Список фаворитов Елизаветы Петровны
Поделись знанием:
24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
Список фаворитов Елизаветы Петровны включает как мужчин, так и женщин, пользовавшихся благосклонностью императрицы и поэтому занимавших особенное место при дворе, и состоит из двух частей: перечисления её возлюбленных, а также списка её друзей-фаворитов, получавших благодаря её симпатии милости и влиявшие на политику.
Содержание
Возлюбленные
Елизавета Петровна никогда не была замужем и не имела признанных детей. Несмотря на то, что она вела легкомысленный и полный наслаждений образ жизни, в её правление фаворитизм и смена молодых людей у престола не стали такой важной частью политики, как это случилось при её преемнице Екатерине Великой. По сути, если не считать недолгих связей, какую-то роль при её дворе из её любовников играли лишь Алексей Разумовский и Иван Шувалов.
| № | Имя | Портрет | Годы жизни | Фавор | Примечание |
|---|---|---|---|---|---|
| Бутурлин, Александр Борисович | 
|
1694—1767 | 1725/1727 — 1729 | Первая любовь цесаревны и её камергер, красавец исполинского роста. Был денщиком Петра Великого, начал служить у 16-летней Елизаветы в возрасте 31 года. Узнав о её к нему чувствах интригами Долгоруких, Пётр II, питавший к тётке неродственную симпатию, выслал его на Украину воевать с татарами. После её воцарения карьера Бутурлина пошла на лад — стал графом, сенатором и т. п.[1][2]. Был женат, имел детей. | |
| Нарышкин, Семён Кириллович | 
|
1710—1775 | Обер-гофмейстер двора, кузен Елизаветы через Нарышкиных. Отношения были настолько прочными, что разошлись слухи о возможном браке[3] или даже тайном венчании[4]. Послан узнавшим о связи с цесаревной Петром II за границу. Подвергся опале при императрице Анне Ивановне и бежал во Францию, где жил под именем Тенкина до воцарения Елизаветы. Был видной фигурой при Екатерине II[5]. Был женат на Марии Балк-Полевой. | ||
| Шубин, Алексей Яковлевич | ум. 1765 | до января 1731 | Гренадер в Семёновском полку, отличался редкой красотой, ловкостью и энергичностью. Елизавета Петровна, при которой он служил ординарцем, дарила его своими симпатиями и слыла между семеновцами под именем «матушки». Анна Иоанновна удалила Шубина от двора цесаревны сперва в Ревель, а потом и в Сибирь, на Камчатку, где он был насильно обвенчан с местной жительницей. Елизавета к нему очень сильно привязалась, и разлуку переносила тяжело. В 1741 году, став императрицей, она приказала отыскать Шубина; «за невинное претерпение» он был произведен прямо в генерал-майоры и в майоры лейб-гвардии Семёновского полка и пожалован богатыми вотчинами во Владимирской губернии. В следующем году Шубин, недовольный предпочтением, оказываемым императрицей Разумовскому, вышел в отставку и поселился в своем имении[2][6]. Сохранились стихи, написанные к нему влюбленной Елизаветой Петровной. | ||
| Разумовский, Алексей Григорьевич | 
|
1709—1771 | с 1731 | Служил певчим в церковном хоре при цесаревне. После ссылки в 1731 году любимца цесаревны А. Я. Шубина занял его место. Согласно легенде, 24 ноября 1742 года в сельской церкви в Перове состоялось венчание с ним Елизаветы Петровны. Исключительное положение Разумовский сумел удержать до самой смерти государыни, хотя в последние годы место фаворита занял И. И. Шувалов.
Существует предположение, что Елизавета и Разумовский состояли в морганатическом браке. Также устойчивое предание об их детях привело к появлению авантюристки княжны Таракановой. См. Предание о браке Елизаветы Петровны. | |
| Лялин, Пимен Васильевич | ум. 1754 | Юный камер-паж. «Он понравился царевне Елизавете, увидевшей его однажды на улице, и так сильно, что она тотчас же взяла его к себе в услужение. Он оставался у неё в услужении, пока она не вступила на трон. Через два дня после этого она сделала его камергером, подарила ему поместья и предоставила ему еще значительные доходы. Он ежедневно бывал в обществе этой государыни». По другим рассказам — был одет в матросский костюм. Потомства не оставил[7]. | |||
| Бекетов, Никита Афанасьевич | 
|
1729—1794 | с 1750 | 20-летний красавец привлек внимание царицы в 1750 году. Больше года жил во дворце одновременно с тремя фаворитами — Разумовским, Шуваловым и Каченовским. Именно с ним связана легенда о рекомендованной мази Петром Шуваловым от веснушек, испортившей кожу. Потеряв расположение государыни, Бекетов зачислился в армию и участвовал в Семилетней войне. В 1763 году Бекетова назначили губернатором в Астрахань[8][9]. Женат не был, но оставил побочных дочерей. | |
| Шувалов, Иван Иванович | 
|
1727—1797 | конец 1749—1762 | Стал фаворитом 40-летней правительницы в возрасте 22 лет. Необыкновенно милый, приятный, честный и образованный человек, пользовавшийся всеобщей симпатией несмотря на своё высокое положение, не выпрашивавший милостей, основатель Университета и Академии Художеств. |
Валишевский перечисляет ещё имена: «Да и после „случая“, как тогда говорили, Ивана Шувалова, Алексей Григорьевич имел многочисленных соперников. В 1742 г. Мардефельд называет Ивинского; на следующий год, д’Аллион упоминает о Панине, искажая, впрочем, малоизвестное ещё в то время имя; Долгоруков в своих мемуарах перечисляет Петра Шувалова, Романа и Михаила Воронцовых, Сиверса, Лялина, Войчинского, Мусина-Пушкина — целый батальон». Упоминается и некий Качиновский.
Друзья и близкие
- Разумовский, Кирилл Григорьевич, брат Алексея
- Братья Петр Иванович и Александр Иванович Шуваловы, а также жена Петра Шувалова, Мавра Егоровна — родственники Ивана Шувалова
- Михаил Илларионович Воронцов, женатый на кузине цесаревны по матери
- Её личный врач Иван Иванович Лесток
- Дворцовый истопник Василий Васильевич Чулков, спавший у дверей императрицы многие годы и охранявший её покой
- Сиверс, Карл Ефимович — личный кафешенк (кофевар) императрицы. Был обязан являться во всех местах, где обедала Елизавета, чтобы варить для неё кофе.
- Возжинский, Никита Андреянович. Конюх, не имевший фамилии из-за своего «подлого» происхождения и получивший её от слова «возжи» — его обязанность состояла в том, чтобы держать их в императорском экипаже. В царствование Елизаветы стал камергером, пользовался жалованьем и получил значительные поместья[7].
- Скворцов, Ермолай Иванович. Сын кучера, после воцарения Елизаветы стал камергером.
- Печерин, Федор Иванович (1715—1763) — личный мундшенк (придворный виночерпий) Елизаветы (Указ вотчинной канцелярии от 24.02.1737), позже — обер-мундшенк (старший мундшенк). Присутствовал на всех трапезах Елизаветы, следил за подачей вин и пива, до которого Елизавета была большая охотница. Отставлен от двора после кончины императрицы в чине генерал-майора. Проживал в собственном доме в Санкт-Петербурге на ул. Большой Морской, 22.
- Печерина, Авдотья (Евдокия) Семеновна (1713—1746) — камер-юнгфера императрицы. Должна была находиться при Елизавете в опочивальне, когда императрица ложилась в постель, развлекая разговорами на ночь. Обыкновенно ложилась спать близ постели государыни. Императрица устроила брак Авдотьи с Федором Ивановичем Печериным и была восприемницей от купели родившегося от этого брака младенца (16.07.1744), которому сама Елизавета выбрала имя Пантелеймон, в память об одержанной Петром Великим в день этого святого победе над шведами и взятии фрегатов при Гангуте и при Гренгаме.
Несостоявшиеся женихи
- Людовик XV (проект Петра I)
- Мориц Саксонский (проект Екатерины I)
- Карл-Август Голштинский, епископ Любекский, младший брат мужа сестры Анны — умер в Петербурге, не дойдя до алтаря
- Петр II (проект Остермана)
- Бранденбургский курфюрст Карл (сватовство прусского посла, отказано Петром II)
- Надир-шах (сватовство)
См. также
Напишите отзыв о статье "Список фаворитов Елизаветы Петровны"
Литература
- Гельбиг Г. фон. [mikv1.narod.ru/text/Gelbig.htm Русские избранники]. — М, 1999.
- Нина Соротокина. Императрица Елизавета Петровна. Её недруги и фавориты
- Павленко Н. И. Елизавета Петровна: В кругу муз и фаворитов
Примечания
- ↑ [www.hrono.info/biograf/bio_b/buturlin_ab.php Бутурлин // Биографический указатель]
- ↑ 1 2 Анисимов Е. В. Елизавета Петровна (ЖЗЛ)
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_ye/elisaveta_petr.php Елизавета Петровна / Биографический словарь]
- ↑ Балязин Б. В. Тайны дома Романовых. Родственные союзы
- ↑ [www.hrono.ru/biograf/bio_n/naryshkin_sk.html Нарышкин // Биографический указатель]
- ↑ [www.alexnews.info/archives/759 Слово и дело Алексея Шубина]
- ↑ 1 2 Гельбиг Г. фон. [mikv1.narod.ru/text/Gelbig.htm Русские избранники]. — М, 1999.
- ↑ [festival.1september.ru/articles/567066/ Забытые усадьбы. Елизаветино]
- ↑ [www.dyhanie.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=57536&Itemid=95&bsb_midx=1 Фаворит императрицы]
Отрывок, характеризующий Список фаворитов Елизаветы Петровны
24 го было сражение при Шевардинском редуте, 25 го не было пущено ни одного выстрела ни с той, ни с другой стороны, 26 го произошло Бородинское сражение.
Для чего и как были даны и приняты сражения при Шевардине и при Бородине? Для чего было дано Бородинское сражение? Ни для французов, ни для русских оно не имело ни малейшего смысла. Результатом ближайшим было и должно было быть – для русских то, что мы приблизились к погибели Москвы (чего мы боялись больше всего в мире), а для французов то, что они приблизились к погибели всей армии (чего они тоже боялись больше всего в мире). Результат этот был тогда же совершении очевиден, а между тем Наполеон дал, а Кутузов принял это сражение.
Ежели бы полководцы руководились разумными причинами, казалось, как ясно должно было быть для Наполеона, что, зайдя за две тысячи верст и принимая сражение с вероятной случайностью потери четверти армии, он шел на верную погибель; и столь же ясно бы должно было казаться Кутузову, что, принимая сражение и тоже рискуя потерять четверть армии, он наверное теряет Москву. Для Кутузова это было математически ясно, как ясно то, что ежели в шашках у меня меньше одной шашкой и я буду меняться, я наверное проиграю и потому не должен меняться.
Когда у противника шестнадцать шашек, а у меня четырнадцать, то я только на одну восьмую слабее его; а когда я поменяюсь тринадцатью шашками, то он будет втрое сильнее меня.
До Бородинского сражения наши силы приблизительно относились к французским как пять к шести, а после сражения как один к двум, то есть до сражения сто тысяч; ста двадцати, а после сражения пятьдесят к ста. А вместе с тем умный и опытный Кутузов принял сражение. Наполеон же, гениальный полководец, как его называют, дал сражение, теряя четверть армии и еще более растягивая свою линию. Ежели скажут, что, заняв Москву, он думал, как занятием Вены, кончить кампанию, то против этого есть много доказательств. Сами историки Наполеона рассказывают, что еще от Смоленска он хотел остановиться, знал опасность своего растянутого положения знал, что занятие Москвы не будет концом кампании, потому что от Смоленска он видел, в каком положении оставлялись ему русские города, и не получал ни одного ответа на свои неоднократные заявления о желании вести переговоры.
Давая и принимая Бородинское сражение, Кутузов и Наполеон поступили непроизвольно и бессмысленно. А историки под совершившиеся факты уже потом подвели хитросплетенные доказательства предвидения и гениальности полководцев, которые из всех непроизвольных орудий мировых событий были самыми рабскими и непроизвольными деятелями.
Древние оставили нам образцы героических поэм, в которых герои составляют весь интерес истории, и мы все еще не можем привыкнуть к тому, что для нашего человеческого времени история такого рода не имеет смысла.
На другой вопрос: как даны были Бородинское и предшествующее ему Шевардинское сражения – существует точно так же весьма определенное и всем известное, совершенно ложное представление. Все историки описывают дело следующим образом:
Русская армия будто бы в отступлении своем от Смоленска отыскивала себе наилучшую позицию для генерального сражения, и таковая позиция была найдена будто бы у Бородина.
Русские будто бы укрепили вперед эту позицию, влево от дороги (из Москвы в Смоленск), под прямым почти углом к ней, от Бородина к Утице, на том самом месте, где произошло сражение.
Впереди этой позиции будто бы был выставлен для наблюдения за неприятелем укрепленный передовой пост на Шевардинском кургане. 24 го будто бы Наполеон атаковал передовой пост и взял его; 26 го же атаковал всю русскую армию, стоявшую на позиции на Бородинском поле.
Так говорится в историях, и все это совершенно несправедливо, в чем легко убедится всякий, кто захочет вникнуть в сущность дела.
Русские не отыскивали лучшей позиции; а, напротив, в отступлении своем прошли много позиций, которые были лучше Бородинской. Они не остановились ни на одной из этих позиций: и потому, что Кутузов не хотел принять позицию, избранную не им, и потому, что требованье народного сражения еще недостаточно сильно высказалось, и потому, что не подошел еще Милорадович с ополчением, и еще по другим причинам, которые неисчислимы. Факт тот – что прежние позиции были сильнее и что Бородинская позиция (та, на которой дано сражение) не только не сильна, но вовсе не есть почему нибудь позиция более, чем всякое другое место в Российской империи, на которое, гадая, указать бы булавкой на карте.
Русские не только не укрепляли позицию Бородинского поля влево под прямым углом от дороги (то есть места, на котором произошло сражение), но и никогда до 25 го августа 1812 года не думали о том, чтобы сражение могло произойти на этом месте. Этому служит доказательством, во первых, то, что не только 25 го не было на этом месте укреплений, но что, начатые 25 го числа, они не были кончены и 26 го; во вторых, доказательством служит положение Шевардинского редута: Шевардинский редут, впереди той позиции, на которой принято сражение, не имеет никакого смысла. Для чего был сильнее всех других пунктов укреплен этот редут? И для чего, защищая его 24 го числа до поздней ночи, были истощены все усилия и потеряно шесть тысяч человек? Для наблюдения за неприятелем достаточно было казачьего разъезда. В третьих, доказательством того, что позиция, на которой произошло сражение, не была предвидена и что Шевардинский редут не был передовым пунктом этой позиции, служит то, что Барклай де Толли и Багратион до 25 го числа находились в убеждении, что Шевардинский редут есть левый фланг позиции и что сам Кутузов в донесении своем, писанном сгоряча после сражения, называет Шевардинский редут левым флангом позиции. Уже гораздо после, когда писались на просторе донесения о Бородинском сражении, было (вероятно, для оправдания ошибок главнокомандующего, имеющего быть непогрешимым) выдумано то несправедливое и странное показание, будто Шевардинский редут служил передовым постом (тогда как это был только укрепленный пункт левого фланга) и будто Бородинское сражение было принято нами на укрепленной и наперед избранной позиции, тогда как оно произошло на совершенно неожиданном и почти не укрепленном месте.
Дело же, очевидно, было так: позиция была избрана по реке Колоче, пересекающей большую дорогу не под прямым, а под острым углом, так что левый фланг был в Шевардине, правый около селения Нового и центр в Бородине, при слиянии рек Колочи и Во йны. Позиция эта, под прикрытием реки Колочи, для армии, имеющей целью остановить неприятеля, движущегося по Смоленской дороге к Москве, очевидна для всякого, кто посмотрит на Бородинское поле, забыв о том, как произошло сражение.
Наполеон, выехав 24 го к Валуеву, не увидал (как говорится в историях) позицию русских от Утицы к Бородину (он не мог увидать эту позицию, потому что ее не было) и не увидал передового поста русской армии, а наткнулся в преследовании русского арьергарда на левый фланг позиции русских, на Шевардинский редут, и неожиданно для русских перевел войска через Колочу. И русские, не успев вступить в генеральное сражение, отступили своим левым крылом из позиции, которую они намеревались занять, и заняли новую позицию, которая была не предвидена и не укреплена. Перейдя на левую сторону Колочи, влево от дороги, Наполеон передвинул все будущее сражение справа налево (со стороны русских) и перенес его в поле между Утицей, Семеновским и Бородиным (в это поле, не имеющее в себе ничего более выгодного для позиции, чем всякое другое поле в России), и на этом поле произошло все сражение 26 го числа. В грубой форме план предполагаемого сражения и происшедшего сражения будет следующий:
Ежели бы Наполеон не выехал вечером 24 го числа на Колочу и не велел бы тотчас же вечером атаковать редут, а начал бы атаку на другой день утром, то никто бы не усомнился в том, что Шевардинский редут был левый фланг нашей позиции; и сражение произошло бы так, как мы его ожидали. В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24 го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. Но так как атака на наш левый фланг произошла вечером, вслед за отступлением нашего арьергарда, то есть непосредственно после сражения при Гридневой, и так как русские военачальники не хотели или не успели начать тогда же 24 го вечером генерального сражения, то первое и главное действие Бородинского сражения было проиграно еще 24 го числа и, очевидно, вело к проигрышу и того, которое было дано 26 го числа.
