Список хазарских городов
Настоящий список включает известные по письменным источникам названия хазарских городов. Из них только Саркел и, возможно, город в устье Волги (известный под разными именами) были основаны хазарами, остальные возникли в предшествующую эпоху.
Каждый топоним снабжён пояснением, включающим указание на его языковую принадлежность, предполагаемую этимологию, время упоминания и перечень основных синхронных источников, где он фигурирует. Название приводится в наиболее привычном русском варианте. Один и тот же город (или его часть) в разное время и в разных языках мог называться по-разному. Соотношение названий и их привязка к археологическим памятниками являются предметом дискуссий.
Перечни хазарских городов содержатся уже в современной хазарам арабо-персидской географической литературе. Старейший у Ибн Хордадбеха (сер. IX в). Самый длинный список, насчитывающий 11 названий, имеется в анонимном сочинении Худуд аль-алам. Далеко не все названия поддаются расшифровке.
В ходе современных археологических исследований на территории Хазарии было обнаружено множество протогородских центров. Однако среди городов письменных источников общепризнанную локализацию имеют Саркел (Левобережное Цимлянское городище) и Самкерц (Таманское городище).
Напишите отзыв о статье "Список хазарских городов"
Литература
- Заходер Б. Н. Начатки городской жизни. Итиль // Каспийский свод сведений о Восточной Европе: [Т. 1.] Горган и Поволжье в IX-X вв.. — М.: Наука, 1962. — С. 167-202. — 279 с.
- Новосельцев А. П. Города Хазарии // Хазарское государство и его роль в истории Восточной Европы и Кавказа. — М.: Наука, 1990. — С. 122-133. — 264 с. — ISBN 5-02-009552-4.
- Флёров В. С. «Города» и «замки» Хазарского каганата. Археологическая реальность.. — М.-Иерусалим: Мосты культуры/Гешарим, 2011. — 264 с. — ISBN 978-5-93273-333-0.
Отрывок, характеризующий Список хазарских городов
Балашев, чувствуя необходимость возражать, сказал, что со стороны России дела не представляются в таком мрачном виде. Наполеон молчал, продолжая насмешливо глядеть на него и, очевидно, его не слушая. Балашев сказал, что в России ожидают от войны всего хорошего. Наполеон снисходительно кивнул головой, как бы говоря: «Знаю, так говорить ваша обязанность, но вы сами в это не верите, вы убеждены мною».В конце речи Балашева Наполеон вынул опять табакерку, понюхал из нее и, как сигнал, стукнул два раза ногой по полу. Дверь отворилась; почтительно изгибающийся камергер подал императору шляпу и перчатки, другой подал носовои платок. Наполеон, ne глядя на них, обратился к Балашеву.
– Уверьте от моего имени императора Александра, – сказал оц, взяв шляпу, – что я ему предан по прежнему: я анаю его совершенно и весьма высоко ценю высокие его качества. Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre a l'Empereur. [Не удерживаю вас более, генерал, вы получите мое письмо к государю.] – И Наполеон пошел быстро к двери. Из приемной все бросилось вперед и вниз по лестнице.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов:
«Je ne vous retiens plus, general, vous recevrez ma lettre», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его – оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора.
На обеде были Бессьер, Коленкур и Бертье. Наполеон встретил Балашева с веселым и ласковым видом. Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. Видно было, что уже давно для Наполеона в его убеждении не существовало возможности ошибок и что в его понятии все то, что он делал, было хорошо не потому, что оно сходилось с представлением того, что хорошо и дурно, но потому, что он делал это.
Император был очень весел после своей верховой прогулки по Вильне, в которой толпы народа с восторгом встречали и провожали его. Во всех окнах улиц, по которым он проезжал, были выставлены ковры, знамена, вензеля его, и польские дамы, приветствуя его, махали ему платками.
За обедом, посадив подле себя Балашева, он обращался с ним не только ласково, но обращался так, как будто он и Балашева считал в числе своих придворных, в числе тех людей, которые сочувствовали его планам и должны были радоваться его успехам. Между прочим разговором он заговорил о Москве и стал спрашивать Балашева о русской столице, не только как спрашивает любознательный путешественник о новом месте, которое он намеревается посетить, но как бы с убеждением, что Балашев, как русский, должен быть польщен этой любознательностью.
– Сколько жителей в Москве, сколько домов? Правда ли, что Moscou называют Moscou la sainte? [святая?] Сколько церквей в Moscou? – спрашивал он.
И на ответ, что церквей более двухсот, он сказал:
– К чему такая бездна церквей?
– Русские очень набожны, – отвечал Балашев.
– Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, – сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения.
Балашев почтительно позволил себе не согласиться с мнением французского императора.
– У каждой страны свои нравы, – сказал он.
– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
