Список спикеров Палаты представителей США

Список спикеров Палаты представителей США, включает в себя сведения о политической принадлежности, номере созыва и сроке пребывания на посту.

Партии

  Федералистская партия

  Демократическо-республиканская партия

  Демократическая партия

  Партия вигов

  Республиканская партия

  Национальная республиканская партия

№	Имя, портрет	Партия	Созыв	срок
1	Фредерик Муленберг		1	1 апреля 1789 — 4 марта 1791
2	Джонатан Трамбул		2	24 октября 1791 — 4 марта 1793
3	Фредерик Муленберг		3	2 декабря 1793 — 4 марта 1795
4	Джонатан Дейтон	Федералистская партия	4	7 декабря 1795 — 4 марта 1797
			5	15 мая 1797 — 4 марта 1799
5	Theodore Sedgwick	Федералистская партия	6	2 декабря 1799 — 4 марта 1801
6	Nathaniel Macon	Демократическо-республиканская партия	7	7 декабря 1801 — 4 марта 1803
			8	17 октября 1803 — 4 марта 1805
			9	2 декабря 1805 — 4 марта 1807
7	Джозеф Варнум	Демократическо-республиканская партия	10	26 октября 1807 — 4 марта 1809
			11	22 мая 1809 — 4 марта 1811
8	Генри Клей	Демократическо-республиканская партия	12	4 ноября 1811 — 4 марта 1813
			13	24 мая 1813 — 19 января 1814
9	Лэнгдон Чивис	Демократическо-республиканская партия		19 января 1814 — 4 марта 1815
10	Генри Клей	Демократическо-республиканская партия	14	4 декабря 1815 — 4 марта 1817
			15	1 декабря 1817 — 4 марта 1819
			16	6 декабря 1819 — 28 октября 1820
11	Джон Тэйлор	Демократическо-республиканская партия		15 ноября 1820 — 4 марта 1821
12	Филип Пендлтон Барбур	Демократическо-республиканская партия	17	4 декабря 1821 — 4 марта 1823
13	Генри Клей	Демократическо-республиканская партия	18	1 декабря 1823 — 4 марта 1825
14	Джон Тэйлор	Национальная республиканская партия	19	5 декабря 1825 — 4 марта 1827
15	Андрю Стивенсон	Демократическая партия	20	3 декабря 1827 — 4 марта 1829
			21	7 декабря 1829 — 4 марта 1831
			22	5 декабря 1831 — 4 марта 1833
			23	2 декабря 1833 — 2 июня 1834
16	Джон Белл	Партия вигов		2 июня 1834 — 4 марта 1835
17	Джеймс Нокс Полк	Демократическая партия	24	7 декабря 1835 — 4 марта 1837
			25	4 сентября 1837 — 4 марта 1839
18	Роберт Хантер	Партия вигов	26	16 декабря 1839 — 4 марта 1841
19	John White	Партия вигов	27	31 мая 1841 — 4 марта 1843
20	John Winston Jones	Демократическая партия	28	4 декабря 1843 — 4 марта 1845
21	John Wesley Davis	Демократическая партия	29	1 декабря 1845 — 4 марта 1847
22	Robert Charles Winthrop	Партия вигов	30	6 декабря 1847 — 4 марта 1849
23	Хоуэлл Кобб	Демократическая партия	31	22 декабря 1849 — 4 марта 1851
24	Лин Бойд	Демократическая партия	32	1 декабря 1851 — 4 марта 1853
			33	5 декабря 1853 — 4 марта 1855
25	Натаниэль Бэнкс	Республиканская партия	34	2 февраля 1856 — 4 марта 1857
26	James Lawrence Orr	Демократическая партия	35	7 декабря 1857 — 4 марта 1859
27	William Pennington	Республиканская партия	36	1 февраля 1860 — 4 марта 1861
28	Galusha A. Grow	Республиканская партия	37	4 июля 1861 — 4 марта 1863
29	Schuyler Colfax	Республиканская партия	38	7 декабря 1863 — 4 марта 1865
			39	4 декабря 1865 — 4 марта 1867
			40	4 марта 1867 — 3 марта 1869
30	Theodore M. Pomeroy	Республиканская партия		3 марта 1869 — 4 марта 1869
31	James G. Blaine	Республиканская партия	41	4 марта 1869 — 4 марта 1871
			42	4 марта 1871 — 4 марта 1873
			43	4 марта 1873 — 4 марта 1875
32	Michael C. Kerr	Демократическая партия	44	6 декабря 1875 — 19 августа 1876
33	Samuel J. Randall	Демократическая партия		4 декабря 1876 — 4 марта 1877
			45	15 октября 1877 — 4 марта 1879
			46	18 марта 1879 — 4 марта 1881
34	J. Warren Keifer	Республиканская партия	47	5 декабря 1881 — 4 марта 1883
35	Джон Гриффин Карлайл	Демократическая партия	48	3 декабря 1883 — 4 марта 1885
			49	7 декабря 1885 — 4 марта 1887
			50	5 декабря 1887 — 4 марта 1889
36	Томас Рид	Республиканская партия	51	2 декабря 1889 — 4 марта 1891
37	Charles Frederick Crisp	Демократическая партия	52	8 декабря 1891 — 4 марта 1893
			53	7 августа 1893 — 4 марта 1895
38	Thomas Brackett Reed	Республиканская партия	54	2 декабря 1895 — 4 марта 1897
			55	15 марта 1897 — 4 марта 1899
39	David B. Henderson	Республиканская партия	56	4 декабря 1899 — 4 марта 1901
			57	2 декабря 1901 — 4 марта 1903
40	Joseph Gurney Cannon	Республиканская партия	58	9 ноября 1903 — 4 марта 1905
			59	4 декабря 1905 — 4 марта 1907
			60	2 декабря 1907 — 4 марта 1909
			61	15 марта 1909 — 4 марта 1911
41	Champ Clark	Демократическая партия	62	4 апреля 1911 — 4 марта 1913
			63	7 апреля 1913 — 4 марта 1915
			64	6 декабря 1915 — 4 марта 1917
			65	2 апреля 1917 — 4 марта 1919
42	Frederick Gillett	Республиканская партия	66	19 мая 1919 — 4 марта 1921
			67	11 апреля 1921 — 4 марта 1923
			68	3 декабря 1923 — 4 марта 1925
43	Николас Лонгуорт	Республиканская партия	69	7 декабря 1925 — 4 марта 1927
			70	5 декабря 1927 — 4 марта 1929
			71	15 апреля 1929 — 4 марта 1931
44	Джон Гарнер	Демократическая партия	72	7 декабря 1931 — 4 марта 1933
45	Генри Рэйни	Демократическая партия	73	9 марта 1933 — 19 августа 1934
46	Joseph Wellington Byrns	Демократическая партия	74	3 января 1935 — 4 июня 1936
47	William B. Bankhead	Демократическая партия		4 июня 1936 — 3 января 1937
			75	5 января 1937 — 3 января 1939
			76	3 января 1939 — 15 сентября 1940
48	Сэм Рейбёрн	Демократическая партия		16 сентября 1940 — 3 января 1941
			77	3 января 1941 — 3 января 1943
			78	6 января 1943 — 3 января 1945
			79	3 января 1945 — 3 января 1947
49	Joseph William Martin, Jr.	Республиканская партия	80	3 января 1947 — 3 января 1949
50	Сэм Рейбёрн	Демократическая партия	81	3 января 1949 — 3 января 1951
			82	3 января 1951 — 3 января 1953
51	Joseph William Martin, Jr.	Республиканская партия	83	3 января 1953 — 3 января 1955
52	Сэм Рейбёрн	Демократическая партия	84	3 января 1955 — 3 января 1957
			85	3 января 1957 — 3 января 1959
			86	7 января 1959 — 3 января 1961
			87	3 января 1961 — 16 ноября 1961
53	Джон Маккормак	Демократическая партия		10 января 1962 — 3 января 1963
			88	9 января 1963 — 3 января 1965
			89	4 января 1965 — 3 января 1967
			90	10 января 1967 — 3 января 1969
			91	3 января 1969 — 3 января 1971
54	Карл Альберт	Демократическая партия	92	21 января 1971 — 3 января 1973
			93	3 января 1973 — 3 января 1975
			94	14 января 1975 — 3 января 1977
55	Тип О’Нил	Демократическая партия	95	4 января 1977 — 3 января 1979
			96	15 января 1979 — 3 января 1981
			97	5 января 1981 — 3 января 1983
			98	3 января 1983 — 3 января 1985
			99	3 января 1985 — 3 января 1987
56	Джим Райт	Демократическая партия	100	6 января 1987 — 3 января 1989
			101	3 января 1989 — 6 июня 1989
57	Томас Стивен Фоли	Демократическая партия	101	6 июня 1989 — 3 января 1991
			102	3 января 1991 — 3 января 1993
			103	5 января 1993 — 3 января 1995
58	Ньют Гингрич	Республиканская партия	104	4 января 1995 — 3 января 1997
			105	7 января 1997 — 3 января 1999
59	Деннис Хастерт	Республиканская партия	106	6 января 1999 — 3 января 2001
			107	3 января 2001 — 3 января 2003
			108	7 января 2003 — 3 января 2005
			109	3 января 2005 — 3 января 2007
60	Нэнси Пелоси	Демократическая партия	110	4 января 2007 — 3 января 2009
			111	6 января 2009 — 3 января 2011
61	Джон Бейнер	Республиканская партия	112	5 января 2011 - 3 января 2013
			113	3 января 2013 - 3 января 2015
			114	6 января 2015 - 29 октября 2015
62	Пол Райан	Республиканская партия		29 октября 2015 - настоящее время

Отрывок, характеризующий Список спикеров Палаты представителей США

– Эдак никогда не выздоровеешь, – говорила она, за досадой забывая свое горе, – ежели ты не будешь слушаться доктора и не вовремя принимать лекарство! Ведь нельзя шутить этим, когда у тебя может сделаться пневмония, – говорила графиня, и в произношении этого непонятного не для нее одной слова, она уже находила большое утешение. Что бы делала Соня, ежели бы у ней не было радостного сознания того, что она не раздевалась три ночи первое время для того, чтобы быть наготове исполнять в точности все предписания доктора, и что она теперь не спит ночи, для того чтобы не пропустить часы, в которые надо давать маловредные пилюли из золотой коробочки? Даже самой Наташе, которая хотя и говорила, что никакие лекарства не вылечат ее и что все это глупости, – и ей было радостно видеть, что для нее делали так много пожертвований, что ей надо было в известные часы принимать лекарства, и даже ей радостно было то, что она, пренебрегая исполнением предписанного, могла показывать, что она не верит в лечение и не дорожит своей жизнью.
Доктор ездил каждый день, щупал пульс, смотрел язык и, не обращая внимания на ее убитое лицо, шутил с ней. Но зато, когда он выходил в другую комнату, графиня поспешно выходила за ним, и он, принимая серьезный вид и покачивая задумчиво головой, говорил, что, хотя и есть опасность, он надеется на действие этого последнего лекарства, и что надо ждать и посмотреть; что болезнь больше нравственная, но…
Графиня, стараясь скрыть этот поступок от себя и от доктора, всовывала ему в руку золотой и всякий раз с успокоенным сердцем возвращалась к больной.
Признаки болезни Наташи состояли в том, что она мало ела, мало спала, кашляла и никогда не оживлялась. Доктора говорили, что больную нельзя оставлять без медицинской помощи, и поэтому в душном воздухе держали ее в городе. И лето 1812 года Ростовы не уезжали в деревню.
Несмотря на большое количество проглоченных пилюль, капель и порошков из баночек и коробочек, из которых madame Schoss, охотница до этих вещиц, собрала большую коллекцию, несмотря на отсутствие привычной деревенской жизни, молодость брала свое: горе Наташи начало покрываться слоем впечатлений прожитой жизни, оно перестало такой мучительной болью лежать ей на сердце, начинало становиться прошедшим, и Наташа стала физически оправляться.


Наташа была спокойнее, но не веселее. Она не только избегала всех внешних условий радости: балов, катанья, концертов, театра; но она ни разу не смеялась так, чтобы из за смеха ее не слышны были слезы. Она не могла петь. Как только начинала она смеяться или пробовала одна сама с собой петь, слезы душили ее: слезы раскаяния, слезы воспоминаний о том невозвратном, чистом времени; слезы досады, что так, задаром, погубила она свою молодую жизнь, которая могла бы быть так счастлива. Смех и пение особенно казались ей кощунством над ее горем. О кокетстве она и не думала ни раза; ей не приходилось даже воздерживаться. Она говорила и чувствовала, что в это время все мужчины были для нее совершенно то же, что шут Настасья Ивановна. Внутренний страж твердо воспрещал ей всякую радость. Да и не было в ней всех прежних интересов жизни из того девичьего, беззаботного, полного надежд склада жизни. Чаще и болезненнее всего вспоминала она осенние месяцы, охоту, дядюшку и святки, проведенные с Nicolas в Отрадном. Что бы она дала, чтобы возвратить хоть один день из того времени! Но уж это навсегда было кончено. Предчувствие не обманывало ее тогда, что то состояние свободы и открытости для всех радостей никогда уже не возвратится больше. Но жить надо было.
Ей отрадно было думать, что она не лучше, как она прежде думала, а хуже и гораздо хуже всех, всех, кто только есть на свете. Но этого мало было. Она знала это и спрашивала себя: «Что ж дальше?А дальше ничего не было. Не было никакой радости в жизни, а жизнь проходила. Наташа, видимо, старалась только никому не быть в тягость и никому не мешать, но для себя ей ничего не нужно было. Она удалялась от всех домашних, и только с братом Петей ей было легко. С ним она любила бывать больше, чем с другими; и иногда, когда была с ним с глазу на глаз, смеялась. Она почти не выезжала из дому и из приезжавших к ним рада была только одному Пьеру. Нельзя было нежнее, осторожнее и вместе с тем серьезнее обращаться, чем обращался с нею граф Безухов. Наташа Осссознательно чувствовала эту нежность обращения и потому находила большое удовольствие в его обществе. Но она даже не была благодарна ему за его нежность; ничто хорошее со стороны Пьера не казалось ей усилием. Пьеру, казалось, так естественно быть добрым со всеми, что не было никакой заслуги в его доброте. Иногда Наташа замечала смущение и неловкость Пьера в ее присутствии, в особенности, когда он хотел сделать для нее что нибудь приятное или когда он боялся, чтобы что нибудь в разговоре не навело Наташу на тяжелые воспоминания. Она замечала это и приписывала это его общей доброте и застенчивости, которая, по ее понятиям, таковая же, как с нею, должна была быть и со всеми. После тех нечаянных слов о том, что, ежели бы он был свободен, он на коленях бы просил ее руки и любви, сказанных в минуту такого сильного волнения для нее, Пьер никогда не говорил ничего о своих чувствах к Наташе; и для нее было очевидно, что те слова, тогда так утешившие ее, были сказаны, как говорятся всякие бессмысленные слова для утешения плачущего ребенка. Не оттого, что Пьер был женатый человек, но оттого, что Наташа чувствовала между собою и им в высшей степени ту силу нравственных преград – отсутствие которой она чувствовала с Kyрагиным, – ей никогда в голову не приходило, чтобы из ее отношений с Пьером могла выйти не только любовь с ее или, еще менее, с его стороны, но даже и тот род нежной, признающей себя, поэтической дружбы между мужчиной и женщиной, которой она знала несколько примеров.
В конце Петровского поста Аграфена Ивановна Белова, отрадненская соседка Ростовых, приехала в Москву поклониться московским угодникам. Она предложила Наташе говеть, и Наташа с радостью ухватилась за эту мысль. Несмотря на запрещение доктора выходить рано утром, Наташа настояла на том, чтобы говеть, и говеть не так, как говели обыкновенно в доме Ростовых, то есть отслушать на дому три службы, а чтобы говеть так, как говела Аграфена Ивановна, то есть всю неделю, не пропуская ни одной вечерни, обедни или заутрени.
Графине понравилось это усердие Наташи; она в душе своей, после безуспешного медицинского лечения, надеялась, что молитва поможет ей больше лекарств, и хотя со страхом и скрывая от доктора, но согласилась на желание Наташи и поручила ее Беловой. Аграфена Ивановна в три часа ночи приходила будить Наташу и большей частью находила ее уже не спящею. Наташа боялась проспать время заутрени. Поспешно умываясь и с смирением одеваясь в самое дурное свое платье и старенькую мантилью, содрогаясь от свежести, Наташа выходила на пустынные улицы, прозрачно освещенные утренней зарей. По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. В церкви всегда было мало народа; Наташа с Беловой становились на привычное место перед иконой божией матери, вделанной в зад левого клироса, и новое для Наташи чувство смирения перед великим, непостижимым, охватывало ее, когда она в этот непривычный час утра, глядя на черный лик божией матери, освещенный и свечами, горевшими перед ним, и светом утра, падавшим из окна, слушала звуки службы, за которыми она старалась следить, понимая их. Когда она понимала их, ее личное чувство с своими оттенками присоединялось к ее молитве; когда она не понимала, ей еще сладостнее было думать, что желание понимать все есть гордость, что понимать всего нельзя, что надо только верить и отдаваться богу, который в эти минуты – она чувствовала – управлял ее душою. Она крестилась, кланялась и, когда не понимала, то только, ужасаясь перед своею мерзостью, просила бога простить ее за все, за все, и помиловать. Молитвы, которым она больше всего отдавалась, были молитвы раскаяния. Возвращаясь домой в ранний час утра, когда встречались только каменщики, шедшие на работу, дворники, выметавшие улицу, и в домах еще все спали, Наташа испытывала новое для нее чувство возможности исправления себя от своих пороков и возможности новой, чистой жизни и счастия.
В продолжение всей недели, в которую она вела эту жизнь, чувство это росло с каждым днем. И счастье приобщиться или сообщиться, как, радостно играя этим словом, говорила ей Аграфена Ивановна, представлялось ей столь великим, что ей казалось, что она не доживет до этого блаженного воскресенья.
Но счастливый день наступил, и когда Наташа в это памятное для нее воскресенье, в белом кисейном платье, вернулась от причастия, она в первый раз после многих месяцев почувствовала себя спокойной и не тяготящеюся жизнью, которая предстояла ей.
Приезжавший в этот день доктор осмотрел Наташу и велел продолжать те последние порошки, которые он прописал две недели тому назад.
– Непременно продолжать – утром и вечером, – сказал он, видимо, сам добросовестно довольный своим успехом. – Только, пожалуйста, аккуратнее. Будьте покойны, графиня, – сказал шутливо доктор, в мякоть руки ловко подхватывая золотой, – скоро опять запоет и зарезвится. Очень, очень ей в пользу последнее лекарство. Она очень посвежела.
Графиня посмотрела на ногти и поплевала, с веселым лицом возвращаясь в гостиную.


В начале июля в Москве распространялись все более и более тревожные слухи о ходе войны: говорили о воззвании государя к народу, о приезде самого государя из армии в Москву. И так как до 11 го июля манифест и воззвание не были получены, то о них и о положении России ходили преувеличенные слухи. Говорили, что государь уезжает потому, что армия в опасности, говорили, что Смоленск сдан, что у Наполеона миллион войска и что только чудо может спасти Россию.
11 го июля, в субботу, был получен манифест, но еще не напечатан; и Пьер, бывший у Ростовых, обещал на другой день, в воскресенье, приехать обедать и привезти манифест и воззвание, которые он достанет у графа Растопчина.
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. Был жаркий июльский день. Уже в десять часов, когда Ростовы выходили из кареты перед церковью, в жарком воздухе, в криках разносчиков, в ярких и светлых летних платьях толпы, в запыленных листьях дерев бульвара, в звуках музыки и белых панталонах прошедшего на развод батальона, в громе мостовой и ярком блеске жаркого солнца было то летнее томление, довольство и недовольство настоящим, которое особенно резко чувствуется в ясный жаркий день в городе. В церкви Разумовских была вся знать московская, все знакомые Ростовых (в этот год, как бы ожидая чего то, очень много богатых семей, обыкновенно разъезжающихся по деревням, остались в городе). Проходя позади ливрейного лакея, раздвигавшего толпу подле матери, Наташа услыхала голос молодого человека, слишком громким шепотом говорившего о ней:
– Это Ростова, та самая…
– Как похудела, а все таки хороша!
Она слышала, или ей показалось, что были упомянуты имена Курагина и Болконского. Впрочем, ей всегда это казалось. Ей всегда казалось, что все, глядя на нее, только и думают о том, что с ней случилось. Страдая и замирая в душе, как всегда в толпе, Наташа шла в своем лиловом шелковом с черными кружевами платье так, как умеют ходить женщины, – тем спокойнее и величавее, чем больнее и стыднее у ней было на душе. Она знала и не ошибалась, что она хороша, но это теперь не радовало ее, как прежде. Напротив, это мучило ее больше всего в последнее время и в особенности в этот яркий, жаркий летний день в городе. «Еще воскресенье, еще неделя, – говорила она себе, вспоминая, как она была тут в то воскресенье, – и все та же жизнь без жизни, и все те же условия, в которых так легко бывало жить прежде. Хороша, молода, и я знаю, что теперь добра, прежде я была дурная, а теперь я добра, я знаю, – думала она, – а так даром, ни для кого, проходят лучшие годы». Она стала подле матери и перекинулась с близко стоявшими знакомыми. Наташа по привычке рассмотрела туалеты дам, осудила tenue [манеру держаться] и неприличный способ креститься рукой на малом пространстве одной близко стоявшей дамы, опять с досадой подумала о том, что про нее судят, что и она судит, и вдруг, услыхав звуки службы, ужаснулась своей мерзости, ужаснулась тому, что прежняя чистота опять потеряна ею.
Благообразный, тихий старичок служил с той кроткой торжественностью, которая так величаво, успокоительно действует на души молящихся. Царские двери затворились, медленно задернулась завеса; таинственный тихий голос произнес что то оттуда. Непонятные для нее самой слезы стояли в груди Наташи, и радостное и томительное чувство волновало ее.
«Научи меня, что мне делать, как мне исправиться навсегда, навсегда, как мне быть с моей жизнью… – думала она.
Дьякон вышел на амвон, выправил, широко отставив большой палец, длинные волосы из под стихаря и, положив на груди крест, громко и торжественно стал читать слова молитвы:
– «Миром господу помолимся».
«Миром, – все вместе, без различия сословий, без вражды, а соединенные братской любовью – будем молиться», – думала Наташа.
– О свышнем мире и о спасении душ наших!
«О мире ангелов и душ всех бестелесных существ, которые живут над нами», – молилась Наташа.
Когда молились за воинство, она вспомнила брата и Денисова. Когда молились за плавающих и путешествующих, она вспомнила князя Андрея и молилась за него, и молилась за то, чтобы бог простил ей то зло, которое она ему сделала. Когда молились за любящих нас, она молилась о своих домашних, об отце, матери, Соне, в первый раз теперь понимая всю свою вину перед ними и чувствуя всю силу своей любви к ним. Когда молились о ненавидящих нас, она придумала себе врагов и ненавидящих для того, чтобы молиться за них. Она причисляла к врагам кредиторов и всех тех, которые имели дело с ее отцом, и всякий раз, при мысли о врагах и ненавидящих, она вспоминала Анатоля, сделавшего ей столько зла, и хотя он не был ненавидящий, она радостно молилась за него как за врага. Только на молитве она чувствовала себя в силах ясно и спокойно вспоминать и о князе Андрее, и об Анатоле, как об людях, к которым чувства ее уничтожались в сравнении с ее чувством страха и благоговения к богу. Когда молились за царскую фамилию и за Синод, она особенно низко кланялась и крестилась, говоря себе, что, ежели она не понимает, она не может сомневаться и все таки любит правительствующий Синод и молится за него.