Список экранизаций романов о трёх мушкетёрах
Поделись знанием:
В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.
Список известных экранизаций романов Александра Дюма-отца о трёх мушкетёрах.
- 1898 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — немой, Великобритания
- 1903 — Мушкетёры королевы / Les Mousquetaires de la reine — немой, Франция, режиссёр Жорж Мельес
- 1903 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — немой, Франция
- 1909 — Три мушкетёра / I Tre moschettieri — немой, Италия, режиссёр Марио Казерини
- 1911 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — немой, США, режиссёр Дж. Сирл Доули, в роли д’Артаньяна — Сидней Бут
- 1912 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — немой, Франция, режиссёры Андре Кальметт и Анри Пукталь, в роли д’Артаньяна — Эмиль Дегелли
- 1914 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — немой, США, режиссёр Чарльз Хинкел
- 1916 — Три мушкетёра / The Three Musketeers (D'Artagnan) — немой, США, режиссёр Чарлз Суикард, в роли д’Артаньяна — Оррин Джонсон
- 1918 — Три мушкетёра / Le tre moschettiere — немой, Италия, режиссёр Рикардо Толентино
- 1921 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — немой, США, режиссёр Фред Нибло, в роли д’Артаньяна — Дуглас Фэрбенкс
- 1921 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — многосерийный, немой, Франция, режиссёр Анри Диаман-Берже, в роли Д’Артаньяна — Эме Симон-Жирар
- 1922 — Три муж-хитёра / The Three Must-Get-Theres — немой, США, режиссёр Макс Линдер, в роли д’Артаньяна — Макс Линдер
- 1923 — Миледи / Milady — немой, Франция, режиссёр Анри Диаман-Берже, в роли д’Артаньяна — Эме Симон-Жирар
- 1923 — Человек в железной маске / Der Mann mit der eisernen Maske — Германия, режиссёр Макс Гласс, в роли д’Артаньяна — Уоррен Уильям
- 1928 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — Великобритания, режиссёры Джордж Дж. Бенфилд, Лесли Эвели
- 1929 — Железная маска / The Iron Mask — США, режиссёр Аллан Дуэн, в роли д’Артаньяна — Дуглас Фэрбенкс
- 1933 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — Франция, режиссёр Анри Диаман-Берже, в роли д’Артаньяна — Эме Симон-Жирар
- 1933 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США, режиссёры Колбер Кларк, Арман Шефер. Фильм снят по мотивам книги.
- 1934 — Четыре мушкетёра / Les Quatre mousquetaires — Бельгия, режиссёр Гастон Шукенс, в роли д’Артаньяна — Ритч
- 1935 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США, режиссёр Роланд Ли, в роли д’Артаньяна — Уолтер Эйбл
- 1938 — Три мушкетёра — мультфильм, СССР, режиссёр Иван Иванов-Вано
- 1939 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США, режиссёр Аллен Дуэн, в роли д’Артаньяна — Дон Амичи
- 1939 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — США, режиссёр Джеймс Уэйл, в роли д’Артаньяна — Уоррен Уильям
- 1942 — Три мушкетёра / Los Tres mosqueteros — Мексика, режиссёр Мигель Дельгадо, в роли д’Артаньяна — Кантинфлас
- 1943 — Человек в железной маске / El Hombre de la máscara de hierro — Мексика, режиссёр Марко Аурелио Галиндо
- 1945 — Три мушкетёра / Los Tres mosqueteros — Аргентина — Уругвай, режиссёр Хулио Сарасени, в роли д’Артаньяна — Армандо Бо
- 1948 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США, режиссёр Джордж Сидни, в роли д’Артаньяна — Джин Келли
- 1949 — Сын д’Артаньяна / Il Figlio di d'Artagnan — Италия, режиссёр Рикардо Фреда, в роли д’Артаньяна — Карло Нинки
- 1949 — Три мушкетёра (Клинки мушкетёров; Шпага д’Артаньяна) / The Three Musketeers (Blades of Musketeers; The Sword of D'Artagnan) — телефильм, США, режиссёр Бадд Беттикер, в роли д’Артаньяна — Роберт Кларк
- 1952 — Леди в железной маске / Lady in the Iron Mask — США, режиссёр Ральф Мёрфи, в роли д’Артаньяна — Луис Хэйуорт
- 1952 — На кончике шпаги (Сын мушкетёров) / At Sword's Point (Sons of the Musketeers) — США, режиссёр Льюис Аллен, в роли д’Артаньяна — Корнел Уайлд
- 1952 — Палач из Лилля (Миледи и мушкетёры; Месть мушкетёров) / Il Boia di Lilla / Milady et les mousquetaires (Vengeance of the Musketeers) — Италия — Франция, режиссёр Витторио Коттафави
- 1953 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — Франция — Италия, режиссёр Андре Юнебель, в роли д’Артаньяна — Жорж Маршаль
- 1953 — Три мушкетёра / Los Tres mosqueteros — Аргентина, режиссёр Энрике Каррерас
- 1954 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — телесериал, Великобритания, режиссёр Рекс Такер, в роли д’Артаньяна — Лоренс Пэйн
- 1954 — Виконт де Бражелон / Il Visconte di Bragelonne / Le Vicomte de Bragelonne — Франция — Италия, режиссёр Фернандо Черчио, в роли д’Артаньяна — Жак Дюмениль
- 1954 — Рыцари королевы / I cavalieri della regina — Италия, режиссёры Мауро Болоньини, Джозеф Лернер, в роли д’Артаньяна — Джеффри Стоун
- 1956 — Три мушкетёра / I Tre moschettieri / The Three Musketeers — телесериал, Италия — США, режиссёры Мауро Болоньини, Гуго Фрегонезе, Натан Джуран, Джозеф Лернер, Фрэнк МакДоналд, в роли д’Артаньяна — Джеффри Стоун
- 1957 — Приключения трёх мушкетёров (Мушкетёры короля) / Le Avventure dei tre moschettieri / The King's Musketeers — Италия — США, режиссёр Джозеф Лернер, в роли д’Артаньяна — Джеффри Стоун
- 1957 — Три с половиной мушкетёра / Los Tres mosqueteros y medio — Мексика, режиссёр Хильберто Мартинес Соларес
- 1957 — Три мушкетёра / Os Três Mosqueteiros — телесериал, Бразилия, в роли д’Артаньяна — Жозе Паризи
- 1958 — Предприятия легендарной шпаги / Le imprese di una spada leggendaria — Италия, режиссёры Натан Юран, Фрэнк МакДональд, в роли д’Артаньяна — Джеффри Стоун
- 1958 — Железная маска / Máscara de Ferro — Бразилия, режиссёр Силас Роберг
- 1959 — Плащи и окровавленные шпаги / Mantelli e spade insanguinate — Италия, режиссёры Натан Юран, Фрэнк МакДональд, в роли д’Артаньяна — Джеффри Стоун
- 1959 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — телефильм, Франция, режиссёр Клод Барма, в роли д’Артаньяна — Жан-Поль Бельмондо
- 1960 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — телефильм, США, в роли д’Артаньяна — Максимилиан Шелл
- 1960 — Три мушкетёра / Tres mosqueteros — Филиппины, режиссёр Тони Сантос ст., в роли д’Артаньяна — Панчо Магалона
- 1961 — Три мушкетёра / Les trois mousquetaires — Франция — Италия, режиссёр Бернар Бордери, в роли д’Артаньяна — Жерар Баррэ
- 1962 — Железная маска / Le Masque de la fer — Франция — Италия, режиссёр Анри Декуан, в роли д’Артаньяна — Жан Маре
- 1961 — Месть Железной Маски / La Vendetta della maschera di ferro / La Vengeance du masque de fer — Франция — Италия, режиссёр Анри Декуэн, Франческо де Фео, Ли Кресел
- 1962 — Тайный знак д’Артаньяна (Секрет д’Артаньяна) / Il Colpo segreto di d’Artagnan / Le Secret de d’Artagnan — Италия — Франция, режиссёр Сиро Марчеллини, в роли д’Артаньяна — Жорж Надер
- 1963 — Зорро и три мушкетёра / Zorro e i tre moschiettieri — Италия, режиссёр Луиджи Капуано, в роли д’Артаньяна — Наццарено Дзамперла
- 1963 — Д’Артаньян против трёх мушкетёров / D’Artagnan contro i tre moschettieri — Италия, режиссёр Фульвио Тулуи, в роли д’Артаньяна — Фердинандо Ламас
- 1963 — Четыре мушкетёра / I Quattro moschettieri / Le Quatrième mousquetaire — Италия — Франция, режиссёр Карло Людовико Брагаглиа, в роли Д’Артаньяна — Жорж Ривьер
- 1964 — Сирано и д’Артаньян / Cyrano еt d’Artagnan / Cyrano y d'Artagnan / Cyrano e d’Artagnan — Франция — Италия — Испания, режиссёр Абель Ганс, в роли д’Артаньяна — Жан-Пьер Кассель
- 1964 — Додди и мушкетёр / Doddy und die Musketiere — телефильм, ФРГ, режиссёр Артур Мария Рабенальд, в роли д’Артаньяна — Герхард Ридман
- 1964 — Три мушкетёра / Biblioteca di Studio Uno: I tre moschettieri — музыкальный телефильм, серия телевизионной антологии «Библиотека „Студии-1“», Италия, режиссёр Антонелло Фалькуи, в роли д’Артаньяна — Альберто Лупо
- 1966 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — телесериал, Великобритания, режиссёр Питер Хаммонд, в роли д’Артаньяна — Джереми Бретт
- 1967 — Дальнейшие приключения трёх мушкетёров / The Further Adventures of the Three Musketeers — телесериал, Великобритания, режиссёр Кристофер Барри, Хью Дэвид, в роли д’Артаньяна — Джосс Экланд
- 1968 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — телесериал, Великобритания, режиссёр Хью Дэвид, в роли д’Артаньяна — Эдвин Ричфилд
- 1968 — Три мушкетёра / De Drie Musketiers — телефильм, Бельгия, режиссёр Эдди Фербрюгген, в роли д’Артаньяна — Сенне Рауффар
- 1969 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — телефильм, Канада, в роли д’Артаньяна — Кеннет Уэлш
- 1969 — Д’Артаньян / D’Artagnan — телесериал, Франция, режиссёр Клод Барма, в роли д’Артаньяна — Доминик Патюрель
- 1971 — Сексуальные приключения трёх мушкетёров / Die Sexabenteuer der drei Musketiere — ФРГ, режиссёр Михель Томас, в роли д’Артаньяна — Эрвин Дитрих
- 1971 — Три мушкетёра / Los Tres mosqueteros — телесериал, Испания, в роли д’Артаньяна — Санчо Грасиа
- 1971 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Австралия, режиссёр Питер Люшвиц
- 1973 — Подвески королевы / The Three Musketeers: The Queen’s Diamonds — Великобритания — США — Испания — Панама, режиссёр Ричард Лестер, в роли д’Артаньяна — Майкл Йорк
- 1973 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Австралия, режиссёры Джозеф Барбера, Уильям Ханна
- 1974 — Месть миледи / The Four Musketeers: Milady’s Revenge — Великобритания — США, режиссёр Ричард Лестер, в роли д’Артаньяна — Майкл Йорк
- 1974 — Четыре мушкетёра Шарло / Les Quatre Charlots mousquetaires — Франция, режиссёр Андре Юнебель, в роли д’Артаньяна — Жан Вальмон
- 1974 — Четверо против кардинала / Les Charlots en folie: À nous quatre Cardinal! — Франция, режиссёр Андре Юнебель, в роли д’Артаньяна — Жан Вальмон
- 1974 — Три мушкетёра (Неустрашимый д’Артаньян) / D’Artagnan l’Intrépide (Les Trois mousquetaires) / I Tre moschettieri / The Three Musketeers — мультфильм, Франция — Италия — Великобритания, режиссёр Джон Халас, Патрик Вашсбергер, в роли д’Артаньяна — Франсис Перрен
- 1977 — Влюблённый д’Артаньян / D’Artagnan amoureux — телесериал по роману Роже Нимье, Франция, режиссёр Янник Андреи, в роли д’Артаньяна — Николя Сильбер
- 1977 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — Великобритания — США, режиссёр Майк Ньюэлл, в роли д’Артаньяна — Луи Журдан
- 1978 — Д’Артаньян и три мушкетёра — телефильм, СССР, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич, в роли д’Артаньяна — Михаил Боярский
- 1979 — Пятый мушкетёр, или Человек в железной маске / The Fifth Musketer, or The Man in the Iron Mask — Великобритания — Австрия, режиссёр Кен Аннакин, в роли д’Артаньяна — Корнел Уайлд
- 1979 — Три мушкетёра, или Безнаказанное преступление / Les Trois mousquetaires ou L’escrime ne paie pas — телефильм по пьесе Жана-Клода Илера, Франция, режиссёр Пьер Нэльн, в роли д’Артаньяна — Франсис Перрен
- 1981 — Д’Артаньгав и три пса-мушкетёра / D'Artacan y los tres mosqueperros / Wan-Wan Sanjushi (ワンワン三銃士)) — мультсериал, Испания — Япония, режиссёр Луис Баллестер Бустос, Сигео Коси, Хидетака Сайто, Таку Сугияма, Дэйв Моллоу, в роли д’Артаньяна — Мадзима Сатоми
- 1981 — Пёс в сапогах — мульти-мюзикл, СССР, режиссёр Ефим Гамбург, музыка Криса Кельми
- 1982 — Три мушкетёра / Tři mušketýři — мюзикл, ТВ, Чехословакия, режиссёр Ладислав Рихман
- 1983 — Безумная история трёх мушкетёров / La Loca historia de los tres mosqueteros — Испания, режиссёр Мариано Осорес
- 1984 — Три мушкетёра / Les Trois mousquetaires — Франция, режиссёр Андре Фледерик
- 1985 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — мультфильм, Австралия
- 1986 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Австралия
- 1987 — Три мушкетёра / Anime san jushi — мультсериал, Япония, режиссёр Кейдзи Хаякава, Такая Мидзутани, Йосиро Такамото, Такаси Ватабе, Кунихико Юяма
- 1989 — Возвращение мушкетёров / The Return of the Musketeers — Великобритания — Франция — Испания, режиссёр Ричард Лестер, в роли д’Артаньяна — Майкл Йорк
- 1990 — Возвращение д’Артаньгава — мультфильм, Великобритания — Испания — Тайвань, режиссёры Луис Бальестер Бустос, Дэйв Маллоу, Даг Стоун
- 1991 — Д’Артаньян — ТВ, Франция, режиссёр Пьер Кавасилас, в роли д’Артаньяна — Кристоф Малавуа
- 1991 — Три мушкетёра / I tre moschettieri — ТВ, мюзикл, Италия, режиссёр Джузеппе Реччиа, в роли д’Артаньяна — Марко Колумбро
- 1992 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, США
- 1992 — Эротические приключения трёх мушкетёров / The Erotic Adventures of the Three Musketeers — США, режиссёр Норман Эпштейн, в роли д’Артаньяна — Скотт Голлигос
- 1992 — Мушкетёры двадцать лет спустя — Россия, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич, в роли д’Артаньяна — Михаил Боярский
- 1993 — Тайна королевы Анны, или Мушкетёры тридцать лет спустя — Россия, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич, в роли д’Артаньяна — Михаил Боярский
- 1993 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США, режиссёр Стивен Херек, в роли д’Артаньяна — Крис О’Доннелл
- 1994 — Дочь д’Артаньяна / La Fille de d’Artagnan / Revenge of the Musketeers — Франция — Великобритания, режиссёр Бертран Тавернье, в роли д’Артаньяна — Филипп Нуаре
- 1998 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — США, режиссёр Уильям Ричерт, в роли д’Артаньяна — Деннис Хейден
- 1998 — Человек в железной маске / The Man in the Iron Mask — США, режиссёр Рэндалл Уоллес, в роли Д’Артаньяна — Гэбриэл Бирн
- 1998 — Мушкетёры навсегда / Musketeers Forever, режиссёр Джордж Чамчум, в роли д’Артаньяна — Майкл Дудикофф
- 1998 — Леди в железной маске / Lady in the Iron Mask — Италия, режиссёр Джо Д’Амато
- 2001 — Молодые клинки (Юные годы трёх мушкетёров) / La Jeunesse des trois mousquetaires / Young Blades — Франция — Великобритания, режиссёр Марио Андриччион, в роли д’Артаньяна — Хью Дэнси
- 2001 — Мушкетёр / The Musketeer — США, режиссёр Питер Хайамс, в роли д’Артаньяна — Джастин Чэмберс
- 2002 — Бланш / Blanche — Франция, режиссёр Берни Бонвуазен, в роли д’Артаньяна — Жерар Депардьё
- 2003 — Три мушкетёра / 3 musketiers, мюзикл, Нидерланды, режиссёр Пауль Ененс, в роли д’Артаньяна — Бастиан Рагас
- 2004 — Мадемуазель Мушкетёр / La Femme Musketeer — Хорватия — Германия — США, режиссёр Стив Бойюм, в роли д’Артаньяна — Майкл Йорк
- 2004 — Миледи / Milady — Франция — Бельгия, режиссёр Жозе Дайан, в роли д’Артаньяна — Флоран Паньи
- 2004 — Три мушкетёра: Микки, Дональд и Гуфи / Mickey, Donald, Goofy: The Three Musketeers — мультфильм, США, режиссёр Донован Кук
- 2005 — Молодые клинки / Young Blades — телесериал, США — Канада, режиссёр Ричард Мартин, Рон Оливер, в роли д’Артаньяна — Тобайас Мейлер
- 2005 — Д’Артаньян и три мушкетёра / D’Artagnan et les trois mousquetaires — Франция, режиссёр Пьер Акнин, в роли д’Артаньяна — Венсан Эльбаз
- 2005 — Три мушкетёра — феминизированный новогодний мюзикл, Россия — Украина, режиссёр Тинатин Баркалая, в роли д’Артаньяна — Владимир Зеленский
- 2005 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Дания — Латвия, режиссёр Янис Цимерманис
- 2007 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Италия
- 2009 — Возвращение мушкетёров, или Сокровища кардинала Мазарини — Россия, режиссёр Георгий Юнгвальд-Хилькевич, в роли д’Артаньяна — Михаил Боярский. Начальная сцена фильма представляет собой вольную концовку романа «Виконт де Бражелон», остальная часть фильма не связана с сюжетом книг Дюма.
- 2009 — Барби и три мушкетёра / Barbie and the Three Musketeers — мультфильм, США, о приключениях красотки Барби и её подруг Вивесы, Рене и Арамины
- 2010 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — мультфильм, Италия, режиссёр Орландо Корради
- 2011 — Три мушкетёра / The Three Musketeers — США — Германия — Франция — Великобритания, режиссёр Пол У. С. Андерсон, в роли д’Артаньяна — Логан Лерман
- 2013 — Три мушкетёра — телесериал, Россия, режиссёр Сергей Жигунов, в роли д’Артаньяна — Риналь Мухаметов
- 2014 — Мушкетёры / The Musketeers — телесериал, Великобритания, режиссёры Тоби Хайнс, Фаррен Блэкбёрн, Ричард Кларк, Сол Мецстин, в роли д’Артаньяна — Люк Паскуалино
- 2014 — Три мушкетёра / кор. 삼총사, Samchongsa — телесериал, Южная Корея, режиссёр Ким Бёнсу, в роли прототипа д’Артаньяна — Чон Ёнхва
См. также
- Три мушкетёра (роман)
- Двадцать лет спустя (роман)
- Виконт де Бражелон, или Десять лет спустя (роман)
Напишите отзыв о статье "Список экранизаций романов о трёх мушкетёрах"
Ссылки
- [mushketeri.chat.ru/france/versions.htm mushketeri.chat.ru — Список версий]
- [fenixclub.com/index.php?showtopic=111622&st=30 Подробная информация обо всех экранизациях]
Отрывок, характеризующий Список экранизаций романов о трёх мушкетёрах
Эта новая, неизвестная древним, отрасль математики, при рассмотрении вопросов движения, допуская бесконечно малые величины, то есть такие, при которых восстановляется главное условие движения (абсолютная непрерывность), тем самым исправляет ту неизбежную ошибку, которую ум человеческий не может не делать, рассматривая вместо непрерывного движения отдельные единицы движения.В отыскании законов исторического движения происходит совершенно то же.
Движение человечества, вытекая из бесчисленного количества людских произволов, совершается непрерывно.
Постижение законов этого движения есть цель истории. Но для того, чтобы постигнуть законы непрерывного движения суммы всех произволов людей, ум человеческий допускает произвольные, прерывные единицы. Первый прием истории состоит в том, чтобы, взяв произвольный ряд непрерывных событий, рассматривать его отдельно от других, тогда как нет и не может быть начала никакого события, а всегда одно событие непрерывно вытекает из другого. Второй прием состоит в том, чтобы рассматривать действие одного человека, царя, полководца, как сумму произволов людей, тогда как сумма произволов людских никогда не выражается в деятельности одного исторического лица.
Историческая наука в движении своем постоянно принимает все меньшие и меньшие единицы для рассмотрения и этим путем стремится приблизиться к истине. Но как ни мелки единицы, которые принимает история, мы чувствуем, что допущение единицы, отделенной от другой, допущение начала какого нибудь явления и допущение того, что произволы всех людей выражаются в действиях одного исторического лица, ложны сами в себе.
Всякий вывод истории, без малейшего усилия со стороны критики, распадается, как прах, ничего не оставляя за собой, только вследствие того, что критика избирает за предмет наблюдения большую или меньшую прерывную единицу; на что она всегда имеет право, так как взятая историческая единица всегда произвольна.
Только допустив бесконечно малую единицу для наблюдения – дифференциал истории, то есть однородные влечения людей, и достигнув искусства интегрировать (брать суммы этих бесконечно малых), мы можем надеяться на постигновение законов истории.
Первые пятнадцать лет XIX столетия в Европе представляют необыкновенное движение миллионов людей. Люди оставляют свои обычные занятия, стремятся с одной стороны Европы в другую, грабят, убивают один другого, торжествуют и отчаиваются, и весь ход жизни на несколько лет изменяется и представляет усиленное движение, которое сначала идет возрастая, потом ослабевая. Какая причина этого движения или по каким законам происходило оно? – спрашивает ум человеческий.
Историки, отвечая на этот вопрос, излагают нам деяния и речи нескольких десятков людей в одном из зданий города Парижа, называя эти деяния и речи словом революция; потом дают подробную биографию Наполеона и некоторых сочувственных и враждебных ему лиц, рассказывают о влиянии одних из этих лиц на другие и говорят: вот отчего произошло это движение, и вот законы его.
Но ум человеческий не только отказывается верить в это объяснение, но прямо говорит, что прием объяснения не верен, потому что при этом объяснении слабейшее явление принимается за причину сильнейшего. Сумма людских произволов сделала и революцию и Наполеона, и только сумма этих произволов терпела их и уничтожила.
«Но всякий раз, когда были завоевания, были завоеватели; всякий раз, когда делались перевороты в государстве, были великие люди», – говорит история. Действительно, всякий раз, когда являлись завоеватели, были и войны, отвечает ум человеческий, но это не доказывает, чтобы завоеватели были причинами войн и чтобы возможно было найти законы войны в личной деятельности одного человека. Всякий раз, когда я, глядя на свои часы, вижу, что стрелка подошла к десяти, я слышу, что в соседней церкви начинается благовест, но из того, что всякий раз, что стрелка приходит на десять часов тогда, как начинается благовест, я не имею права заключить, что положение стрелки есть причина движения колоколов.
Всякий раз, как я вижу движение паровоза, я слышу звук свиста, вижу открытие клапана и движение колес; но из этого я не имею права заключить, что свист и движение колес суть причины движения паровоза.
Крестьяне говорят, что поздней весной дует холодный ветер, потому что почка дуба развертывается, и действительно, всякую весну дует холодный ветер, когда развертывается дуб. Но хотя причина дующего при развертыванье дуба холодного ветра мне неизвестна, я не могу согласиться с крестьянами в том, что причина холодного ветра есть раэвертыванье почки дуба, потому только, что сила ветра находится вне влияний почки. Я вижу только совпадение тех условий, которые бывают во всяком жизненном явлении, и вижу, что, сколько бы и как бы подробно я ни наблюдал стрелку часов, клапан и колеса паровоза и почку дуба, я не узнаю причину благовеста, движения паровоза и весеннего ветра. Для этого я должен изменить совершенно свою точку наблюдения и изучать законы движения пара, колокола и ветра. То же должна сделать история. И попытки этого уже были сделаны.
Для изучения законов истории мы должны изменить совершенно предмет наблюдения, оставить в покое царей, министров и генералов, а изучать однородные, бесконечно малые элементы, которые руководят массами. Никто не может сказать, насколько дано человеку достигнуть этим путем понимания законов истории; но очевидно, что на этом пути только лежит возможность уловления исторических законов и что на этом пути не положено еще умом человеческим одной миллионной доли тех усилий, которые положены историками на описание деяний различных царей, полководцев и министров и на изложение своих соображений по случаю этих деяний.
Силы двунадесяти языков Европы ворвались в Россию. Русское войско и население отступают, избегая столкновения, до Смоленска и от Смоленска до Бородина. Французское войско с постоянно увеличивающеюся силой стремительности несется к Москве, к цели своего движения. Сила стремительности его, приближаясь к цели, увеличивается подобно увеличению быстроты падающего тела по мере приближения его к земле. Назади тысяча верст голодной, враждебной страны; впереди десятки верст, отделяющие от цели. Это чувствует всякий солдат наполеоновской армии, и нашествие надвигается само собой, по одной силе стремительности.
В русском войске по мере отступления все более и более разгорается дух озлобления против врага: отступая назад, оно сосредоточивается и нарастает. Под Бородиным происходит столкновение. Ни то, ни другое войско не распадаются, но русское войско непосредственно после столкновения отступает так же необходимо, как необходимо откатывается шар, столкнувшись с другим, с большей стремительностью несущимся на него шаром; и так же необходимо (хотя и потерявший всю свою силу в столкновении) стремительно разбежавшийся шар нашествия прокатывается еще некоторое пространство.
Русские отступают за сто двадцать верст – за Москву, французы доходят до Москвы и там останавливаются. В продолжение пяти недель после этого нет ни одного сражения. Французы не двигаются. Подобно смертельно раненному зверю, который, истекая кровью, зализывает свои раны, они пять недель остаются в Москве, ничего не предпринимая, и вдруг, без всякой новой причины, бегут назад: бросаются на Калужскую дорогу (и после победы, так как опять поле сражения осталось за ними под Малоярославцем), не вступая ни в одно серьезное сражение, бегут еще быстрее назад в Смоленск, за Смоленск, за Вильну, за Березину и далее.
В вечер 26 го августа и Кутузов, и вся русская армия были уверены, что Бородинское сражение выиграно. Кутузов так и писал государю. Кутузов приказал готовиться на новый бой, чтобы добить неприятеля не потому, чтобы он хотел кого нибудь обманывать, но потому, что он знал, что враг побежден, так же как знал это каждый из участников сражения.
Но в тот же вечер и на другой день стали, одно за другим, приходить известия о потерях неслыханных, о потере половины армии, и новое сражение оказалось физически невозможным.
Нельзя было давать сражения, когда еще не собраны были сведения, не убраны раненые, не пополнены снаряды, не сочтены убитые, не назначены новые начальники на места убитых, не наелись и не выспались люди.
А вместе с тем сейчас же после сражения, на другое утро, французское войско (по той стремительной силе движения, увеличенного теперь как бы в обратном отношении квадратов расстояний) уже надвигалось само собой на русское войско. Кутузов хотел атаковать на другой день, и вся армия хотела этого. Но для того чтобы атаковать, недостаточно желания сделать это; нужно, чтоб была возможность это сделать, а возможности этой не было. Нельзя было не отступить на один переход, потом точно так же нельзя было не отступить на другой и на третий переход, и наконец 1 го сентября, – когда армия подошла к Москве, – несмотря на всю силу поднявшегося чувства в рядах войск, сила вещей требовала того, чтобы войска эти шли за Москву. И войска отступили ещо на один, на последний переход и отдали Москву неприятелю.
Для тех людей, которые привыкли думать, что планы войн и сражений составляются полководцами таким же образом, как каждый из нас, сидя в своем кабинете над картой, делает соображения о том, как и как бы он распорядился в таком то и таком то сражении, представляются вопросы, почему Кутузов при отступлении не поступил так то и так то, почему он не занял позиции прежде Филей, почему он не отступил сразу на Калужскую дорогу, оставил Москву, и т. д. Люди, привыкшие так думать, забывают или не знают тех неизбежных условий, в которых всегда происходит деятельность всякого главнокомандующего. Деятельность полководца не имеет ни малейшего подобия с тою деятельностью, которую мы воображаем себе, сидя свободно в кабинете, разбирая какую нибудь кампанию на карте с известным количеством войска, с той и с другой стороны, и в известной местности, и начиная наши соображения с какого нибудь известного момента. Главнокомандующий никогда не бывает в тех условиях начала какого нибудь события, в которых мы всегда рассматриваем событие. Главнокомандующий всегда находится в средине движущегося ряда событий, и так, что никогда, ни в какую минуту, он не бывает в состоянии обдумать все значение совершающегося события. Событие незаметно, мгновение за мгновением, вырезается в свое значение, и в каждый момент этого последовательного, непрерывного вырезывания события главнокомандующий находится в центре сложнейшей игры, интриг, забот, зависимости, власти, проектов, советов, угроз, обманов, находится постоянно в необходимости отвечать на бесчисленное количество предлагаемых ему, всегда противоречащих один другому, вопросов.
Нам пресерьезно говорят ученые военные, что Кутузов еще гораздо прежде Филей должен был двинуть войска на Калужскую дорогу, что даже кто то предлагал таковой проект. Но перед главнокомандующим, особенно в трудную минуту, бывает не один проект, а всегда десятки одновременно. И каждый из этих проектов, основанных на стратегии и тактике, противоречит один другому. Дело главнокомандующего, казалось бы, состоит только в том, чтобы выбрать один из этих проектов. Но и этого он не может сделать. События и время не ждут. Ему предлагают, положим, 28 го числа перейти на Калужскую дорогу, но в это время прискакивает адъютант от Милорадовича и спрашивает, завязывать ли сейчас дело с французами или отступить. Ему надо сейчас, сию минуту, отдать приказанье. А приказанье отступить сбивает нас с поворота на Калужскую дорогу. И вслед за адъютантом интендант спрашивает, куда везти провиант, а начальник госпиталей – куда везти раненых; а курьер из Петербурга привозит письмо государя, не допускающее возможности оставить Москву, а соперник главнокомандующего, тот, кто подкапывается под него (такие всегда есть, и не один, а несколько), предлагает новый проект, диаметрально противоположный плану выхода на Калужскую дорогу; а силы самого главнокомандующего требуют сна и подкрепления; а обойденный наградой почтенный генерал приходит жаловаться, а жители умоляют о защите; посланный офицер для осмотра местности приезжает и доносит совершенно противоположное тому, что говорил перед ним посланный офицер; а лазутчик, пленный и делавший рекогносцировку генерал – все описывают различно положение неприятельской армии. Люди, привыкшие не понимать или забывать эти необходимые условия деятельности всякого главнокомандующего, представляют нам, например, положение войск в Филях и при этом предполагают, что главнокомандующий мог 1 го сентября совершенно свободно разрешать вопрос об оставлении или защите Москвы, тогда как при положении русской армии в пяти верстах от Москвы вопроса этого не могло быть. Когда же решился этот вопрос? И под Дриссой, и под Смоленском, и ощутительнее всего 24 го под Шевардиным, и 26 го под Бородиным, и в каждый день, и час, и минуту отступления от Бородина до Филей.
Русские войска, отступив от Бородина, стояли у Филей. Ермолов, ездивший для осмотра позиции, подъехал к фельдмаршалу.
– Драться на этой позиции нет возможности, – сказал он. Кутузов удивленно посмотрел на него и заставил его повторить сказанные слова. Когда он проговорил, Кутузов протянул ему руку.
– Дай ка руку, – сказал он, и, повернув ее так, чтобы ощупать его пульс, он сказал: – Ты нездоров, голубчик. Подумай, что ты говоришь.
Кутузов на Поклонной горе, в шести верстах от Дорогомиловской заставы, вышел из экипажа и сел на лавку на краю дороги. Огромная толпа генералов собралась вокруг него. Граф Растопчин, приехав из Москвы, присоединился к ним. Все это блестящее общество, разбившись на несколько кружков, говорило между собой о выгодах и невыгодах позиции, о положении войск, о предполагаемых планах, о состоянии Москвы, вообще о вопросах военных. Все чувствовали, что хотя и не были призваны на то, что хотя это не было так названо, но что это был военный совет. Разговоры все держались в области общих вопросов. Ежели кто и сообщал или узнавал личные новости, то про это говорилось шепотом, и тотчас переходили опять к общим вопросам: ни шуток, ни смеха, ни улыбок даже не было заметно между всеми этими людьми. Все, очевидно, с усилием, старались держаться на высота положения. И все группы, разговаривая между собой, старались держаться в близости главнокомандующего (лавка которого составляла центр в этих кружках) и говорили так, чтобы он мог их слышать. Главнокомандующий слушал и иногда переспрашивал то, что говорили вокруг него, но сам не вступал в разговор и не выражал никакого мнения. Большей частью, послушав разговор какого нибудь кружка, он с видом разочарования, – как будто совсем не о том они говорили, что он желал знать, – отворачивался. Одни говорили о выбранной позиции, критикуя не столько самую позицию, сколько умственные способности тех, которые ее выбрали; другие доказывали, что ошибка была сделана прежде, что надо было принять сраженье еще третьего дня; третьи говорили о битве при Саламанке, про которую рассказывал только что приехавший француз Кросар в испанском мундире. (Француз этот вместе с одним из немецких принцев, служивших в русской армии, разбирал осаду Сарагоссы, предвидя возможность так же защищать Москву.) В четвертом кружке граф Растопчин говорил о том, что он с московской дружиной готов погибнуть под стенами столицы, но что все таки он не может не сожалеть о той неизвестности, в которой он был оставлен, и что, ежели бы он это знал прежде, было бы другое… Пятые, выказывая глубину своих стратегических соображений, говорили о том направлении, которое должны будут принять войска. Шестые говорили совершенную бессмыслицу. Лицо Кутузова становилось все озабоченнее и печальнее. Из всех разговоров этих Кутузов видел одно: защищать Москву не было никакой физической возможности в полном значении этих слов, то есть до такой степени не было возможности, что ежели бы какой нибудь безумный главнокомандующий отдал приказ о даче сражения, то произошла бы путаница и сражения все таки бы не было; не было бы потому, что все высшие начальники не только признавали эту позицию невозможной, но в разговорах своих обсуждали только то, что произойдет после несомненного оставления этой позиции. Как же могли начальники вести свои войска на поле сражения, которое они считали невозможным? Низшие начальники, даже солдаты (которые тоже рассуждают), также признавали позицию невозможной и потому не могли идти драться с уверенностью поражения. Ежели Бенигсен настаивал на защите этой позиции и другие еще обсуждали ее, то вопрос этот уже не имел значения сам по себе, а имел значение только как предлог для спора и интриги. Это понимал Кутузов.