Список турниров и матчей по шахматам
Поделись знанием:
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.
1821
- Париж, матч-турнир
1834
- Лондон (июнь—июль), матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
- (июль), матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
- , матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
- , матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
- , матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
- , матч А. Макдоннелл — Л. Лабурдонне
1836
- Лондон, матч П. Сент-Аман — Д. Уокер
- Лондон, матч П. Сент-Аман — Фрэзер
1843
- Париж (ноябрь—декабрь), матч Г. Стаунтон — П. Сент-Аман
1845
- Бреславль, матч Л. Бледов — А. Андерсен
1846
- Лондон, матч Г. Стаунтон — Б. Горвиц
- Лондон, матч Г. Стаунтон — Д. Гарвиц
1848
- Бреславль, матч А. Андерсен — Д. Гарвиц
1849
1851
- Лондон, 1-й международный турнир
- Лондон, (9 участников)
- , матч И. Лёвенталь — Уильямс
- , матч Бокль — И. Лёвенталь
- , матч Дикон — Леве
- , матч Б. Горвиц — Г. Бёрд
- , матч Г. Стаунтон — К. Яниш
- , матч Г. Стаунтон — Уильямс
1852
- Гуль, матч И. Лёвенталь — Б. Горвиц
1853
- Лондон, матч Д. Гарвиц — И. Лёвенталь
- Берлин, матч Ж. Дюфрень — Майет
1855
- Париж, матч С. Дюбуа — Арну де-Ривьер
1857
- Нью-Йорк (октябрь—ноябрь), 1-й американский шахматный конгресс
- Манчестер, 1-й турнир Британской шахматной ассоциации (8 участников)
1858
- Англия, матч П. Морфи — И. Лёвенталь
- Париж, матч П. Морфи — Д. Гарвиц
- Бирмингем
- Париж (декабрь), матч А. Андерсен — Д. Гарвиц
- Париж (декабрь), матч П. Морфи — А. Андерсен
1859
- Париж (март), матч П. Морфи — Монгредиена
1860
- Берлин, матч Зуле — Гурецкий-Корниц
- Берлин, матч Зуле — Гирштейн
- Англия, матч И. Колиш — Б. Горвиц
- Англия, матч И. Колиш — Бернс
1861
- Лондон, матч А. Андерсен — И. Колиш
- Бристоль (8 участников)
- , матч Л. Паульсен — И. Колиш
1862
- Петербург, матч И. Колиш — И. Шумов
- Лондон (лето), 2-й международный турнир
- Лондон, матч А. Андерсен — Л. Паульсен
- Лондон, матч В.Стейниц — С. Дюбуа
- Лондон, матч Л. Паульсен — С. Дюбуа
1863
- Лондон, матч В.Стейниц — Д. Блэкберн
- Лондон, матч В.Стейниц — Дикон
- Лондон, матч В.Стейниц — Монгредиен
1864
- Лондон, матч В.Стейниц — Грин
- Лейпциг, матч Л. Паульсен — М. Ланге
- Берлин, матч Л. Паульсен — Г. Нейман
- Париж, матч И. Колиш — Гиршфельд
- Париж, матч И. Колиш — С. Розенталь
1866
- Лондон (июль—август), матч В.Стейниц — А. Андерсен
- , матч В.Стейниц — Г. Бёрд
1867
- Париж, международный турнир (13 участников)
- Данди (сентябрь), международный турнир
1868
- Берлин, матч А. Андерсен — И. Цукерторт
1870
- Баден-Баден, 1-й международный турнир
- Лондон, матч В. Стейниц — Д. Блэкберн
1871
- Берлин, матч А. Андерсен — И. Цукерторт
1872
- Лондон, 3-й международный турнир
- , матч В.Стейниц — И. Цукерторт
1873
- Вена, международный турнир
1875
- Петербург, матч Ш. Винавер — И. Шумов
- Петербург, турнир
1876
- , 3-й матч В. Стейниц — Д. Блэкберн
- Лейпциг (летом), матч Л. Паульсен — А. Андерсен
1877
- Лейпциг, конгресс
- , 3-й матч Л. Паульсен — А. Андерсен
1878
- Париж, 2-й международный турнир
- , 1-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс
- , 2-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс
1878/1879
- Петербург (декабрь—январь)
1879
- Лейпциг, 1-й конгресс Германского шахматного союза
- , 3-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс
- , матч Э. Шифферс — С. Алапин
- Лондон, матч Д. Блэкберн — Г. Бёрд
- Лондон, матч Мэзон — Д. Блэкберн
- Лейпциг, матч Л. Паульсен — А. Шварц
- Нью-Йорк, матч Ю. Делмар — С. Лойд
1880
- Висбаден, международный турнир
- , 4-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс
- , матч М. Чигорин — С. Алапин
- Лондон, матч И. Цукерторт — С. Розенталь
1881
- Берлин, 2-й конгресс Германского шахматного союза
- Лондон, матч Д. Блэкберн — И. Гунсберг
- Лондон, матч И. Цукерторт — Д. Блэкберн
- Сент-Луис, матч за звание чемпиона Америки Д. Макензи — М. Джадд
1882
- Вена, международный турнир
- Филадельфия (декабрь), матч В. Стейниц — Мартинец
- Филадельфия (декабрь), матч В. Стейниц — Мартинец
- Балтимор, матч В. Стейниц — Селмен
1883
- Нью-Йорк (февраль), матч В. Стейниц — Д. Макензи
- Гавана (март), матч В. Стейниц — Гольмайо
- , 3-й матч В. Стейниц — Мартинец
- Лондон (лето), 4-й международный турнир
- Нюрнберг, 3-й конгресс Германского шахматного союза
- Париж, матч М. Чигорин — Арну де-Ривьер
1884
- Америка, матч И. Цукерторт — М. Джадд
- Америка, матч И. Цукерторт — Селмен
- Америка, матч И. Цукерторт — Мартинец
1885
- Гамбург, 4-й конгресс Германского шахматного союза
- Херефорд, международный турнир
1886
- Нью-Йорк, Сан-Луи, Нью-Орлеан, первый официальный матч за звание чемпиона мира В. Стейниц — И. Цукерторт
- Лондон, турнир
- Ноттингем, турнир
- Ноттингем, матч А. Берн — Д. Макензи
- Лондон, матч А. Берн — Г. Бёрд
- Лондон, матч И. Гунсберг — Г. Бёрд
- США, матч Д. Макензи — С. Липшюц
1887
- Франкфурт на Майне, 5-й конгресс Германского шахматного союза
- Лондон, Брэдфорд, матч за звание чемпиона Англии И. Гунсберг — Д. Блэкберн
- Лондон, матч Д. Блэкберн — И. Цукерторт
- Лондон, матч И. Цукерторт — Мак-Донелл
1888
- Брэдфорд, турнир
- Гавана, матч В. Стейниц — Васкец
- Гавана, матч В. Стейниц — Гольмайо
- , матч Д. Макензи — Гольмайо
- Нью-Йорк, матч Ю. Делмар — С. Липшюц
- Сан-Луи, матч М. Джадд — Ходжес
- Ливерпуль, матч Оуэн — А. Берн
- Лондон, матч Д. Блэкберн — Д. Макензи
1889
- Гавана (январь—февраль), 2-й матч за звание чемпиона мира В. Стейниц — М. Чигорин
- Нью-Йорк, 6-й Американский шахматный конгресс
- Бреславль (июль), 6-й конгресс Германского шахматного союза
- Амстердам (август), турнир
- Берлин, матч Э. Ласкер — К. Барделебен
1889/1890
1890
- Гавана, матч М. Чигорин — И. Гунсберг
- Манчестер (лето), турнир
- Лондон, матч Э. Ласкер — Г. Бёрд
- Манчестер, матч Э. Ласкер — Митиани
- Лондон, матч Э. Ласкер — Ли
- Вена, матч Э. Ласкер — Б. Энглиш
- Берлин, турнир
- Грац, турнир
1890/1891
1892
- Гавана, 4-й матч за звание чемпиона мира В. Стейниц — М. Чигорин
- Лондон, 7-й конгресс Британской шахматной ассоциации
- Лондон (апрель), турнир
- Лондон, матч Э. Ласкер — Д. Блэкберн
- Нью-Кастл, матч Э. Ласкер — Г. Бёрд
- Дрезден (июль), 7-й конгресс Германского шахматного союза
- Берлин, матч К. Вальбродт — К. Барделебен
- Берлин, матч Ш. Винавер — Г. Каро
1893
- Петербург, матч З. Тарраш — М. Чигорин
- США, матч Э. Ласкер — Д. Шовальтер
- США, матч Э. Ласкер — Эттлингер
- Гавана, матч Э. Ласкер — Гольмайо
- Гавана, матч Э. Ласкер — Васкец
- Нью-Йорк, международный турнир
- Нью-Йорк (конец года), турнир
- Нью-Йорк, матч Г. Пильсбери — К. Вальбродт
- Вена, матч Г. Марко — К. Шлехтер
- Берлин, матч С. Алапин — К. Барделебен
1894
Место | Время | Наименование |
---|---|---|
Нью-Йорк, Филадельфия, Монреаль | март—май | 5-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — В. Стейниц |
Нюрнберг | матч З. Тарраш — К. Вальбродт | |
Лейпциг | сентябрь | 9-й конгресс Германского шахматного союза |
Нью-Йорк | турнир американских мастеров | |
Берлин | матч К. Вальбродт — В. Кон | |
Берлин | матч К. Вальбродт — Ж. Мизес | |
Берлин | матч К. Вальбродт — Ж. Мизес | |
Вена | матч Г. Марко — Цинкль | |
Вена | матч Г. Марко — К. Шлехтер | |
Вена | матч К. Шлехтер — Цинкль | |
США | матч А. Альбин — Ю. Делмар | |
США | матч Д. Шовальтер — А. Ходжес | |
США | матч Д. Шовальтер — А. Ходжес | |
США | матч Д. Шовальтер — А. Альбин | |
Гавана | матч Ж. Таубенгауз — Васкец |
1895
Место | Время | Наименование |
---|---|---|
5-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс | ||
Гастингс | август—сентябрь | международный турнир |
Париж | матч Д. Яновский — Ж. Мизес | |
Лондон | матч Р. Тейхман — Ж. Мизес | |
Глазго | матч Ж. Мизес — Ж. Таубенгауз | |
Лондон | матч К. Барделебен — Д. Блэкберн | |
Лондон | матч К. Барделебен — Р. Тейхман |
1895/1896
- Петербург (декабрь—январь), матч-турнир
1896
- Будапешт (начало года), матч Г. Мароци — Р. Харузек
- Будапешт, матч Р. Харузек — Энскер
- Ростов-на-Дону (март), матч В. Стейниц — Э. Шифферс
- Нюрнберг (июль—август), международный турнир
- Будапешт (октябрь), международный турнир
- Вена, турнир
- Вена, турнир
- Вена (осень), матч Г. Пильсбери — Б. Энглиш
- Вена (осень), матч Д. Яновский — Ш. Винавер
- Вена (осень), матч Д. Яновский — К. Шлехтер
1896/1897
1897
- Нью-Йорк (начало года), матч за звание чемпиона Америки Г. Пильсбери — Д. Шовальтер
- Нью-Йорк, матч-турнир
- Берлин (сентябрь—октябрь), международный турнир
- , 6-й матч М. Чигорин — Э. Шифферс
- Берлин, турнир
- Берлин, матч Д. Яновский — К. Вальбродт
1898
- Будапешт, матч-турнир
- Вена (май—июль), международный турнир
- Кёльн (август), 11-й конгресс Германского шахматного союза
- США, матч Г. Пильсбери — Д. Шовальтер
- США, матч Д. Яновский — Д. Шовальтер
- Будапешт, матч Г. Мароци — Энскер
1899
- Нью-Йорк (начало года), 1-й матч Д. Яновский — Ф. Маршалл
- Вена (май), матч С. Алапин — К. Шлехтер
- Лондон (май—июль), международный турнир
- Москва (сентябрь), 1-й Всероссийский турнир
- Вена (декабрь), 2-й «Колиш-турнир»
1900
- Париж (май—июнь), международный турнир
- Мюнхен (июнь—август), 12-й конгресс Германского шахматного союза
1900/1901
1901
- Монте-Карло (февраль), 1-й международный турнир
- Лондон, матч Р. Тейхман — Ф. Ли
- Карлсбад, матч Г. Марко — А. Альбин
- Париж, матч А. Альбин — Ж. Таубенгауз
- Гавана, матч за звание чемпиона Кубы Х. Капабланка — Х. Корсо
- Буффало, национальный турнир
1902
- Вена (январь), турнир
- Монте-Карло (февраль—март), 2-й международный турнир
- Ганновер (июнь—август), 13-й конгресс Германского шахматного союза
- , матч О. Бернштейн — Г. Вольф
- Париж (сентябрь), турнир
- Париж (октябрь), турнир
- Карлсбад, матч К. Шлехтер — Д. Яновский
- Лондон, матч Ф. Маршалл — Р. Тейхман
- , матч Ф. Маршалл — Уорд
- , матч Ф. Маршалл — Ломан
- Гавана, чемпионат Кубы
1903
- Монте-Карло (февраль—март), 3-й международный турнир
- Хилверсюм (август), международный турнир
- Париж, матч Д. Яновский — Ж. Таубенгауз
- Лодзь, матч А. Рубинштейн — Г. Сальве
- Вена (май), гамбитный турнир
- Брайтон (август), «гамбитный матч» Э. Ласкер — М. Чигорин
- Киев (сентябрь), 3-й Всероссийский турнир
1904
- Монте-Карло (февраль), 4-й международный турнир
- Кембридж-Спрингс (апрель—май), 1-й международный турнир
- Кобург (июль), 14-й конгресс Германского шахматного союза
1904/1905
- Вена, турнир
1905
- Париж (январь—март), матч Д. Яновский — Ф. Маршалл
- Остенде (июнь—июль), 1-й международный турнир
- Схевенинген (июль—август), турнир
- Бармен (август), международный турнир
- Нюрнберг (сентябрь—октябрь), матч — Ф. Маршалл
- Глазго, матч Р. Тейхман — Нэпир
- Гастингс, матч Ж. Мизес — Нэпир
- Лондон, матч Ж. Мизес — П. Леонгардт
- Гастингс, матч Г. Аткинс — Нэпир
- Мюнхен, матч А. Нимцович — Р. Шпильман
- Гамбург, матч Р. Тейхман — П. Леонгардт
- Париж, матч Д. Яновский — Таубенгауз
- Париж, матч Д. Яновский — Таубенгауз
1905/1906
1906
- Остенде, 2-й международный турнир
- Нюрнберг (июль), 15-й конгресс Германского шахматного союза
- Стокгольм (февраль), турнир
- Лодзь (май), турнир
- Трентон Фэлс, турнир
- Мюнхен (ноябрь), турнир
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — Леонард
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — Э. Кон
- Нюрнберг, матч С. Тартаковер — П. Ионер
- Гамбург, матч Х. Зюхтинг — П. Леонард
- Берлин, матч Э. Кон — Г. Каро
- Берлин, матч Э. Кон — Пост
- Лодзь, матч М. Чигорин — Г. Сальве
- Нью-Йорк, матч Ф. Маршалл — Фокс
- Лодзь, матч А. Рубинштейн — Ж. Мизес
- Вена, матч М. Видмар — С. Тартаковер
1907
- Вена (январь), турнир
- Нью-Йорк, Филадельфия, Вашингтон, Балтимор, Чикаго, Мемфис, Нью-Йорк (январь—апрель), 7-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — Ф. Маршалл
- Остенде (май-июнь), 3-й международный турнир
- Париж (июль), матч
- Копенгаген (август), турнир
- Карлсбад (август—сентябрь), 1-й международный турнир
- Москва, турнир
- Москва, турнир
- Лодзь (декабрь), 5-й Всероссийский турнир
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — Х. Фарни
- Лодзь, матч А. Рубинштейн — Г. Сальве
- Петербург, матч С. Алапин — С. Левитский
1908
- Вена (март—апрель), международный турнир
- Прага (май—июнь), международный турнир
- Дюссельдорф (август), 16-й конгресс Германского шахматного союза
- Дюссельдорф, Мюнхен (август—сентябрь), 8-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — З. Тарраш
- Лодзь (октябрь), матч-турнир
- Вена, «1-й Требич-турнир»
- Франция, матч Д. Яновский — Ф. Маршалл
- Варшава, матч А. Рубинштейн — Ф. Маршалл
- Варшава, матч Ф. Дуз-Хотимирский — Ф. Маршалл
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — А. Нимцович
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — Д. Пшепюрка
- Мюнхен, матч Ион — Р. Шпильман
- Вена, матч А. Рубинштейн — Р. Тейхман
- Берлин, матч Ф. Маршалл — Ж. Мизес
- Берлин, матч Ф. Маршалл — Б. Грегори
- Дюссельдорф, матч А. Алехин — К. Барделебен
1909
- Мюнхен (январь), турнир
- Санкт-Петербург (февраль), международный турнир (мемориал М. Чигорина)
- Санкт-Петербург, Всероссийский турнир любителей
- Стокгольм (апрель), турнир
- Америка, матч Х. Капабланка — Ф. Маршалл
- Мюнхен (июль), турнир
- Гётеборг (август), турнир
- Вильно (сентябрь), турнир
- Париж (октябрь—ноябрь), 9-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — Д. Яновский
- Берлин (ноябрь), турнир
- Вена, «2-й Требич-турнир»
- Киссинген, матч
- Германия, матч
- США, матч
- США, матч
- Берлин, матч
- Лодзь, матч
1910
- Вена — Берлин (январь, февраль), 10-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — К. Шлехтер
- Гамбург (июль, август), 17-й конгресс Германского шахматного союза
- Побочный турнир 17-го конгресса Германского шахматного союза
- Вена, 3-й Требич-турнир
- Регенсбург, матч Р. Шпильман — Ж. Мизес
- Мюнхен, матч Р. Шпильман — Х. Фарни
- Вена, матч Р. Шпильман — С. Тартаковер
- Вена, матч Р. Шпильман — Р. Рети
- Вена, матч Р. Шпильман — Ю. Перлис
- Варшава, матч А. Рубинштейн — А. Флямберг
- Варшава, матч А. Флямберг — Е. Боголюбов
- Лодзь, матч Г. Ротлеви — Г. Сальве
- Берлин, матч Р. Тейхман — К. Барделебен
- Берлин, матч Р. Тейхман — Ж. Мизес
- Лейпциг, матч П. Леонгардт — М. Ловцкий
- Нью-Йорк, матч Х. Р. Капабланке — Ч. Яффе
- Берлин (ноябрь, декабрь), 11-й матч за звание чемпиона мира Э. Ласкер — Д. Яновский
1911
Место | Время | Наименование |
---|---|---|
Сан-Себастьян | февраль — март | международный турнир |
Кёльн | лето | матч З. Тарраш — К. Шлехтер |
Кёльн | лето | побочный международный турнир |
Нью-Йорк | национальный турнир | |
Сан-Ремо | турнир | |
Карлсбад | август — сентябрь | 2-й международный турнир |
Санкт-Петербург | Всероссийский турнир (без участия мастеров) | |
Мюнхен | матч Р. Шпильман — С. Алапин | |
Гамбург | матч П. Леонгардт — А. Нимцович | |
Гамбург | матч Ф. Маршалл — П. Леонгардт | |
Брэдфорд | матч О. Дурас — Ф. Ейтс | |
Варшава | матч Ф. Дуз-Хотимирский — А. Флямберг | |
Петербург | матч С. Фрейман — Е. Зноско-Боровский |
1912
- Вена, «4-й Требич-турнир»
- Аббация (январь, февраль), гамбитный турнир (все партии сыграны принятым королевским гамбитом)
- Сан-Себастьян (февраль, март), международный турнир
- Пестьен (май, июнь), международный турнир
- Стокгольм (июнь), международный турнир
- Будапешт, теоретический турнир (все партии сыграны вариантом Шлехтера-Рубинштейна в ферзевом гамбите)
- Бреславль (июль, август), международный турнир
- Саратов (август), Всероссийский побочный турнир
- Вильно (август, сентябрь), Всероссийский турнир мастеров
- , международный побочный турнир
- Биаррица (сентябрь), матч Ф. Маршалл — Д. Яновский
- Брэдфорд, Г. Аткинс — Ф. Ейтс
- Мюнхен, Х. Фарни — К. Барделебен
1913
- Нью-Йорк (январь), 2-й Североамериканский турнир
- Гавана (февраль), турнир
- Вена (март), юбилейный турнир Венского шахматного клуба
- Петербург (апрель), турнир
- Варшава (апрель), турнир
- Будапешт (июнь), австро-венгерский турнир
- Схевенинген (июнь, август), международный турнир
- Нью-Йорк (июль), смешанный турнир
- Нью-Йорк (июль), смешанный турнир
- Нью-Йорк (сентябрь), смешанный турнир
- Вена (декабрь), «5-й Требич-турнир»
- Нью-Йорк, матч Ф. Маршалл — О. Дурас
- Нью-Йорк, матч О. Дурас — А. Купчик
- Вена, матч С. Тартаковер — Р. Шпильман
- Лейпциг, матч П. Леонард — М. Ловцкий
- Петербург, матч А. Алехин — С. Левитский
- Париж, матч А. Алехин — Эд. Ласкер
- Лодзь, матч Е. Боголюбов — Г. Сальве
- Лодзь, матч О. Дурас — Г. Сальве
- Нью-Йорк, матч Д. Яновский — О. Хайес
1913/1914
- Петербург (декабрь, январь), Всероссийский турнир мастеров
1914
- Берлин (начало года), матч-турнир
- Баден (апрель), международный гамбитный турнир (участники могли выбирать один из 4 гамбитов: королевский, шотландский, северный и Эванса).
- Петербург (апрель, май), международный турнир
- Маннгейм (август, сентябрь), 19-й конгресс Германского шахматного союза
- Маннгейм, турнир «А»
- Маннгейм, турнир «Б» 1-я и 2-я группа
- Вена (ноябрь), «6-й Требич-турнир»
- Лейпциг, матч Р. Тейхман — Р. Шпильман
- Вена, матч С. Тартаковер — Р. Рети
- Лондон, матч Ф. Ейтс — Дж. Томас
- Баден-Баден, матч Е. Боголюбов — И. Рабинович
- Баден-Баден, матч Е. Боголюбов — П. Романовский
1915
- Нью-Йорк, смешанный турнир
- Вена, «7-й Требич-турнир»
1916
- Берлин (сентябрь), матч З. Тарраш — Ж. Мизес
- Берлин (ноябрь), матч Э. Ласкер — З. Тарраш
- Нью-Йорк, турнир
- Нью-Йорк, 5-й матч Ф. Маршалл — Д. Яновский
- Нью-Йорк, Д. Яновский — Ч. Яффе
- Нью-Йорк, Д. Яновский — Дж. Шовальтер
- Нью-Йорк, Б. Костич — Дж. Шовальтер
1917
- Вена, «8-й Требич-турнир»
- Триберг, матч Е. Боголюбов — А. Селезнёв
- Цюрих, матч Р. Тейхман — Х. Фарни
- Будапешт, матч Г. Мароци — Штерк
1918
- Берлин (январь), матч А. Рубинштейн — К. Шлехтер
- Берлин (апрель), четверной турнир
- Кашау (август), турнир
- Берлин (октябрь), четверной турнир
- Вена, матч М. Видмар — С. Тартаковер
- Нью-Йорк, матч О. Хайес — Д. Яновский
1919
- Берлин (январь, февраль), матч-турнир
- Нью-Йорк (февраль), смешанный турнир
- Гастингс (август), смешанный турнир
- Стокгольм (ноябрь), матч-турнир
- Стокгольм (декабрь), матч-турнир
- Гавана, матч Х. Капабланка — Б. Костич
- Вена, матч С. Тартаковер — Р. Рети
- Вена, матч С. Тартаковер — Р. Рети
- Берлин, матч Е. Боголюбов — К. Барделебен
1920
- Гётеборг (август), международный турнир
- Гётеборг, турнир мастеров «Б»
- Берлин (декабрь), международный турнир
- Стокгольм, смешанный турнир
- Утрехт, смешанный турнир
- Амстердам, смешанный турнир
- Вена, «9-й Требич турнир»
- Гётеборг, Стокгольм, матч А. Рубинштейн — Е. Боголюбов
- Стокгольм, матч Е. Боголюбов — А. Нимцович
- Вена, матч С. Тартаковер — Р. Рети
- Утрехт, матч М. Эйве — А. Олланд
- Берли, матч А. Селезнёв — К. Барделебен
- Пресбург, матч Р. Рети — Д. Брейер
- Утрехт, матч Р. Рети — Улланд
- Амстердам, матч Р. Рети — М. Эйве
- Ленинград, матч И. Рабинович — П. Романовский
1921
- Киль (февраль), турнир
- Гавана (март, апрель), 12-й матч за звание чемпиона мира Х. Капабланка — Эм. Ласкер
- Триберг (июль), турнир
- Будапешт (сентябрь), турнир
- Гаага (октябрь, ноябрь), турнир
- Триберг (декабрь), турнир
- Вена, смешанный турнир
- Нью-Йорк, 8-й конгресс Американского шахтного союза
- Берлин, матч А. Алехин — Ф. Земиш
- Берлин, матч А. Алехин — Р. Тейхман
- Вена, матч Р. Шпильман — С. Тартаковер
- Вена, матч Р. Шпильман — Р. Рети
- Бад-Аусзее, матч Г. Мароци — М. Эйве
1922
- Пестьен (апрель), международный турнир
- Лондон (июль, август), международный турнир
- Гастингс (сентябрь), международный турнир
- Теплиц-Шенау (октябрь), международный турнир
- Вена (ноябрь), международный турнир
- Вестон-Супер-Мер, смешанный турнир
- Вена, матч Э. Грюнфельд — С. Тартаковер
- Берлин, матч Ф. Земиш — Р. Рети
- Утрехт, матч Г. Мароци — А. Олланд
- Берлин, матч Р. Тейхман — Ф. Земиш
- Копенгаген, матч А. Нимцович — А. Бринкман
1922/1923
- Гастингс, 3-й Рождественский конгресс
1923
- Копенгаген (март), турнир
- Маргэт (март, апрель),
- Ливерпуль (апрель), смешанный турнир
- Карлсбад (апрель, май), 3-й международный турнир
- Острава-Моравская (июль), международный турнир
- Схевенинген (июль, август), смешанный турнир
- Портсмут (август), смешанный турнир
- Триест (сентябрь), смешанный турнир
- Вена, турнир Австрийского шахматного союза
- Вестон-Супер-Мер, смешанный турнир
- Гастингс, 4-й турнир
- Разные города США, матч за первенство в США Ф. Маршалл — Эд. Ласкер
- Амстердам, матч М. Эйве — Э. Колле
- Париж, матч А. Алехин — А. Мюффан
1924
- Меран (февраль), турнир
- Нью-Йорк (март, апрель), международный турнир
- Гиор, турнир
- Берлин (конец года), турнир
- Гастингс, 5-й турнир (2 группы)
- Нью-Йорк, матч Е. Боголюбов — А. Купчик
- Ленинград, матч Е. Боголюбов — П. Романовский
- Гётеборг, матч Р. Шпильман — Нильсон
- Гаага, матч М. Эйве — Давидсон
1925
- Париж, турнир
- Берн, турнир
- Висбаден, турнир
- Баден-Баден (апрель, май), международный турнир
- Мариенбад (май, июнь), международный турнир
- Бреславль (июль, август), 24-й конгресс Германского шахматного союза
- Дербречин (август), международный турнир
- Москва (ноябрь, декабрь), международный турнир
- Гастинг, 6-й международный турнир
- Нью-Йорк, матч К. Торре — А. Купчик
- Ташкент, Ф. Дуз-Хотимирский — С. Фрейман
1926
- Земмеринг (март), международный турнир
- Дрезден (апрель), международный турнир
- Будапешт (июнь—июль), международный турнир
- Берлин ноябрь, международный турнир
- Вена, 10-й Требич-турнир
- Амстердам, турнир
- Скарборо, турнир (две группы)
- Бирмингем, турнир
- Ганновер, турнир
- Бардиов, курортный турнир
- Спа, турнир
- Гент, турнир
- Лек — Хопатконг, «Всеамериканский» турнир
- Чикаго, турнир американских мастеров
- Копенгаген, турнир
- Меран, 2-й курортный турнир
- Мюнхен, турнир
- Гастингс, 7-й международный турнир
1926/1927
1927
- Нью-Йорк (февраль—март), международный турнир
- Берлин (май), турнир
- Гомбург (июнь), турнир
- Лондон, 1-я Олимпиада
- Кечкемет, международный турнир
- Буэнос-Айрес (сентябрь—ноябрь), 13-й матч на первенство мира Х. Р. Капабланка — А. Алехин
- Лондон (октябрь), международный турнир
- Лондон, турнир
- Тембридж-Уэльс, турнир
- Скарборо, турнир
- Ниндорф, турнир
- Гастинг, 8-й международный турнир
1928
- Берлин (февраль), гроссмейстерский турнир
- (апрель — май), матч Е. Боголюбов — М. Эйве
- Гаага (июль — август), 2-я Олимпиада
- Гаага, турнир
- Киссинген (август), международный турнир
- Берлин (сентябрь — октябрь), международный турнир
- Берлин (октябрь), международный турнир
- Вена, турнир
- Гиссен, турнир
- Вена, 12-й Требич-турнир
- Тренчин-Теплиц, турнир
- Дортмунд, турнир
- Брно, турнир
- Будапешт, турнир
- Гастингс, 9-й турнир
- Амстердам, матч М. Эйве — Э. Колле
- Утрехт, матч Э. Колле — А. Олланд
- Дебречин, матч Г. Мароци — Наги
1928/1929
- (декабрь — январь), матч Е. Боголюбов — М. Эйве
1929
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1930
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1931
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1932
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1933
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1934
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1935
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1936
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
1937
Этот раздел статьи ещё не написан. Согласно замыслу одного из участников Википедии, на этом месте должен располагаться специальный раздел.
Вы можете помочь проекту, написав этот раздел. |
Напишите отзыв о статье "Список турниров и матчей по шахматам"
Литература
- Н. И. Греков «История шахматных состязаний», 2-е издание, Физкультура и туризм, Москва, 1937.
- Иванов А.А. «Энциклопедия шахматной статистики», Russian Chess House, Москва, 2010.
Отрывок, характеризующий Список турниров и матчей по шахматам
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Все существенное уже было сделано: ноги, руки, шея, уши были уже особенно тщательно, по бальному, вымыты, надушены и напудрены; обуты уже были шелковые, ажурные чулки и белые атласные башмаки с бантиками; прически были почти окончены. Соня кончала одеваться, графиня тоже; но Наташа, хлопотавшая за всех, отстала. Она еще сидела перед зеркалом в накинутом на худенькие плечи пеньюаре. Соня, уже одетая, стояла посреди комнаты и, нажимая до боли маленьким пальцем, прикалывала последнюю визжавшую под булавкой ленту.
– Не так, не так, Соня, – сказала Наташа, поворачивая голову от прически и хватаясь руками за волоса, которые не поспела отпустить державшая их горничная. – Не так бант, поди сюда. – Соня присела. Наташа переколола ленту иначе.
– Позвольте, барышня, нельзя так, – говорила горничная, державшая волоса Наташи.
– Ах, Боже мой, ну после! Вот так, Соня.
– Скоро ли вы? – послышался голос графини, – уж десять сейчас.
– Сейчас, сейчас. – А вы готовы, мама?
– Только току приколоть.
– Не делайте без меня, – крикнула Наташа: – вы не сумеете!
– Да уж десять.
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.
Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
Перонская была уже готова. Несмотря на ее старость и некрасивость, у нее происходило точно то же, что у Ростовых, хотя не с такой торопливостью (для нее это было дело привычное), но также было надушено, вымыто, напудрено старое, некрасивое тело, также старательно промыто за ушами, и даже, и так же, как у Ростовых, старая горничная восторженно любовалась нарядом своей госпожи, когда она в желтом платье с шифром вышла в гостиную. Перонская похвалила туалеты Ростовых.
Ростовы похвалили ее вкус и туалет, и, бережа прически и платья, в одиннадцать часов разместились по каретам и поехали.
Наташа с утра этого дня не имела ни минуты свободы, и ни разу не успела подумать о том, что предстоит ей.
В сыром, холодном воздухе, в тесноте и неполной темноте колыхающейся кареты, она в первый раз живо представила себе то, что ожидает ее там, на бале, в освещенных залах – музыка, цветы, танцы, государь, вся блестящая молодежь Петербурга. То, что ее ожидало, было так прекрасно, что она не верила даже тому, что это будет: так это было несообразно с впечатлением холода, тесноты и темноты кареты. Она поняла всё то, что ее ожидает, только тогда, когда, пройдя по красному сукну подъезда, она вошла в сени, сняла шубу и пошла рядом с Соней впереди матери между цветами по освещенной лестнице. Только тогда она вспомнила, как ей надо было себя держать на бале и постаралась принять ту величественную манеру, которую она считала необходимой для девушки на бале. Но к счастью ее она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видела ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. Она не могла принять той манеры, которая бы сделала ее смешною, и шла, замирая от волнения и стараясь всеми силами только скрыть его. И эта то была та самая манера, которая более всего шла к ней. Впереди и сзади их, так же тихо переговариваясь и так же в бальных платьях, входили гости. Зеркала по лестнице отражали дам в белых, голубых, розовых платьях, с бриллиантами и жемчугами на открытых руках и шеях.
Наташа смотрела в зеркала и в отражении не могла отличить себя от других. Всё смешивалось в одну блестящую процессию. При входе в первую залу, равномерный гул голосов, шагов, приветствий – оглушил Наташу; свет и блеск еще более ослепил ее. Хозяин и хозяйка, уже полчаса стоявшие у входной двери и говорившие одни и те же слова входившим: «charme de vous voir», [в восхищении, что вижу вас,] так же встретили и Ростовых с Перонской.
Две девочки в белых платьях, с одинаковыми розами в черных волосах, одинаково присели, но невольно хозяйка остановила дольше свой взгляд на тоненькой Наташе. Она посмотрела на нее, и ей одной особенно улыбнулась в придачу к своей хозяйской улыбке. Глядя на нее, хозяйка вспомнила, может быть, и свое золотое, невозвратное девичье время, и свой первый бал. Хозяин тоже проводил глазами Наташу и спросил у графа, которая его дочь?
– Charmante! [Очаровательна!] – сказал он, поцеловав кончики своих пальцев.
В зале стояли гости, теснясь у входной двери, ожидая государя. Графиня поместилась в первых рядах этой толпы. Наташа слышала и чувствовала, что несколько голосов спросили про нее и смотрели на нее. Она поняла, что она понравилась тем, которые обратили на нее внимание, и это наблюдение несколько успокоило ее.
«Есть такие же, как и мы, есть и хуже нас» – подумала она.
Перонская называла графине самых значительных лиц, бывших на бале.
– Вот это голландский посланик, видите, седой, – говорила Перонская, указывая на старичка с серебряной сединой курчавых, обильных волос, окруженного дамами, которых он чему то заставлял смеяться.
– А вот она, царица Петербурга, графиня Безухая, – говорила она, указывая на входившую Элен.
– Как хороша! Не уступит Марье Антоновне; смотрите, как за ней увиваются и молодые и старые. И хороша, и умна… Говорят принц… без ума от нее. А вот эти две, хоть и нехороши, да еще больше окружены.
Она указала на проходивших через залу даму с очень некрасивой дочерью.
– Это миллионерка невеста, – сказала Перонская. – А вот и женихи.
– Это брат Безуховой – Анатоль Курагин, – сказала она, указывая на красавца кавалергарда, который прошел мимо их, с высоты поднятой головы через дам глядя куда то. – Как хорош! неправда ли? Говорят, женят его на этой богатой. .И ваш то соusin, Друбецкой, тоже очень увивается. Говорят, миллионы. – Как же, это сам французский посланник, – отвечала она о Коленкуре на вопрос графини, кто это. – Посмотрите, как царь какой нибудь. А всё таки милы, очень милы французы. Нет милей для общества. А вот и она! Нет, всё лучше всех наша Марья то Антоновна! И как просто одета. Прелесть! – А этот то, толстый, в очках, фармазон всемирный, – сказала Перонская, указывая на Безухова. – С женою то его рядом поставьте: то то шут гороховый!
Пьер шел, переваливаясь своим толстым телом, раздвигая толпу, кивая направо и налево так же небрежно и добродушно, как бы он шел по толпе базара. Он продвигался через толпу, очевидно отыскивая кого то.
Наташа с радостью смотрела на знакомое лицо Пьера, этого шута горохового, как называла его Перонская, и знала, что Пьер их, и в особенности ее, отыскивал в толпе. Пьер обещал ей быть на бале и представить ей кавалеров.
Но, не дойдя до них, Безухой остановился подле невысокого, очень красивого брюнета в белом мундире, который, стоя у окна, разговаривал с каким то высоким мужчиной в звездах и ленте. Наташа тотчас же узнала невысокого молодого человека в белом мундире: это был Болконский, который показался ей очень помолодевшим, повеселевшим и похорошевшим.
– Вот еще знакомый, Болконский, видите, мама? – сказала Наташа, указывая на князя Андрея. – Помните, он у нас ночевал в Отрадном.
– А, вы его знаете? – сказала Перонская. – Терпеть не могу. Il fait a present la pluie et le beau temps. [От него теперь зависит дождливая или хорошая погода. (Франц. пословица, имеющая значение, что он имеет успех.)] И гордость такая, что границ нет! По папеньке пошел. И связался с Сперанским, какие то проекты пишут. Смотрите, как с дамами обращается! Она с ним говорит, а он отвернулся, – сказала она, указывая на него. – Я бы его отделала, если бы он со мной так поступил, как с этими дамами.
Вдруг всё зашевелилось, толпа заговорила, подвинулась, опять раздвинулась, и между двух расступившихся рядов, при звуках заигравшей музыки, вошел государь. За ним шли хозяин и хозяйка. Государь шел быстро, кланяясь направо и налево, как бы стараясь скорее избавиться от этой первой минуты встречи. Музыканты играли Польской, известный тогда по словам, сочиненным на него. Слова эти начинались: «Александр, Елизавета, восхищаете вы нас…» Государь прошел в гостиную, толпа хлынула к дверям; несколько лиц с изменившимися выражениями поспешно прошли туда и назад. Толпа опять отхлынула от дверей гостиной, в которой показался государь, разговаривая с хозяйкой. Какой то молодой человек с растерянным видом наступал на дам, прося их посторониться. Некоторые дамы с лицами, выражавшими совершенную забывчивость всех условий света, портя свои туалеты, теснились вперед. Мужчины стали подходить к дамам и строиться в пары Польского.
Всё расступилось, и государь, улыбаясь и не в такт ведя за руку хозяйку дома, вышел из дверей гостиной. За ним шли хозяин с М. А. Нарышкиной, потом посланники, министры, разные генералы, которых не умолкая называла Перонская. Больше половины дам имели кавалеров и шли или приготовлялись итти в Польской. Наташа чувствовала, что она оставалась с матерью и Соней в числе меньшей части дам, оттесненных к стене и не взятых в Польской. Она стояла, опустив свои тоненькие руки, и с мерно поднимающейся, чуть определенной грудью, сдерживая дыхание, блестящими, испуганными глазами глядела перед собой, с выражением готовности на величайшую радость и на величайшее горе. Ее не занимали ни государь, ни все важные лица, на которых указывала Перонская – у ней была одна мысль: «неужели так никто не подойдет ко мне, неужели я не буду танцовать между первыми, неужели меня не заметят все эти мужчины, которые теперь, кажется, и не видят меня, а ежели смотрят на меня, то смотрят с таким выражением, как будто говорят: А! это не она, так и нечего смотреть. Нет, это не может быть!» – думала она. – «Они должны же знать, как мне хочется танцовать, как я отлично танцую, и как им весело будет танцовать со мною».
Звуки Польского, продолжавшегося довольно долго, уже начинали звучать грустно, – воспоминанием в ушах Наташи. Ей хотелось плакать. Перонская отошла от них. Граф был на другом конце залы, графиня, Соня и она стояли одни как в лесу в этой чуждой толпе, никому неинтересные и ненужные. Князь Андрей прошел с какой то дамой мимо них, очевидно их не узнавая. Красавец Анатоль, улыбаясь, что то говорил даме, которую он вел, и взглянул на лицо Наташе тем взглядом, каким глядят на стены. Борис два раза прошел мимо них и всякий раз отворачивался. Берг с женою, не танцовавшие, подошли к ним.
Наташе показалось оскорбительно это семейное сближение здесь, на бале, как будто не было другого места для семейных разговоров, кроме как на бале. Она не слушала и не смотрела на Веру, что то говорившую ей про свое зеленое платье.
Наконец государь остановился подле своей последней дамы (он танцовал с тремя), музыка замолкла; озабоченный адъютант набежал на Ростовых, прося их еще куда то посторониться, хотя они стояли у стены, и с хор раздались отчетливые, осторожные и увлекательно мерные звуки вальса. Государь с улыбкой взглянул на залу. Прошла минута – никто еще не начинал. Адъютант распорядитель подошел к графине Безуховой и пригласил ее. Она улыбаясь подняла руку и положила ее, не глядя на него, на плечо адъютанта. Адъютант распорядитель, мастер своего дела, уверенно, неторопливо и мерно, крепко обняв свою даму, пустился с ней сначала глиссадом, по краю круга, на углу залы подхватил ее левую руку, повернул ее, и из за всё убыстряющихся звуков музыки слышны были только мерные щелчки шпор быстрых и ловких ног адъютанта, и через каждые три такта на повороте как бы вспыхивало развеваясь бархатное платье его дамы. Наташа смотрела на них и готова была плакать, что это не она танцует этот первый тур вальса.
Князь Андрей в своем полковничьем, белом (по кавалерии) мундире, в чулках и башмаках, оживленный и веселый, стоял в первых рядах круга, недалеко от Ростовых. Барон Фиргоф говорил с ним о завтрашнем, предполагаемом первом заседании государственного совета. Князь Андрей, как человек близкий Сперанскому и участвующий в работах законодательной комиссии, мог дать верные сведения о заседании завтрашнего дня, о котором ходили различные толки. Но он не слушал того, что ему говорил Фиргоф, и глядел то на государя, то на сбиравшихся танцовать кавалеров, не решавшихся вступить в круг.
Князь Андрей наблюдал этих робевших при государе кавалеров и дам, замиравших от желания быть приглашенными.
Пьер подошел к князю Андрею и схватил его за руку.
– Вы всегда танцуете. Тут есть моя protegee [любимица], Ростова молодая, пригласите ее, – сказал он.
– Где? – спросил Болконский. – Виноват, – сказал он, обращаясь к барону, – этот разговор мы в другом месте доведем до конца, а на бале надо танцовать. – Он вышел вперед, по направлению, которое ему указывал Пьер. Отчаянное, замирающее лицо Наташи бросилось в глаза князю Андрею. Он узнал ее, угадал ее чувство, понял, что она была начинающая, вспомнил ее разговор на окне и с веселым выражением лица подошел к графине Ростовой.
– Позвольте вас познакомить с моей дочерью, – сказала графиня, краснея.
– Я имею удовольствие быть знакомым, ежели графиня помнит меня, – сказал князь Андрей с учтивым и низким поклоном, совершенно противоречащим замечаниям Перонской о его грубости, подходя к Наташе, и занося руку, чтобы обнять ее талию еще прежде, чем он договорил приглашение на танец. Он предложил тур вальса. То замирающее выражение лица Наташи, готовое на отчаяние и на восторг, вдруг осветилось счастливой, благодарной, детской улыбкой.
«Давно я ждала тебя», как будто сказала эта испуганная и счастливая девочка, своей проявившейся из за готовых слез улыбкой, поднимая свою руку на плечо князя Андрея. Они были вторая пара, вошедшая в круг. Князь Андрей был одним из лучших танцоров своего времени. Наташа танцовала превосходно. Ножки ее в бальных атласных башмачках быстро, легко и независимо от нее делали свое дело, а лицо ее сияло восторгом счастия. Ее оголенные шея и руки были худы и некрасивы. В сравнении с плечами Элен, ее плечи были худы, грудь неопределенна, руки тонки; но на Элен был уже как будто лак от всех тысяч взглядов, скользивших по ее телу, а Наташа казалась девочкой, которую в первый раз оголили, и которой бы очень стыдно это было, ежели бы ее не уверили, что это так необходимо надо.
Князь Андрей любил танцовать, и желая поскорее отделаться от политических и умных разговоров, с которыми все обращались к нему, и желая поскорее разорвать этот досадный ему круг смущения, образовавшегося от присутствия государя, пошел танцовать и выбрал Наташу, потому что на нее указал ему Пьер и потому, что она первая из хорошеньких женщин попала ему на глаза; но едва он обнял этот тонкий, подвижной стан, и она зашевелилась так близко от него и улыбнулась так близко ему, вино ее прелести ударило ему в голову: он почувствовал себя ожившим и помолодевшим, когда, переводя дыханье и оставив ее, остановился и стал глядеть на танцующих.
После князя Андрея к Наташе подошел Борис, приглашая ее на танцы, подошел и тот танцор адъютант, начавший бал, и еще молодые люди, и Наташа, передавая своих излишних кавалеров Соне, счастливая и раскрасневшаяся, не переставала танцовать целый вечер. Она ничего не заметила и не видала из того, что занимало всех на этом бале. Она не только не заметила, как государь долго говорил с французским посланником, как он особенно милостиво говорил с такой то дамой, как принц такой то и такой то сделали и сказали то то, как Элен имела большой успех и удостоилась особенного внимания такого то; она не видала даже государя и заметила, что он уехал только потому, что после его отъезда бал более оживился. Один из веселых котильонов, перед ужином, князь Андрей опять танцовал с Наташей. Он напомнил ей о их первом свиданьи в отрадненской аллее и о том, как она не могла заснуть в лунную ночь, и как он невольно слышал ее. Наташа покраснела при этом напоминании и старалась оправдаться, как будто было что то стыдное в том чувстве, в котором невольно подслушал ее князь Андрей.
Князь Андрей, как все люди, выросшие в свете, любил встречать в свете то, что не имело на себе общего светского отпечатка. И такова была Наташа, с ее удивлением, радостью и робостью и даже ошибками во французском языке. Он особенно нежно и бережно обращался и говорил с нею. Сидя подле нее, разговаривая с ней о самых простых и ничтожных предметах, князь Андрей любовался на радостный блеск ее глаз и улыбки, относившейся не к говоренным речам, а к ее внутреннему счастию. В то время, как Наташу выбирали и она с улыбкой вставала и танцовала по зале, князь Андрей любовался в особенности на ее робкую грацию. В середине котильона Наташа, окончив фигуру, еще тяжело дыша, подходила к своему месту. Новый кавалер опять пригласил ее. Она устала и запыхалась, и видимо подумала отказаться, но тотчас опять весело подняла руку на плечо кавалера и улыбнулась князю Андрею.
«Я бы рада была отдохнуть и посидеть с вами, я устала; но вы видите, как меня выбирают, и я этому рада, и я счастлива, и я всех люблю, и мы с вами всё это понимаем», и еще многое и многое сказала эта улыбка. Когда кавалер оставил ее, Наташа побежала через залу, чтобы взять двух дам для фигур.
«Ежели она подойдет прежде к своей кузине, а потом к другой даме, то она будет моей женой», сказал совершенно неожиданно сам себе князь Андрей, глядя на нее. Она подошла прежде к кузине.
«Какой вздор иногда приходит в голову! подумал князь Андрей; но верно только то, что эта девушка так мила, так особенна, что она не протанцует здесь месяца и выйдет замуж… Это здесь редкость», думал он, когда Наташа, поправляя откинувшуюся у корсажа розу, усаживалась подле него.
В конце котильона старый граф подошел в своем синем фраке к танцующим. Он пригласил к себе князя Андрея и спросил у дочери, весело ли ей? Наташа не ответила и только улыбнулась такой улыбкой, которая с упреком говорила: «как можно было спрашивать об этом?»
– Так весело, как никогда в жизни! – сказала она, и князь Андрей заметил, как быстро поднялись было ее худые руки, чтобы обнять отца и тотчас же опустились. Наташа была так счастлива, как никогда еще в жизни. Она была на той высшей ступени счастия, когда человек делается вполне доверчив и не верит в возможность зла, несчастия и горя.
Пьер на этом бале в первый раз почувствовал себя оскорбленным тем положением, которое занимала его жена в высших сферах. Он был угрюм и рассеян. Поперек лба его была широкая складка, и он, стоя у окна, смотрел через очки, никого не видя.
Наташа, направляясь к ужину, прошла мимо его.
Мрачное, несчастное лицо Пьера поразило ее. Она остановилась против него. Ей хотелось помочь ему, передать ему излишек своего счастия.
– Как весело, граф, – сказала она, – не правда ли?
Пьер рассеянно улыбнулся, очевидно не понимая того, что ему говорили.
– Да, я очень рад, – сказал он.
«Как могут они быть недовольны чем то, думала Наташа. Особенно такой хороший, как этот Безухов?» На глаза Наташи все бывшие на бале были одинаково добрые, милые, прекрасные люди, любящие друг друга: никто не мог обидеть друг друга, и потому все должны были быть счастливы.
На другой день князь Андрей вспомнил вчерашний бал, но не на долго остановился на нем мыслями. «Да, очень блестящий был бал. И еще… да, Ростова очень мила. Что то в ней есть свежее, особенное, не петербургское, отличающее ее». Вот всё, что он думал о вчерашнем бале, и напившись чаю, сел за работу.
Но от усталости или бессонницы (день был нехороший для занятий, и князь Андрей ничего не мог делать) он всё критиковал сам свою работу, как это часто с ним бывало, и рад был, когда услыхал, что кто то приехал.
Приехавший был Бицкий, служивший в различных комиссиях, бывавший во всех обществах Петербурга, страстный поклонник новых идей и Сперанского и озабоченный вестовщик Петербурга, один из тех людей, которые выбирают направление как платье – по моде, но которые по этому то кажутся самыми горячими партизанами направлений. Он озабоченно, едва успев снять шляпу, вбежал к князю Андрею и тотчас же начал говорить. Он только что узнал подробности заседания государственного совета нынешнего утра, открытого государем, и с восторгом рассказывал о том. Речь государя была необычайна. Это была одна из тех речей, которые произносятся только конституционными монархами. «Государь прямо сказал, что совет и сенат суть государственные сословия ; он сказал, что правление должно иметь основанием не произвол, а твердые начала . Государь сказал, что финансы должны быть преобразованы и отчеты быть публичны», рассказывал Бицкий, ударяя на известные слова и значительно раскрывая глаза.
– Да, нынешнее событие есть эра, величайшая эра в нашей истории, – заключил он.
Князь Андрей слушал рассказ об открытии государственного совета, которого он ожидал с таким нетерпением и которому приписывал такую важность, и удивлялся, что событие это теперь, когда оно совершилось, не только не трогало его, но представлялось ему более чем ничтожным. Он с тихой насмешкой слушал восторженный рассказ Бицкого. Самая простая мысль приходила ему в голову: «Какое дело мне и Бицкому, какое дело нам до того, что государю угодно было сказать в совете! Разве всё это может сделать меня счастливее и лучше?»
И это простое рассуждение вдруг уничтожило для князя Андрея весь прежний интерес совершаемых преобразований. В этот же день князь Андрей должен был обедать у Сперанского «en petit comite«, [в маленьком собрании,] как ему сказал хозяин, приглашая его. Обед этот в семейном и дружеском кругу человека, которым он так восхищался, прежде очень интересовал князя Андрея, тем более что до сих пор он не видал Сперанского в его домашнем быту; но теперь ему не хотелось ехать.
В назначенный час обеда, однако, князь Андрей уже входил в собственный, небольшой дом Сперанского у Таврического сада. В паркетной столовой небольшого домика, отличавшегося необыкновенной чистотой (напоминающей монашескую чистоту) князь Андрей, несколько опоздавший, уже нашел в пять часов собравшееся всё общество этого petit comite, интимных знакомых Сперанского. Дам не было никого кроме маленькой дочери Сперанского (с длинным лицом, похожим на отца) и ее гувернантки. Гости были Жерве, Магницкий и Столыпин. Еще из передней князь Андрей услыхал громкие голоса и звонкий, отчетливый хохот – хохот, похожий на тот, каким смеются на сцене. Кто то голосом, похожим на голос Сперанского, отчетливо отбивал: ха… ха… ха… Князь Андрей никогда не слыхал смеха Сперанского, и этот звонкий, тонкий смех государственного человека странно поразил его.
Князь Андрей вошел в столовую. Всё общество стояло между двух окон у небольшого стола с закуской. Сперанский в сером фраке с звездой, очевидно в том еще белом жилете и высоком белом галстухе, в которых он был в знаменитом заседании государственного совета, с веселым лицом стоял у стола. Гости окружали его. Магницкий, обращаясь к Михайлу Михайловичу, рассказывал анекдот. Сперанский слушал, вперед смеясь тому, что скажет Магницкий. В то время как князь Андрей вошел в комнату, слова Магницкого опять заглушились смехом. Громко басил Столыпин, пережевывая кусок хлеба с сыром; тихим смехом шипел Жерве, и тонко, отчетливо смеялся Сперанский.