) Фиванский алфавит Гонорий из Фив, вероятно, мифический автор
1478 Енохианский алфавит Иоганн Пантеус, немецкий писатель
1499 «Ангельский» (магический) алфавит Иоганн Тритемий, немецкий богослов
1516 Утопический алфавит Томас Мор, английский писатель
~ 1520 Алфавит Волхвов Парацельс, швейцарский алхимик
~ 1525 Transitus Fluvii, Malachim, Небесный алфавит Генрих Корнелиус, немецкий алхимик
~ 1582 Енохианский алфавит Джон Ди, английский алхимик
1704 Формозский алфавит Джордж Салманазар, европейский авантюрист и учёный
~ 1930 Тенгвар и Сарати Дж. Р. Р. Толкин, английский писатель

Стенография

Дата Письменность Создатель
~ 63 до н. э. Скоропись Тирона Марк Туллий Тирон — секретарь Цицерона (согласно преданию)
1588 Characterie Тимоти Брайт (Англия)
1602 Скоропись Виллиса Джон Виллис (Англия)
1626 Short Writing Томас Шелтон, английский переводчик
1654 Скоропись Рича Джеремайя Рич (Англия)
~ 1715 Скоропись Байрома Джно Байром, британский поэт
1792 Universal Stenography Сэмюел Тейлор (США)
1817 Скоропись Габельсбергера Франц Ксаверий Габельсбергер, немецкий секретарь
1837 Скоропись Питмана Айзик Питман (США)
~ 1879 Скоропись Безеншека Антон Безеншек, словенский лингвист
~ 1888 Скоропись Грегга Джон Роберт Грегг, ирландский писатель
1903 Скоропись Бойда Роберт Бойд (США)
1922 Скоропись Даттона Реджинальд Даттон (Великобритания)
1935 Скоропись Томаса Чарлз Томас
~ 1955 Personal Shorthand Тео Йериан и Карл Салсер, американские учителя
1970 Teeline Shorthand Джеймс Хилл (Великобритания)

См. также

Напишите отзыв о статье "Список создателей письменности"

Примечания

  1. Lenore A. Grenoble. Language policy in the Soviet Union. Springer, 2003. — ISBN 1-4020-1298-5. — P. 116: «The creation of the Georgian alphabet is generally attributed to Mesrop, who is also credited with the creation of the Armenian alphabet».
  2. Rayfield D. The Literature of Georgia: A History (Caucasus World). RoutledgeCurzon, 2000. — ISBN 0-7007-1163-5. — P. 19: «The Georgian alphabet seems unlikely to have a pre-Christian origin, for the major archaeological monument of the first century 4IX the bilingual Armazi gravestone commemorating Serafua, daughter of the Georgian viceroy of Mtskheta, is inscribed in Greek and Aramaic only. It has been believed, and not only in Armenia, that all the Caucasian alphabets — Armenian, Georgian and Caucaso-AIbanian — were invented in the fourth century by the Armenian scholar Mesrop Mashtots.<…> The Georgian chronicles The Life of Kanli — assert that a Georgian script was invented two centuries before Christ, an assertion unsupported by archaeology. There is a possibility that the Georgians, like many minor nations of the area, wrote in a foreign language — Persian, Aramaic, or Greek — and translated back as they read».
  3. Церетели Г. В. Армазское письмо и проблема происхождения грузинского алфавита. II // Эпиграфика Востока. — М., Л.: Изд-во АН СССР, 1949.
  4. Бердзенишвили Н., Джавахишвили И., Джанашиа С. История Грузии: В 2 ч. Ч. 1. С древнейших времен до начала XIX в. — Тб.: Госиздат ГССР, 1950.
  5. Джанашиа С. Н. К вопросу о языке и истории хеттов. // Труды: В 3 т. — Тб.: Изд-во АН ГССР, 1959.
  6. Гамкрелидзе Т. Алфавитное письмо и древнегрузинская письменность (Типология и происхождение алфавитных систем письма)


Отрывок, характеризующий Список создателей письменности



Библейское предание говорит, что отсутствие труда – праздность была условием блаженства первого человека до его падения. Любовь к праздности осталась та же и в падшем человеке, но проклятие всё тяготеет над человеком, и не только потому, что мы в поте лица должны снискивать хлеб свой, но потому, что по нравственным свойствам своим мы не можем быть праздны и спокойны. Тайный голос говорит, что мы должны быть виновны за то, что праздны. Ежели бы мог человек найти состояние, в котором он, будучи праздным, чувствовал бы себя полезным и исполняющим свой долг, он бы нашел одну сторону первобытного блаженства. И таким состоянием обязательной и безупречной праздности пользуется целое сословие – сословие военное. В этой то обязательной и безупречной праздности состояла и будет состоять главная привлекательность военной службы.
Николай Ростов испытывал вполне это блаженство, после 1807 года продолжая служить в Павлоградском полку, в котором он уже командовал эскадроном, принятым от Денисова.
Ростов сделался загрубелым, добрым малым, которого московские знакомые нашли бы несколько mauvais genre [дурного тона], но который был любим и уважаем товарищами, подчиненными и начальством и который был доволен своей жизнью. В последнее время, в 1809 году, он чаще в письмах из дому находил сетования матери на то, что дела расстраиваются хуже и хуже, и что пора бы ему приехать домой, обрадовать и успокоить стариков родителей.
Читая эти письма, Николай испытывал страх, что хотят вывести его из той среды, в которой он, оградив себя от всей житейской путаницы, жил так тихо и спокойно. Он чувствовал, что рано или поздно придется опять вступить в тот омут жизни с расстройствами и поправлениями дел, с учетами управляющих, ссорами, интригами, с связями, с обществом, с любовью Сони и обещанием ей. Всё это было страшно трудно, запутано, и он отвечал на письма матери, холодными классическими письмами, начинавшимися: Ma chere maman [Моя милая матушка] и кончавшимися: votre obeissant fils, [Ваш послушный сын,] умалчивая о том, когда он намерен приехать. В 1810 году он получил письма родных, в которых извещали его о помолвке Наташи с Болконским и о том, что свадьба будет через год, потому что старый князь не согласен. Это письмо огорчило, оскорбило Николая. Во первых, ему жалко было потерять из дома Наташу, которую он любил больше всех из семьи; во вторых, он с своей гусарской точки зрения жалел о том, что его не было при этом, потому что он бы показал этому Болконскому, что совсем не такая большая честь родство с ним и что, ежели он любит Наташу, то может обойтись и без разрешения сумасбродного отца. Минуту он колебался не попроситься ли в отпуск, чтоб увидать Наташу невестой, но тут подошли маневры, пришли соображения о Соне, о путанице, и Николай опять отложил. Но весной того же года он получил письмо матери, писавшей тайно от графа, и письмо это убедило его ехать. Она писала, что ежели Николай не приедет и не возьмется за дела, то всё именье пойдет с молотка и все пойдут по миру. Граф так слаб, так вверился Митеньке, и так добр, и так все его обманывают, что всё идет хуже и хуже. «Ради Бога, умоляю тебя, приезжай сейчас же, ежели ты не хочешь сделать меня и всё твое семейство несчастными», писала графиня.
Письмо это подействовало на Николая. У него был тот здравый смысл посредственности, который показывал ему, что было должно.
Теперь должно было ехать, если не в отставку, то в отпуск. Почему надо было ехать, он не знал; но выспавшись после обеда, он велел оседлать серого Марса, давно не езженного и страшно злого жеребца, и вернувшись на взмыленном жеребце домой, объявил Лаврушке (лакей Денисова остался у Ростова) и пришедшим вечером товарищам, что подает в отпуск и едет домой. Как ни трудно и странно было ему думать, что он уедет и не узнает из штаба (что ему особенно интересно было), произведен ли он будет в ротмистры, или получит Анну за последние маневры; как ни странно было думать, что он так и уедет, не продав графу Голуховскому тройку саврасых, которых польский граф торговал у него, и которых Ростов на пари бил, что продаст за 2 тысячи, как ни непонятно казалось, что без него будет тот бал, который гусары должны были дать панне Пшаздецкой в пику уланам, дававшим бал своей панне Боржозовской, – он знал, что надо ехать из этого ясного, хорошего мира куда то туда, где всё было вздор и путаница.
Через неделю вышел отпуск. Гусары товарищи не только по полку, но и по бригаде, дали обед Ростову, стоивший с головы по 15 руб. подписки, – играли две музыки, пели два хора песенников; Ростов плясал трепака с майором Басовым; пьяные офицеры качали, обнимали и уронили Ростова; солдаты третьего эскадрона еще раз качали его, и кричали ура! Потом Ростова положили в сани и проводили до первой станции.
До половины дороги, как это всегда бывает, от Кременчуга до Киева, все мысли Ростова были еще назади – в эскадроне; но перевалившись за половину, он уже начал забывать тройку саврасых, своего вахмистра Дожойвейку, и беспокойно начал спрашивать себя о том, что и как он найдет в Отрадном. Чем ближе он подъезжал, тем сильнее, гораздо сильнее (как будто нравственное чувство было подчинено тому же закону скорости падения тел в квадратах расстояний), он думал о своем доме; на последней перед Отрадным станции, дал ямщику три рубля на водку, и как мальчик задыхаясь вбежал на крыльцо дома.
После восторгов встречи, и после того странного чувства неудовлетворения в сравнении с тем, чего ожидаешь – всё то же, к чему же я так торопился! – Николай стал вживаться в свой старый мир дома. Отец и мать были те же, они только немного постарели. Новое в них било какое то беспокойство и иногда несогласие, которого не бывало прежде и которое, как скоро узнал Николай, происходило от дурного положения дел. Соне был уже двадцатый год. Она уже остановилась хорошеть, ничего не обещала больше того, что в ней было; но и этого было достаточно. Она вся дышала счастьем и любовью с тех пор как приехал Николай, и верная, непоколебимая любовь этой девушки радостно действовала на него. Петя и Наташа больше всех удивили Николая. Петя был уже большой, тринадцатилетний, красивый, весело и умно шаловливый мальчик, у которого уже ломался голос. На Наташу Николай долго удивлялся, и смеялся, глядя на нее.
– Совсем не та, – говорил он.
– Что ж, подурнела?
– Напротив, но важность какая то. Княгиня! – сказал он ей шопотом.
– Да, да, да, – радостно говорила Наташа.
Наташа рассказала ему свой роман с князем Андреем, его приезд в Отрадное и показала его последнее письмо.
– Что ж ты рад? – спрашивала Наташа. – Я так теперь спокойна, счастлива.
– Очень рад, – отвечал Николай. – Он отличный человек. Что ж ты очень влюблена?
– Как тебе сказать, – отвечала Наташа, – я была влюблена в Бориса, в учителя, в Денисова, но это совсем не то. Мне покойно, твердо. Я знаю, что лучше его не бывает людей, и мне так спокойно, хорошо теперь. Совсем не так, как прежде…
Николай выразил Наташе свое неудовольствие о том, что свадьба была отложена на год; но Наташа с ожесточением напустилась на брата, доказывая ему, что это не могло быть иначе, что дурно бы было вступить в семью против воли отца, что она сама этого хотела.
– Ты совсем, совсем не понимаешь, – говорила она. Николай замолчал и согласился с нею.
Брат часто удивлялся глядя на нее. Совсем не было похоже, чтобы она была влюбленная невеста в разлуке с своим женихом. Она была ровна, спокойна, весела совершенно по прежнему. Николая это удивляло и даже заставляло недоверчиво смотреть на сватовство Болконского. Он не верил в то, что ее судьба уже решена, тем более, что он не видал с нею князя Андрея. Ему всё казалось, что что нибудь не то, в этом предполагаемом браке.
«Зачем отсрочка? Зачем не обручились?» думал он. Разговорившись раз с матерью о сестре, он, к удивлению своему и отчасти к удовольствию, нашел, что мать точно так же в глубине души иногда недоверчиво смотрела на этот брак.
– Вот пишет, – говорила она, показывая сыну письмо князя Андрея с тем затаенным чувством недоброжелательства, которое всегда есть у матери против будущего супружеского счастия дочери, – пишет, что не приедет раньше декабря. Какое же это дело может задержать его? Верно болезнь! Здоровье слабое очень. Ты не говори Наташе. Ты не смотри, что она весела: это уж последнее девичье время доживает, а я знаю, что с ней делается всякий раз, как письма его получаем. А впрочем Бог даст, всё и хорошо будет, – заключала она всякий раз: – он отличный человек.


Первое время своего приезда Николай был серьезен и даже скучен. Его мучила предстоящая необходимость вмешаться в эти глупые дела хозяйства, для которых мать вызвала его. Чтобы скорее свалить с плеч эту обузу, на третий день своего приезда он сердито, не отвечая на вопрос, куда он идет, пошел с нахмуренными бровями во флигель к Митеньке и потребовал у него счеты всего. Что такое были эти счеты всего, Николай знал еще менее, чем пришедший в страх и недоумение Митенька. Разговор и учет Митеньки продолжался недолго. Староста, выборный и земский, дожидавшиеся в передней флигеля, со страхом и удовольствием слышали сначала, как загудел и затрещал как будто всё возвышавшийся голос молодого графа, слышали ругательные и страшные слова, сыпавшиеся одно за другим.
– Разбойник! Неблагодарная тварь!… изрублю собаку… не с папенькой… обворовал… – и т. д.
Потом эти люди с неменьшим удовольствием и страхом видели, как молодой граф, весь красный, с налитой кровью в глазах, за шиворот вытащил Митеньку, ногой и коленкой с большой ловкостью в удобное время между своих слов толкнул его под зад и закричал: «Вон! чтобы духу твоего, мерзавец, здесь не было!»
Митенька стремглав слетел с шести ступеней и убежал в клумбу. (Клумба эта была известная местность спасения преступников в Отрадном. Сам Митенька, приезжая пьяный из города, прятался в эту клумбу, и многие жители Отрадного, прятавшиеся от Митеньки, знали спасительную силу этой клумбы.)
Жена Митеньки и свояченицы с испуганными лицами высунулись в сени из дверей комнаты, где кипел чистый самовар и возвышалась приказчицкая высокая постель под стеганным одеялом, сшитым из коротких кусочков.
Молодой граф, задыхаясь, не обращая на них внимания, решительными шагами прошел мимо них и пошел в дом.
Графиня узнавшая тотчас через девушек о том, что произошло во флигеле, с одной стороны успокоилась в том отношении, что теперь состояние их должно поправиться, с другой стороны она беспокоилась о том, как перенесет это ее сын. Она подходила несколько раз на цыпочках к его двери, слушая, как он курил трубку за трубкой.