Список станций Парижского метрополитена

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Ниже находится список всех станций Парижского метрополитена, упорядоченный по линиям.





Введение

  • Станции часто названы по площади или улице, которые в свою очередь часто названы в честь исторического лица, события или иных обстоятельств. В таком случае детали приводятся о происхождении названия площади или улицы. Для станций, названных по улицам, площадям, районам или пригородам Парижа, происхождение названия не приводится.
  • Некоторые станции, например «Аврон» или «Вожирар», названы по кварталам Парижа, образовавшимся на месте давно существовавших и вошедших в черту города деревень.
  • Двойные названия, например, «Рёйи — Дидро», часто происходят от их расположения на пересечении двух улиц.
  • Многие станции были переименованы в течение XX века. Например, после того, как Германия объявила войну Франции в 1914 году, было решено переименовать станцию «Берлин» в «Льеж», а «Алемань» («Германия» по-французски) в «Жорес». Большинство переименований произошло после Второй мировой войны. Так, станция «Марбёф» на Елисейских полях была переименована во «Франклин Д. Рузвельт» в 1946 году.
  • Пересадочный узел «Шатле — Ле-Аль» — самая крупная подземная станция в мире.

Линия 1

Линия 1 состоит из 25 станций, включая 13 пересадочных (на 11 других линий, 4 линии RER, линию трамвая, Transilien и (Лионский вокзал).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Ла-Дефанс — Гранд-Арш La Défense — Grande Arche RER A
Трамвай 2
Transilien Saint-Lazare
1 апреля 1992 Под Большой Аркой Дефанс
Эспланад-де-Ля-Дефанс Esplanade de La Défense 1 апреля 1992 В Дефансе
Пон-де-Нёйи Pont de Neuilly 29 апреля 1937 По одноимённому мосту
Ле-Саблон Les Sablons 29 апреля 1937
Порт-Майо Porte Maillot RER C 15 ноября 1936
Аржантин Argentine 1 сентября 1900 Названа в честь Аргентины; ранее называлась «Облигадо», в честь Сражения при Вуэльта-де-Облигадо
Шарль де Голль — Этуаль Charles de Gaulle — Étoile Линии 2 и 6
RER A
1 сентября 1900 Площадь Шарля де Голля (бывшая Площадь Звезды)
Георг V George V 13 августа 1900 На пересечении Елисейских полей и Авеню Георга V; ранее называлась «Альма»
Франклин Д. Рузвельт Franklin D. Roosevelt Линия 9 19 июля 1900 На пересечении Елисейских полей и Авеню Франклина Д. Рузвельта
Шанз-Элизе — Клемансо Champs-Élysées — Clemenceau Линия 13 19 июля 1900 На площади Жоржа Клемансо на Елисейских полях
Конкорд Concorde Линии 8 и 12 13 августа 1900 Около Площади Согласия (Пляс-де-ля-Конкорд)
Тюильри Tuileries 27 августа 1900 Около сада Тюильри
Пале-Руаяль — Мюзе-дю-Лувр Palais Royal — Musée du Louvre Линия 7 19 июля 1900 Около Пале-Руаяль и главного входа в Лувр
До 1990-х название станции было «Пале-Руаяль»; переименована после постройки подземного входа со станции в Лувр
Лувр — Риволи Louvre — Rivoli 20 августа 1900 Около Лувра и на улице Риволи, названной в честь битвы при Риволи; ранее называлась «Лувр»
Шатле Châtelet Линии 4, 7, 11 и 14
RER A, B and D
6 августа 1900 Около площади Шатле
Отель-де-Виль Hôtel de Ville Линия 11 19 июля 1900 Около парижской ратуши
Сен-Поль Saint-Paul 6 августа 1900 В квартале Маре
Бастий Bastille Линии 5 и 8 19 июля 1900 На площади Бастилии, где ранее располагалась Бастилия
Гар-де-Льон Gare de Lyon Линия 14
RER A and D
Transilien Lyon
Лионский вокзал
19 июля 1900 Железнодорожный вокзал для поездов на юг и юго-восток
Рёйи — Дидро Reuilly — Diderot Линия 8 20 августа 1900 Названа в честь Дени Дидро
Насьон Nation Линии 2, 6 и 9
RER A
19 июля 1900
Порт-де-Венсен Porte de Vincennes 19 июля 1900 На границе между Парижем и Венсеном
Сен-Манде Saint-Mandé 24 марта 1934 Находится в городе Сен-Манде; ранее называлась «Турель»
Беро Bérault 24 марта 1934 По одноимённой площади, названной в честь вице-мэра Венсена
Шато-де-Венсен Château de Vincennes 24 марта 1934 Около одноимённого замка

Линия 2

Линия 2 состоит из 25 станций, включая 11 пересадочных (на 11 других линий и 4 линии RER, Transilien и вокзал Гар-дю-Нор).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Порт-Дофин Porte Dauphine 13 декабря 1900
Виктор Гюго Victor Hugo 13 декабря 1900 В честь Виктора Гюго
Шарль де Голль — Этуаль Charles de Gaulle — Étoile Линии 1 и 6
RER A
13 декабря 1900 Площадь Шарля де Голля / Площадь Этуаль (Площадь Звезды)
Терн Ternes 7 октября 1902 По находившейся тут в Средние века ферме под названием Villa Externe
Курсель Courcelles 7 октября 1902 По воротам фр. Barrière de Courcelles, построенным в 1784 году для сбора налогов
Монсо Monceau 7 октября 1902 Около парка Монсо
Вилье Villiers Линия 3 21 января 1903
Ром Rome 6 ноября 1902 В честь Рима
Пляс-де-Клиши Place de Clichy Линия 13 26 октября 1902
Бланш Blanche 21 октября 1902 По воротам фр. Place Blanche, построенным в 1784 году для сбора налогов
Пигаль Pigalle Линия 12 7 октября 1902 В честь Жана-Батиста Пигаля
Анвер Anvers 7 октября 1902 В честь Антверпена
Барбес — Рошешуар Barbès — Rochechouart Линия 4 26 марта 1903 В честь Армана Барбеса и аббатессы Маргариты де Рошешуар
Ля-Шапель La Chapelle RER B, D и E
Transilien Nord
Гар-дю-Нор
31 января 1903
Сталинград Stalingrad Линии 5 и 7 31 января 1903 В честь Сталинградской битвы
Жорес Jaurès Линии 5 и 7bis 23 февраля 1903 Переименована в 1914 году в честь Жана Жореса; до этого называлась «Алемань» («Германия»).
Колонель-Фабьен Colonel Fabien 31 января 1903 В честь полковника Фабьена
Бельвиль Belleville Линия 11 31 января 1903
Курон Couronnes 31 января 1903
Менильмонтан Ménilmontant 31 января 1903
Пер-Лашез Père Lachaise Линия 3 25 февраля 1903 у кладбища Пер-Лашез
Филип-Огюст Philippe Auguste 31 января 1903 В честь короля Филиппа Августа
Александр Дюма Alexandre Dumas 31 января 1903 В честь Александра Дюма, отца
Аврон Avron 2 апреля 1903
Насьон Nation Линии 1, 6 и 9
RER A
2 апреля 1903

Линия 3

Линия 3 состоит из 25 станций, включая 10 пересадочных (на 11 других линий и 3 линии RER, Transilien и вокзал Сен-Лазар).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Пон-де-Левалюа — Бекон Pont de Levallois — Bécon 24 сентября 1937
Анатоль Франс Anatole France 24 сентября 1937 В честь Анатоля Франса
Луиз Мишель Louise Michel 24 сентября 1937 В честь Луизы Мишель. До 1946 года называлась «Валье» (Vallier)
Порт-де-Шанперре Porte de Champerret 15 февраля 1911
Перер Pereire RER C 23 мая 1910 В честь финансистов братьев Перер
Ваграм Wagram 23 мая 1910 В честь Ваграмской битвы
Мальзерб Malesherbes 23 мая 1910 В честь Гийома-Кретьена де Ламуаньона де Мальзерба
Вилье Villiers Линия 2 19 октября 1904
Эроп Europe 19 октября 1904 В честь Европы
Сен-Лазар Saint-Lazare Линии 9, 12, 13 и 14
RER E
Transilien Saint-Lazare
Вокзал Сен-Лазар
19 октября 1904
Гавр — Комартен Havre — Caumartin Линия 9
RER A
19 октября 1904 В честь президента гильдии купцов Антуана-Луи Лефевра де Комартена и по городу Гавр
Опера Opéra Линии 7 и 8
RER A
19 октября 1904 Около оперы Гарнье
Катр-Септамбр Quatre-Septembre 19 октября 1904 4 сентября 1870 года была провозглашена Третья Республика
Бурс Bourse 19 октября 1904 Около Парижской фондовой биржи
Сантье Sentier 20 ноября 1904
Реомюр — Себастополь Réaumur — Sébastopol Линия 4 19 октября 1904 В честь Рене Антуана Реомюра и осады Севастополя
Ар-э-Метье Arts et Métiers Линия 11 19 октября 1904 По Музею искусств и ремёсел
Тампль Temple 19 октября 1904 На месте замка Тампль
Репюблик République Линии 5, 8, 9 и 11 19 октября 1904 На площади Республики
Пармантье Parmentier 19 октября 1904 В честь Антуана-Огюста Пармантье
Рю-Сен-Мор Rue Saint-Maur 19 октября 1904
Пер-Лашез Père Lachaise Линия 2 19 октября 1904 у кладбища Пер-Лашез
Гамбетта Gambetta Line Линия 3bis 25 января 1905 В честь Леона Гамбетты
Порт-де-Баньоле Porte de Bagnolet 2 апреля 1971
Гальени Gallieni 2 апреля 1971 В честь Жозефа Гальени

Линия 3bis

Линия 3bis состоит из 4 станций, включая 2 пересадочных на 2 другие линии.

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Порт-де-Лила Porte des Lilas Линия 11 27 ноября 1921
Сен-Фаржо Saint-Fargeau 27 ноября 1921 В честь политика Луи-Мишеля ле Пелетье, маркиза де Сен-Фаржо, казнённого во время террора
Пельпор Pelleport 27 ноября 1921 В честь генерала виконта Пьера де Пельпора
Гамбетта Gambetta Линия 3 25 января 1905 В честь Леона Гамбетты

Линия 4

Линия 4 состоит из 27 станций, включая 13 пересадочных (на 13 других линий, 5 линии RER, Transilien и три вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Порт-де-Клиньянкур Porte de Clignancourt 21 апреля 1908
Симплон Simplon 21 апреля 1908 В честь Симплонского перевала
Маркаде — Пуассонье Marcadet — Poissonniers Линия 12 21 апреля 1908
Шато-Руж Château Rouge 21 апреля 1908
Барбес — Рошешуар Barbès — Rochechouart Линия 2 21 апреля 1908 В честь Армана Барбеса и аббатиссы Маргариты де Рошуар
Гар-дю-Нор Gare du Nord Линия 5
RER B, D и E
Transilien Nord
Северный вокзал
21 апреля 1908
Гар-де-л’Эст Gare de l’Est Линии 5, 7
Transilien Est
Восточный вокзал
21 апреля 1908
Шато д’О Château d’Eau 21 апреля 1908
Страсбур — Сен-Дени Strasbourg — Saint-Denis Линии 8, 9 21 апреля 1908 В честь Страсбурга
Реомюр — Себастополь Réaumur — Sébastopol Линия 4 21 апреля 1908 В честь Рене Антуана Реомюра и осады Севастополя
Этьен Марсель Étienne Marcel 21 апреля 1908 В честь Этьена Марселя
Ле-Аль Les Halles RER A, B и D 27 апреля 1908 Расположена около Ле-Аль
Шатле Châtelet Линии 1, 7, 11 и 14
RER A, B and D
21 апреля 1908 Около площади Шатле
Ситэ Cité 10 декабря 1910 Расположена на острове Ситэ
Сен-Мишель Saint-Michel RER B и C 9 января 1910
Одеон Odéon Линия 10 9 января 1910 Около театра Одеон
Сен-Жермен-де-Пре Saint-Germain-des-Prés 9 января 1910 Около Сен-Жермен-де-Пре
Сен-Сюльпис Saint-Sulpice 9 января 1910 Около Сен-Сюльпис
Сен-Пласид Saint-Placide 9 января 1910
Монпарнас — Бьенвеню Montparnasse — Bienvenüe Линии 6, 12 и 13
Transilien Montparnasse
Вокзал Монпарнас
6 апреля 1910 В районе Монпарнас; в честь Фульжанса Бьенвеню
Вавен Vavin 9 января 1910 В честь политика Алексиса Вавена
Распай Raspail Линия 6 30 октября 1909 В честь Франсуа-Венсена Распая
Данфер-Рошро Denfert-Rochereau Линия 6
RER B
30 октября 1909 В честь Пьера Данфер-Рошро
Мутон-Дюверне Mouton-Duvernet 30 октября 1909 В честь генерала Режиса Бартельми Мутона-Дюверне
Алезия Alésia 30 октября 1909 В честь битвы при Алезии
Порт-д'Орлеан Porte d’Orléans 30 октября 1909
Мери-де-Монруж Mairie de Montrouge 23 марта 2013 Название обусловлено расположением станции в ближнем пригороде Парижа Монруже, недалеко от мэрии.

Линия 5

Линия 5 состоит из 22 станций, включая 10 пересадочных (на 11 других линий, 4 линии RER, трамвай, Transilien и три вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Бобиньи — Пабло Пикассо Bobigny — Pablo Picasso Трамвай 1 25 апреля 1985 В честь Пабло Пикассо
Бобиньи — Пантен — Раймон Кено Bobigny — Pantin — Raymond Queneau 25 апреля 1985 В честь Раймона Кено
Эглиз-де-Пантен Église de Pantin 12 октября 1942 По церкви Сен-Жермен в городе Пантен
Гош Hoche 12 октября 1942 В честь Луи Лазара Гоша
Порт-де-Пантен Porte de Pantin 12 октября 1942
Урк Ourcq 21 марта 1947 По каналу Урк
Ломьер Laumière 12 октября 1942 В честь генерала Ксавье Жан-Мари Клемена Верне де Ломьера, погибшего во франко-мексиканской войне
Жорес Jaurès Линии 2 и 7bis 12 октября 1942 Переименована в 1914 году в честь Жана Жореса; до этого называлась «Алемань» («Германия»).
Сталинград Stalingrad Линии 2 и 7 12 октября 1942 В честь Сталинградской битвы
Северный вокзал Gare du Nord Линия 4
RER B, D и E
Transilien Nord
Северный вокзал
12 октября 1942
Гар-де-л’Эст Gare de l’Est Линии 4, 7
Transilien Est
Восточный вокзал
15 ноября 1907
Жак Бонсержан Jacques Bonsergent 17 декабря 1906 В честь Жака Бонсержана. Ранее называлась «Ланкри»
Репюблик République Линии 3, 8, 9 и 11 15 ноября 1907 На площади Республики
Оберкампф Oberkampf Линия 9 15 ноября 1907 В честь Кристофа-Филипа Оберкампфа
Ришар-Ленуар Richard-Lenoir 17 декабря 1906 В честь Франсуа Ришара и Жозефа Ленуара-Дюфреня, основателей текстильной промышленности в Париже
Бреге — Сабен Bréguet — Sabin 31 декабря 1906 В честь часовщика Бреге и члена городского совета Парижа в XVIII веке Шарля-Пьера Аньелема Сен-Сабена
Бастий Bastille Линии 5 и 8 17 декабря 1906 На площади Бастилии, где ранее располагалась Бастилия
Ке-де-ля-Рапе Quai de la Rapée 13 июля 1906 В честь комиссионера войн при Людовике XV Рапе.
Гар д’Остерлиц Gare d’Austerlitz Линия 10
RER C
Вокзал Аустерлиц
2 июня 1906 По вокзалу Аустерлиц, названному в честь битвы при Аустерлице; до 1985 года «д’Орлеан-Остерлиц»
Сен-Марсель Saint-Marcel 2 июня 1906 По бульвару Сен-Марсель, названному в честь парижского епископа
Кампо Формио Campo Formio 2 июня 1906 В честь Кампо-Формийский мира
Пляс д’Итали Place d’Italie Линии 6 и 7 2 июня 1906 По площади, названной в честь наполеоновских кампаний в Италии

Линия 6

Линия 6 состоит из 28 станций, включая 11 пересадочных (на 11 других линий, 3 линии RER, Transilien и два вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Шарль де Голль — Этуаль Charles de Gaulle — Étoile Линии 1 и 2
RER A
2 октября 1900 Площадь Шарля де Голля / Площадь Этуаль (Площадь Звезды)
Клебер Kléber 2 октября 1900 В честь Жана-Батиста Клебера
Буасьер Boissière 2 октября 1900
Трокадеро Trocadéro Линия 9 2 октября 1900 В честь сражения при Трокадеро
Пасси Passy 6 ноября 1903
Бир-Хакейм Bir-Hakeim RER C 24 апреля 1906 В честь сражения при Бир-Хакейме
Дюплеи Dupleix 24 апреля 1906 В честь Жозефа-Франсуа Дюплеи
Ламотт-Пике — Гренель La Motte-Picquet — Grenelle Линии 8 и 10 24 апреля 1906 В честь Туссен-Гийома Пике-Деламотта и квартала Гренель
Камбронн Cambronne 24 апреля 1906 В честь Пьера Камбронна
Севр — Лекурб Sèvres — Lecourbe 24 апреля 1906 По Севру и в честь генерала Клода Жака Лекурба
Пастер Pasteur Линия 12 24 апреля 1906 В честь Луи Пастера
Монпарнас — Бьенвеню Montparnasse — Bienvenüe Линии 4, 12 и 13
Transilien Montparnasse
Вокзал Монпарнас
24 апреля 1906 В районе Монпарнас; в честь Фульжанса Бьенвеню
Эдгар Кинэ Edgar Quinet 24 апреля 1906 В честь Эдгара Кинэ
Распай Raspail Линия 4 24 апреля 1906 В честь Франсуа-Венсена Распая
Данфер-Рошро Denfert-Rochereau Линия 4
RER B
24 апреля 1906 В честь Пьера Данфер-Рошро
Сен-Жак Saint-Jacques 24 апреля 1906
Глясьер Glacière 24 апреля 1906 На этом месте когда-то находились пруды, служившие источником льда (фр. glace)
Корвизар Corvisart 24 апреля 1906 В честь врача Жана-Николя Корвизара
Пляс д’Итали Place d’Italie Линии 5 и 7 24 апреля 1906 В честь наполеоновских кампаний в Италии
Насьональ Nationale 1 марта 1909
Шевальре Chevaleret 1 марта 1909
Ке-де-ля-Гар Quai de la Gare 1 марта 1909
Берси Bercy Линия 14
Вокзал Берси
1 марта 1909
Дюгомье Dugommier 1 марта 1909 В честь Жака Франсуа Дюгомье
Домениль Daumesnil Линия 8 1 марта 1909 В честь Пьера-Ирье Домениля
Бель-Эр Bel-Air 1 марта 1909
Пикпюс Picpus 1 марта 1909 Второе название — «Куртелин», в честь Жоржа Куртелина
Насьон Nation Линии 1, 2 и 9
RER A
1 марта 1909

Линия 7

Линия 7 состоит из 38 станций, включая 11 пересадочных (на 12 других линий, 3 линии RER, одну линию трамвая, Transilien и один вокзал).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Общий участок
Ля-Курнёв — 8 мая 1945 La Courneuve — 8 Mai 1945 Трамвай 1 6 мая 1987 8 мая во Франции отмечается окончание Второй мировой войны
Фор-д’Обервилье Fort d’Aubervilliers 4 октября 1979
Обервилье — Пантен — Катр-Шемен Aubervilliers — Pantin — Quatre Chemins 4 октября 1979
Порт-де-ля-Вийет Porte de la Villette 5 ноября 1910
Корентен-Кариу Corentin Cariou 5 ноября 1910 В честь члена муниципального совета Корентена Кариу, расстрелянного в качестве заложника в 1942 году. Ранее называлась «Порт-де-Фландр»
Криме Crimée 5 ноября 1910 В честь Крымской войны
Рике Riquet 5 ноября 1910 В честь Пьера-Поля Рике
Сталинград Stalingrad Линии 2 и 5 5 ноября 1910 В честь Сталинградской битвы
Луи Блан Louis Blanc Линия 7bis 23 ноября 1910 В честь Луи Блана
Шато-Ландон Château-Landon 5 ноября 1910
Гар-де-л’Эст Gare de l’Est Линии 4, 5
Transilien Est
Восточный вокзал
5 ноября 1910
Пуассоньер Poissonnière 5 ноября 1910
Каде Cadet 5 ноября 1910
Ле Пеллетье Le Peletier 6 июня 1911 В честь Луи Пелетье, последнего президента гильдии купцов
Шоссе-д’Антен — Лафайет Chaussée d’Antin — La Fayette Линия 9 5 ноября 1910 В честь маркиза де Лафайет; ранее называлась Шоссе-д’Антен
Опера Opéra Линии 3 и 8
RER A
5 ноября 1910 Около оперы Гарнье
Пирамид Pyramides Линия 14 1 июля 1916 В честь Битвы у пирамид
Пале-Руаяль — Музе-дю-Лувр Palais Royal — Musée du Louvre Линия 1 1 июля 1916 Около Пале-Руаяль и главного входа в Лувр
До 1990-х название станции было «Пале-Руаяль»; переименована после постройки подземного входа со станции в Лувр
Пон-Нёф Pont Neuf 16 апреля 1926 Около Нового моста
Шатле Châtelet Линии 1, 4, 11 и 14
RER A, B and D
16 апреля 1926 Около площади Шатле
Пон-Мари Pont Marie 16 апреля 1926
Сюлли-Морлан Sully — Morland 3 июня 1930 В честь Максимильена де Бетюна Сюлли и полковника Франсуа-Луи Морлана, погибшего при Аустерлице
Жюссьё Jussieu Линия 10 26 апреля 1931 В честь Антуана Лорана де Жюссьё
Пляс-Монж Place Monge 26 апреля 1931 В честь Гаспара Монжа
Сансье — Добантон Censier — Daubenton 26 апреля 1931 В честь Добантон
Гобелен Les Gobelins 26 апреля 1931 В честь мануфактуры гобеленов
Пляс д’Итали Place d’Italie Линии 5 и 6 26 апреля 1931 В честь наполеоновских кампаний в Италии
Толбиак Tolbiac 26 апреля 1931 В честь битвы при Тулпиакуме
Мезон-Бланш Maison Blanche 26 апреля 1931
Юго-восточный участок
Порт-д’Итали Porte d’Italie 26 апреля 1931
Порт-де-Шуази Porte de Choisy 26 апреля 1931
Порт-д’Иври Porte d’Ivry 26 апреля 1931
Пьер и Мари Кюри Pierre et Marie Curie 1 мая 1946 В честь Пьера Кюри и Марии Кюри; до 21 января 2007 года называлась «Пьер Кюри»
Мэри-д’Иври Mairie d’Ivry 1 мая 1946
Южный участок
Ле-Кремлен — Бисетр Le Kremlin-Bicêtre 10 декабря 1982
Вильжюиф — Лео Лагранж Villejuif — Léo Lagrange 28 февраля 1985 В честь Лео Лагранжа
Вильжюиф — Поль Вайян-Кутюрье Villejuif — Paul Vaillant-Couturier 28 февраля 1985 В честь Поля Вайяна-Кутюрье
Вильжюиф — Луи Арагон Villejuif — Louis Aragon 28 февраля 1985 В честь Луи Арагона

Линия 7bis

Линия 7bis состоит из 8 станций, включая 3 пересадочных (на 4 другие линии).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Луи Блан Louis Blanc Линия 7 5 ноября 1910 В честь Луи Блана
Жорес Jaurès Линии 2 и 5 18 января 1911 Переименована в 1914 году в честь Жана Жореса; до этого называлась «Алемань» («Германия»).
Боливар Bolivar 18 июля 1911 В честь Симона Боливара
Бют-Шомон Buttes Chaumont 13 февраля 1912 Около парка Бют-Шомон
Боцарис Botzaris 18 января 1911 В честь Маркоса Боцариса, героя войны за независимость Греции
Пляс-де-Фет Place des Fêtes Линия 11 18 января 1911 Только в сторону «Пре-Сен-Жерве»
Пре-Сен-Жерве Pré Saint-Gervais 18 января 1911
Данюб Danube 18 января 1911 В честь реки Дунай; только в сторону Луи Блан

Линия 8

Линия 8 состоит из 38 станций, включая 13 пересадочных (на 12 других линий и две линии RER).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Балар Balard 27 июля 1937 В честь Антуана Жерома Балара
Лурмель Lourmel 27 июля 1937 В честь Фредерика Анри Ленормана де Лурмеля
Бусико Boucicaut 27 июля 1937 В честь Аристида Бусико
Феликс Фор Félix Faure 27 июля 1937 В честь Феликса Фора
Коммерс Commerce 27 июля 1937
Ламотт-Пике — Гренель La Motte-Picquet — Grenelle Линии 6 и 10 13 июля 1913 В честь Туссен-Гийома Пике-Деламотта и квартала Гренель
Эколь Милитер École Militaire 13 июля 1913 Около Эколь Милитер
Латур-Мобур La Tour-Maubourg 13 июля 1913 В честь Виктора Николя Латура-Мобура де Фэ
Энвалид Invalides Линия 13
RER C
24 декабря 1913 Около Дома инвалидов
Конкорд Concorde Линии 1 и 12 12 марта 1914 Около Площади Согласия (Пляс-де-Конкорд)
Мадлен Madeleine Линии 12 и 14 13 июля 1913 Около церкви Мадлен
Опера Opéra Линии 3 и 7
RER A
13 июля 1913 Около оперы Гарнье
Ришельё — Друо Richelieu — Drouot Линия 9 30 июня 1928 В честь кардинала Ришельё и Антуана Друо)
Гран-Бульвар Grands Boulevards Линия 9 5 мая 1931 Ранее называлась «Рю-Монмартр» (Rue Montmartre)
Бон-Нувель Bonne Nouvelle Линия 9 5 мая 1931
Страсбур — Сен-Дени Strasbourg — Saint-Denis Линии 4, 9 5 мая 1931 В честь Страсбурга
Репюблик République Линии 3, 5, 9 и 11 5 мая 1931 На площади Республики
Фий-дю-Кальвер Filles du Calvaire 5 мая 1931
Сен-Себастьен — Фруассар Saint-Sébastien — Froissart 5 мая 1931 В честь святого Себастьяна и Жана Фруассара
Шемен-Вер Chemin Vert 5 мая 1931
Бастий Bastille Линии 1 и 5 5 мая 1931 На площади Бастилии, где ранее располагалась Бастилия
Ледрю-Роллен Ledru-Rollin 5 мая 1931 В честь Александра Огюста Ледрю-Роллена
Федерб — Шалиньи Faidherbe — Chaligny 5 мая 1931 В честь Луи Федерба и семьи Шалиньи
Рёйи — Дидро Reuilly — Diderot Линия 1 5 мая 1931 В честь Дени Дидро
Монгале Montgallet 5 мая 1931
Домениль Daumesnil Линия 6 5 мая 1931 В честь Пьера-Ирье Домениля
Мишель Бизо Michel Bizot 5 мая 1931 В честь Мишеля Бизо
Порт-Доре Porte Dorée 5 мая 1931
Порт-де-Шарантон Porte de Charenton 5 мая 1931
Либерте Liberté 5 октября 1942
Шарантон — Эколь Charenton — Écoles 5 октября 1942
Эколь Ветеринер де Мезон-Альфор École Vétérinaire de Maisons-Alfort 19 сентября 1970
Мезон-Альфор — Стад Maisons-Alfort — Stade 19 сентября 1970
Мезон-Альфор — Ле Жуйёт Maisons-Alfort — Les Juilliottes 27 апреля 1972
Кретей — Лэша Créteil — L'Échat 24 сентября 1973
Кретей — Университе Créteil — Université 10 сентября 1974
Кретей — Префектюр Créteil — Préfecture 10 сентября 1974
Пуэнт-дю-Лак Pointe du Lac 8 октября 2011

Линия 9

Линия 9 состоит из 37 станций, включая 15 пересадочных (на 13 других линий, три линии RER, Transilien и вокзал Сен-Лазар).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Пон-де-Севр Pont de Sèvres 3 февраля 1934 По городу Севр
Бийанкур Billancourt 3 февраля 1934 По городу Булонь-Бийанкур
Марсель Сенба Marcel Sembat 3 февраля 1934 В честь Марселя Сенба
Порт-де-Сен-Клу Porte de Saint-Cloud 29 сентября 1923
Эсельман Exelmans 8 ноября 1922 В честь Реми Жозефа Исидора Эсельмана
Мишель-Анж — Молитор Michel-Ange — Molitor Линия 10 8 ноября 1922 В честь Микеланджело
Мишель-Анж — Отёй Michel-Ange — Auteuil Линия 10 8 ноября 1922 В честь Микеланджело. На пересечении улиц Микеланджело и Отей
Жасмен Jasmin 8 ноября 1922 В честь поэта Жака Жасмена
Ранелаг Ranelagh 8 ноября 1922 В честь лорда Ранелах
Ля-Мюэт La Muette RER C 8 ноября 1922
Рю-де-ля-Помп Rue de la Pompe 8 ноября 1922
Трокадеро Trocadéro Линия 6 8 ноября 1922 В честь сражения при Трокадеро
Иена Iéna 27 мая 1923 В честь битвы при Йене и Ауэрштедте
Альма — Марсо Alma — Marceau 27 мая 1923 В честь сражения на Альме и Франсуа-Северена Марсо-Дегравье
Франклин Д. Рузвельт Franklin D. Roosevelt Линия 1 27 мая 1923 На пересечении Елисейских полей и Авеню Франклина Д. Рузвельта
Сен-Филипп-дю-Руль Saint-Philippe du Roule 27 мая 1923 Церковь Сен-Филипп дю Руль
Миромениль Miromesnil Линия 13 27 мая 1923 В честь Армана Тома де Миромениля
Сент-Огюстен Saint-Augustin Линии 12, 13 и 14
RER E
Transilien Saint-Lazare
Вокзал Сен-Лазар
27 мая 1923 По церкви Сент-Огюстен
Гавр — Комартен Havre — Caumartin Линия 3
RER A
3 июня 1923 В честь президента гильдии купцов Антуана-Луи Лефевра де Комартена и по городу Гавр
Шоссе-д’Антен — Лафайет Chaussée d’Antin — La Fayette Линия 7 3 июня 1923 В честь маркиза де Лафайет; ранее называлась Шоссе-д’Антен
Ришельё — Друо Richelieu — Drouot Линия 8 30 июня 1928 В честь кардинала Ришельё и Антуана Друо)
Гран-Бульвар Grands Boulevards Линия 8 10 декабря 1933 Ранее называлась «Рю-Монмартр» (Rue Montmartre)
Бон-Нувель Bonne Nouvelle Линия 8 10 декабря 1933
Страсбур — Сен-Дени Strasbourg — Saint-Denis Линии 4, 8 10 декабря 1933 В честь Страсбурга
Репюблик République Линии 3, 5, 8 и 11 10 декабря 1933 На площади Республики
Оберкампф Oberkampf Линия 5 10 декабря 1933 В честь Кристофа-Филипа Оберкампфа
Сент-Амбруаз Saint-Ambroise 10 декабря 1933
Вольтер Voltaire 10 декабря 1933 В честь Вольтера
Шаронн Charonne 10 декабря 1933
Рю-де-Буле Rue des Boulets 10 декабря 1933
Насьон Nation Линии 1, 2 и 6
RER A
10 декабря 1933
Бузенваль Buzenval 10 декабря 1933
Мареше Maraîchers 10 декабря 1933
Порт-де-Монтрёй Porte de Montreuil 10 декабря 1933
Робеспьер Robespierre 14 октября 1937 В честь Максимилиана Робеспьера
Круа-де-Шаво Croix de Chavaux 10 декабря 1933
Мэри-де-Монтрёй Mairie de Montreuil 10 декабря 1933

Линия 10

Линия 10 состоит из 23 станций, включая 8 пересадочных (на 8 других линий, две линии RER, Transilien и вокзал Аустерлиц).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Общий участок
Булонь — Пон-де-Сен-Клу Boulogne — Pont de Saint-Cloud 2 октября 1981 По городу Булонь-Бийанкур
Булонь — Жан Жорес Boulogne — Jean Jaurès 3 октября 1980 В честь Жана Жореса
В восточном направлении
Мишель-Анж — Молитор Michel-Ange — Molitor Линия 9 27 июля 1937 В честь Микеланджело
Шардон-Лагаш Chardon Lagache 27 июля 1937
Мирабо Mirabeau 27 июля 1937 В честь Оноре Мирабо
В западном направлении
Порт-д’Отёй Porte d’Auteuil 27 июля 1937
Мишель-Анж — Отёй Michel-Ange — Auteuil Линия 9 27 июля 1937 В честь Микеланджело
Эглиз-д’Отёй Église d’Auteuil 27 июля 1937
Общий участок
Жавель — Андре Ситроен Javel — André Citroën 27 июля 1937 В честь района Жавель и Андре Ситроена
Шарль Мишель Charles Michels 27 июля 1937 В честь Шарля Мишеля, коммуниста и депутата 15-го округа Парижа, расстрелянного как заложника
Авеню Эмиль Золя Avenue Émile Zola 27 июля 1937 В честь Эмиля Золя
Ламотт-Пике — Гренель La Motte-Picquet — Grenelle Линии 6 и 8 27 июля 1937 В честь Туссен-Гийома Пике-Деламотта и квартала Гренель
Сегюр Ségur 29 июля 1937 В честь маршала Филиппа Анри, маркиза Сегюр
Дюрок Duroc Линия 13 30 декабря 1923 В честь Жерара Кристофа Мишеля Дюрока
Вано Vaneau 27 июля 1937 В честь студента Луи Вано, убитого во время Июльской революции
Севр — Бабилон Sèvres — Babylone Линия 12 27 июля 1937 По улицам, названным по Севру и Вавилону
Мабильон Mabillon 10 марта 1925 В честь Жана Мабильона
Одеон Odéon Линия 4 14 февраля[уточнить] 1926 Около театра Одеон
Клюни — Ля-Сорбонн Cluny — La Sorbonne RER B and C 15 февраля 1930 В честь Клюни и Парижского университета; ранее называлась «Клюни»; была закрыта с 1939 по 1988 год
Мобер — Мютюалите Maubert — Mutualité 15 февраля 1930
Кардинал Лемуан Cardinal Lemoine 26 апреля 1931 В честь кардинала Жана Лемуана
Жюссьё Jussieu Линия 7 26 апреля 1931 В честь Антуана Лорана де Жюссьё
Гар д’Остерлиц Gare d’Austerlitz Линия 5
RER C
Вокзал Аустерлиц
12 июля 1939 В честь битвы при Аустерлице; до 1985 года «д’Орлеан-Остерлиц»

Линия 11

Линия 11 состоит из 13 станций, включая 7 пересадочных (на 11 других линий и 3 линии RER).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Мэри-де-Лила Mairie des Lilas 17 февраля 1937 За пределами Парижа, в коммуне Ле-Лила
Порт-де-Лила Porte des Lilas Линия 3bis 28 апреля 1935
Телеграф Télégraphe 28 апреля 1935 Около расположений одной из башен оптического телеграфа, построенного Клода Шаппа
Пляс-де-Фет Place des Fêtes Линия 7bis 28 апреля 1935
Журден Jourdain 28 апреля 1935 В честь реки Иордан
Пирене Pyrénées 28 апреля 1935 В честь реки Пиренеев
Бельвиль Belleville Линия 2 28 апреля 1935 Квартал, заселенный выходцами из Азии, особенно Китая
Гонкур Goncourt 28 апреля 1935 В честь братьев Гонкур
Репюблик République Линии 3, 5, 8 и 9 28 апреля 1935 На площади Республики
Ар-э-Метье Arts et Métiers Линия 3 28 апреля 1935 По Музею искусств и ремёсел
Рамбюто Rambuteau 28 апреля 1935 В честь Клода-Филибера Бартело де Рамбюто, префекта Парижа в 1833—1848 годах
Отель-де-Виль Hôtel de Ville Линия 1 28 апреля 1935 Около Отель-де-Виль — мэрии Парижа
Шатле Châtelet Линии 1, 4, 7 и 14
RER A, B and D
28 апреля 1935 Около площади Шатле

Линия 12

Линия 12 состоит из 29 станций, включая 8 пересадочных (на 10 других линий, 1 линию RER, Transilien и два вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Фрон-Попюлер Front Populaire 18 декабря 2012
Порт-де-ля-Шапель Porte de la Chapelle 23 августа 1916 По находившимся здесь воротам
Маркс Дормуа Marx Dormoy 23 августа 1916 В честь политика, убитого в 1941 году; до 1948 года называлась Торси
Маркаде — Пуассонье Marcadet — Poissonniers Линия 4 23 августа 1916
Жюль Жоффрен Jules Joffrin 31 октября 1912 В честь политика Жюля Жоффрена
Ламарк — Коленкур Lamarck — Caulaincourt 31 октября 1912 В честь Жана-Батиста Ламарка и Луи де Коленкура
Аббес Abbesses 31 октября 1912 По площади Пляс-дез-Аббес, названной по существовавшему когда-то женскому монастырю на Монмартре
Пигаль Pigalle Линия 2 8 апреля 1911 В честь Жана-Батиста Пигаля
Сен-Жорж Saint-Georges 8 апреля 1911 По улице, названной в честь святого Георгия
Нотр-Дам-де-Лорет Notre-Dame-de-Lorette 5 ноября 1910 По церкви Лоретской Богоматери
Трините — д’Эстьен д’Орв Trinité — d’Estienne d’Orves 5 ноября 1910 В честь Анри Оноре д’Эстьена д’Орва, героя французского сопротивления. Ранее называлась «Трините»
Сен-Лазар Saint-Lazare Линии 3, 9, 13 и 14
RER E
Transilien Saint-Lazare
Вокзал Сен-Лазар
5 ноября 1910
Мадлен Madeleine Линии 8 и 14 5 ноября 1910 Около церкви Мадлен
Конкорд Concorde Линии 1 и 8 5 ноября 1910 Около Площади Согласия (Пляс-де-Конкорд)
Ассамбле-Насьональ Assemblée Nationale 5 ноября 1910 Около здания Национального собрания Франции; ранее называлась «Шамбр-де-Депюте»
Сольферино Solférino 5 ноября 1910 В честь Битвы при Сольферино
Рю-дю-Бак Rue du Bac 5 ноября 1910
Севр — Бабилон Sèvres — Babylone Линия 10 5 ноября 1910 По улицам, названным по Севру и Вавилону
Ренн Rennes 5 ноября 1910 В честь Ренна
Нотр-Дам-де-Шан Notre-Dame-des-Champs 5 ноября 1910
Монпарнас — Бьенвеню Montparnasse — Bienvenüe Линии 4, 6 и 13
Transilien Montparnasse
Вокзал Монпарнас
5 ноября 1910 В районе Монпарнас; в честь Фульжанса Бьенвеню
Фальгьер Falguière 5 ноября 1910 В честь Александра Фальгьера
Пастер Pasteur Линия 6 5 ноября 1910 В честь Луи Пастера
Волонтер Volontaires 5 ноября 1910
Вожирар Vaugirard 5 ноября 1910
Конвансьон Convention 5 ноября 1910
Порт-де-Версай Porte de Versailles 5 ноября 1910
Корентен Селтон Corentin Celton 24 марта 1934 В честь Корентена Селтона, героя Сопротивления
Мэри-д’Исси Mairie d’Issy 24 марта 1934

Линия 13

Линия 13 состоит из 32 станций, включая 9 пересадочных (на 10 других линий, две линии RER, трамвай, две линии Transilien и два вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Северо-Западный участок
Асньер — Женвилье — Ле-Куртий Asnières — Gennevilliers — Les Courtilles 14 июня 2008
Лез-Аньет Les Agnettes 14 июня 2008
Габриэль Пери Gabriel Péri 3 мая 1980 В честь Габриэля Пери
Мэри-де-Клиши Mairie de Clichy 3 мая 1980
Порт-де-Клиши Porte de Clichy RER C 20 января 1912
Брошан Brochant 20 января 1912 В честь геолога Андре-Жана-Франсуа-Мари Брошана де Вильера
Северный участок
Сен-Дени — Университе Saint-Denis — Université 25 мая 1998
Базилик-де-Сен-Дени Basilique de Saint-Denis Трамвай 1 20 июня 1976 Около аббатства Сен-Дени
Сен-Дени — Порт-де-Пари Saint-Denis — Porte de Paris 20 июня 1976
Каррефур-Плейель Carrefour Pleyel 30 июня 1952 В честь композитора Игнаца Йозефа Плейеля
Мэри-де-Сент-Уэн Mairie de Saint-Ouen 30 июня 1952
Гарибальди Garibaldi 30 июня 1952 В честь Джузеппе Гарибальди
Порт-де-Сент-Уэн Porte de Saint-Ouen 26 февраля 1911
Ги Моке Guy Môquet 26 февраля 1911 В честь героя Сопротивления Ги Моке
Общий участок
Ля-Фурш La Fourche 26 февраля 1911 Буквально «Развилка»; так называется перекрёсток, где авеню-де-Клиши ответвляется от Рю-де-Сент-Уан
Пляс-де-Клиши Place de Clichy Линия 2 26 февраля 1911
Льеж Liège 26 февраля 1911 В честь города Льеж; до 1914 года называлась «Берлин»
Сен-Лазар Saint-Lazare Линии 3, 9, 12 и 14
RER E
Transilien Saint-Lazare
Вокзал Сен-Лазар
26 февраля 1911
Миромениль Miromesnil Линия 9 27 апреля 1973 В честь Армана Тома де Миромениля
Шанз-Элизе — Клемансо Champs-Élysées — Clemenceau Линия 1 18 февраля 1975 На площади Жоржа Клемансо на Елисейских полях
Энвалид Invalides Линия 8
RER C
9 ноября 1976 Около Дома инвалидов
Варен Varenne 27 июля 1937
Сен-Франсуа-Ксавье Saint-François-Xavier 27 июля 1937 В честь Франциска Ксаверия
Дюрок Duroc Линия 10 27 июля 1937 В честь Жерара Кристофа Мишеля Дюрока
Монпарнас — Бьенвеню Montparnasse — Bienvenüe Линии 4, 6 и 12
Transilien Montparnasse
Вокзал Монпарнас
21 января 1937 В районе Монпарнас; в честь Фульжанса Бьенвеню
Гаите Gaîté 27 июля 1937
Пернети Pernety 27 июля 1937 В честь генерала Жозефа-Мари де Пернети
Плезанс Plaisance 27 июля 1937
Порт-де-Ванв Porte de Vanves 27 июля 1937
Малакофф — Плато-де-Ванв Malakoff — Plateau de Vanves 9 ноября 1976 Находится в городе Малакофф, названном по Малахову кургану
Малакофф — Рю-Этьен-Доле Malakoff — Rue Étienne Dolet 9 ноября 1976 В честь Этьена Доле
Шатийон — Монруж Châtillon — Montrouge 9 ноября 1976

Линия 14

Линия 14 состоит из 9 станций, включая 7 пересадочных (на 10 других линий, 4 линии RER, Transilien и три вокзала).

Русское название Французское название Пересадки Дата открытия Примечания
Сен-Лазар Saint-Lazare Линии 3, 9, 12 и 13
RER E
Transilien Saint-Lazare
Вокзал Сен-Лазар
16 декабря 2003
Мадлен Madeleine Линии 8 и 12 15 октября 1998 Около церкви Мадлен
Пирамид Pyramides Линия 7 15 октября 1998 В честь Битвы у пирамид
Шатле Châtelet Линии 1, 4, 7 и 11
RER A, B and D
15 октября 1998 Около площади Шатле
Гар-де-Льон Gare de Lyon Линия 1
RER A and D
Transilien Lyon
Лионский вокзал
15 октября 1998 Железнодорожная станция для поездов на юг и юго-восток
Берси Bercy Линия 6
Вокзал Берси
15 октября 1998
Кур-Сент-Эмильон Cour Saint-Émilion 15 октября 1998 По сорту вина Сент-Эмильон
Библиотек-Франсуа-Миттеран Bibliothèque François Mitterrand RER C 15 октября 1998 По расположенному рядом хранилищу Национальной библиотеки Франции, названной в честь Франсуа Миттерана
Олимпиад Olympiades 26 июня 2007 По одноимённому комплексу зданий

Напишите отзыв о статье "Список станций Парижского метрополитена"

Ссылки

  • [www.ratp.fr/ RATP — Парижское транспортное агентство] (фр.). RATP (2009). Проверено 18 декабря 2009. [www.webcitation.org/66jb1UtS2 Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
  • [www.histoire-en-ligne.com/spip.php?rubrique11 L'Histoire en ligne: Métro parisien] (англ.). www.histoire-en-ligne.com (1999-2009). Проверено 18 декабря 2009. [www.webcitation.org/66jb2uXSi Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].
  • [www.metro-pole.net/ MétroPole — site d'information indépendant des entreprises de transport et des collectivités locales] (фр.) (1999-2009). Проверено 18 декабря 2009. [www.webcitation.org/66jb42mFh Архивировано из первоисточника 7 апреля 2012].


Отрывок, характеризующий Список станций Парижского метрополитена

– Что стали то? Аль загородили? Или уж на француза наткнулись?
– Нет не слыхать. А то палить бы стал.
– То то торопили выступать, а выступили – стали без толку посереди поля, – всё немцы проклятые путают. Эки черти бестолковые!
– То то я бы их и пустил наперед. А то, небось, позади жмутся. Вот и стой теперь не емши.
– Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, – говорил офицер.
– Эх, немцы проклятые, своей земли не знают, – говорил другой.
– Вы какой дивизии? – кричал, подъезжая, адъютант.
– Осьмнадцатой.
– Так зачем же вы здесь? вам давно бы впереди должно быть, теперь до вечера не пройдете.
– Вот распоряжения то дурацкие; сами не знают, что делают, – говорил офицер и отъезжал.
Потом проезжал генерал и сердито не по русски кричал что то.
– Тафа лафа, а что бормочет, ничего не разберешь, – говорил солдат, передразнивая отъехавшего генерала. – Расстрелял бы я их, подлецов!
– В девятом часу велено на месте быть, а мы и половины не прошли. Вот так распоряжения! – повторялось с разных сторон.
И чувство энергии, с которым выступали в дело войска, начало обращаться в досаду и злобу на бестолковые распоряжения и на немцев.
Причина путаницы заключалась в том, что во время движения австрийской кавалерии, шедшей на левом фланге, высшее начальство нашло, что наш центр слишком отдален от правого фланга, и всей кавалерии велено было перейти на правую сторону. Несколько тысяч кавалерии продвигалось перед пехотой, и пехота должна была ждать.
Впереди произошло столкновение между австрийским колонновожатым и русским генералом. Русский генерал кричал, требуя, чтобы остановлена была конница; австриец доказывал, что виноват был не он, а высшее начальство. Войска между тем стояли, скучая и падая духом. После часовой задержки войска двинулись, наконец, дальше и стали спускаться под гору. Туман, расходившийся на горе, только гуще расстилался в низах, куда спустились войска. Впереди, в тумане, раздался один, другой выстрел, сначала нескладно в разных промежутках: тратта… тат, и потом всё складнее и чаще, и завязалось дело над речкою Гольдбахом.
Не рассчитывая встретить внизу над речкою неприятеля и нечаянно в тумане наткнувшись на него, не слыша слова одушевления от высших начальников, с распространившимся по войскам сознанием, что было опоздано, и, главное, в густом тумане не видя ничего впереди и кругом себя, русские лениво и медленно перестреливались с неприятелем, подвигались вперед и опять останавливались, не получая во время приказаний от начальников и адъютантов, которые блудили по туману в незнакомой местности, не находя своих частей войск. Так началось дело для первой, второй и третьей колонны, которые спустились вниз. Четвертая колонна, при которой находился сам Кутузов, стояла на Праценских высотах.
В низах, где началось дело, был всё еще густой туман, наверху прояснело, но всё не видно было ничего из того, что происходило впереди. Были ли все силы неприятеля, как мы предполагали, за десять верст от нас или он был тут, в этой черте тумана, – никто не знал до девятого часа.
Было 9 часов утра. Туман сплошным морем расстилался по низу, но при деревне Шлапанице, на высоте, на которой стоял Наполеон, окруженный своими маршалами, было совершенно светло. Над ним было ясное, голубое небо, и огромный шар солнца, как огромный пустотелый багровый поплавок, колыхался на поверхности молочного моря тумана. Не только все французские войска, но сам Наполеон со штабом находился не по ту сторону ручьев и низов деревень Сокольниц и Шлапаниц, за которыми мы намеревались занять позицию и начать дело, но по сю сторону, так близко от наших войск, что Наполеон простым глазом мог в нашем войске отличать конного от пешего. Наполеон стоял несколько впереди своих маршалов на маленькой серой арабской лошади, в синей шинели, в той самой, в которой он делал итальянскую кампанию. Он молча вглядывался в холмы, которые как бы выступали из моря тумана, и по которым вдалеке двигались русские войска, и прислушивался к звукам стрельбы в лощине. В то время еще худое лицо его не шевелилось ни одним мускулом; блестящие глаза были неподвижно устремлены на одно место. Его предположения оказывались верными. Русские войска частью уже спустились в лощину к прудам и озерам, частью очищали те Праценские высоты, которые он намерен был атаковать и считал ключом позиции. Он видел среди тумана, как в углублении, составляемом двумя горами около деревни Прац, всё по одному направлению к лощинам двигались, блестя штыками, русские колонны и одна за другой скрывались в море тумана. По сведениям, полученным им с вечера, по звукам колес и шагов, слышанным ночью на аванпостах, по беспорядочности движения русских колонн, по всем предположениям он ясно видел, что союзники считали его далеко впереди себя, что колонны, двигавшиеся близ Працена, составляли центр русской армии, и что центр уже достаточно ослаблен для того, чтобы успешно атаковать его. Но он всё еще не начинал дела.
Нынче был для него торжественный день – годовщина его коронования. Перед утром он задремал на несколько часов и здоровый, веселый, свежий, в том счастливом расположении духа, в котором всё кажется возможным и всё удается, сел на лошадь и выехал в поле. Он стоял неподвижно, глядя на виднеющиеся из за тумана высоты, и на холодном лице его был тот особый оттенок самоуверенного, заслуженного счастья, который бывает на лице влюбленного и счастливого мальчика. Маршалы стояли позади его и не смели развлекать его внимание. Он смотрел то на Праценские высоты, то на выплывавшее из тумана солнце.
Когда солнце совершенно вышло из тумана и ослепляющим блеском брызнуло по полям и туману (как будто он только ждал этого для начала дела), он снял перчатку с красивой, белой руки, сделал ею знак маршалам и отдал приказание начинать дело. Маршалы, сопутствуемые адъютантами, поскакали в разные стороны, и через несколько минут быстро двинулись главные силы французской армии к тем Праценским высотам, которые всё более и более очищались русскими войсками, спускавшимися налево в лощину.


В 8 часов Кутузов выехал верхом к Працу, впереди 4 й Милорадовичевской колонны, той, которая должна была занять места колонн Пржебышевского и Ланжерона, спустившихся уже вниз. Он поздоровался с людьми переднего полка и отдал приказание к движению, показывая тем, что он сам намерен был вести эту колонну. Выехав к деревне Прац, он остановился. Князь Андрей, в числе огромного количества лиц, составлявших свиту главнокомандующего, стоял позади его. Князь Андрей чувствовал себя взволнованным, раздраженным и вместе с тем сдержанно спокойным, каким бывает человек при наступлении давно желанной минуты. Он твердо был уверен, что нынче был день его Тулона или его Аркольского моста. Как это случится, он не знал, но он твердо был уверен, что это будет. Местность и положение наших войск были ему известны, насколько они могли быть известны кому нибудь из нашей армии. Его собственный стратегический план, который, очевидно, теперь и думать нечего было привести в исполнение, был им забыт. Теперь, уже входя в план Вейротера, князь Андрей обдумывал могущие произойти случайности и делал новые соображения, такие, в которых могли бы потребоваться его быстрота соображения и решительность.
Налево внизу, в тумане, слышалась перестрелка между невидными войсками. Там, казалось князю Андрею, сосредоточится сражение, там встретится препятствие, и «туда то я буду послан, – думал он, – с бригадой или дивизией, и там то с знаменем в руке я пойду вперед и сломлю всё, что будет предо мной».
Князь Андрей не мог равнодушно смотреть на знамена проходивших батальонов. Глядя на знамя, ему всё думалось: может быть, это то самое знамя, с которым мне придется итти впереди войск.
Ночной туман к утру оставил на высотах только иней, переходивший в росу, в лощинах же туман расстилался еще молочно белым морем. Ничего не было видно в той лощине налево, куда спустились наши войска и откуда долетали звуки стрельбы. Над высотами было темное, ясное небо, и направо огромный шар солнца. Впереди, далеко, на том берегу туманного моря, виднелись выступающие лесистые холмы, на которых должна была быть неприятельская армия, и виднелось что то. Вправо вступала в область тумана гвардия, звучавшая топотом и колесами и изредка блестевшая штыками; налево, за деревней, такие же массы кавалерии подходили и скрывались в море тумана. Спереди и сзади двигалась пехота. Главнокомандующий стоял на выезде деревни, пропуская мимо себя войска. Кутузов в это утро казался изнуренным и раздражительным. Шедшая мимо его пехота остановилась без приказания, очевидно, потому, что впереди что нибудь задержало ее.
– Да скажите же, наконец, чтобы строились в батальонные колонны и шли в обход деревни, – сердито сказал Кутузов подъехавшему генералу. – Как же вы не поймете, ваше превосходительство, милостивый государь, что растянуться по этому дефилею улицы деревни нельзя, когда мы идем против неприятеля.
– Я предполагал построиться за деревней, ваше высокопревосходительство, – отвечал генерал.
Кутузов желчно засмеялся.
– Хороши вы будете, развертывая фронт в виду неприятеля, очень хороши.
– Неприятель еще далеко, ваше высокопревосходительство. По диспозиции…
– Диспозиция! – желчно вскрикнул Кутузов, – а это вам кто сказал?… Извольте делать, что вам приказывают.
– Слушаю с.
– Mon cher, – сказал шопотом князю Андрею Несвицкий, – le vieux est d'une humeur de chien. [Мой милый, наш старик сильно не в духе.]
К Кутузову подскакал австрийский офицер с зеленым плюмажем на шляпе, в белом мундире, и спросил от имени императора: выступила ли в дело четвертая колонна?
Кутузов, не отвечая ему, отвернулся, и взгляд его нечаянно попал на князя Андрея, стоявшего подле него. Увидав Болконского, Кутузов смягчил злое и едкое выражение взгляда, как бы сознавая, что его адъютант не был виноват в том, что делалось. И, не отвечая австрийскому адъютанту, он обратился к Болконскому:
– Allez voir, mon cher, si la troisieme division a depasse le village. Dites lui de s'arreter et d'attendre mes ordres. [Ступайте, мой милый, посмотрите, прошла ли через деревню третья дивизия. Велите ей остановиться и ждать моего приказа.]
Только что князь Андрей отъехал, он остановил его.
– Et demandez lui, si les tirailleurs sont postes, – прибавил он. – Ce qu'ils font, ce qu'ils font! [И спросите, размещены ли стрелки. – Что они делают, что они делают!] – проговорил он про себя, все не отвечая австрийцу.
Князь Андрей поскакал исполнять поручение.
Обогнав всё шедшие впереди батальоны, он остановил 3 ю дивизию и убедился, что, действительно, впереди наших колонн не было стрелковой цепи. Полковой командир бывшего впереди полка был очень удивлен переданным ему от главнокомандующего приказанием рассыпать стрелков. Полковой командир стоял тут в полной уверенности, что впереди его есть еще войска, и что неприятель не может быть ближе 10 ти верст. Действительно, впереди ничего не было видно, кроме пустынной местности, склоняющейся вперед и застланной густым туманом. Приказав от имени главнокомандующего исполнить упущенное, князь Андрей поскакал назад. Кутузов стоял всё на том же месте и, старчески опустившись на седле своим тучным телом, тяжело зевал, закрывши глаза. Войска уже не двигались, а стояли ружья к ноге.
– Хорошо, хорошо, – сказал он князю Андрею и обратился к генералу, который с часами в руках говорил, что пора бы двигаться, так как все колонны с левого фланга уже спустились.
– Еще успеем, ваше превосходительство, – сквозь зевоту проговорил Кутузов. – Успеем! – повторил он.
В это время позади Кутузова послышались вдали звуки здоровающихся полков, и голоса эти стали быстро приближаться по всему протяжению растянувшейся линии наступавших русских колонн. Видно было, что тот, с кем здоровались, ехал скоро. Когда закричали солдаты того полка, перед которым стоял Кутузов, он отъехал несколько в сторону и сморщившись оглянулся. По дороге из Працена скакал как бы эскадрон разноцветных всадников. Два из них крупным галопом скакали рядом впереди остальных. Один был в черном мундире с белым султаном на рыжей энглизированной лошади, другой в белом мундире на вороной лошади. Это были два императора со свитой. Кутузов, с аффектацией служаки, находящегося во фронте, скомандовал «смирно» стоявшим войскам и, салютуя, подъехал к императору. Вся его фигура и манера вдруг изменились. Он принял вид подначальственного, нерассуждающего человека. Он с аффектацией почтительности, которая, очевидно, неприятно поразила императора Александра, подъехал и салютовал ему.
Неприятное впечатление, только как остатки тумана на ясном небе, пробежало по молодому и счастливому лицу императора и исчезло. Он был, после нездоровья, несколько худее в этот день, чем на ольмюцком поле, где его в первый раз за границей видел Болконский; но то же обворожительное соединение величавости и кротости было в его прекрасных, серых глазах, и на тонких губах та же возможность разнообразных выражений и преобладающее выражение благодушной, невинной молодости.
На ольмюцком смотру он был величавее, здесь он был веселее и энергичнее. Он несколько разрумянился, прогалопировав эти три версты, и, остановив лошадь, отдохновенно вздохнул и оглянулся на такие же молодые, такие же оживленные, как и его, лица своей свиты. Чарторижский и Новосильцев, и князь Болконский, и Строганов, и другие, все богато одетые, веселые, молодые люди, на прекрасных, выхоленных, свежих, только что слегка вспотевших лошадях, переговариваясь и улыбаясь, остановились позади государя. Император Франц, румяный длиннолицый молодой человек, чрезвычайно прямо сидел на красивом вороном жеребце и озабоченно и неторопливо оглядывался вокруг себя. Он подозвал одного из своих белых адъютантов и спросил что то. «Верно, в котором часу они выехали», подумал князь Андрей, наблюдая своего старого знакомого, с улыбкой, которую он не мог удержать, вспоминая свою аудиенцию. В свите императоров были отобранные молодцы ординарцы, русские и австрийские, гвардейских и армейских полков. Между ними велись берейторами в расшитых попонах красивые запасные царские лошади.
Как будто через растворенное окно вдруг пахнуло свежим полевым воздухом в душную комнату, так пахнуло на невеселый Кутузовский штаб молодостью, энергией и уверенностью в успехе от этой прискакавшей блестящей молодежи.
– Что ж вы не начинаете, Михаил Ларионович? – поспешно обратился император Александр к Кутузову, в то же время учтиво взглянув на императора Франца.
– Я поджидаю, ваше величество, – отвечал Кутузов, почтительно наклоняясь вперед.
Император пригнул ухо, слегка нахмурясь и показывая, что он не расслышал.
– Поджидаю, ваше величество, – повторил Кутузов (князь Андрей заметил, что у Кутузова неестественно дрогнула верхняя губа, в то время как он говорил это поджидаю ). – Не все колонны еще собрались, ваше величество.
Государь расслышал, но ответ этот, видимо, не понравился ему; он пожал сутуловатыми плечами, взглянул на Новосильцева, стоявшего подле, как будто взглядом этим жалуясь на Кутузова.
– Ведь мы не на Царицыном лугу, Михаил Ларионович, где не начинают парада, пока не придут все полки, – сказал государь, снова взглянув в глаза императору Францу, как бы приглашая его, если не принять участие, то прислушаться к тому, что он говорит; но император Франц, продолжая оглядываться, не слушал.
– Потому и не начинаю, государь, – сказал звучным голосом Кутузов, как бы предупреждая возможность не быть расслышанным, и в лице его еще раз что то дрогнуло. – Потому и не начинаю, государь, что мы не на параде и не на Царицыном лугу, – выговорил он ясно и отчетливо.
В свите государя на всех лицах, мгновенно переглянувшихся друг с другом, выразился ропот и упрек. «Как он ни стар, он не должен бы, никак не должен бы говорить этак», выразили эти лица.
Государь пристально и внимательно посмотрел в глаза Кутузову, ожидая, не скажет ли он еще чего. Но Кутузов, с своей стороны, почтительно нагнув голову, тоже, казалось, ожидал. Молчание продолжалось около минуты.
– Впрочем, если прикажете, ваше величество, – сказал Кутузов, поднимая голову и снова изменяя тон на прежний тон тупого, нерассуждающего, но повинующегося генерала.
Он тронул лошадь и, подозвав к себе начальника колонны Милорадовича, передал ему приказание к наступлению.
Войско опять зашевелилось, и два батальона Новгородского полка и батальон Апшеронского полка тронулись вперед мимо государя.
В то время как проходил этот Апшеронский батальон, румяный Милорадович, без шинели, в мундире и орденах и со шляпой с огромным султаном, надетой набекрень и с поля, марш марш выскакал вперед и, молодецки салютуя, осадил лошадь перед государем.
– С Богом, генерал, – сказал ему государь.
– Ma foi, sire, nous ferons ce que qui sera dans notre possibilite, sire, [Право, ваше величество, мы сделаем, что будет нам возможно сделать, ваше величество,] – отвечал он весело, тем не менее вызывая насмешливую улыбку у господ свиты государя своим дурным французским выговором.
Милорадович круто повернул свою лошадь и стал несколько позади государя. Апшеронцы, возбуждаемые присутствием государя, молодецким, бойким шагом отбивая ногу, проходили мимо императоров и их свиты.
– Ребята! – крикнул громким, самоуверенным и веселым голосом Милорадович, видимо, до такой степени возбужденный звуками стрельбы, ожиданием сражения и видом молодцов апшеронцев, еще своих суворовских товарищей, бойко проходивших мимо императоров, что забыл о присутствии государя. – Ребята, вам не первую деревню брать! – крикнул он.
– Рады стараться! – прокричали солдаты.
Лошадь государя шарахнулась от неожиданного крика. Лошадь эта, носившая государя еще на смотрах в России, здесь, на Аустерлицком поле, несла своего седока, выдерживая его рассеянные удары левой ногой, настораживала уши от звуков выстрелов, точно так же, как она делала это на Марсовом поле, не понимая значения ни этих слышавшихся выстрелов, ни соседства вороного жеребца императора Франца, ни всего того, что говорил, думал, чувствовал в этот день тот, кто ехал на ней.
Государь с улыбкой обратился к одному из своих приближенных, указывая на молодцов апшеронцев, и что то сказал ему.


Кутузов, сопутствуемый своими адъютантами, поехал шагом за карабинерами.
Проехав с полверсты в хвосте колонны, он остановился у одинокого заброшенного дома (вероятно, бывшего трактира) подле разветвления двух дорог. Обе дороги спускались под гору, и по обеим шли войска.
Туман начинал расходиться, и неопределенно, верстах в двух расстояния, виднелись уже неприятельские войска на противоположных возвышенностях. Налево внизу стрельба становилась слышнее. Кутузов остановился, разговаривая с австрийским генералом. Князь Андрей, стоя несколько позади, вглядывался в них и, желая попросить зрительную трубу у адъютанта, обратился к нему.
– Посмотрите, посмотрите, – говорил этот адъютант, глядя не на дальнее войско, а вниз по горе перед собой. – Это французы!
Два генерала и адъютанты стали хвататься за трубу, вырывая ее один у другого. Все лица вдруг изменились, и на всех выразился ужас. Французов предполагали за две версты от нас, а они явились вдруг, неожиданно перед нами.
– Это неприятель?… Нет!… Да, смотрите, он… наверное… Что ж это? – послышались голоса.
Князь Андрей простым глазом увидал внизу направо поднимавшуюся навстречу апшеронцам густую колонну французов, не дальше пятисот шагов от того места, где стоял Кутузов.
«Вот она, наступила решительная минута! Дошло до меня дело», подумал князь Андрей, и ударив лошадь, подъехал к Кутузову. «Надо остановить апшеронцев, – закричал он, – ваше высокопревосходительство!» Но в тот же миг всё застлалось дымом, раздалась близкая стрельба, и наивно испуганный голос в двух шагах от князя Андрея закричал: «ну, братцы, шабаш!» И как будто голос этот был команда. По этому голосу всё бросилось бежать.
Смешанные, всё увеличивающиеся толпы бежали назад к тому месту, где пять минут тому назад войска проходили мимо императоров. Не только трудно было остановить эту толпу, но невозможно было самим не податься назад вместе с толпой.
Болконский только старался не отставать от нее и оглядывался, недоумевая и не в силах понять того, что делалось перед ним. Несвицкий с озлобленным видом, красный и на себя не похожий, кричал Кутузову, что ежели он не уедет сейчас, он будет взят в плен наверное. Кутузов стоял на том же месте и, не отвечая, доставал платок. Из щеки его текла кровь. Князь Андрей протеснился до него.
– Вы ранены? – спросил он, едва удерживая дрожание нижней челюсти.
– Раны не здесь, а вот где! – сказал Кутузов, прижимая платок к раненой щеке и указывая на бегущих. – Остановите их! – крикнул он и в то же время, вероятно убедясь, что невозможно было их остановить, ударил лошадь и поехал вправо.
Вновь нахлынувшая толпа бегущих захватила его с собой и повлекла назад.
Войска бежали такой густой толпой, что, раз попавши в середину толпы, трудно было из нее выбраться. Кто кричал: «Пошел! что замешкался?» Кто тут же, оборачиваясь, стрелял в воздух; кто бил лошадь, на которой ехал сам Кутузов. С величайшим усилием выбравшись из потока толпы влево, Кутузов со свитой, уменьшенной более чем вдвое, поехал на звуки близких орудийных выстрелов. Выбравшись из толпы бегущих, князь Андрей, стараясь не отставать от Кутузова, увидал на спуске горы, в дыму, еще стрелявшую русскую батарею и подбегающих к ней французов. Повыше стояла русская пехота, не двигаясь ни вперед на помощь батарее, ни назад по одному направлению с бегущими. Генерал верхом отделился от этой пехоты и подъехал к Кутузову. Из свиты Кутузова осталось только четыре человека. Все были бледны и молча переглядывались.
– Остановите этих мерзавцев! – задыхаясь, проговорил Кутузов полковому командиру, указывая на бегущих; но в то же мгновение, как будто в наказание за эти слова, как рой птичек, со свистом пролетели пули по полку и свите Кутузова.
Французы атаковали батарею и, увидав Кутузова, выстрелили по нем. С этим залпом полковой командир схватился за ногу; упало несколько солдат, и подпрапорщик, стоявший с знаменем, выпустил его из рук; знамя зашаталось и упало, задержавшись на ружьях соседних солдат.
Солдаты без команды стали стрелять.
– Ооох! – с выражением отчаяния промычал Кутузов и оглянулся. – Болконский, – прошептал он дрожащим от сознания своего старческого бессилия голосом. – Болконский, – прошептал он, указывая на расстроенный батальон и на неприятеля, – что ж это?
Но прежде чем он договорил эти слова, князь Андрей, чувствуя слезы стыда и злобы, подступавшие ему к горлу, уже соскакивал с лошади и бежал к знамени.
– Ребята, вперед! – крикнул он детски пронзительно.
«Вот оно!» думал князь Андрей, схватив древко знамени и с наслаждением слыша свист пуль, очевидно, направленных именно против него. Несколько солдат упало.
– Ура! – закричал князь Андрей, едва удерживая в руках тяжелое знамя, и побежал вперед с несомненной уверенностью, что весь батальон побежит за ним.
Действительно, он пробежал один только несколько шагов. Тронулся один, другой солдат, и весь батальон с криком «ура!» побежал вперед и обогнал его. Унтер офицер батальона, подбежав, взял колебавшееся от тяжести в руках князя Андрея знамя, но тотчас же был убит. Князь Андрей опять схватил знамя и, волоча его за древко, бежал с батальоном. Впереди себя он видел наших артиллеристов, из которых одни дрались, другие бросали пушки и бежали к нему навстречу; он видел и французских пехотных солдат, которые хватали артиллерийских лошадей и поворачивали пушки. Князь Андрей с батальоном уже был в 20 ти шагах от орудий. Он слышал над собою неперестававший свист пуль, и беспрестанно справа и слева от него охали и падали солдаты. Но он не смотрел на них; он вглядывался только в то, что происходило впереди его – на батарее. Он ясно видел уже одну фигуру рыжего артиллериста с сбитым на бок кивером, тянущего с одной стороны банник, тогда как французский солдат тянул банник к себе за другую сторону. Князь Андрей видел уже ясно растерянное и вместе озлобленное выражение лиц этих двух людей, видимо, не понимавших того, что они делали.
«Что они делают? – думал князь Андрей, глядя на них: – зачем не бежит рыжий артиллерист, когда у него нет оружия? Зачем не колет его француз? Не успеет добежать, как француз вспомнит о ружье и заколет его».
Действительно, другой француз, с ружьем на перевес подбежал к борющимся, и участь рыжего артиллериста, всё еще не понимавшего того, что ожидает его, и с торжеством выдернувшего банник, должна была решиться. Но князь Андрей не видал, чем это кончилось. Как бы со всего размаха крепкой палкой кто то из ближайших солдат, как ему показалось, ударил его в голову. Немного это больно было, а главное, неприятно, потому что боль эта развлекала его и мешала ему видеть то, на что он смотрел.
«Что это? я падаю? у меня ноги подкашиваются», подумал он и упал на спину. Он раскрыл глаза, надеясь увидать, чем кончилась борьба французов с артиллеристами, и желая знать, убит или нет рыжий артиллерист, взяты или спасены пушки. Но он ничего не видал. Над ним не было ничего уже, кроме неба – высокого неба, не ясного, но всё таки неизмеримо высокого, с тихо ползущими по нем серыми облаками. «Как тихо, спокойно и торжественно, совсем не так, как я бежал, – подумал князь Андрей, – не так, как мы бежали, кричали и дрались; совсем не так, как с озлобленными и испуганными лицами тащили друг у друга банник француз и артиллерист, – совсем не так ползут облака по этому высокому бесконечному небу. Как же я не видал прежде этого высокого неба? И как я счастлив, я, что узнал его наконец. Да! всё пустое, всё обман, кроме этого бесконечного неба. Ничего, ничего нет, кроме его. Но и того даже нет, ничего нет, кроме тишины, успокоения. И слава Богу!…»


На правом фланге у Багратиона в 9 ть часов дело еще не начиналось. Не желая согласиться на требование Долгорукова начинать дело и желая отклонить от себя ответственность, князь Багратион предложил Долгорукову послать спросить о том главнокомандующего. Багратион знал, что, по расстоянию почти 10 ти верст, отделявшему один фланг от другого, ежели не убьют того, кого пошлют (что было очень вероятно), и ежели он даже и найдет главнокомандующего, что было весьма трудно, посланный не успеет вернуться раньше вечера.
Багратион оглянул свою свиту своими большими, ничего невыражающими, невыспавшимися глазами, и невольно замиравшее от волнения и надежды детское лицо Ростова первое бросилось ему в глаза. Он послал его.
– А ежели я встречу его величество прежде, чем главнокомандующего, ваше сиятельство? – сказал Ростов, держа руку у козырька.
– Можете передать его величеству, – поспешно перебивая Багратиона, сказал Долгоруков.
Сменившись из цепи, Ростов успел соснуть несколько часов перед утром и чувствовал себя веселым, смелым, решительным, с тою упругостью движений, уверенностью в свое счастие и в том расположении духа, в котором всё кажется легко, весело и возможно.
Все желания его исполнялись в это утро; давалось генеральное сражение, он участвовал в нем; мало того, он был ординарцем при храбрейшем генерале; мало того, он ехал с поручением к Кутузову, а может быть, и к самому государю. Утро было ясное, лошадь под ним была добрая. На душе его было радостно и счастливо. Получив приказание, он пустил лошадь и поскакал вдоль по линии. Сначала он ехал по линии Багратионовых войск, еще не вступавших в дело и стоявших неподвижно; потом он въехал в пространство, занимаемое кавалерией Уварова и здесь заметил уже передвижения и признаки приготовлений к делу; проехав кавалерию Уварова, он уже ясно услыхал звуки пушечной и орудийной стрельбы впереди себя. Стрельба всё усиливалась.
В свежем, утреннем воздухе раздавались уже, не как прежде в неравные промежутки, по два, по три выстрела и потом один или два орудийных выстрела, а по скатам гор, впереди Працена, слышались перекаты ружейной пальбы, перебиваемой такими частыми выстрелами из орудий, что иногда несколько пушечных выстрелов уже не отделялись друг от друга, а сливались в один общий гул.
Видно было, как по скатам дымки ружей как будто бегали, догоняя друг друга, и как дымы орудий клубились, расплывались и сливались одни с другими. Видны были, по блеску штыков между дымом, двигавшиеся массы пехоты и узкие полосы артиллерии с зелеными ящиками.
Ростов на пригорке остановил на минуту лошадь, чтобы рассмотреть то, что делалось; но как он ни напрягал внимание, он ничего не мог ни понять, ни разобрать из того, что делалось: двигались там в дыму какие то люди, двигались и спереди и сзади какие то холсты войск; но зачем? кто? куда? нельзя было понять. Вид этот и звуки эти не только не возбуждали в нем какого нибудь унылого или робкого чувства, но, напротив, придавали ему энергии и решительности.
«Ну, еще, еще наддай!» – обращался он мысленно к этим звукам и опять пускался скакать по линии, всё дальше и дальше проникая в область войск, уже вступивших в дело.
«Уж как это там будет, не знаю, а всё будет хорошо!» думал Ростов.
Проехав какие то австрийские войска, Ростов заметил, что следующая за тем часть линии (это была гвардия) уже вступила в дело.
«Тем лучше! посмотрю вблизи», подумал он.
Он поехал почти по передней линии. Несколько всадников скакали по направлению к нему. Это были наши лейб уланы, которые расстроенными рядами возвращались из атаки. Ростов миновал их, заметил невольно одного из них в крови и поскакал дальше.
«Мне до этого дела нет!» подумал он. Не успел он проехать нескольких сот шагов после этого, как влево от него, наперерез ему, показалась на всем протяжении поля огромная масса кавалеристов на вороных лошадях, в белых блестящих мундирах, которые рысью шли прямо на него. Ростов пустил лошадь во весь скок, для того чтоб уехать с дороги от этих кавалеристов, и он бы уехал от них, ежели бы они шли всё тем же аллюром, но они всё прибавляли хода, так что некоторые лошади уже скакали. Ростову всё слышнее и слышнее становился их топот и бряцание их оружия и виднее становились их лошади, фигуры и даже лица. Это были наши кавалергарды, шедшие в атаку на французскую кавалерию, подвигавшуюся им навстречу.
Кавалергарды скакали, но еще удерживая лошадей. Ростов уже видел их лица и услышал команду: «марш, марш!» произнесенную офицером, выпустившим во весь мах свою кровную лошадь. Ростов, опасаясь быть раздавленным или завлеченным в атаку на французов, скакал вдоль фронта, что было мочи у его лошади, и всё таки не успел миновать их.
Крайний кавалергард, огромный ростом рябой мужчина, злобно нахмурился, увидав перед собой Ростова, с которым он неминуемо должен был столкнуться. Этот кавалергард непременно сбил бы с ног Ростова с его Бедуином (Ростов сам себе казался таким маленьким и слабеньким в сравнении с этими громадными людьми и лошадьми), ежели бы он не догадался взмахнуть нагайкой в глаза кавалергардовой лошади. Вороная, тяжелая, пятивершковая лошадь шарахнулась, приложив уши; но рябой кавалергард всадил ей с размаху в бока огромные шпоры, и лошадь, взмахнув хвостом и вытянув шею, понеслась еще быстрее. Едва кавалергарды миновали Ростова, как он услыхал их крик: «Ура!» и оглянувшись увидал, что передние ряды их смешивались с чужими, вероятно французскими, кавалеристами в красных эполетах. Дальше нельзя было ничего видеть, потому что тотчас же после этого откуда то стали стрелять пушки, и всё застлалось дымом.
В ту минуту как кавалергарды, миновав его, скрылись в дыму, Ростов колебался, скакать ли ему за ними или ехать туда, куда ему нужно было. Это была та блестящая атака кавалергардов, которой удивлялись сами французы. Ростову страшно было слышать потом, что из всей этой массы огромных красавцев людей, из всех этих блестящих, на тысячных лошадях, богачей юношей, офицеров и юнкеров, проскакавших мимо его, после атаки осталось только осьмнадцать человек.
«Что мне завидовать, мое не уйдет, и я сейчас, может быть, увижу государя!» подумал Ростов и поскакал дальше.
Поровнявшись с гвардейской пехотой, он заметил, что чрез нее и около нее летали ядры, не столько потому, что он слышал звук ядер, сколько потому, что на лицах солдат он увидал беспокойство и на лицах офицеров – неестественную, воинственную торжественность.
Проезжая позади одной из линий пехотных гвардейских полков, он услыхал голос, назвавший его по имени.
– Ростов!
– Что? – откликнулся он, не узнавая Бориса.
– Каково? в первую линию попали! Наш полк в атаку ходил! – сказал Борис, улыбаясь той счастливой улыбкой, которая бывает у молодых людей, в первый раз побывавших в огне.
Ростов остановился.
– Вот как! – сказал он. – Ну что?
– Отбили! – оживленно сказал Борис, сделавшийся болтливым. – Ты можешь себе представить?
И Борис стал рассказывать, каким образом гвардия, ставши на место и увидав перед собой войска, приняла их за австрийцев и вдруг по ядрам, пущенным из этих войск, узнала, что она в первой линии, и неожиданно должна была вступить в дело. Ростов, не дослушав Бориса, тронул свою лошадь.
– Ты куда? – спросил Борис.
– К его величеству с поручением.
– Вот он! – сказал Борис, которому послышалось, что Ростову нужно было его высочество, вместо его величества.
И он указал ему на великого князя, который в ста шагах от них, в каске и в кавалергардском колете, с своими поднятыми плечами и нахмуренными бровями, что то кричал австрийскому белому и бледному офицеру.
– Да ведь это великий князь, а мне к главнокомандующему или к государю, – сказал Ростов и тронул было лошадь.
– Граф, граф! – кричал Берг, такой же оживленный, как и Борис, подбегая с другой стороны, – граф, я в правую руку ранен (говорил он, показывая кисть руки, окровавленную, обвязанную носовым платком) и остался во фронте. Граф, держу шпагу в левой руке: в нашей породе фон Бергов, граф, все были рыцари.
Берг еще что то говорил, но Ростов, не дослушав его, уже поехал дальше.
Проехав гвардию и пустой промежуток, Ростов, для того чтобы не попасть опять в первую линию, как он попал под атаку кавалергардов, поехал по линии резервов, далеко объезжая то место, где слышалась самая жаркая стрельба и канонада. Вдруг впереди себя и позади наших войск, в таком месте, где он никак не мог предполагать неприятеля, он услыхал близкую ружейную стрельбу.
«Что это может быть? – подумал Ростов. – Неприятель в тылу наших войск? Не может быть, – подумал Ростов, и ужас страха за себя и за исход всего сражения вдруг нашел на него. – Что бы это ни было, однако, – подумал он, – теперь уже нечего объезжать. Я должен искать главнокомандующего здесь, и ежели всё погибло, то и мое дело погибнуть со всеми вместе».
Дурное предчувствие, нашедшее вдруг на Ростова, подтверждалось всё более и более, чем дальше он въезжал в занятое толпами разнородных войск пространство, находящееся за деревнею Працом.
– Что такое? Что такое? По ком стреляют? Кто стреляет? – спрашивал Ростов, ровняясь с русскими и австрийскими солдатами, бежавшими перемешанными толпами наперерез его дороги.
– А чорт их знает? Всех побил! Пропадай всё! – отвечали ему по русски, по немецки и по чешски толпы бегущих и непонимавших точно так же, как и он, того, что тут делалось.
– Бей немцев! – кричал один.
– А чорт их дери, – изменников.
– Zum Henker diese Ruesen… [К чорту этих русских…] – что то ворчал немец.
Несколько раненых шли по дороге. Ругательства, крики, стоны сливались в один общий гул. Стрельба затихла и, как потом узнал Ростов, стреляли друг в друга русские и австрийские солдаты.
«Боже мой! что ж это такое? – думал Ростов. – И здесь, где всякую минуту государь может увидать их… Но нет, это, верно, только несколько мерзавцев. Это пройдет, это не то, это не может быть, – думал он. – Только поскорее, поскорее проехать их!»
Мысль о поражении и бегстве не могла притти в голову Ростову. Хотя он и видел французские орудия и войска именно на Праценской горе, на той самой, где ему велено было отыскивать главнокомандующего, он не мог и не хотел верить этому.


Около деревни Праца Ростову велено было искать Кутузова и государя. Но здесь не только не было их, но не было ни одного начальника, а были разнородные толпы расстроенных войск.
Он погонял уставшую уже лошадь, чтобы скорее проехать эти толпы, но чем дальше он подвигался, тем толпы становились расстроеннее. По большой дороге, на которую он выехал, толпились коляски, экипажи всех сортов, русские и австрийские солдаты, всех родов войск, раненые и нераненые. Всё это гудело и смешанно копошилось под мрачный звук летавших ядер с французских батарей, поставленных на Праценских высотах.
– Где государь? где Кутузов? – спрашивал Ростов у всех, кого мог остановить, и ни от кого не мог получить ответа.
Наконец, ухватив за воротник солдата, он заставил его ответить себе.
– Э! брат! Уж давно все там, вперед удрали! – сказал Ростову солдат, смеясь чему то и вырываясь.
Оставив этого солдата, который, очевидно, был пьян, Ростов остановил лошадь денщика или берейтора важного лица и стал расспрашивать его. Денщик объявил Ростову, что государя с час тому назад провезли во весь дух в карете по этой самой дороге, и что государь опасно ранен.
– Не может быть, – сказал Ростов, – верно, другой кто.
– Сам я видел, – сказал денщик с самоуверенной усмешкой. – Уж мне то пора знать государя: кажется, сколько раз в Петербурге вот так то видал. Бледный, пребледный в карете сидит. Четверню вороных как припустит, батюшки мои, мимо нас прогремел: пора, кажется, и царских лошадей и Илью Иваныча знать; кажется, с другим как с царем Илья кучер не ездит.
Ростов пустил его лошадь и хотел ехать дальше. Шедший мимо раненый офицер обратился к нему.
– Да вам кого нужно? – спросил офицер. – Главнокомандующего? Так убит ядром, в грудь убит при нашем полку.
– Не убит, ранен, – поправил другой офицер.
– Да кто? Кутузов? – спросил Ростов.
– Не Кутузов, а как бишь его, – ну, да всё одно, живых не много осталось. Вон туда ступайте, вон к той деревне, там всё начальство собралось, – сказал этот офицер, указывая на деревню Гостиерадек, и прошел мимо.
Ростов ехал шагом, не зная, зачем и к кому он теперь поедет. Государь ранен, сражение проиграно. Нельзя было не верить этому теперь. Ростов ехал по тому направлению, которое ему указали и по которому виднелись вдалеке башня и церковь. Куда ему было торопиться? Что ему было теперь говорить государю или Кутузову, ежели бы даже они и были живы и не ранены?
– Этой дорогой, ваше благородие, поезжайте, а тут прямо убьют, – закричал ему солдат. – Тут убьют!
– О! что говоришь! сказал другой. – Куда он поедет? Тут ближе.
Ростов задумался и поехал именно по тому направлению, где ему говорили, что убьют.
«Теперь всё равно: уж ежели государь ранен, неужели мне беречь себя?» думал он. Он въехал в то пространство, на котором более всего погибло людей, бегущих с Працена. Французы еще не занимали этого места, а русские, те, которые были живы или ранены, давно оставили его. На поле, как копны на хорошей пашне, лежало человек десять, пятнадцать убитых, раненых на каждой десятине места. Раненые сползались по два, по три вместе, и слышались неприятные, иногда притворные, как казалось Ростову, их крики и стоны. Ростов пустил лошадь рысью, чтобы не видать всех этих страдающих людей, и ему стало страшно. Он боялся не за свою жизнь, а за то мужество, которое ему нужно было и которое, он знал, не выдержит вида этих несчастных.
Французы, переставшие стрелять по этому, усеянному мертвыми и ранеными, полю, потому что уже никого на нем живого не было, увидав едущего по нем адъютанта, навели на него орудие и бросили несколько ядер. Чувство этих свистящих, страшных звуков и окружающие мертвецы слились для Ростова в одно впечатление ужаса и сожаления к себе. Ему вспомнилось последнее письмо матери. «Что бы она почувствовала, – подумал он, – коль бы она видела меня теперь здесь, на этом поле и с направленными на меня орудиями».
В деревне Гостиерадеке были хотя и спутанные, но в большем порядке русские войска, шедшие прочь с поля сражения. Сюда уже не доставали французские ядра, и звуки стрельбы казались далекими. Здесь все уже ясно видели и говорили, что сражение проиграно. К кому ни обращался Ростов, никто не мог сказать ему, ни где был государь, ни где был Кутузов. Одни говорили, что слух о ране государя справедлив, другие говорили, что нет, и объясняли этот ложный распространившийся слух тем, что, действительно, в карете государя проскакал назад с поля сражения бледный и испуганный обер гофмаршал граф Толстой, выехавший с другими в свите императора на поле сражения. Один офицер сказал Ростову, что за деревней, налево, он видел кого то из высшего начальства, и Ростов поехал туда, уже не надеясь найти кого нибудь, но для того только, чтобы перед самим собою очистить свою совесть. Проехав версты три и миновав последние русские войска, около огорода, окопанного канавой, Ростов увидал двух стоявших против канавы всадников. Один, с белым султаном на шляпе, показался почему то знакомым Ростову; другой, незнакомый всадник, на прекрасной рыжей лошади (лошадь эта показалась знакомою Ростову) подъехал к канаве, толкнул лошадь шпорами и, выпустив поводья, легко перепрыгнул через канаву огорода. Только земля осыпалась с насыпи от задних копыт лошади. Круто повернув лошадь, он опять назад перепрыгнул канаву и почтительно обратился к всаднику с белым султаном, очевидно, предлагая ему сделать то же. Всадник, которого фигура показалась знакома Ростову и почему то невольно приковала к себе его внимание, сделал отрицательный жест головой и рукой, и по этому жесту Ростов мгновенно узнал своего оплакиваемого, обожаемого государя.
«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.
Пройти эти сто шагов, и, наверное, спасен; простоять еще две минуты, и погиб, наверное, думал каждый. Долохов, стоявший в середине толпы, рванулся к краю плотины, сбив с ног двух солдат, и сбежал на скользкий лед, покрывший пруд.
– Сворачивай, – закричал он, подпрыгивая по льду, который трещал под ним, – сворачивай! – кричал он на орудие. – Держит!…
Лед держал его, но гнулся и трещал, и очевидно было, что не только под орудием или толпой народа, но под ним одним он сейчас рухнется. На него смотрели и жались к берегу, не решаясь еще ступить на лед. Командир полка, стоявший верхом у въезда, поднял руку и раскрыл рот, обращаясь к Долохову. Вдруг одно из ядер так низко засвистело над толпой, что все нагнулись. Что то шлепнулось в мокрое, и генерал упал с лошадью в лужу крови. Никто не взглянул на генерала, не подумал поднять его.
– Пошел на лед! пошел по льду! Пошел! вороти! аль не слышишь! Пошел! – вдруг после ядра, попавшего в генерала, послышались бесчисленные голоса, сами не зная, что и зачем кричавшие.
Одно из задних орудий, вступавшее на плотину, своротило на лед. Толпы солдат с плотины стали сбегать на замерзший пруд. Под одним из передних солдат треснул лед, и одна нога ушла в воду; он хотел оправиться и провалился по пояс.
Ближайшие солдаты замялись, орудийный ездовой остановил свою лошадь, но сзади всё еще слышались крики: «Пошел на лед, что стал, пошел! пошел!» И крики ужаса послышались в толпе. Солдаты, окружавшие орудие, махали на лошадей и били их, чтобы они сворачивали и подвигались. Лошади тронулись с берега. Лед, державший пеших, рухнулся огромным куском, и человек сорок, бывших на льду, бросились кто вперед, кто назад, потопляя один другого.
Ядра всё так же равномерно свистели и шлепались на лед, в воду и чаще всего в толпу, покрывавшую плотину, пруды и берег.


На Праценской горе, на том самом месте, где он упал с древком знамени в руках, лежал князь Андрей Болконский, истекая кровью, и, сам не зная того, стонал тихим, жалостным и детским стоном.
К вечеру он перестал стонать и совершенно затих. Он не знал, как долго продолжалось его забытье. Вдруг он опять чувствовал себя живым и страдающим от жгучей и разрывающей что то боли в голове.
«Где оно, это высокое небо, которое я не знал до сих пор и увидал нынче?» было первою его мыслью. «И страдания этого я не знал также, – подумал он. – Да, я ничего, ничего не знал до сих пор. Но где я?»
Он стал прислушиваться и услыхал звуки приближающегося топота лошадей и звуки голосов, говоривших по французски. Он раскрыл глаза. Над ним было опять всё то же высокое небо с еще выше поднявшимися плывущими облаками, сквозь которые виднелась синеющая бесконечность. Он не поворачивал головы и не видал тех, которые, судя по звуку копыт и голосов, подъехали к нему и остановились.
Подъехавшие верховые были Наполеон, сопутствуемый двумя адъютантами. Бонапарте, объезжая поле сражения, отдавал последние приказания об усилении батарей стреляющих по плотине Аугеста и рассматривал убитых и раненых, оставшихся на поле сражения.
– De beaux hommes! [Красавцы!] – сказал Наполеон, глядя на убитого русского гренадера, который с уткнутым в землю лицом и почернелым затылком лежал на животе, откинув далеко одну уже закоченевшую руку.
– Les munitions des pieces de position sont epuisees, sire! [Батарейных зарядов больше нет, ваше величество!] – сказал в это время адъютант, приехавший с батарей, стрелявших по Аугесту.
– Faites avancer celles de la reserve, [Велите привезти из резервов,] – сказал Наполеон, и, отъехав несколько шагов, он остановился над князем Андреем, лежавшим навзничь с брошенным подле него древком знамени (знамя уже, как трофей, было взято французами).
– Voila une belle mort, [Вот прекрасная смерть,] – сказал Наполеон, глядя на Болконского.
Князь Андрей понял, что это было сказано о нем, и что говорит это Наполеон. Он слышал, как называли sire того, кто сказал эти слова. Но он слышал эти слова, как бы он слышал жужжание мухи. Он не только не интересовался ими, но он и не заметил, а тотчас же забыл их. Ему жгло голову; он чувствовал, что он исходит кровью, и он видел над собою далекое, высокое и вечное небо. Он знал, что это был Наполеон – его герой, но в эту минуту Наполеон казался ему столь маленьким, ничтожным человеком в сравнении с тем, что происходило теперь между его душой и этим высоким, бесконечным небом с бегущими по нем облаками. Ему было совершенно всё равно в эту минуту, кто бы ни стоял над ним, что бы ни говорил об нем; он рад был только тому, что остановились над ним люди, и желал только, чтоб эти люди помогли ему и возвратили бы его к жизни, которая казалась ему столь прекрасною, потому что он так иначе понимал ее теперь. Он собрал все свои силы, чтобы пошевелиться и произвести какой нибудь звук. Он слабо пошевелил ногою и произвел самого его разжалобивший, слабый, болезненный стон.
– А! он жив, – сказал Наполеон. – Поднять этого молодого человека, ce jeune homme, и свезти на перевязочный пункт!
Сказав это, Наполеон поехал дальше навстречу к маршалу Лану, который, сняв шляпу, улыбаясь и поздравляя с победой, подъезжал к императору.
Князь Андрей не помнил ничего дальше: он потерял сознание от страшной боли, которую причинили ему укладывание на носилки, толчки во время движения и сондирование раны на перевязочном пункте. Он очнулся уже только в конце дня, когда его, соединив с другими русскими ранеными и пленными офицерами, понесли в госпиталь. На этом передвижении он чувствовал себя несколько свежее и мог оглядываться и даже говорить.
Первые слова, которые он услыхал, когда очнулся, – были слова французского конвойного офицера, который поспешно говорил:
– Надо здесь остановиться: император сейчас проедет; ему доставит удовольствие видеть этих пленных господ.
– Нынче так много пленных, чуть не вся русская армия, что ему, вероятно, это наскучило, – сказал другой офицер.
– Ну, однако! Этот, говорят, командир всей гвардии императора Александра, – сказал первый, указывая на раненого русского офицера в белом кавалергардском мундире.
Болконский узнал князя Репнина, которого он встречал в петербургском свете. Рядом с ним стоял другой, 19 летний мальчик, тоже раненый кавалергардский офицер.
Бонапарте, подъехав галопом, остановил лошадь.
– Кто старший? – сказал он, увидав пленных.
Назвали полковника, князя Репнина.
– Вы командир кавалергардского полка императора Александра? – спросил Наполеон.
– Я командовал эскадроном, – отвечал Репнин.
– Ваш полк честно исполнил долг свой, – сказал Наполеон.
– Похвала великого полководца есть лучшая награда cолдату, – сказал Репнин.
– С удовольствием отдаю ее вам, – сказал Наполеон. – Кто этот молодой человек подле вас?
Князь Репнин назвал поручика Сухтелена.
Посмотрев на него, Наполеон сказал, улыбаясь:
– II est venu bien jeune se frotter a nous. [Молод же явился он состязаться с нами.]
– Молодость не мешает быть храбрым, – проговорил обрывающимся голосом Сухтелен.
– Прекрасный ответ, – сказал Наполеон. – Молодой человек, вы далеко пойдете!
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.
– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
Тихая жизнь и спокойное семейное счастие в Лысых Горах представлялись ему. Он уже наслаждался этим счастием, когда вдруг являлся маленький Напoлеон с своим безучастным, ограниченным и счастливым от несчастия других взглядом, и начинались сомнения, муки, и только небо обещало успокоение. К утру все мечтания смешались и слились в хаос и мрак беспамятства и забвения, которые гораздо вероятнее, по мнению самого Ларрея, доктора Наполеона, должны были разрешиться смертью, чем выздоровлением.
– C'est un sujet nerveux et bilieux, – сказал Ларрей, – il n'en rechappera pas. [Это человек нервный и желчный, он не выздоровеет.]
Князь Андрей, в числе других безнадежных раненых, был сдан на попечение жителей.


В начале 1806 года Николай Ростов вернулся в отпуск. Денисов ехал тоже домой в Воронеж, и Ростов уговорил его ехать с собой до Москвы и остановиться у них в доме. На предпоследней станции, встретив товарища, Денисов выпил с ним три бутылки вина и подъезжая к Москве, несмотря на ухабы дороги, не просыпался, лежа на дне перекладных саней, подле Ростова, который, по мере приближения к Москве, приходил все более и более в нетерпение.
«Скоро ли? Скоро ли? О, эти несносные улицы, лавки, калачи, фонари, извозчики!» думал Ростов, когда уже они записали свои отпуски на заставе и въехали в Москву.
– Денисов, приехали! Спит! – говорил он, всем телом подаваясь вперед, как будто он этим положением надеялся ускорить движение саней. Денисов не откликался.
– Вот он угол перекресток, где Захар извозчик стоит; вот он и Захар, и всё та же лошадь. Вот и лавочка, где пряники покупали. Скоро ли? Ну!
– К какому дому то? – спросил ямщик.
– Да вон на конце, к большому, как ты не видишь! Это наш дом, – говорил Ростов, – ведь это наш дом! Денисов! Денисов! Сейчас приедем.
Денисов поднял голову, откашлялся и ничего не ответил.
– Дмитрий, – обратился Ростов к лакею на облучке. – Ведь это у нас огонь?
– Так точно с и у папеньки в кабинете светится.
– Еще не ложились? А? как ты думаешь? Смотри же не забудь, тотчас достань мне новую венгерку, – прибавил Ростов, ощупывая новые усы. – Ну же пошел, – кричал он ямщику. – Да проснись же, Вася, – обращался он к Денисову, который опять опустил голову. – Да ну же, пошел, три целковых на водку, пошел! – закричал Ростов, когда уже сани были за три дома от подъезда. Ему казалось, что лошади не двигаются. Наконец сани взяли вправо к подъезду; над головой своей Ростов увидал знакомый карниз с отбитой штукатуркой, крыльцо, тротуарный столб. Он на ходу выскочил из саней и побежал в сени. Дом также стоял неподвижно, нерадушно, как будто ему дела не было до того, кто приехал в него. В сенях никого не было. «Боже мой! все ли благополучно?» подумал Ростов, с замиранием сердца останавливаясь на минуту и тотчас пускаясь бежать дальше по сеням и знакомым, покривившимся ступеням. Всё та же дверная ручка замка, за нечистоту которой сердилась графиня, также слабо отворялась. В передней горела одна сальная свеча.
Старик Михайла спал на ларе. Прокофий, выездной лакей, тот, который был так силен, что за задок поднимал карету, сидел и вязал из покромок лапти. Он взглянул на отворившуюся дверь, и равнодушное, сонное выражение его вдруг преобразилось в восторженно испуганное.
– Батюшки, светы! Граф молодой! – вскрикнул он, узнав молодого барина. – Что ж это? Голубчик мой! – И Прокофий, трясясь от волненья, бросился к двери в гостиную, вероятно для того, чтобы объявить, но видно опять раздумал, вернулся назад и припал к плечу молодого барина.
– Здоровы? – спросил Ростов, выдергивая у него свою руку.
– Слава Богу! Всё слава Богу! сейчас только покушали! Дай на себя посмотреть, ваше сиятельство!
– Всё совсем благополучно?
– Слава Богу, слава Богу!
Ростов, забыв совершенно о Денисове, не желая никому дать предупредить себя, скинул шубу и на цыпочках побежал в темную, большую залу. Всё то же, те же ломберные столы, та же люстра в чехле; но кто то уж видел молодого барина, и не успел он добежать до гостиной, как что то стремительно, как буря, вылетело из боковой двери и обняло и стало целовать его. Еще другое, третье такое же существо выскочило из другой, третьей двери; еще объятия, еще поцелуи, еще крики, слезы радости. Он не мог разобрать, где и кто папа, кто Наташа, кто Петя. Все кричали, говорили и целовали его в одно и то же время. Только матери не было в числе их – это он помнил.
– А я то, не знал… Николушка… друг мой!
– Вот он… наш то… Друг мой, Коля… Переменился! Нет свечей! Чаю!
– Да меня то поцелуй!
– Душенька… а меня то.
Соня, Наташа, Петя, Анна Михайловна, Вера, старый граф, обнимали его; и люди и горничные, наполнив комнаты, приговаривали и ахали.
Петя повис на его ногах. – А меня то! – кричал он. Наташа, после того, как она, пригнув его к себе, расцеловала всё его лицо, отскочила от него и держась за полу его венгерки, прыгала как коза всё на одном месте и пронзительно визжала.
Со всех сторон были блестящие слезами радости, любящие глаза, со всех сторон были губы, искавшие поцелуя.
Соня красная, как кумач, тоже держалась за его руку и вся сияла в блаженном взгляде, устремленном в его глаза, которых она ждала. Соне минуло уже 16 лет, и она была очень красива, особенно в эту минуту счастливого, восторженного оживления. Она смотрела на него, не спуская глаз, улыбаясь и задерживая дыхание. Он благодарно взглянул на нее; но всё еще ждал и искал кого то. Старая графиня еще не выходила. И вот послышались шаги в дверях. Шаги такие быстрые, что это не могли быть шаги его матери.
Но это была она в новом, незнакомом еще ему, сшитом без него платье. Все оставили его, и он побежал к ней. Когда они сошлись, она упала на его грудь рыдая. Она не могла поднять лица и только прижимала его к холодным снуркам его венгерки. Денисов, никем не замеченный, войдя в комнату, стоял тут же и, глядя на них, тер себе глаза.
– Василий Денисов, друг вашего сына, – сказал он, рекомендуясь графу, вопросительно смотревшему на него.
– Милости прошу. Знаю, знаю, – сказал граф, целуя и обнимая Денисова. – Николушка писал… Наташа, Вера, вот он Денисов.
Те же счастливые, восторженные лица обратились на мохнатую фигуру Денисова и окружили его.
– Голубчик, Денисов! – визгнула Наташа, не помнившая себя от восторга, подскочила к нему, обняла и поцеловала его. Все смутились поступком Наташи. Денисов тоже покраснел, но улыбнулся и взяв руку Наташи, поцеловал ее.
Денисова отвели в приготовленную для него комнату, а Ростовы все собрались в диванную около Николушки.
Старая графиня, не выпуская его руки, которую она всякую минуту целовала, сидела с ним рядом; остальные, столпившись вокруг них, ловили каждое его движенье, слово, взгляд, и не спускали с него восторженно влюбленных глаз. Брат и сестры спорили и перехватывали места друг у друга поближе к нему, и дрались за то, кому принести ему чай, платок, трубку.
Ростов был очень счастлив любовью, которую ему выказывали; но первая минута его встречи была так блаженна, что теперешнего его счастия ему казалось мало, и он всё ждал чего то еще, и еще, и еще.
На другое утро приезжие спали с дороги до 10 го часа.
В предшествующей комнате валялись сабли, сумки, ташки, раскрытые чемоданы, грязные сапоги. Вычищенные две пары со шпорами были только что поставлены у стенки. Слуги приносили умывальники, горячую воду для бритья и вычищенные платья. Пахло табаком и мужчинами.
– Гей, Г'ишка, т'убку! – крикнул хриплый голос Васьки Денисова. – Ростов, вставай!
Ростов, протирая слипавшиеся глаза, поднял спутанную голову с жаркой подушки.
– А что поздно? – Поздно, 10 й час, – отвечал Наташин голос, и в соседней комнате послышалось шуршанье крахмаленных платьев, шопот и смех девичьих голосов, и в чуть растворенную дверь мелькнуло что то голубое, ленты, черные волоса и веселые лица. Это была Наташа с Соней и Петей, которые пришли наведаться, не встал ли.
– Николенька, вставай! – опять послышался голос Наташи у двери.
– Сейчас!
В это время Петя, в первой комнате, увидав и схватив сабли, и испытывая тот восторг, который испытывают мальчики, при виде воинственного старшего брата, и забыв, что сестрам неприлично видеть раздетых мужчин, отворил дверь.
– Это твоя сабля? – кричал он. Девочки отскочили. Денисов с испуганными глазами спрятал свои мохнатые ноги в одеяло, оглядываясь за помощью на товарища. Дверь пропустила Петю и опять затворилась. За дверью послышался смех.
– Николенька, выходи в халате, – проговорил голос Наташи.
– Это твоя сабля? – спросил Петя, – или это ваша? – с подобострастным уважением обратился он к усатому, черному Денисову.
Ростов поспешно обулся, надел халат и вышел. Наташа надела один сапог с шпорой и влезала в другой. Соня кружилась и только что хотела раздуть платье и присесть, когда он вышел. Обе были в одинаковых, новеньких, голубых платьях – свежие, румяные, веселые. Соня убежала, а Наташа, взяв брата под руку, повела его в диванную, и у них начался разговор. Они не успевали спрашивать друг друга и отвечать на вопросы о тысячах мелочей, которые могли интересовать только их одних. Наташа смеялась при всяком слове, которое он говорил и которое она говорила, не потому, чтобы было смешно то, что они говорили, но потому, что ей было весело и она не в силах была удерживать своей радости, выражавшейся смехом.
– Ах, как хорошо, отлично! – приговаривала она ко всему. Ростов почувствовал, как под влиянием жарких лучей любви, в первый раз через полтора года, на душе его и на лице распускалась та детская улыбка, которою он ни разу не улыбался с тех пор, как выехал из дома.
– Нет, послушай, – сказала она, – ты теперь совсем мужчина? Я ужасно рада, что ты мой брат. – Она тронула его усы. – Мне хочется знать, какие вы мужчины? Такие ли, как мы? Нет?
– Отчего Соня убежала? – спрашивал Ростов.
– Да. Это еще целая история! Как ты будешь говорить с Соней? Ты или вы?
– Как случится, – сказал Ростов.
– Говори ей вы, пожалуйста, я тебе после скажу.
– Да что же?
– Ну я теперь скажу. Ты знаешь, что Соня мой друг, такой друг, что я руку сожгу для нее. Вот посмотри. – Она засучила свой кисейный рукав и показала на своей длинной, худой и нежной ручке под плечом, гораздо выше локтя (в том месте, которое закрыто бывает и бальными платьями) красную метину.
– Это я сожгла, чтобы доказать ей любовь. Просто линейку разожгла на огне, да и прижала.
Сидя в своей прежней классной комнате, на диване с подушечками на ручках, и глядя в эти отчаянно оживленные глаза Наташи, Ростов опять вошел в тот свой семейный, детский мир, который не имел ни для кого никакого смысла, кроме как для него, но который доставлял ему одни из лучших наслаждений в жизни; и сожжение руки линейкой, для показания любви, показалось ему не бесполезно: он понимал и не удивлялся этому.
– Так что же? только? – спросил он.
– Ну так дружны, так дружны! Это что, глупости – линейкой; но мы навсегда друзья. Она кого полюбит, так навсегда; а я этого не понимаю, я забуду сейчас.
– Ну так что же?
– Да, так она любит меня и тебя. – Наташа вдруг покраснела, – ну ты помнишь, перед отъездом… Так она говорит, что ты это всё забудь… Она сказала: я буду любить его всегда, а он пускай будет свободен. Ведь правда, что это отлично, благородно! – Да, да? очень благородно? да? – спрашивала Наташа так серьезно и взволнованно, что видно было, что то, что она говорила теперь, она прежде говорила со слезами.
Ростов задумался.
– Я ни в чем не беру назад своего слова, – сказал он. – И потом, Соня такая прелесть, что какой же дурак станет отказываться от своего счастия?
– Нет, нет, – закричала Наташа. – Мы про это уже с нею говорили. Мы знали, что ты это скажешь. Но это нельзя, потому что, понимаешь, ежели ты так говоришь – считаешь себя связанным словом, то выходит, что она как будто нарочно это сказала. Выходит, что ты всё таки насильно на ней женишься, и выходит совсем не то.
Ростов видел, что всё это было хорошо придумано ими. Соня и вчера поразила его своей красотой. Нынче, увидав ее мельком, она ему показалась еще лучше. Она была прелестная 16 тилетняя девочка, очевидно страстно его любящая (в этом он не сомневался ни на минуту). Отчего же ему было не любить ее теперь, и не жениться даже, думал Ростов, но теперь столько еще других радостей и занятий! «Да, они это прекрасно придумали», подумал он, «надо оставаться свободным».
– Ну и прекрасно, – сказал он, – после поговорим. Ах как я тебе рад! – прибавил он.
– Ну, а что же ты, Борису не изменила? – спросил брат.
– Вот глупости! – смеясь крикнула Наташа. – Ни об нем и ни о ком я не думаю и знать не хочу.
– Вот как! Так ты что же?
– Я? – переспросила Наташа, и счастливая улыбка осветила ее лицо. – Ты видел Duport'a?
– Нет.
– Знаменитого Дюпора, танцовщика не видал? Ну так ты не поймешь. Я вот что такое. – Наташа взяла, округлив руки, свою юбку, как танцуют, отбежала несколько шагов, перевернулась, сделала антраша, побила ножкой об ножку и, став на самые кончики носков, прошла несколько шагов.
– Ведь стою? ведь вот, – говорила она; но не удержалась на цыпочках. – Так вот я что такое! Никогда ни за кого не пойду замуж, а пойду в танцовщицы. Только никому не говори.
Ростов так громко и весело захохотал, что Денисову из своей комнаты стало завидно, и Наташа не могла удержаться, засмеялась с ним вместе. – Нет, ведь хорошо? – всё говорила она.
– Хорошо, за Бориса уже не хочешь выходить замуж?
Наташа вспыхнула. – Я не хочу ни за кого замуж итти. Я ему то же самое скажу, когда увижу.
– Вот как! – сказал Ростов.
– Ну, да, это всё пустяки, – продолжала болтать Наташа. – А что Денисов хороший? – спросила она.
– Хороший.
– Ну и прощай, одевайся. Он страшный, Денисов?
– Отчего страшный? – спросил Nicolas. – Нет. Васька славный.
– Ты его Васькой зовешь – странно. А, что он очень хорош?
– Очень хорош.
– Ну, приходи скорей чай пить. Все вместе.
И Наташа встала на цыпочках и прошлась из комнаты так, как делают танцовщицы, но улыбаясь так, как только улыбаются счастливые 15 летние девочки. Встретившись в гостиной с Соней, Ростов покраснел. Он не знал, как обойтись с ней. Вчера они поцеловались в первую минуту радости свидания, но нынче они чувствовали, что нельзя было этого сделать; он чувствовал, что все, и мать и сестры, смотрели на него вопросительно и от него ожидали, как он поведет себя с нею. Он поцеловал ее руку и назвал ее вы – Соня . Но глаза их, встретившись, сказали друг другу «ты» и нежно поцеловались. Она просила своим взглядом у него прощения за то, что в посольстве Наташи она смела напомнить ему о его обещании и благодарила его за его любовь. Он своим взглядом благодарил ее за предложение свободы и говорил, что так ли, иначе ли, он никогда не перестанет любить ее, потому что нельзя не любить ее.