Список террористических операций АСАЛА
Поделись знанием:
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этой статье не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 14 мая 2011 года. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Проверить нейтральность. На странице обсуждения должны быть подробности.
|
Наиболее крупномасштабные операции ASALA периода 1970-х — 1990-х гг.[1][2]:
| Дата | Регион | Операция | Другие группировки причастные к убийству | |
|---|---|---|---|---|
| |
<center>Ливан, <center>Бейрут | Взрыв штаб-квартиры Всемирного совета церквей. Мотив: помощь, оказываемая ливанским армянам в эмиграции в третьи страны. Ответственность взяла на себя «Группа Гургена Яникяна». | ||
| <center>7 февраля <center>1975 | <center>Ливан, <center>Бейрут | У здания Турецкого информационного агентства и Бюро по туризму были подложены бомбы. При попытке обезвредить бомбу был ранен ливанский полицейский. Ответственность за взрывы взяла на себя группа заключённого Гургена Яникяна — будущая АСАЛА. | ||
| <center>20 февраля <center>1975 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Перед зданием Турецкой авиатранспортной компании в Бейруте взорвалась килограммовая бомба, что привело к значительным разрушениям. Ответственность за взрыв взяла на себя «Группа Гургена Яникяна». | ||
| <center>14 октября <center>1975 | <center>Франция, <center>Париж | Посол Турции во Франции Измаил Эрэз был убит в собственном автомобиле недалеко от посольства. При нападении был также убит шофёр посла Талин Енер. Сначала ответственность на себя взяла ДжСАГ. Впоследствии некто, позвонивший в агентство Франс Пресс, заявил, что убийство — дело рук АСАЛА. | ||
| <center>22 октября <center>1975 | <center>Австрия, <center>Вена | Трое боевиков, ворвавшись в Турецкое посольство в Вене, убили посла Турции Туналиджила и его водителя. Боевики, которым удалось скрыться, были вооружены автоматическим оружием, выпущенным в Израиле, Великобритании и Венгрии. Ответственность за содеянное взяли на себя АСАЛА и Бойцы за справедливость в отношении к Армянскому геноциду (ДжСАГ). | <center>ДжСАГ | |
| <center>24 октября <center>1975 | <center>Франция, <center>Париж | Убийство турецкого посла. | <center>ДжСАГ | |
| <center>28 октября <center>1975 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Ракетная бомбардировка Турецкого посольства в Бейруте повлекла за собой значительные разрушения. | ||
| <center>28 декабря <center>1975 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В здание турецкого посольства выпущены 2 ракеты. | ||
| <center>1976—1979 | <center>Турция | Многочисленные диверсионные нападения на объекты военного и экономического характера. | ||
| <center>16 февраля <center>1976 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Боевиком АСАЛА был убит первый секретарь Турецкого посольства в Бейруте Октар Сирит, в то время, когда он сидел в приёмной на Хамра Стрит. Боевик скрылся. | ||
| <center>17 мая <center>1976 | ФРГ, Франкфурт, Эссен, Кёльн | Темой обсуждения в турецких консульствах трёх немецких городов стали взрывы, повлёкшие за собой значительные разрушения. Несмотря на то, что ни одна группа не взяла на себя ответственность за содеянное, анонимный телефонный звонок назвал армян (АСАЛА?). | ||
| <center>2 марта 1977 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Вследствие мощного взрыва были выведены из строя автомобили, принадлежавшие военному атташе Турции (Нахит Каракай) и атташе Турции по административно-хозяйственным вопросам (Ильхан Озбабакан). | ||
| <center>6 июня <center>1977 | <center>Швейцария, <center>Цюрих | В результате мощного взрыва был разрушен магазин, принадлежавший турку Хусейну Бюльбюлю. Несмотря на то, что ни одна группа не взяла на себя ответственность за эту акцию, предполагается, что это работа армянских боевиков. | ||
| <center>20 октября <center>1977 | <center>Греция, <center>Афины | Взрыв турецкого пресс-атташе в результате заложенной бомбы. | ||
| <center>10 марта <center>1978 | <center>Греция, <center>Афины | 3 бомбы были заложены под машины турецких дипломатов. | ||
| <center>2 июня <center>1978 | <center>Испания, <center>Мадрид | Трое армянских боевиков, вооружённые автоматическим оружием, напали на машину турецкого посла (Зеки Кюнеральп), как только он покинул территорию посольства. При этом также погибли жена посла Некла Кюнеральп и посол в отставке Бешир Балс-оглу. Шофёр Антонио Торрес, испанец по национальности, получил ранения и скончался во время операции в больнице. 3 июня анонимное лицо сообщило по , что ответственность за нападение берёт на себя АСАЛА. Позднее то же самое признала ДжСАГ. | <center>ДжСАГ | |
| <center>август <center>1978 | <center>Турция, <center>Анкара | Бомбежка статуи Ататюрка. | ||
| <center>август <center>1978 | <center>Турция, <center>Стамбул | Взрывы в общественных зданиях. | ||
| <center>1 октября <center>1978 | <center>Турция, <center>Стамбул | Взрыв бомбы на автобусной остановке перед Голубой Мечетью и в зале ожидания пассажирского/автомобильного парома; еще одна бомба была обнаружена до детонации на железнодорожной станции станции. | ||
| <center>30 октября <center>1978 | <center>Турция, <center>Стамбул | Взрыв на табачной фабрике. | ||
| <center>12 декабря <center>1978 | <center>Швейцария, <center>Женева | Взрыв в офисе Turkish Airlines. | ||
| <center>17 декабря <center>1978 | <center>Швейцария, <center>Женева | Произошёл взрыв в здании турецкой авиатранспортной компании в Женеве, что привело к значительным разрушениям. | ||
| <center>6 мая <center>1979 | <center>Турция, <center>Стамбул | Взрыв в передвижном офисе Turkish Airlines. | ||
| <center>7 августа <center>1979 | <center>Германия, <center>Франкфурт | В результате взрывов были разрушены здания турецких автотранспортных компаний во Франкфурте. Пострадал лишь пассажир в проезжающем мимо трамвае. | ||
| <center>22 августа <center>1979 | <center>Швейцария, <center>Женева | Бомба была подложена в машину турецкого консула в Женеве Ниази Адали. И хотя сам он не пострадал, были повреждены две другие машины и легко ранены два прохожих швейцара. Ответственность за взрыв взяла на себя АСАЛА. | ||
| <center>27 августа <center>1979 | <center>Германия, <center>Франкфурт | Взрыв в офисе Turkish Airlines. | ||
| <center>29 сентября <center>1979 | <center>Турция, <center>Стамбул | Обнаружено 2 бомбы в зале ожидания в аэропорту Эсенбога. | ||
| <center>4 октября <center>1979 | <center>Дания, <center>Копенгаген | В результате взрыва бомбы (оставленной в корзине для бумаг) недалеко от турецкой авиатранспортной компании пострадали двое датчан. взрыв также повлёк за собой значительные разрушения. | ||
| <center>12 октября <center>1979 | <center>Нидерланды, <center>Гаага | Ахмет Бенлер, 27-летний сын турецкого посла (Оздемира Бенлера) был убит в своей машине, когда он на перекрёстке тронулся с места. Убийство докторанта Технического Университета в Делфте произошло на глазах у 10 очевидцев. Боевик скрылся. Ответственность за нападение взяли на себя две организации — ДжСАГ и АСАЛА. | ||
| <center>30 октября <center>1979 | <center>Италия, Милан | В результате взрыва значительным разрушениям подверглось здание турецкой авиатранспортной компании. | ||
| <center>8 ноября <center>1979 | <center>Италия, <center>Рим | В результате взрыва было сильно повреждено здание Турецкого посольства, где располагался атташе по туризму. | ||
| <center>18 ноября <center>1979 | <center>Франция, <center>Париж | В результате взрывов были разрушены три здания авиакомпаний в центре Парижа:
В результате получили ранения два французских полицейских. |
||
| <center>25 ноября <center>1979 | <center>Испания, Мадрид | Произошли взрывы перед зданиями Мадридского филиала американской авиатранспортной компании и компании «Британские авиалинии». Организация АСАЛА, взявшая на себя ответственность за эти взрывы, сообщила, что это было предупреждение папе Иоанну Павлу II о том, чтобы он отменил намеченный визит в Турцию. | ||
| <center>17 декабря <center>1979 | <center>Великобритания, <center>Лондон | В результате взрыва перед Лондонским филиалом турецкой авиатранспортной компании были нанесены значительные повреждения. Ответственность на себя взяла группа, именующаяся «Фронт за освобождение Армении». | ||
| <center>22 декабря <center>1979 | <center>Франция, <center>Париж | Атташе по туризму в турецком посольстве Елмаз Шолпан, прогуливаясь по запруженным народом Елисейским Полям, был убит боевиком. Ответственность за убийство взяли на себя несколько групп, среди них АСАЛА и ДжСАГ. | ||
| <center>22 декабря <center>1979 | <center>Нидерланды, <center>Амстердам | Значительные разрушения произошли вследствие взрыва перед зданием турецкой авиатранспортной компании. | ||
| <center>23 декабря <center>1979 | <center>Италия, <center>Рим | Произошёл взрыв перед зданием Центра по вопросам беженцев при Всемирном совете церквей (пансион Дина) в Риме. Этот центр использовался в качестве «перевалочного» пункта для армянских беженцев из Ливана. | ||
| <center>23 декабря <center>1979 | <center>Италия, <center>Рим | Произошли 3 взрыва перед зданиями римского филиала французской авиатранспортной компании и американской авиатранспортной компании Транс Уорлд Эйр Лайнс, вследствие чего множество проходящих мимо людей получили ранения. Взяв на себя ответственность за взрывы, АСАЛА заявила, что бомбы были подложены «как ответная мера на репрессивные выпады французских властей против армян, проживающих во Франции». | ||
| <center>10 января <center>1980 | <center>Иран, <center>Тегеран | Произошёл взрыв перед зданием турецкой авиатранспортной компании, повлёкший за собой значительные разрушения. | ||
| <center>14 января <center>1980 | <center>Франция, <center>Париж | Взрыв в офисе Lufthansa Airlines. | ||
| <center>18 февраля <center>1980 | <center>Италия, <center>Рим | В результате двух взрывов были повреждены здания трёх авиатранспортных компаний («Суис Эйр», «Эль Аль» и «Луфтганза»). Ответственность за взрывы взяла на себя АСАЛА. Анонимный звонок в Римское Информационное Агентство сообщил, что три стали объектами для нападения по следующим причинам:
|
||
| <center>10 марта <center>1980 | <center>Италия, <center>Рим | Взрыв в офисе Turkish Airlines, 2 убитых, 17 раненых. | ||
| <center>19 мая <center>1980 | <center>Франция, <center>Марсель | Была обнаружена и обезврежена ракета, нацеленная на турецкое консульство в Марселе. Ответственность на себя взяла АСАЛА и группа, именующая себя «Чёрным Апрелем». | ||
| <center>31 июля <center>1980 | <center>Греция, <center>Афины | Атташе по вопросам управления в турецком посольстве в Афинах Галиб Озман и его семья, находясь в машине, подверглись нападению армянских боевиков. Галиб и его 14-летняя дочь Неслихан погибли. Его жена Севиль и 16-летний сын Каан получили ранения. | ||
| <center>5 августа <center>1980 | <center>Франция, <center>Лион | Двое армянских боевиков ворвались в здание турецкого консульства в Лионе и потребовали у швейцара показать им местонахождение консула. Затем они открыли огонь, в результате чего двое очевидцев погибли и несколько человек получили ранения. | ||
| <center>26 сентября <center>1980 | <center>Франция, <center>Париж | Дважды стреляли в советника турецкого посольства по вопросам прессы в Париже Сельжука Бакалбаши, когда тот заходил к себе домой. Бакалбаши выжил, но вследствие ранений оказался парализованным. | ||
| <center>3 октября <center>1980 | <center>Швейцария, <center>Женева | В результате взрыва получили ранения 2 армянских боевика, которые готовили бомбу в своём гостиничном номере в Женеве. Швейцарская полиция арестовала обоих: Сюзи Махсереджяна из Каноза Парк, Калифорния и Александра Енигомшяна. Их арест стал поводом для образования нового «филиала» АСАЛА (группы, к которой они принадлежали), называемого «Организация 3 октября», которая впоследствии совершала нападения на швейцарские учреждения по всему миру. | ||
| <center>3 октября <center>1980 | <center>Италия, <center>Милан | Два итальянца получили ранения в результате взрыва перед зданием турецкой авиатранспортной компании. | ||
| <center>5 октября <center>1980 | <center>Испания, <center>Мадрид | В результате взрыва были разрушены здания итальянской авиакомпании «Ал Италия». 12 человек получили ранения. | ||
| <center>8 октября <center>1980 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В Западном Бейруте перед швейцарскими учреждениями были произведены взрывы. Несколько дней спустя группа, именующая себя «Организация 3 октября», взяла ответственность за взрывы, что сделали и другие группы, совершающие подобные акции в швейцарских учреждениях Англии. | ||
| <center>9 октября <center>1980 | <center>Ливан, <center>Бейрут |
Ответственность за оба теракта взяла на себя «Организация 3 октября». |
||
| <center>12 октября <center>1980 | <center>Великобритания, <center>Лондон | В результате взрыва были повреждены здания турецкого бюро по туризму и информации. | ||
| <center>12 октября <center>1980 | <center>Великобритания, <center>Лондон | В результате взрыва был повреждён швейцарский торговый комплекс в центре Лондона. Из телефонных звонков в телеграфные агентства выяснилось, что взрыв — дело рук «Организации 3 октября». | ||
| <center>13 октября <center>1980 | <center>Франция, <center>Париж | В результате взрыва было повреждено здание швейцарского бюро по туризму в Париже. Ответственность на себя взяла группа под названием «Организация 3 октября». | ||
| <center>21 октября <center>1980 | <center>Швейцария, <center>Интерлакен | В швейцарском поезде, следовавшем из Парижа в Интерлакен, была найдена не взорвавшаяся бомба замедленного действия. Органы правопорядка полагают, что бомба была подложена «Организацией 3 октября». | ||
| <center>4 ноября <center>1980 | <center>Швейцария, <center>Женева | Здание швейцарского суда в Женеве было сильно повреждено в результате взрыва. Швейцарские власти объявили, что, по их мнению, бомба — это дело рук двух боевиков из АСАЛА (Сюзи Махсереджяна и Александра Енигомшяна), арестованных 3 октября 1980 года. Впоследствии ответственность за взрыв взяла на себя «Организация 3 октября». | ||
| <center>9 ноября <center>1980 | <center>Франция, <center>Страсбург | В результате взрыва было сильно повреждено здание Турецкого консульства в Страсбурге. Ответственность за взрыв взяла на себя АСАЛА, действующая совместно с группой, именующей себя «Турко-курдская рабочая партия». | ||
| <center>10 ноября <center>1980 | <center> Италия, <center>Рим | 5 человек получили ранения в результате взрывов зданий швейцарской авиатранспортной компании в Риме и швейцарского бюро по туризму. Ответственность за взрывы сразу же взяла на себя «Организация 3 октября». Впоследствии то же самое сделали АСАЛА и «Турко-курдская рабочая группа». | <center>Рабочая партия Курдистана | |
| <center>11 ноября <center>1980 | <center>Италия, <center>Рим | Взрыв в офисе Turkish Airlines. | ||
| <center>19 ноября <center>1980 | <center>Италия, <center>Рим | В результате взрыва были повреждены здания, в которых располагались представители бюро по туризму Турецкого посольства и турецкой авиатранспортной компании. | ||
| <center>25 ноября <center>1980 | <center>Швейцария, <center>Женева | В результате взрыва были нанесены повреждения зданию Объединения швейцарских банков в Женеве, при этом пострадал один человек. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация 3 октября». | ||
| <center>5 декабря <center>1980 | <center>Франция, <center>Марсель | В Марселе полицейский эксперт обезвредил бомбу, подложенную в Швейцарское консульство. Органы правопорядка полагают, что бомба была заложена «Организацией 3 октября». | ||
| <center>11 декабря <center>1980 | <center>Италия, <center>Рим | Попытка покушения на турецкого дипломата. | ||
| <center>16 декабря <center>1980 | <center>Великобритания, <center>Лондон | Обнаружены бомбы в здании французского туристического агентства и железнодорожной компании. Ответственность за теракт взяла на себя «Организация 3 октября» | ||
| <center>25 декабря <center>1980 | <center>Швейцария, <center>Цюрих | В результате взрыва был выведен из строя контрольный аппарат радиолокационной установки в аэропорту Клотен (Цюрих). Вторая же бомба, заложенная на главной взлётно-посадочной полосе аэропорта, была обезврежена специальным отрядом экспертов. Ответственность взяла на себя «Организация 3 октября». | ||
| <center>29 декабря <center>1980 | <center>Испания, <center>Мадрид | Получил серьёзные ранения испанский репортёр, присутствовавший при расследовании причин взрыва в здании компании «Суис Эйр» в Мадриде (когда он передавал по телефону сведения в свою газету, взорвалась вторая бомба, как раз вблизи той телефонной будки, где он находился). Ответственность за два взрыва взяла на себя «Организация 3 октября». | ||
| <center>30 декабря <center>1980 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В Бейруте были взорваны здания компании «Кредит-Суис». Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация 3 октября». | ||
| <center>2 января <center>1981 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В официальном сообщении в прессе АСАЛА выступила с угрозой «совершения нападений на швейцарских дипломатов по всему миру». Это заявление было сделано в ответ на якобы плохое отношение к «Сюзи энд Алекс», двух боевиков из АСАЛА, заключённых в тюрьму в Швейцарии. 4 января АСАЛА опубликовала заявление о том, что они собираются отложить все намеченные ими меры, которые не отвечают интересам швейцарцев, до 15 января 1981 г. | ||
| <center>14 января <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Произошёл взрыв в машине советника по финансам Турецкого посольства в Париже Ахмеда Эрбейли. Сам Эрбейли не пострадал, но взрыв полностью вывел из строя его машину, а также были нанесены серьёзные повреждения соседним зданиям. Группа, именующая себя «Отрядом Алекса Енигомшяна», взяла ответственность за взрыв. | ||
| <center>19 января <center>1981 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Взрыв автомобиля армянского бизнесмена в попытке вымогательства. | ||
| <center>27 января <center>1981 | <center>Италия, <center>Милан | В результате взрывов были повреждены здания компании «Суис Эйр» и бюро по туризму в Милане. Два проходящих мимо итальянца получили ранения. Позвонив к местным представителям средств массовой информации, «Организация 3 октября» взяла на себя ответственность за взрыв. | ||
| <center>3 февраля <center>1981 | <center>США, <center>Лос-Анджелес, <center>Калифорния | Специальным отрядом экспертов из Лос-Анджелеса была обезврежена бомба, подложенная под лестницы у входа в Швейцарском консульство. Анонимный телефонный звонок дал знать, что это работа «Организация 3 октября», а также пообещал, что подобные акции будут продолжаться до тех пор, пока не освободят «нашего друга» (Сюзи Махсереджяна). | ||
| <center>5 февраля <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | В результате взрывов бомб, подложенных в зданиях американской авиатранспортной компании в Париже («Грандуорлд Эйр Лайнс») и французской авиакомпании, один человек получил ранение, а также были нанесены значительные повреждения. Группа, называющая себя «Армянское Национальное Движение 3 октября», взяла на себя ответственность за взрывы. | ||
| <center>22 февраля <center>1981 | <center>США, <center>Лос-Анджелес | * Попытка взрыва в швейцарском консульстве,
|
||
| <center>4 марта <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Двое армянских боевиков открыли огонь по Рошату Морали (атташе по вопросам труда в Турецком посольстве в Париже), Теселли Ари (ответственное лицо по делам религии в посольстве) и Илькаю Каракошу (представителю «Анадолу Банк» в Париже) в то время, когда они выходили от Морали и садились в свои машины. Первым пуля настигла Теселли Ари. Морали и Каракош попытались спастись бегством. Морали, который хотел было спрятаться в кафе, был вытолкнут на улицу хозяином и застрелен боевиками, в то время как Каракошу удалось спастись. Боевики, которых видели многие проходящие мимо люди, скрылись. Теселли Ари, которого серьёзно ранили в самом начале нападения, скончался на следующий день в парижской больнице. Группа АСАЛА «Шаан Натали» взяла на себя ответственность за убийство. | ||
| <center>12 марта <center>1981 | <center>Иран, <center>Тегеран | Группа боевиков напала на турецкое посольство в Тегеране; были убиты два конвоира. Двое из боевиков были пойманы местными властями и позже казнены. | ||
| <center>3 апреля <center>1981 | <center>Дания, <center>Копенгаген | Атташе по вопросам труда в турецком посольстве в Копенгагене Кавит Демир, заходя поздно ночью к себе домой, был обстрелян армянским боевиком. После серий операций серьёзно раненый Демир поправился. Ответственность за нападение взяли на себя армянские боевики как из АСАЛА, так и из ДжСАГ. | ||
| <center>9 июня <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | Секретарь Турецкого консульства в Женеве Мехмет Саваш Эргюз, выходя из консульства, был убит боевиком. Убийца, армянин по имени Мартин Джамгочян, был арестован властями. Ответственность за нападение взяла на себя АСАЛА. Арест Джамгочяна послужил поводом для образования новой группы АСАЛА, называемой «Организация 9 июня», в активе которой впоследствии имелись несколько взрывов швейцарских учреждений как в Швейцарии, так и в других европейских странах. | ||
| <center>19 июня <center>1981 | <center>Иран, <center>Тегеран | Взрыв небольшой бомбы в здании Тегеранского отделения компании «Суис Эйр» повлёк за собой лёгкие повреждения. Ответственность за взрыв взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>26 июня <center>1981 | <center>США, <center>Лос-Анджелес | Перед зданием Швейцарской корпорации банков в Лос-Анджелесе произошёл взрыв небольшой бомбы. Ответственность за это взяла на себя «Организация 9 июня». | ||
| <center>28 июня <center>1981 | <center>Иран, <center>Тегеран | Взрыв в офисе Swissair. Ответственность за это взяла на себя «Организация 9 июня». | ||
| <center>1 июля <center>1981 | <center>Ирак, <center>Багдад | Взрыв в офисе Swissair. Ответственность за это взяла на себя «Организация 9 июня». | ||
| <center>19 июля <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Берн | Произошёл взрыв бомбы, положенной в мусорное ведро в здании Швейцарского парламента в Берне. Впоследствии анонимный звонок сообщил, что это работа «Организации 9 июня». | ||
| <center>20 июля <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Цюрих | Произошёл взрыв в фотоавтомате в Международном аэропорту в Цюрихе. Ответственность взяла на себя «Организация 9 июня». | ||
| <center>21 июля <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Лозанна | В результате взрыва в отделе женской одежды универмага Лозанны 20 покупательниц получили ранения. Ответственность за взрыв взяла на себя группа АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>22 июля <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | * 4 человека получили ранения в результате взрыва бомбы, подложенной в автоматическую камеру хранения на вокзале в Женеве. Органы правопорядка возлагают ответственность за эту акцию на «Организацию 9 июня».
|
||
| <center>11 августа <center>1981 | <center>Дания, <center>Копенгаген | В результате взрыва двух бомб было разрушено здание компании «Суис Эйр» в Копенгагене. Один американский турист ранен. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация 9 июня». | ||
| <center>20 августа <center>1981 | <center>США, <center>Лос-Анджелес | Произошёл взрыв небольшого взрывного устройства перед зданием швейцарских корпораций точных приборов в Лос-Анджелесе. Ответственность за взрыв взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>20 августа <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Рано утром произошёл взрыв, приведший к повреждению здания парижского филиала компании «Ал Италия». Анонимный телефонный звонок сообщил, что ответственность за взрыв берёт на себя «Организация армянского движения 3 октября». | ||
| <center>20 августа <center>1981 | <center>США, <center>Лос-Анджелес | Взрыв в здании швейцарской компании часов. Ответственность за взрыв взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>22 августа <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Рано утром произошёл взрыв перед зданием парижского филиала компании «Олимпик Эйр Лайнс». Анонимный телефонный звонок сообщил, что ответственность берёт на себя «Армянская Организация 3 октября». | ||
| <center>15 сентября <center>1981 | <center>Дания, <center>Копенгаген | Два человека получили ранения (один из них — серьёзные) в результате взрыва перед зданием турецкой авиатранспортной компании в Копенгагене. Полиции удалось обезвредить до взрыва вторую бомбу. Ответственность взяла на себя группа под названием «Шестая армянская освободительная армия». | ||
| <center>17 сентября <center>1981 | <center>Иран, <center>Тегеран | В результате взрыва было повреждено здание Швейцарского посольства в Тегеране. Ответственность на себя взяла группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>24 сентября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Операция ВАН | ||
| <center>3 октября <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | В результате взрыва были разрушены здания Главпочты и Городского суда Женевы. Оказалось, что в этом суде должен был состояться судебный процесс по делу об убийстве, совершённым одним из членов АСАЛА. Ответственность за взрыв, при котором один человек получил легкие ранения, взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>3 октября <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | В результате взрыва были разрушены здания Главпочты и Городского суда Женевы. Оказалось, что в этом суде должен был состояться судебный процесс по делу об убийстве, совершённым одним из членов АСАЛА. Ответственность за взрыв, при котором один человек получил легкие ранения, взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 9 июня». | ||
| <center>10 октября <center>1981 | <center>США, <center>Голливуд | Взрыв в Палладиуме Голливуда. | ||
| <center>25 октября <center>1981 | <center>Италия, <center>Рим | Армянским боевиком было совершено покушение на второго секретаря Турецкого посольства в Риме Гекберка Эргенекона. Раненый в руку Эргенекон вышел из машины и открыл ответный огонь по боевику. Боевик, будучи раненым, сумел скрыться с места происшествия. АСАЛА взяла на себя ответственность за покушение, совершённое в честь «Отряда смертников 24 сентября», то есть в честь армянских боевиков из АСАЛА, занявших Турецкое консульство в Париже. | ||
| <center>26 октября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Произошёл взрыв бомбы в машине, специально подложенной фешенебельным аптекарским магазином на Елисейских Полях. Ответственность за взрыв взяла на себя группа «Септембер Франс». | ||
| <center>27 октября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | * В результате взрыва на стоянке автомобилей в парижском аэропорту «Руаси» была выведена из строя стоявшая рядом машина. Ответственность за взрыв взяла на себя группа «Септембер Франс».
|
||
| <center>29 октября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Взрыв в кинотеатре. Ответственность на себя взяла группа «Септембер Франс». | ||
| <center>29 октября <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | Попытка взрыва в швейцарском банке United Bank of Switzerland. Ответственность на себя взяла группа «9 июня». | ||
| <center>2 ноября <center>1981 | <center>Испания, <center>Мадрид | 4 человека получили ранения в результате взрыва перед зданием компании Swissair в Мадриде. Ответственность за взрыв, приведший к повреждению соседних зданий, взяла на себя АСАЛА. | ||
| <center>3 ноября <center>1981 | <center>Швейцария, <center>Женева | Взрывы во дворце правосудия и почтовом отделении. Ответственность на себя взяла группа «9 июня». | ||
| <center>5 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | На парижском вокзале «Гар де Лион» произошёл взрыв, в результате которого один человек получил ранения; были значительно повреждены камеры хранения багажа. Впоследствии ответственность за взрыв взяла армянская организация, именующая себя «Организация Орли». | ||
| <center>12 ноября <center>1981 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Одновременно взорвались бомбы перед тремя французскими учреждениями в Бейруте:
При этом никто не пострадал, был только нанесён значительный материальный ущерб. Ответственность на себя взяла «Организация Орли» (названная так в честь армянина, арестованного во французском аэропорту Орли по обвинению в использовании фальшивых документов) и потребовали немедленного освобождения из-под стражи обвинённого в диверсиях Монте Мелконяна, армянина американского происхождения, задержанного во Франции. |
||
| <center>13 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | В результате взрыва был поврежден полицейский автомобиль, стоявший около Эйфелевой башни в Париже. По телефону было сообщено, что ответственность за взрыв лежит на «Организации Орли», и что это было «первым предупреждением». | ||
| <center>14 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Группа туристов, высаживавшаяся на берег после путешествия по реке Сене, была встречена шквалом гранат. Никто не пострадал. Ответственность за нападение взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>15 ноября <center>1981 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Взрывы в зданиях Air France, банках Banque Libano-Francaise, Union des Assurance de Paris,и Fransa Bank. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>15 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | * «Организация Орли», выступив в прессе, грозилась взорвать в воздухе самолёт, принадлежащий компании «Эйр Франс».
|
||
| <center>16 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | Два человека получили ранения в результате взрыва бомбы, подложенной в камеру хранения багажа в здании парижского вокзала «Гар де Лест», что также принесло материальный ущерб. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>18 ноября <center>1981 | <center>Франция, <center>Париж | «Организация Орли» объявила о том, что в здании парижского вокзала «Гар дю Нор» подложена бомба. Однако никаких взрывных устройств там обнаружено не было. | ||
| <center>21 ноября <center>1981 | <center>Иран, <center>Тегеран | Взрыв в здании Air France и французском посольстве. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>15 декабря <center>1981 | <center>Великобритания, <center>Лондон | Взрыв в офисе Swissair и швейцарском туристическом информационном центре. Ответственность за взрыв взяла на себя «3 октября». | ||
| <center>13 января <center>1982 | <center>Канада, <center>Торонто | В результате взрыва было повреждено здание Турецкого консульства в Торонто. | ||
| <center>17 января <center>1982 | <center>Швейцария, <center>Женева | В Женеве около стоянки автомашин взорвались две бомбы. Ответственность за взрыв взяла на себя группа из АСАЛА «Организация 3 июня». | ||
| <center>17 января <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | В отделении Объединения парижских банков произошёл взрыв: второе взрывное устройство было обезврежено в отделении «Кредит Лионе». Ответственность взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>19 января <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | В здании компании «Эйр Франс» во Дворце Конгресса произошёл взрыв, ответственность за который взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>21 января <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | Взрыв в 16 округе Парижа. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>15 и 16 марта <center>1982 | <center>Швейцария, <center>Женева | Взорваны 2 патрульные машины. | ||
| <center>26 марта <center>1982 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В армянском квартале в результате мощного взрыва был разрушен кинотеатр (в котором часто демонстрировались турецкие фильмы); два человека убиты и более 16 получили ранения. Ответственность за взрыв взяла на себя АСАЛА. | ||
| <center>8 апреля <center>1982 | <center>Канада, <center>Оттава | Кани Гюнгор, торговый атташе в Турецком посольстве в Оттаве, был серьёзно ранен армянскими боевиками, напавшими на него в гараже у его апартаментов. Ответственность за нападение взяла на себя АСАЛА. | Армянский Освободительный Фронт и, возможно, ДжСАГ | |
| <center>10 мая <center>1982 | <center>Швейцария, <center>Женева | Произошли взрывы в двух Женевских банках. Ответственность за взрывы, нанёсшие значительный материальный ущерб, признана армянская группа, именующая себя «Организация всеобщей расплаты». | ||
| <center>21 мая <center>1982 | <center>Канада, <center>Оттава | Взрыв 2 автомобилей, принадлежащих армянину, у которого АСАЛА вымогала деньги. | ||
| <center>24 мая <center>1982 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Взрыв автомобиля, 12 убитых, 25 пострадавших. | Радикальные палестинцы | |
| <center>26 мая <center>1982 | <center>США, <center>Лос-Анджелес, <center>Калифорния | В результате взрыва было повреждено здание Швейцарской корпорации банков. Предполагается, что в этой акции были замешаны 4 армянина из Южной Калифорнии (Виген Чархутян, Грач Козибукян, Странич Козибукян и Грант Ширинян): все четверо были обвинены в том, что являлись членами АСАЛА. | ||
| <center>30 мая <center>1982 | <center>США, <center>Лос-Анджелес, <center>Калифорния | Трое армян американского происхождения, члены АСАЛА, были арестованы в связи с выдвинутыми против них обвинением о том, что ими было подложено взрывное устройство перед зданием грузового отделения компании «Эйр Канада» в международном аэропорту Лос-Анджелеса. Бомба была обезврежена членами специального отряда отделения полиция Лос-Анджелеса. | ||
| <center>21 июля <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | 16 человек получили ранения в результате взрыва около переполненного народом парижского кафе на площади Сент-Севрин. Ответственность за взрыв взяла на себя «Организация Орли», которая заявила, что это была расплата за то, что французские власти не сдержали своего «обещания предоставить политическое убежище четырём боевикам, захватившим 24 сентября 1981 года турецкое консульство». | ||
| <center>26 июля <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | Две женщины получили ранения в результате взрыва в парижском «Паб Сент-Жермен». Ответственность взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>2 августа <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | Пьер Гулумян, боевик АСАЛА, погиб в своей парижской квартире (при взрыве бомбы, которую сам же готовил). | ||
| <center>7 августа 1982 | <center>Турция, <center>Анкара | Подвергся нападению Анкарский аэропорт «Эсенбога», в котором двое армянских боевиков, вооружённые пистолетом и гранатами, открыли огонь в зале ожидания, где находился отряд турецких военнослужащих. В ресторане аэропорта один из боевиков захватил более 20 заложников, а другой тем временем был схвачен полицией. В ходе перестрелки с боевиком, захватившим заложников, были убиты 9 человек (среди их один американец и гражданин ФРГ). 82 человека получили ранения. Ответственность за нападение взяла на себя АСАЛА. Боевик Зохраб Саркисян погиб. Задержанный боевик Левон Экмекджян впоследствии был привлечён к судебной ответственности, признан виновным и повешен турецкими властями. Ему посвящено стихотворение Сильвы Капутикян «Дождь идёт, сынок!». | ||
| <center>8 августа <center>1982 | <center>Франция, <center>Париж | Французским специальным отрядом была обезврежена бомба, найденная около телефонного центра в Парижском «семнадцатом районе». Ответственность взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>9 сентября <center>1982 | <center>Болгария, <center>Бургас | Бора Суелкан, атташе по административно-хозяйственным вопросам в турецком консульстве в Бургасе, был убит армянским боевиком перед собственным домом. Убийца скрылся, при этом оставив после себя лист бумаги, на котором были написаны следующие слова: «Турецкого дипломата убили мы: комбат части правосудия против геноцида армянского народа». Анонимный телефонный звонок в информационное агентство Ассошиэйтед Пресс в Лондоне сообщил о том, что убийство было совершено АСАЛА. | ||
| <center>22 января <center>1983 | <center>Франция, <center>Париж | Французская полиция обнаружила 1 кг взрывчатого вещества у кассы турецких авиалиний в аэропорту Орли в Париже. | «Чабин Караиссазоп» | |
| <center>22 января <center>1983 | <center>Франция, <center>Париж | Двое армянских боевиков забросали ручными гранатами отделение турецких авиалиний в Париже. В результате взрывов никто не пострадал, а один из боевиков был арестован. АСАЛА взяла ответственность за эту акцию на себя. | Суицидальная группа Арникваарабян Минас Симонян | |
| <center>28 февраля <center>1983 | <center>Франция, <center>Париж | Бомба, взорванная в отделении турецкой фирмы «Мармора Травел Эйдженси» в Париже, убила Роне Морина — французского секретаря, а также ранила девять других французов. В результате взрыва серьёзно пострадало здание. Через несколько минут после взрыва АСАЛА взяла ответственность за акцию на себя. | ||
| <center>31 марта <center>1983 | <center>Германия, <center>Франкфурт | В германском отделении турецкой газеты «Терджуман» во Франкфурте раздался анонимный звонок от АСАЛА. Звонивший угрожал устроить взрыв, если не будут прекращены публикации против «Армянского вопроса». | ||
| <center>24 мая <center>1983 | <center>Бельгия, <center>Брюссель | Были осуществлены взрывы перед культурно-информационными центрами Турецкого посольства, а также турецкого бюро путешествий («Мармара») в Брюсселе. Директор агентств путешествий, итальянец по национальности, был ранен в результате взрыва. | ||
| <center>16 июня <center>1983 | <center>Турция, <center>Стамбул | Операция «Акоп Акопян»: Армянский боевик Мкртич Мадарян предпринял акцию на всемирно известном «крытом стамбульском рынке». Он был вооружён ручными гранатами и автоматическим оружием. В результате этой акции погибли: несколько турок и сам Мадарян, 21 человек был ранен. | ||
| <center>8 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Париж | Армянские боевики атаковали здание Британского посольства (Официальное Британское культурное представительство), выразив протест по поводу суда над боевиками АСАЛА в Лондоне. | ||
| <center>14 июля <center>1983 | <center>Бельгия, <center>Брюссель | Атташе при посольстве Турции в Брюсселе Дурсун Аксой был застрелен в своей машине. Три группы — АСАЛА, ДжСАГ и доселе неизвестная организация «Армянская Революционная Армия», взяли на себя ответственность за это убийство. | <center>ДжСАГ, <center>Армянская революционная армия | |
| <center>15 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Париж | У кассы турецких авиалиний в Париже в аэропорту Орли в результате взрыва погибли 8 человек. Среди них четыре француза, два турка, один американец, один швед. Кроме того, 60 человек получили ранения. Двадцатидевятилетний сирийский армянин по имени Варужан Карапетян, который является главой французского отделения АСАЛА, под давлением признал своё участие в организации взрыва, а также то, что бомба должна была быть взорвана на борту самолёта. | ||
| <center>15 июля <center>1983 | <center>Великобритания, <center>Лондон | Бомба, такая же, как и та, что была взорвана в Орли, обнаружена и обезврежена до взрыва. | ||
| <center>18 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Лион | Поступила угроза от АСАЛА, в которой они предупреждали об организации взрыва на Лионской железной дороге. | ||
| <center>20 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Лион | Поступила угроза от армянских боевиков взорвать станцию Пераш на Лионской железной дороге, что вызвало поспешную эвакуацию. | ||
| <center>22 июля <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Были произведены два взрыва во французском посольстве и в представительстве «Air France» в Тегеране. АСАЛА заявила, что за акцию ответственна «Организация Орли». | ||
| <center>25 июля <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Взрыв в здании французской торговой миссии. Ответственность за этот взрыв взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>28 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Лион | В очередной раз поступила угроза о том, что на вокзале Перраш Лионской железной дороги заложено взрывное устройство. Это привело к эвакуации населения. Звонивший указал, что за акцию ответственна АСАЛА. После длительного обыска не удалось найти какого-либо взрывного устройства. | ||
| <center>29 июля <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Поступила угроза взорвать посольство Франции в Тегеране ракетной атакой. Тегеранским властям пришлось усилить охрану. Угроза поступила от «Организации Орли», которая требует освобождения 21 армянского заключённого во Франции. | ||
| <center>31 июля <center>1983 | <center>Франция, <center>Лион и Рейн | Угроза о взрыве бомбы, поступившая от армянских боевиков, заставила власти в срочном порядке приземлить два самолёта, выполнявших рейс по внутренним авиалиниям с 424 пассажирами на борту. Самолёты приземлились в Лионе и Рейне. При обыске самолётов взрывных устройств обнаружено не было. | ||
| <center>31 июля <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Попытка взрыва зданий египетских представительств. Ответственность взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>7 августа <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | 2 взрыва в зданиях египетских представительств. Ответственность за взрывы взяла на себя «Организация Орли». | ||
| <center>10 августа <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Начинённая взрывчаткой машина была взорвана у французского посольства в Тегеране. | ||
| <center>17 августа <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Представитель «Air France» в Тегеране был обстрелян в своём автомобиле из автоматического оружия. | ||
| <center>27 августа <center>1983 | <center>Германия | Отделения французского консульства сильно пострадали в результате взрыва бомбы. Взрывной волной были убиты два человека и двадцать три были ранены. | ||
| <center>9 сентября <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | В Тегеране были взорваны две посольские машины. В результате этой акции пострадали два сотрудника посольства. | ||
| <center>1 октября <center>1983 | <center>Франция, <center>Марсель | В результате взрыва бомбы взрывной волной были повреждены павильоны СССР, США и Алжира на Международной торговой ярмарке. В результате погиб один человек и были ранены двадцать шесть. «Организация Орли» взяла ответственность на себя. | ||
| <center>6 октября <center>1983 | <center>Иран, <center>Тегеран | Автомобиль французского посольства был взорван в Тегеране. Два пассажира получили ранения в результате взрыва. «Организация Орли» взяла на себя ответственность за эту акцию. | ||
| <center>29 октября <center>1983 | <center>Ливан, <center>Бейрут | К французскому посольству в Бейруте подъехал автомобиль, из него вышел человек и бросил ручную гранату на лестничную площадку у входа посольства. Боевик был задержан представителями служб безопасности, но его соучастникам удалось бежать. | ||
| <center>8 февраля <center>1984 | <center>Франция, <center>Париж | Поступило предупреждение от боевика, в котором говорится, что взрывное устройство заложено в самолёте «Эйр Франс», вылетающем в 13 часов в Нью-Йорк. Полёт были вынуждены задержать на полтора часа. Тщательный обыск не выявил взрывного устройства. | ||
| <center>28 марта <center>1984 | <center>Иран, <center>Тегеран | Была предпринята серия запланированных покушений на дипломатов Турции в иранской столице Тегеране. Имели место следующие инциденты:
|
||
| <center>29 марта <center>1984 | <center>США, <center>Лос-Анджелес, <center>Калифорния | В турецкое консульство в Лос-Анджелесе было доставлено письмо, содержащее угрозу расправы над турецкими спортсменами в случае их участия в Лос-анджелесской Олимпиаде. Угроза подписана АСАЛА. | ||
| <center>8 апреля <center>1984 | <center>Ливан, <center>Бейрут | В Бейруте АСАЛА выпустила коммюнике, в котором предупреждает все международные авиалинии, имеющие рейсы в Турцию о том, что они будут расцениваться как военные мишени. | ||
| <center>26 апреля <center>1984 | <center>Турция, <center>Анкара | Было объявлено, что премьер-министр Турции Тургут Озал получил письмо с угрозой. В письме его предупреждают о том, что если он не откажется от запланированного визита в Тегеран, АСАЛА предпримет ряд акций против его страны. | ||
| <center>28 апреля <center>1984 | <center>Иран, <center>Тегеран | Двое армянских боевиков на мотоцикле открыли огонь по машине, за рулём которой был Ишик Йондер, который вёз свою жену Садийе Йондер в посольство, где она работала секретарём. В результате этого покушения погиб Ишик Йондер. | ||
| <center>25 июня <center>1984 | <center>США | Агентство новостей в Париже получило письмо, подписанное АСАЛА, в котором она угрожает налётами на все правительственные организации и компании, которые каким-либо образом будут способствовать участию Турции в Олимпийских играх в Лос-Анджелесе. | ||
| <center>13 августа <center>1984 | <center>Франция, Лион | На Лионском железнодорожном вокзале был произведён взрыв, причинивший незначительный ущерб. | ||
| <center>Сентябрь <center>1984 | <center>Иран, <center>Тегеран | Несколько турецких компаний в Иране подверглись как они получили ряд писем-угроз, в которых их предупреждали, что они являются мишенью. Первая такая акция была предпринята против крупнейшей турецкой строительной компании «Сезай-Туркиш-Февзи Аккая Компани». В отделение этой компании был брошен взрывной заряд. Турецкий работник пострадал в ходе борьбы с огнём, вызванным взрывной волной. | ||
| <center>25 декабря <center>1984 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Два французских здания в восточном Бейруте были подорваны. АСАЛА взяла ответственность за эту акцию на себя. | ||
| <center>29 декабря <center>1984 | <center>Франция, <center>Париж | После поступления от АСАЛА угрозы о взрыве самолёта «Эйр Франс», полиция усилила охрану аэропорта «Шарль де Голль» в Париже. | ||
| <center>3 января <center>1985 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Отделения агентства Франс-Пресс в Западном Бейруте были серьёзно повреждены в результате взрыва. | ||
| <center>3 января <center>1985 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Отряд военных сапёров обнаружил и обезвредил 6 фунтов взрывчатки, зарытой у входа во «Франко-Ливанский банк» в районе Рамлет ал-Байда Западного Бейрута. | ||
| <center>3 марта <center>1985 | <center>Франция, <center>Париж | Анонимный звонок, принадлежащий представителю АСАЛА, угрожает преследованием французских интересов по всему миру. Звонок, раздавшийся в агентстве Франс-Пресс, адресован французским властям в связи с вынесением приговора трём боевикам, участвовавшим в акциях в Орли. | ||
| <center>26 марта <center>1985 | <center>Канада, <center>Торонто | Угроза взорвать систему перевозок в Торонто поступила от армянской организации. Это привело к массовому усилению мер безопасности в Торонто. Движение транспорта в часы пик застопоривалось во время обследования полицией метро в поисках взрывного устройства. Ответственность за эту угрозу лежит на организации, именующей себя «Армянская Секретная Армия за Освобождение Родины». | ||
| <center>17 марта <center>1986 | <center>Франция, <center>Лион | В экспресс Лион-Париж, была взорвана бомба. КСАМЕПП и АСАЛА взяли ответственность за эту акцию на себя. | ||
| <center>9 октября <center>1986 | <center>Ливан, <center>Бейрут | АСАЛА доставила в западное агентство новостей в Бейруте написанное от руки заявление, предупреждающее об ужесточении мер, направленных против Франции в случае, если Варужан Карапетян и два других армянских боевика не будут освобождены. | ||
| <center>15 октября <center>1986 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Трое из боевиков АСАЛА во главе с представителем организации Миграном Миграняном встретились с французским журналистом в столице Ливана, где они повторили свою угрозу, что продолжат акции против Франции в случае, если их заключённые товарищи не будут освобождены. Они заявили о переговорах с французскими властям и их представитель Мигран Мигранян указал: «Мы ждём исполнения французскими властями своего обещания (освободить Карапетяна). Иначе мы продолжим наши акции, которые, мы смеем вас уверить, будут ещё более жестокими. АСАЛА уже объявила французских представителей в мире военными врагами. Мы бросаем вызов Шираку и обещаем Миттерану катастрофу, в случае не выполнения данного им обещания, что политические заключённые будут освобождены». | ||
| <center>20 января <center>1987 | <center>Греция, <center>Афины | По случаю своей двенадцатой годовщины АСАЛА адресовала из своего штаба в Афинах обращение к армянам. Послание, исходящее по-видимому от политического руководства АСАЛА, расположенного в Афинах «Современного Армянского движения», называет имена врагов армянского народа в лице «Турецкого фашистского государства и поддерживающих его сил международного империализма и сионизма…». Послание АСАЛА получило широкое распространение в греческой прессе, включая проправительственную англоязычную ежедневную газету «Афин Ньюс», которая публикует отрывки из коммюнике АСАЛА. | ||
| <center>11 февраля <center>1987 | <center>Ливан, <center>Бейрут | Коммюнике, выпущенное в столице Ливана, подтверждает ответственность АСАЛА за взрывы в Париже в 1986 году. В отпечатанном заявлении, доставленном в адрес Западного информационного агентства, армянская организация заявила: Франция должна предпринимать шаги и необходимые процедуры для освобождения армянских и арабских патриотов. Прекращение огня, как период затишья между нами и французским правительством, должно заверить общественное мнение в нашем уважении к интересам безопасности Франции и её народа. Возобновление волны взрывов на улицах Франции, на французских заводах, авиалиниях, морских объектах будут расцениваться как саботаж. Далее АСАЛА принимает на себя ответственность за взрывы в Париже в 1986 году и ещё раз повторяет своё требование об освобождении Варужана Карапетяна. | ||
| <center>октябрь <center>1987 | <center>Ливан | Нападение на посольство Франции в Ливане. | ||
| <center>декабрь <center>1991 | <center>Венгрия | Нападение на посла Турции в Венгрии. Были убиты 47 человек. |
См. также
- АСАЛА
- Армянская революционная армия
- Бойцы за справедливость в отношении геноцида армян
- Список террористических операций ДжСАГ
- Терроризм армянских националистов
Источники
| ||||||||||||||
Напишите отзыв о статье "Список террористических операций АСАЛА"
Отрывок, характеризующий Список террористических операций АСАЛА
– Что вам угодно? Просьба?…– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
Русские и французские услужливые руки, мгновенно подхватив крест, прицепили его к мундиру. Лазарев мрачно взглянул на маленького человечка, с белыми руками, который что то сделал над ним, и продолжая неподвижно держать на караул, опять прямо стал глядеть в глаза Александру, как будто он спрашивал Александра: всё ли еще ему стоять, или не прикажут ли ему пройтись теперь, или может быть еще что нибудь сделать? Но ему ничего не приказывали, и он довольно долго оставался в этом неподвижном состоянии.
Государи сели верхами и уехали. Преображенцы, расстроивая ряды, перемешались с французскими гвардейцами и сели за столы, приготовленные для них.
Лазарев сидел на почетном месте; его обнимали, поздравляли и жали ему руки русские и французские офицеры. Толпы офицеров и народа подходили, чтобы только посмотреть на Лазарева. Гул говора русского французского и хохота стоял на площади вокруг столов. Два офицера с раскрасневшимися лицами, веселые и счастливые прошли мимо Ростова.
– Каково, брат, угощенье? Всё на серебре, – сказал один. – Лазарева видел?
– Видел.
– Завтра, говорят, преображенцы их угащивать будут.
– Нет, Лазареву то какое счастье! 10 франков пожизненного пенсиона.
– Вот так шапка, ребята! – кричал преображенец, надевая мохнатую шапку француза.
– Чудо как хорошо, прелесть!
– Ты слышал отзыв? – сказал гвардейский офицер другому. Третьего дня было Napoleon, France, bravoure; [Наполеон, Франция, храбрость;] вчера Alexandre, Russie, grandeur; [Александр, Россия, величие;] один день наш государь дает отзыв, а другой день Наполеон. Завтра государь пошлет Георгия самому храброму из французских гвардейцев. Нельзя же! Должен ответить тем же.
Борис с своим товарищем Жилинским тоже пришел посмотреть на банкет преображенцев. Возвращаясь назад, Борис заметил Ростова, который стоял у угла дома.
– Ростов! здравствуй; мы и не видались, – сказал он ему, и не мог удержаться, чтобы не спросить у него, что с ним сделалось: так странно мрачно и расстроено было лицо Ростова.
– Ничего, ничего, – отвечал Ростов.
– Ты зайдешь?
– Да, зайду.
Ростов долго стоял у угла, издалека глядя на пирующих. В уме его происходила мучительная работа, которую он никак не мог довести до конца. В душе поднимались страшные сомнения. То ему вспоминался Денисов с своим изменившимся выражением, с своей покорностью и весь госпиталь с этими оторванными руками и ногами, с этой грязью и болезнями. Ему так живо казалось, что он теперь чувствует этот больничный запах мертвого тела, что он оглядывался, чтобы понять, откуда мог происходить этот запах. То ему вспоминался этот самодовольный Бонапарте с своей белой ручкой, который был теперь император, которого любит и уважает император Александр. Для чего же оторванные руки, ноги, убитые люди? То вспоминался ему награжденный Лазарев и Денисов, наказанный и непрощенный. Он заставал себя на таких странных мыслях, что пугался их.
Запах еды преображенцев и голод вызвали его из этого состояния: надо было поесть что нибудь, прежде чем уехать. Он пошел к гостинице, которую видел утром. В гостинице он застал так много народу, офицеров, так же как и он приехавших в статских платьях, что он насилу добился обеда. Два офицера одной с ним дивизии присоединились к нему. Разговор естественно зашел о мире. Офицеры, товарищи Ростова, как и большая часть армии, были недовольны миром, заключенным после Фридланда. Говорили, что еще бы подержаться, Наполеон бы пропал, что у него в войсках ни сухарей, ни зарядов уж не было. Николай молча ел и преимущественно пил. Он выпил один две бутылки вина. Внутренняя поднявшаяся в нем работа, не разрешаясь, всё также томила его. Он боялся предаваться своим мыслям и не мог отстать от них. Вдруг на слова одного из офицеров, что обидно смотреть на французов, Ростов начал кричать с горячностью, ничем не оправданною, и потому очень удивившею офицеров.
– И как вы можете судить, что было бы лучше! – закричал он с лицом, вдруг налившимся кровью. – Как вы можете судить о поступках государя, какое мы имеем право рассуждать?! Мы не можем понять ни цели, ни поступков государя!
– Да я ни слова не говорил о государе, – оправдывался офицер, не могший иначе как тем, что Ростов пьян, объяснить себе его вспыльчивости.
Но Ростов не слушал.
– Мы не чиновники дипломатические, а мы солдаты и больше ничего, – продолжал он. – Умирать велят нам – так умирать. А коли наказывают, так значит – виноват; не нам судить. Угодно государю императору признать Бонапарте императором и заключить с ним союз – значит так надо. А то, коли бы мы стали обо всем судить да рассуждать, так этак ничего святого не останется. Этак мы скажем, что ни Бога нет, ничего нет, – ударяя по столу кричал Николай, весьма некстати, по понятиям своих собеседников, но весьма последовательно по ходу своих мыслей.
– Наше дело исполнять свой долг, рубиться и не думать, вот и всё, – заключил он.
– И пить, – сказал один из офицеров, не желавший ссориться.
– Да, и пить, – подхватил Николай. – Эй ты! Еще бутылку! – крикнул он.
В 1808 году император Александр ездил в Эрфурт для нового свидания с императором Наполеоном, и в высшем Петербургском обществе много говорили о величии этого торжественного свидания.
В 1809 году близость двух властелинов мира, как называли Наполеона и Александра, дошла до того, что, когда Наполеон объявил в этом году войну Австрии, то русский корпус выступил за границу для содействия своему прежнему врагу Бонапарте против прежнего союзника, австрийского императора; до того, что в высшем свете говорили о возможности брака между Наполеоном и одной из сестер императора Александра. Но, кроме внешних политических соображений, в это время внимание русского общества с особенной живостью обращено было на внутренние преобразования, которые были производимы в это время во всех частях государственного управления.
Жизнь между тем, настоящая жизнь людей с своими существенными интересами здоровья, болезни, труда, отдыха, с своими интересами мысли, науки, поэзии, музыки, любви, дружбы, ненависти, страстей, шла как и всегда независимо и вне политической близости или вражды с Наполеоном Бонапарте, и вне всех возможных преобразований.
Князь Андрей безвыездно прожил два года в деревне. Все те предприятия по именьям, которые затеял у себя Пьер и не довел ни до какого результата, беспрестанно переходя от одного дела к другому, все эти предприятия, без выказыванья их кому бы то ни было и без заметного труда, были исполнены князем Андреем.
Он имел в высшей степени ту недостававшую Пьеру практическую цепкость, которая без размахов и усилий с его стороны давала движение делу.
Одно именье его в триста душ крестьян было перечислено в вольные хлебопашцы (это был один из первых примеров в России), в других барщина заменена оброком. В Богучарово была выписана на его счет ученая бабка для помощи родильницам, и священник за жалованье обучал детей крестьянских и дворовых грамоте.
Одну половину времени князь Андрей проводил в Лысых Горах с отцом и сыном, который был еще у нянек; другую половину времени в богучаровской обители, как называл отец его деревню. Несмотря на выказанное им Пьеру равнодушие ко всем внешним событиям мира, он усердно следил за ними, получал много книг, и к удивлению своему замечал, когда к нему или к отцу его приезжали люди свежие из Петербурга, из самого водоворота жизни, что эти люди, в знании всего совершающегося во внешней и внутренней политике, далеко отстали от него, сидящего безвыездно в деревне.
Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».
Князь Андрей несколько раз оглянулся на этот дуб, проезжая по лесу, как будто он чего то ждал от него. Цветы и трава были и под дубом, но он всё так же, хмурясь, неподвижно, уродливо и упорно, стоял посреди их.
«Да, он прав, тысячу раз прав этот дуб, думал князь Андрей, пускай другие, молодые, вновь поддаются на этот обман, а мы знаем жизнь, – наша жизнь кончена!» Целый новый ряд мыслей безнадежных, но грустно приятных в связи с этим дубом, возник в душе князя Андрея. Во время этого путешествия он как будто вновь обдумал всю свою жизнь, и пришел к тому же прежнему успокоительному и безнадежному заключению, что ему начинать ничего было не надо, что он должен доживать свою жизнь, не делая зла, не тревожась и ничего не желая.
По опекунским делам рязанского именья, князю Андрею надо было видеться с уездным предводителем. Предводителем был граф Илья Андреич Ростов, и князь Андрей в середине мая поехал к нему.
Был уже жаркий период весны. Лес уже весь оделся, была пыль и было так жарко, что проезжая мимо воды, хотелось купаться.
Князь Андрей, невеселый и озабоченный соображениями о том, что и что ему нужно о делах спросить у предводителя, подъезжал по аллее сада к отрадненскому дому Ростовых. Вправо из за деревьев он услыхал женский, веселый крик, и увидал бегущую на перерез его коляски толпу девушек. Впереди других ближе, подбегала к коляске черноволосая, очень тоненькая, странно тоненькая, черноглазая девушка в желтом ситцевом платье, повязанная белым носовым платком, из под которого выбивались пряди расчесавшихся волос. Девушка что то кричала, но узнав чужого, не взглянув на него, со смехом побежала назад.
Князю Андрею вдруг стало от чего то больно. День был так хорош, солнце так ярко, кругом всё так весело; а эта тоненькая и хорошенькая девушка не знала и не хотела знать про его существование и была довольна, и счастлива какой то своей отдельной, – верно глупой – но веселой и счастливой жизнию. «Чему она так рада? о чем она думает! Не об уставе военном, не об устройстве рязанских оброчных. О чем она думает? И чем она счастлива?» невольно с любопытством спрашивал себя князь Андрей.
Граф Илья Андреич в 1809 м году жил в Отрадном всё так же как и прежде, то есть принимая почти всю губернию, с охотами, театрами, обедами и музыкантами. Он, как всякому новому гостю, был рад князю Андрею, и почти насильно оставил его ночевать.
В продолжение скучного дня, во время которого князя Андрея занимали старшие хозяева и почетнейшие из гостей, которыми по случаю приближающихся именин был полон дом старого графа, Болконский несколько раз взглядывая на Наташу чему то смеявшуюся и веселившуюся между другой молодой половиной общества, всё спрашивал себя: «о чем она думает? Чему она так рада!».
Вечером оставшись один на новом месте, он долго не мог заснуть. Он читал, потом потушил свечу и опять зажег ее. В комнате с закрытыми изнутри ставнями было жарко. Он досадовал на этого глупого старика (так он называл Ростова), который задержал его, уверяя, что нужные бумаги в городе, не доставлены еще, досадовал на себя за то, что остался.
Князь Андрей встал и подошел к окну, чтобы отворить его. Как только он открыл ставни, лунный свет, как будто он настороже у окна давно ждал этого, ворвался в комнату. Он отворил окно. Ночь была свежая и неподвижно светлая. Перед самым окном был ряд подстриженных дерев, черных с одной и серебристо освещенных с другой стороны. Под деревами была какая то сочная, мокрая, кудрявая растительность с серебристыми кое где листьями и стеблями. Далее за черными деревами была какая то блестящая росой крыша, правее большое кудрявое дерево, с ярко белым стволом и сучьями, и выше его почти полная луна на светлом, почти беззвездном, весеннем небе. Князь Андрей облокотился на окно и глаза его остановились на этом небе.
Комната князя Андрея была в среднем этаже; в комнатах над ним тоже жили и не спали. Он услыхал сверху женский говор.
– Только еще один раз, – сказал сверху женский голос, который сейчас узнал князь Андрей.
– Да когда же ты спать будешь? – отвечал другой голос.
– Я не буду, я не могу спать, что ж мне делать! Ну, последний раз…
Два женские голоса запели какую то музыкальную фразу, составлявшую конец чего то.
– Ах какая прелесть! Ну теперь спать, и конец.
– Ты спи, а я не могу, – отвечал первый голос, приблизившийся к окну. Она видимо совсем высунулась в окно, потому что слышно было шуршанье ее платья и даже дыханье. Всё затихло и окаменело, как и луна и ее свет и тени. Князь Андрей тоже боялся пошевелиться, чтобы не выдать своего невольного присутствия.
– Соня! Соня! – послышался опять первый голос. – Ну как можно спать! Да ты посмотри, что за прелесть! Ах, какая прелесть! Да проснись же, Соня, – сказала она почти со слезами в голосе. – Ведь этакой прелестной ночи никогда, никогда не бывало.
Соня неохотно что то отвечала.
– Нет, ты посмотри, что за луна!… Ах, какая прелесть! Ты поди сюда. Душенька, голубушка, поди сюда. Ну, видишь? Так бы вот села на корточки, вот так, подхватила бы себя под коленки, – туже, как можно туже – натужиться надо. Вот так!
– Полно, ты упадешь.
Послышалась борьба и недовольный голос Сони: «Ведь второй час».
– Ах, ты только всё портишь мне. Ну, иди, иди.
Опять всё замолкло, но князь Андрей знал, что она всё еще сидит тут, он слышал иногда тихое шевеленье, иногда вздохи.
– Ах… Боже мой! Боже мой! что ж это такое! – вдруг вскрикнула она. – Спать так спать! – и захлопнула окно.
«И дела нет до моего существования!» подумал князь Андрей в то время, как он прислушивался к ее говору, почему то ожидая и боясь, что она скажет что нибудь про него. – «И опять она! И как нарочно!» думал он. В душе его вдруг поднялась такая неожиданная путаница молодых мыслей и надежд, противоречащих всей его жизни, что он, чувствуя себя не в силах уяснить себе свое состояние, тотчас же заснул.
На другой день простившись только с одним графом, не дождавшись выхода дам, князь Андрей поехал домой.
Уже было начало июня, когда князь Андрей, возвращаясь домой, въехал опять в ту березовую рощу, в которой этот старый, корявый дуб так странно и памятно поразил его. Бубенчики еще глуше звенели в лесу, чем полтора месяца тому назад; всё было полно, тенисто и густо; и молодые ели, рассыпанные по лесу, не нарушали общей красоты и, подделываясь под общий характер, нежно зеленели пушистыми молодыми побегами.
Целый день был жаркий, где то собиралась гроза, но только небольшая тучка брызнула на пыль дороги и на сочные листья. Левая сторона леса была темна, в тени; правая мокрая, глянцовитая блестела на солнце, чуть колыхаясь от ветра. Всё было в цвету; соловьи трещали и перекатывались то близко, то далеко.
«Да, здесь, в этом лесу был этот дуб, с которым мы были согласны», подумал князь Андрей. «Да где он», подумал опять князь Андрей, глядя на левую сторону дороги и сам того не зная, не узнавая его, любовался тем дубом, которого он искал. Старый дуб, весь преображенный, раскинувшись шатром сочной, темной зелени, млел, чуть колыхаясь в лучах вечернего солнца. Ни корявых пальцев, ни болячек, ни старого недоверия и горя, – ничего не было видно. Сквозь жесткую, столетнюю кору пробились без сучков сочные, молодые листья, так что верить нельзя было, что этот старик произвел их. «Да, это тот самый дуб», подумал князь Андрей, и на него вдруг нашло беспричинное, весеннее чувство радости и обновления. Все лучшие минуты его жизни вдруг в одно и то же время вспомнились ему. И Аустерлиц с высоким небом, и мертвое, укоризненное лицо жены, и Пьер на пароме, и девочка, взволнованная красотою ночи, и эта ночь, и луна, – и всё это вдруг вспомнилось ему.
«Нет, жизнь не кончена в 31 год, вдруг окончательно, беспеременно решил князь Андрей. Мало того, что я знаю всё то, что есть во мне, надо, чтобы и все знали это: и Пьер, и эта девочка, которая хотела улететь в небо, надо, чтобы все знали меня, чтобы не для одного меня шла моя жизнь, чтоб не жили они так независимо от моей жизни, чтоб на всех она отражалась и чтобы все они жили со мною вместе!»
Возвратившись из своей поездки, князь Андрей решился осенью ехать в Петербург и придумал разные причины этого решенья. Целый ряд разумных, логических доводов, почему ему необходимо ехать в Петербург и даже служить, ежеминутно был готов к его услугам. Он даже теперь не понимал, как мог он когда нибудь сомневаться в необходимости принять деятельное участие в жизни, точно так же как месяц тому назад он не понимал, как могла бы ему притти мысль уехать из деревни. Ему казалось ясно, что все его опыты жизни должны были пропасть даром и быть бессмыслицей, ежели бы он не приложил их к делу и не принял опять деятельного участия в жизни. Он даже не понимал того, как на основании таких же бедных разумных доводов прежде очевидно было, что он бы унизился, ежели бы теперь после своих уроков жизни опять бы поверил в возможность приносить пользу и в возможность счастия и любви. Теперь разум подсказывал совсем другое. После этой поездки князь Андрей стал скучать в деревне, прежние занятия не интересовали его, и часто, сидя один в своем кабинете, он вставал, подходил к зеркалу и долго смотрел на свое лицо. Потом он отворачивался и смотрел на портрет покойницы Лизы, которая с взбитыми a la grecque [по гречески] буклями нежно и весело смотрела на него из золотой рамки. Она уже не говорила мужу прежних страшных слов, она просто и весело с любопытством смотрела на него. И князь Андрей, заложив назад руки, долго ходил по комнате, то хмурясь, то улыбаясь, передумывая те неразумные, невыразимые словом, тайные как преступление мысли, связанные с Пьером, с славой, с девушкой на окне, с дубом, с женской красотой и любовью, которые изменили всю его жизнь. И в эти то минуты, когда кто входил к нему, он бывал особенно сух, строго решителен и в особенности неприятно логичен.
– Mon cher, [Дорогой мой,] – бывало скажет входя в такую минуту княжна Марья, – Николушке нельзя нынче гулять: очень холодно.
– Ежели бы было тепло, – в такие минуты особенно сухо отвечал князь Андрей своей сестре, – то он бы пошел в одной рубашке, а так как холодно, надо надеть на него теплую одежду, которая для этого и выдумана. Вот что следует из того, что холодно, а не то чтобы оставаться дома, когда ребенку нужен воздух, – говорил он с особенной логичностью, как бы наказывая кого то за всю эту тайную, нелогичную, происходившую в нем, внутреннюю работу. Княжна Марья думала в этих случаях о том, как сушит мужчин эта умственная работа.
Князь Андрей приехал в Петербург в августе 1809 года. Это было время апогея славы молодого Сперанского и энергии совершаемых им переворотов. В этом самом августе, государь, ехав в коляске, был вывален, повредил себе ногу, и оставался в Петергофе три недели, видаясь ежедневно и исключительно со Сперанским. В это время готовились не только два столь знаменитые и встревожившие общество указа об уничтожении придворных чинов и об экзаменах на чины коллежских асессоров и статских советников, но и целая государственная конституция, долженствовавшая изменить существующий судебный, административный и финансовый порядок управления России от государственного совета до волостного правления. Теперь осуществлялись и воплощались те неясные, либеральные мечтания, с которыми вступил на престол император Александр, и которые он стремился осуществить с помощью своих помощников Чарторижского, Новосильцева, Кочубея и Строгонова, которых он сам шутя называл comite du salut publique. [комитет общественного спасения.]
Теперь всех вместе заменил Сперанский по гражданской части и Аракчеев по военной. Князь Андрей вскоре после приезда своего, как камергер, явился ко двору и на выход. Государь два раза, встретив его, не удостоил его ни одним словом. Князю Андрею всегда еще прежде казалось, что он антипатичен государю, что государю неприятно его лицо и всё существо его. В сухом, отдаляющем взгляде, которым посмотрел на него государь, князь Андрей еще более чем прежде нашел подтверждение этому предположению. Придворные объяснили князю Андрею невнимание к нему государя тем, что Его Величество был недоволен тем, что Болконский не служил с 1805 года.
«Я сам знаю, как мы не властны в своих симпатиях и антипатиях, думал князь Андрей, и потому нечего думать о том, чтобы представить лично мою записку о военном уставе государю, но дело будет говорить само за себя». Он передал о своей записке старому фельдмаршалу, другу отца. Фельдмаршал, назначив ему час, ласково принял его и обещался доложить государю. Через несколько дней было объявлено князю Андрею, что он имеет явиться к военному министру, графу Аракчееву.
В девять часов утра, в назначенный день, князь Андрей явился в приемную к графу Аракчееву.
Лично князь Андрей не знал Аракчеева и никогда не видал его, но всё, что он знал о нем, мало внушало ему уважения к этому человеку.
«Он – военный министр, доверенное лицо государя императора; никому не должно быть дела до его личных свойств; ему поручено рассмотреть мою записку, следовательно он один и может дать ход ей», думал князь Андрей, дожидаясь в числе многих важных и неважных лиц в приемной графа Аракчеева.
Князь Андрей во время своей, большей частью адъютантской, службы много видел приемных важных лиц и различные характеры этих приемных были для него очень ясны. У графа Аракчеева был совершенно особенный характер приемной. На неважных лицах, ожидающих очереди аудиенции в приемной графа Аракчеева, написано было чувство пристыженности и покорности; на более чиновных лицах выражалось одно общее чувство неловкости, скрытое под личиной развязности и насмешки над собою, над своим положением и над ожидаемым лицом. Иные задумчиво ходили взад и вперед, иные шепчась смеялись, и князь Андрей слышал sobriquet [насмешливое прозвище] Силы Андреича и слова: «дядя задаст», относившиеся к графу Аракчееву. Один генерал (важное лицо) видимо оскорбленный тем, что должен был так долго ждать, сидел перекладывая ноги и презрительно сам с собой улыбаясь.
Но как только растворялась дверь, на всех лицах выражалось мгновенно только одно – страх. Князь Андрей попросил дежурного другой раз доложить о себе, но на него посмотрели с насмешкой и сказали, что его черед придет в свое время. После нескольких лиц, введенных и выведенных адъютантом из кабинета министра, в страшную дверь был впущен офицер, поразивший князя Андрея своим униженным и испуганным видом. Аудиенция офицера продолжалась долго. Вдруг послышались из за двери раскаты неприятного голоса, и бледный офицер, с трясущимися губами, вышел оттуда, и схватив себя за голову, прошел через приемную.
Вслед за тем князь Андрей был подведен к двери, и дежурный шопотом сказал: «направо, к окну».
Князь Андрей вошел в небогатый опрятный кабинет и у стола увидал cорокалетнего человека с длинной талией, с длинной, коротко обстриженной головой и толстыми морщинами, с нахмуренными бровями над каре зелеными тупыми глазами и висячим красным носом. Аракчеев поворотил к нему голову, не глядя на него.
– Вы чего просите? – спросил Аракчеев.
– Я ничего не… прошу, ваше сиятельство, – тихо проговорил князь Андрей. Глаза Аракчеева обратились на него.
– Садитесь, – сказал Аракчеев, – князь Болконский?
– Я ничего не прошу, а государь император изволил переслать к вашему сиятельству поданную мною записку…
– Изволите видеть, мой любезнейший, записку я вашу читал, – перебил Аракчеев, только первые слова сказав ласково, опять не глядя ему в лицо и впадая всё более и более в ворчливо презрительный тон. – Новые законы военные предлагаете? Законов много, исполнять некому старых. Нынче все законы пишут, писать легче, чем делать.
– Я приехал по воле государя императора узнать у вашего сиятельства, какой ход вы полагаете дать поданной записке? – сказал учтиво князь Андрей.
– На записку вашу мной положена резолюция и переслана в комитет. Я не одобряю, – сказал Аракчеев, вставая и доставая с письменного стола бумагу. – Вот! – он подал князю Андрею.
На бумаге поперег ее, карандашом, без заглавных букв, без орфографии, без знаков препинания, было написано: «неосновательно составлено понеже как подражание списано с французского военного устава и от воинского артикула без нужды отступающего».
– В какой же комитет передана записка? – спросил князь Андрей.
– В комитет о воинском уставе, и мною представлено о зачислении вашего благородия в члены. Только без жалованья.
Князь Андрей улыбнулся.
– Я и не желаю.
– Без жалованья членом, – повторил Аракчеев. – Имею честь. Эй, зови! Кто еще? – крикнул он, кланяясь князю Андрею.
Ожидая уведомления о зачислении его в члены комитета, князь Андрей возобновил старые знакомства особенно с теми лицами, которые, он знал, были в силе и могли быть нужны ему. Он испытывал теперь в Петербурге чувство, подобное тому, какое он испытывал накануне сражения, когда его томило беспокойное любопытство и непреодолимо тянуло в высшие сферы, туда, где готовилось будущее, от которого зависели судьбы миллионов. Он чувствовал по озлоблению стариков, по любопытству непосвященных, по сдержанности посвященных, по торопливости, озабоченности всех, по бесчисленному количеству комитетов, комиссий, о существовании которых он вновь узнавал каждый день, что теперь, в 1809 м году, готовилось здесь, в Петербурге, какое то огромное гражданское сражение, которого главнокомандующим было неизвестное ему, таинственное и представлявшееся ему гениальным, лицо – Сперанский. И самое ему смутно известное дело преобразования, и Сперанский – главный деятель, начинали так страстно интересовать его, что дело воинского устава очень скоро стало переходить в сознании его на второстепенное место.
Князь Андрей находился в одном из самых выгодных положений для того, чтобы быть хорошо принятым во все самые разнообразные и высшие круги тогдашнего петербургского общества. Партия преобразователей радушно принимала и заманивала его, во первых потому, что он имел репутацию ума и большой начитанности, во вторых потому, что он своим отпущением крестьян на волю сделал уже себе репутацию либерала. Партия стариков недовольных, прямо как к сыну своего отца, обращалась к нему за сочувствием, осуждая преобразования. Женское общество, свет , радушно принимали его, потому что он был жених, богатый и знатный, и почти новое лицо с ореолом романической истории о его мнимой смерти и трагической кончине жены. Кроме того, общий голос о нем всех, которые знали его прежде, был тот, что он много переменился к лучшему в эти пять лет, смягчился и возмужал, что не было в нем прежнего притворства, гордости и насмешливости, и было то спокойствие, которое приобретается годами. О нем заговорили, им интересовались и все желали его видеть.
На другой день после посещения графа Аракчеева князь Андрей был вечером у графа Кочубея. Он рассказал графу свое свидание с Силой Андреичем (Кочубей так называл Аракчеева с той же неопределенной над чем то насмешкой, которую заметил князь Андрей в приемной военного министра).
– Mon cher, [Дорогой мой,] даже в этом деле вы не минуете Михаил Михайловича. C'est le grand faiseur. [Всё делается им.] Я скажу ему. Он обещался приехать вечером…
– Какое же дело Сперанскому до военных уставов? – спросил князь Андрей.
Кочубей, улыбнувшись, покачал головой, как бы удивляясь наивности Болконского.
– Мы с ним говорили про вас на днях, – продолжал Кочубей, – о ваших вольных хлебопашцах…
– Да, это вы, князь, отпустили своих мужиков? – сказал Екатерининский старик, презрительно обернувшись на Болконского.
– Маленькое именье ничего не приносило дохода, – отвечал Болконский, чтобы напрасно не раздражать старика, стараясь смягчить перед ним свой поступок.
– Vous craignez d'etre en retard, [Боитесь опоздать,] – сказал старик, глядя на Кочубея.
– Я одного не понимаю, – продолжал старик – кто будет землю пахать, коли им волю дать? Легко законы писать, а управлять трудно. Всё равно как теперь, я вас спрашиваю, граф, кто будет начальником палат, когда всем экзамены держать?
– Те, кто выдержат экзамены, я думаю, – отвечал Кочубей, закидывая ногу на ногу и оглядываясь.
– Вот у меня служит Пряничников, славный человек, золото человек, а ему 60 лет, разве он пойдет на экзамены?…
– Да, это затруднительно, понеже образование весьма мало распространено, но… – Граф Кочубей не договорил, он поднялся и, взяв за руку князя Андрея, пошел навстречу входящему высокому, лысому, белокурому человеку, лет сорока, с большим открытым лбом и необычайной, странной белизной продолговатого лица. На вошедшем был синий фрак, крест на шее и звезда на левой стороне груди. Это был Сперанский. Князь Андрей тотчас узнал его и в душе его что то дрогнуло, как это бывает в важные минуты жизни. Было ли это уважение, зависть, ожидание – он не знал. Вся фигура Сперанского имела особенный тип, по которому сейчас можно было узнать его. Ни у кого из того общества, в котором жил князь Андрей, он не видал этого спокойствия и самоуверенности неловких и тупых движений, ни у кого он не видал такого твердого и вместе мягкого взгляда полузакрытых и несколько влажных глаз, не видал такой твердости ничего незначащей улыбки, такого тонкого, ровного, тихого голоса, и, главное, такой нежной белизны лица и особенно рук, несколько широких, но необыкновенно пухлых, нежных и белых. Такую белизну и нежность лица князь Андрей видал только у солдат, долго пробывших в госпитале. Это был Сперанский, государственный секретарь, докладчик государя и спутник его в Эрфурте, где он не раз виделся и говорил с Наполеоном.
Сперанский не перебегал глазами с одного лица на другое, как это невольно делается при входе в большое общество, и не торопился говорить. Он говорил тихо, с уверенностью, что будут слушать его, и смотрел только на то лицо, с которым говорил.
Князь Андрей особенно внимательно следил за каждым словом и движением Сперанского. Как это бывает с людьми, особенно с теми, которые строго судят своих ближних, князь Андрей, встречаясь с новым лицом, особенно с таким, как Сперанский, которого он знал по репутации, всегда ждал найти в нем полное совершенство человеческих достоинств.
Сперанский сказал Кочубею, что жалеет о том, что не мог приехать раньше, потому что его задержали во дворце. Он не сказал, что его задержал государь. И эту аффектацию скромности заметил князь Андрей. Когда Кочубей назвал ему князя Андрея, Сперанский медленно перевел свои глаза на Болконского с той же улыбкой и молча стал смотреть на него.
– Я очень рад с вами познакомиться, я слышал о вас, как и все, – сказал он.
Кочубей сказал несколько слов о приеме, сделанном Болконскому Аракчеевым. Сперанский больше улыбнулся.
– Директором комиссии военных уставов мой хороший приятель – господин Магницкий, – сказал он, договаривая каждый слог и каждое слово, – и ежели вы того пожелаете, я могу свести вас с ним. (Он помолчал на точке.) Я надеюсь, что вы найдете в нем сочувствие и желание содействовать всему разумному.
Около Сперанского тотчас же составился кружок и тот старик, который говорил о своем чиновнике, Пряничникове, тоже с вопросом обратился к Сперанскому.
Князь Андрей, не вступая в разговор, наблюдал все движения Сперанского, этого человека, недавно ничтожного семинариста и теперь в руках своих, – этих белых, пухлых руках, имевшего судьбу России, как думал Болконский. Князя Андрея поразило необычайное, презрительное спокойствие, с которым Сперанский отвечал старику. Он, казалось, с неизмеримой высоты обращал к нему свое снисходительное слово. Когда старик стал говорить слишком громко, Сперанский улыбнулся и сказал, что он не может судить о выгоде или невыгоде того, что угодно было государю.
Поговорив несколько времени в общем кругу, Сперанский встал и, подойдя к князю Андрею, отозвал его с собой на другой конец комнаты. Видно было, что он считал нужным заняться Болконским.
– Я не успел поговорить с вами, князь, среди того одушевленного разговора, в который был вовлечен этим почтенным старцем, – сказал он, кротко презрительно улыбаясь и этой улыбкой как бы признавая, что он вместе с князем Андреем понимает ничтожность тех людей, с которыми он только что говорил. Это обращение польстило князю Андрею. – Я вас знаю давно: во первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.
– Да, – сказал князь Андрей, – отец не хотел, чтобы я пользовался этим правом; я начал службу с нижних чинов.
– Ваш батюшка, человек старого века, очевидно стоит выше наших современников, которые так осуждают эту меру, восстановляющую только естественную справедливость.
– Я думаю однако, что есть основание и в этих осуждениях… – сказал князь Андрей, стараясь бороться с влиянием Сперанского, которое он начинал чувствовать. Ему неприятно было во всем соглашаться с ним: он хотел противоречить. Князь Андрей, обыкновенно говоривший легко и хорошо, чувствовал теперь затруднение выражаться, говоря с Сперанским. Его слишком занимали наблюдения над личностью знаменитого человека.
– Основание для личного честолюбия может быть, – тихо вставил свое слово Сперанский.
– Отчасти и для государства, – сказал князь Андрей.
– Как вы разумеете?… – сказал Сперанский, тихо опустив глаза.
– Я почитатель Montesquieu, – сказал князь Андрей. – И его мысль о том, что le рrincipe des monarchies est l'honneur, me parait incontestable. Certains droits еt privileges de la noblesse me paraissent etre des moyens de soutenir ce sentiment. [основа монархий есть честь, мне кажется несомненной. Некоторые права и привилегии дворянства мне кажутся средствами для поддержания этого чувства.]
Улыбка исчезла на белом лице Сперанского и физиономия его много выиграла от этого. Вероятно мысль князя Андрея показалась ему занимательною.
– Si vous envisagez la question sous ce point de vue, [Если вы так смотрите на предмет,] – начал он, с очевидным затруднением выговаривая по французски и говоря еще медленнее, чем по русски, но совершенно спокойно. Он сказал, что честь, l'honneur, не может поддерживаться преимуществами вредными для хода службы, что честь, l'honneur, есть или: отрицательное понятие неделанья предосудительных поступков, или известный источник соревнования для получения одобрения и наград, выражающих его.
Доводы его были сжаты, просты и ясны.
Институт, поддерживающий эту честь, источник соревнования, есть институт, подобный Legion d'honneur [Ордену почетного легиона] великого императора Наполеона, не вредящий, а содействующий успеху службы, а не сословное или придворное преимущество.
– Я не спорю, но нельзя отрицать, что придворное преимущество достигло той же цели, – сказал князь Андрей: – всякий придворный считает себя обязанным достойно нести свое положение.
– Но вы им не хотели воспользоваться, князь, – сказал Сперанский, улыбкой показывая, что он, неловкий для своего собеседника спор, желает прекратить любезностью. – Ежели вы мне сделаете честь пожаловать ко мне в среду, – прибавил он, – то я, переговорив с Магницким, сообщу вам то, что может вас интересовать, и кроме того буду иметь удовольствие подробнее побеседовать с вами. – Он, закрыв глаза, поклонился, и a la francaise, [на французский манер,] не прощаясь, стараясь быть незамеченным, вышел из залы.
Первое время своего пребыванья в Петербурге, князь Андрей почувствовал весь свой склад мыслей, выработавшийся в его уединенной жизни, совершенно затемненным теми мелкими заботами, которые охватили его в Петербурге.
С вечера, возвращаясь домой, он в памятной книжке записывал 4 или 5 необходимых визитов или rendez vous [свиданий] в назначенные часы. Механизм жизни, распоряжение дня такое, чтобы везде поспеть во время, отнимали большую долю самой энергии жизни. Он ничего не делал, ни о чем даже не думал и не успевал думать, а только говорил и с успехом говорил то, что он успел прежде обдумать в деревне.
