Список ядерного оружия США
Поделись знанием:
«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
Этот список содержит полный перечень видов ядерного оружия США.
| ЯО
Тип |
Фото | Габариты
Длина, Диаметр, Масса, |
Мощность | Подрыв | Разра-ботчик[1] | Статус | Комментарий |
|---|---|---|---|---|---|---|---|
| Mk-1 | 
|
3,05м (120 in) 0,71м (28 in) 4000кг (8900 lb) |
15-16кТ | воздушный | Использована в боевых действиях в 1945. После войны, несколько зарядов произведены в 1947—1949 годах. Сняты с вооружения к ноябрю 1950 года. | Первая американская бомба пушечного типа, с урановым зарядом. Получила прозвище «Малыш». Сброшена 6 августа 1945 года на Хиросиму | |
| Mk-2
бомба |
|
Разработка прекращена в 1944 | Проект плутониевой бомбы пушечного типа. Оказался нереализуемым из-за особенностей имевшегося на тот момент плутония с примесями плутония-240 как делящегося материала. Для подрыва плутониевого заряда можно было использовать только имплозивную схему. | ||||
| Mk-3
бомба |
|
3,25м (128 in) 1,52м (60 in) 4600кг (10140 lb) |
21кТ | воздушный | Использована в боевых действиях в 1945. Произведено ~120 шт. Сняты с вооружения в 1950 году. | Первая американская бомба имплозионного типа, с плутониевым зарядом. Получила прозвище «Толстяк». Сброшена 9 августа 1945 года на Нагасаки. | |
| Mk-4
бомба |
|
3,25м (128 in) 1,52м (60 in) 4800кг (10800 lb) |
20-30 килотонн (в зависимости от модели) | Воздушный | С 1949 по 1951 произведено 550 единиц. Сняты с вооружения в 1952—1953. | Первая крупносерийная атомная бомба, основанная на доработанном дизайне Mk-3. Использовала 32-линзовый заряд; в зависимости от модели, ядро могло состоять из чистого плутония, либо сплава плутония с обогащённым ураном. Первая атомная бомба с предохранительным механизмом, включавшим установку ядра вручную непосредственно перед применением. | |
| T-1 / TX-1
Atomic Demolition Munition |
Точные данные неизвестны | Около 1-5 килотонн | Изготовлен и списан в конце 1940-х | Инженерный атомный заряд пушечного типа, разработанный для армии США арсеналом Пикатини. Массово не производился. | |||
| W-4
боеголовка |
Вероятно, 20-30 килотонн. | Проект ядерной боеголовки на базе бомбы Mk-4, для межконтинентальной крылатой ракеты SM-62 Snark. Разработка прекращена в 1951. | |||||
| Mk-5
бомба |
3,27-3,35 м 1,1 м 1350—1400 кг (в разных моделях) |
В разных моделях — 6, 16, 55, 60, 100, и 120 килотонн | Воздушный, наземный | С 1952 изготовлено 140 зарядов всех моделей; на вооружении до 1963 | Облегчённая бомба с 92-точечной имплозией. Использовала композитное ядро из плутония и обогащённого урана и автоматическую систему взведения перед применением. Производилась в ряде основных моделей и субмодификаций. Ввиду удачной конструкции, в дальнейшем часто использовалась как праймерное устройство в термоядерных зарядах. | ||
| W-5
боеголовка |
1,93 м 0,99 м 1010—1200 кг |
В разных моделях — 6, 16, 55, 60, 100, и 120 килотонн | Воздушный, наземный | С 1954 изготовлено 35 боевых частей для ракет SSM-N-8 Regulus и 65 боевых частей для ракет MGM-1 Matador. Проектировавшаяся боевая часть для GAM-63 RASCAL не была принята на вооружение. Списаны в 1961—1963. | Ядерная боеголовка для вооружения крылатых ракет, разработанная на базе Mk-5. | ||
| Mk-6 | 
|
3,3 м 1,5 м 3400-3900 кг |
8, 26, 80, 154 килотонны для моделей 3 и 4; 160 килотонн для модели 6 | Воздушный, наземный | 1100 бомб изготовлено с 1951 по 1955. Все списаны к 1962. | Представляла собой усовершенствованную версию Mk-4. Отличалась более лёгкой конструкцией из алюминиевых сплавов. Первые модели использовали 32-точечную имплозию, модель 6 использовала 60-точечную. | |
| Mk-7
бомба |
4,6 м 0,76 м 762 кг |
8, 19, 22, 30, 31, 61 килотонны | Воздушный, наземный | 1800 бомб изготовлено с 1952. На вооружении с 1952 по 1967. | Первая малогабаритная тактическая атомная бомба на вооружении США, предназначенная для применения на поле боя и доставки тактической авиацией. Использовала 92-точковую имплозию. Существовало 10 модификаций данной бомбы, различавшихся как мощностью так и предполагаемыми носителями. | ||
| W-7
боеголовка |
1,4 м 0,76 м 270 кг |
От 2 до 40 килотонн в большинстве моделей. |
Воздушный, наземный |
300 боевых частей для ракет MGR-1 Honest John, на вооружении с 1954 по 1960. 300 боевых частей для ракет MGM-5 Corporal, на вооружении с 1955 по 1964. 225 боевых частей для неуправляемых ракет BOAR, на вооружении с 1956 по 1963. 300 инженерных ядерных фугасов ADM, на вооружении с 1955 по 1963. 225 боевых частей для глубинных бомб Mark 90 Betty, на вооружении с 1955 по 1960. Планировавшаяся боевая часть для ЗУР MIM-14 Nike-Hercules была отменена в 1956 году в связи с появлением более совершенных зарядов. |
Компактная ядерная боеголовка на базе тактической авиабомбы Mk-7. Ввиду небольших размеров и веса, широко применялась на ранних баллистических ракетах, а также в качестве боевой части к другим видам оружия и инженерным ядерным фугасам. | ||
| Mk-8
бомба |
|
25-30 килотонн | Подземный, заглубленный | С ноября 1952 по май 1953 произведено 40 единиц; на вооружении до июня 1957 года. Списаны. | Противобункерная урановая бомба «пушечной» схемы. Предназначена для поражения заглубленных и подземных сооружений. Имела особо прочную конструкцию, позволявшую перед взрывом заглубиться на 10-50 метров в грунт. Единственная атомная бомба, вообще не имевшая электрических компонентов и приводимая в действие пиротехническим взрывателем. | ||
| W-8
боеголовка |
Вероятно, около 25-30 килотонн | Вероятно, подземный, заглубленный | Проект противобункерной боевой части на базе бомбы Mk-8 для крылатой ракеты «Regulus». Не был реализован, так как проект был закрыт в 1955 году. | ||||
| W-9
артснаряд 280 мм |
0,138 м (138 см) 0,028 м (28 см) 364 кг |
15 кт | Воздушный | 80 единиц произведено с 1952 года. Списаны в 1957. | Артиллерийский снаряд для 280-мм атомной пушки M65. Использовал «пушечную» схему сборки, требующую около 50 килограмм обогащённого урана. Первый в мире атомный боеприпас, изначально разработанный для тактического применения. | ||
| Mk-9 / T-4
атомный фугас |
Вес менее 300 кг | Вероятно, около 15 кт | Наземный | Не более 80 единиц произведено с 1957. Списаны в 1963. | Атомный фугас на базе снаряда W-9. Получены путём переделки списанных снарядов W-9 в 1957 году. | ||
| Mk-10
бомба |
Диаметр 30 см. Вес 1100—1400 кг |
Вероятно, около 12-15 кт | Воздушный | Разработка отменена в 1952 году. | Версия бомбы Mk-8 «пушечной» схемы на обогащённом уране. Создавалась как тактическое оружие общего применения для истребителей-бомбардировщиков. Ввиду успешной разработки столь же компактной Mk-12 на основе плутониевой имплозии, разработка Mk-10 была прекращена. | ||
| Mk-11
бомба |
|
25-30 килотонн | Подземный, заглубленный | В 1956—1967 произведено 40 единиц; на вооружении до 1960 года. Списаны. | Противобункерная урановая бомба «пушечной» схемы. Развитие бомбы Mk-8, предназначенное для поражения заглубленных и подземных сооружений. | ||
| Mk-12
бомба |
3,94 м 0,56 м 500—540 кг |
12-14 килотонн | Воздушный (по таймеру), либо наземный контактный | 250 единиц произведено в 1954—1957 годах. Списаны в 1958—1962. | Малогабаритная тактическая бомба для вооружения истребителей-бомбардировщиков. Первая атомная бомба, использовавшая бериллий в качестве отражателя нейтронов. | ||
| W-12
боеголовка |
Менее 500 кг |
Менее 10 кт | Воздушный | Планировавшаяся боевая часть для морской зенитной ракеты RIM-8 Talos, на базе бомбы Mk-12. Не пошла в серию ввиду появления более совершенной W-30. | |||
| Mk-13
бомба |
|||||||
| W-13
боеголовка |
|||||||
| ТХ/Mk-14
бомба |
|
||||||
| Mk-15
бомба |
|||||||
| W-15
боеголовка |
|||||||
| TX-16/EC-16
бомба |
7,54 м 1,56 м 19050 кг |
6-8 мегатонн | воздушный | Состояла на вооружении лишь формально; произведено 5 единиц в январе 1954, сняты с вооружения в апреле 1954. | Единственная когда-либо принятая на вооружение термоядерная бомба на охлажденном жидком дейтерии. Рассматривалась как «промежуточное термоядерное оружие» на случай задержки с разработкой термоядерных зарядов на литии-6. | ||
| EC-17
бомба |
7,52 м 1,56 м 21000 кг |
10-15 мегатонн | Воздушный; свободнопадающая, без парашюта | 5 единиц произведено в 1954; сняты с вооружения в 1955. | Прототип бомбы Mk.17; принят на вооружение как временная мера. Могла применяться только с бомбардировщика B-36, но из-за отсутствия парашюта, была опасна для самого носителя. | ||
| Mk.17
бомба |
|
7,52 м 1,56 м 21000 кг |
10-15 мегатонн |
Mod 1 воздушный, парашютирующий Mod 2 воздушный + наземный |
200 единиц произведено с 1954 по 1955; на вооружении до 1957 | Первая серийная термоядерная бомба США на дейтериде лития. Самая тяжёлая по весу термоядерная бомба США. Могла применяться только с бомбардировщика B-36 из-за гигантского веса. | |
| Mk.18
бомба |
|
3,2 м 1,5 м 4500 кг |
500 кт | Воздушный, либо контактный | 90 единиц произведено с 1953 по 1955; все сняты с вооружения в 1956 | Сильнейшая созданная чисто ядерная[2] бомба, разработанная как подстраховка на случай проблем с созданием термоядерного оружия. Основывалась на конструкции Mk-13, но использовала ядро из 60 килограмм обогащённого урана (более чем три критические массы). Считалась ненадёжной и опасной в эксплуатации; после успешного развертывания термоядерного оружия все бомбы этого типа были переделаны в менее мощную модель Mk-6. | |
| W-19
артснаряд 280-мм |
1,4 м (140 см) 0,28 м (28 см) 270 кг |
15-20 кт | Воздушный (по таймеру) | 80 единиц произведено в 1956 году. На вооружении до 1963. | Урановый снаряд с «пушечной» схемой сборки, для атомной пушки M65. Представлял собой усовершенствованную версию предшествующего W-9 | ||
| Mk-20
бомба |
|||||||
| Mk-21
бомба |
|||||||
| W-21
боеголовка |
|||||||
| Mk-22
бомба |
|||||||
| W-23
артснаряд 406-мм |
1,6 м (160 см) 0,406 м (40,6 см) 680/860 км (данные неточны) |
15-20 кт | Воздушный (по таймеру) | 50 единиц произведено в 1956; все списаны в 1962 | Атомный артиллерийский снаряд ВМФ для 406-мм орудий линкоров типа «Айова». Представляли собой версию 280-мм армейского снаряда W-19, помещённую в корпус 406-мм снаряда. | ||
| EC 24
бомба |
|||||||
| Mk-24
бомба |
|||||||
| W-25
боеголовка |
68 см 44 см 98.8 — 100.2 кг |
||||||
| Mk-26
бомба |
|||||||
| Mk-27
бомба |
|||||||
| W-27
боеголовка |
|||||||
| Mk-28
бомба |
|
||||||
| W-28
боеголовка |
|||||||
| W-29
боеголовка |
|||||||
| W-30
боеголовка |
|||||||
| W-31
боеголовка |
|||||||
| W-32
артснаряд |
|||||||
| W-33
артснаряд |
|||||||
| W-34
ASW боеголовка / бомба |
|||||||
| W-35
боеголовка |
|||||||
| Mk-36
бомба |
|||||||
| W-37
боеголовка |
|||||||
| W-38
боеголовка |
|||||||
| Mk-39
бомба |
|
||||||
| W-39
боеголовка |
|||||||
| W-40
боеголовка |
|||||||
| Mk-41/B41
бомба |
|
3,76 метра 1,32 метра 4840 кг |
25 мегатонн (на полную мощность не испытывалось) | Воздушный, наземный | На вооружении с 1962 по 1978 год. Произведено 500 единиц в 1960—1962 году. | Самое мощное американское термоядерное оружие; единственная американская серийная трехступенчатая бомба; теоретически, самое энергетически эффективное термоядерное оружие в истории | |
| W-41
боеголовка (проект) |
Не более 4800 кг | 25 мегатонн (вероятно) | Воздушный, наземный | Не реализована | Планировавшаяся боеголовка на базе бомбы B41 для крылатой ракеты «Навахо» и МБР «Титан II». Проект закрыт в 1957. | ||
| W-42
боеголовка |
|||||||
| Mk-43
бомба |
|
||||||
| W-44
ASW боеголовка |
|||||||
| W-45
боеголовка |
|
||||||
| Mk-46
бомба |
|||||||
| W-46
боеголовка |
|||||||
| W-47 | 
|
1,18м (46,6in) 0,46м (18 in) W-47Y1: 327кг (720 lb); W-47Y2: 332,4кг (733 lb) |
EC-47: 1,2 Мт W-47Y1: 600 Кт; W-47Y2: 1,2 Мт |
воздушный, контактный | EC-47 — прототип, производство апрель 1960 — июнь 1960, сняты с вооружения июнь 1960, произведено 300 шт; W-47 производство июнь 1960 — июль 1964, сняты с вооружения июль 1961 — ноябрь 1974, произведено 1060 шт (Y1 и Y2), служба сопровождалась постоянными модернизациями и доработками — поэтому никогда более 300 шт одновременно не было в строю | EC-47 — прототип. В составе боевого блока Мк-1 являлись боевыми частями ракет UGM27A Поларис A1(W-47Y1) и UGM27B Поларис A2 (W-47Y2); до октября 1967 постоянные доработки — в 1966 75 % W-47Y2 были небоеготовы. | |
| W-48
артснаряд 155мм |
|
||||||
| W49 |
1,38-1,47м (54,3-57,9in) 0,508м (20 in) 744—762кг(1640—1680 lb) |
Два варианта заряда
Y1(mod0 и mod2) — 1Мт Y2(mod1, mod3, mod5) — 1,44Мт |
воздушный, контактный | LASL | производство сентябрь 1958—1964; PGM-17 Thor сняты с вооружения ноябрь 1962 — август 1963 (часть до апреля 1975) | Боеголовка ракет PGM-17 Thor (Mod 0,1,3), HGM-16 Atlas (Mod 0, 1), HGM-25A Titan I (Mod 0), PGM-19 Jupiter (Mod 0, 1, 3, 5);использовалась в составе боевых блоков Mk-2 и Mk-3; развитие боезаряда Mk/W-28;предохранитель PAL A; продолжение программы W-35 | |
| W-50
боеголовка |
|||||||
| W-51
боеголовка |
|||||||
| W-52
боеголовка |
|||||||
| Mk-53
бомба |
|
9 Мт | Полностью утилизированы 25.10.2011 года[3] | ||||
| W-53/Mk-6 | 
|
2,62м (103 in) 0,94м (37 in) 2812кг (6200 lb) |
9 Мт | воздушный, контактный | LANL | Утилизация последних БЧ W53 была закончена к 1988 году | модификация боезаряда бомбы Mk-53 в качестве боеголовки; боеголовка используется в составе боевого блока Mk-6 ракеты LGM-25C Titan II |
| W-54
боеголовка |
|||||||
| Mk-54
бомба |
|||||||
| Mk-54 SADM
Atomic Demolition Munition (ADM) |
|||||||
| W-55
ASW |
|||||||
| W-56 |
1,2м (47,3in) 0,44м (17,4in) 272—308кг (600—680 lb) |
(1,2 Мт) | воздушный, контактный | LLNL | производство март 1963 — май 1969; Mod-1,2,3 сняты с вооружения к сентябрю 1966, Mod-4 сняты в 1991—1993; произведено 550 шт Mod-1,2,3 и 450 шт Mod-4 | боеголовка (в составе боевых блоков Mk 11) ракет LGM-30A Minuteman-I (mod 1,2) и LGM-30F Minuteman-II (mod 3,4), за основу взята боеголовка W-47; на LGM-30A Minuteman-I ставились совместно с W-59; | |
| Mk-57
бомба |
|||||||
| W-58 | 
|
1,02м (40.3 in) 0,4м (15.6 in) 116,5кг (257 lb) |
200Кт | воздушный, контактный | LLNL | производство март 1964 — июнь 1967; сняты с вооружения сентябрь 1968 — апрель 1982; произведено 1400 шт | боеголовка UGM27C Поларис A3 в составе РГЧ рассеивающего типа (первая в США) |
| W-59/Mk 5 | 
|
1,21м (47,8in) 0,414м (16.3 in) 249—251кг (550—553 lb) |
1Мт | воздушный, контактный | LANL | производство июнь 1962 — июль 1963; сняты с вооружения декабрь 1964 — июнь 1969; произведено 150 шт | входит в состав боевого блока Mk 5 ракеты LGM-30A Minuteman-I, планировался для AGM-48 Skybolt |
| W-60 |
0,508м (20 in) 0,33 (13 in) 52-68кг (115—150 lb) |
заряд малой мощности | LLNL | разработка прекращена в декабре 1963 | боеголовка для ракеты RIM-50 Typhon LR | ||
| B61 | 
|
3,6м (141,64in) 0,338м (13,3in) 315—325кг(695—716 lb) |
(неск. модификаций изм. мощности) |
падение свободное и с парашютом, подрыв воздушный, контактный и с замедлением | LANL | Производство октябрь 1966 — начало 90-х; ранние модификации сняты с вооружения в 70х — 80х; произведено 3150, 1350 в строю | тактическая/стратегическая бомба; конструкция боезаряда использована на многих других боеголовках; предохранители PAL B, D, F; использовано пожаробезопасное ВВ; в строю mod.3,4,7,10 и 11; самое старое ЯО США на вооружении и ЯО с самой длительной продолжительностью производства (производство начато в 1966 году, окончание производства Mod.11 в 1997 году, планируется начало производство Mod.12); часть ядерного арсенала США |
| W-62/Mk-12 |
1,83м (72 in) 0,53м (21 in) 317—362кг (700—800 lb)[4] |
170Кт | воздушный, контактный | LLNL | производство март 1970 — июнь 1976; боеголовки ранних выпусков начали снимать с боевой службы в апреле 1980, последние боеголовки сняты в 2009 году; произведено 610 шт | входят в состав боевого блока Mk-12 ракет LGM-30G Minuteman-III; в 2009 году последние W-62 заменены на W-87; находятся на хранении и остаются частью ядерного арсенала США | |
| W-63 | LLNL | разработка прекращена в ноябре 1966 | разработка для ракеты MGM-52 Lance; нейтронный боезаряд; разработка прекращена в связи с выбором в пользу W-70 | ||||
| W-64 | LANL | разработка прекращена в сентябре 1964 | разработка для ракеты MGM-52 Lance; нейтронный боезаряд; разработка прекращена в связи с выбором в пользу W-63 | ||||
| W65 | мегатонного класса | LLNL | разработка прекращена в январе 1968 | боеголовка противоракеты Sprint, разработка прекращена в связи с выбором в пользу W66 | |||
| W66 |
0,89м (35 in) 0,46м (18 in) 68кг (150 lb) |
1 кт, с нейтронным воздействием | LANL | производство июнь 1974 — март 1975; сняты с вооружения в августе 1975, помещены в хранилище; сняты с хранения в 1985; произведено 70 шт | боеголовка противоракеты Sprint | ||
| W-67 | расхождение по источникам 150Кт[5] или 2Мт[6] | LLNL | разработка прекращена в декабре 1967 | один из вариантов объединенной боеголовки МБР и БРПЛ, предназначались для ракет UGM73A Посейдон C3 и LGM-30G Minuteman-III | |||
| W-68/Mk-3 |
? ? 166кг (367 lb) |
40[6] — 50[5] Кт | воздушный, контактный | производство июнь 1970 — июнь 1975; сняты с вооружения сентябрь 1977—1991; произведено 5250 шт | используется в составе боевых блоков Mk-3 БРПЛ UGM73A Посейдон C3; при «старении» боеголовок столкнулись с проблемой их взрывоопасности, с октября 1978 по 1983 год 3200шт были переоборудованы, остальные сняты с вооружения; самая большая производственная серия американских боеголовок | ||
| W-69 |
0,76м (30 in) 0,38м (15 in) 125кг (275 lb) |
200Кт | воздушный, контактный | LANL | производство октябрь 1971 — август 1976; сняты с вооружения в октябре 1991 сентябре 1994; произведено 1500 шт | боеголовка ракеты AGM-69 SRAM; получены из Mk-61; снятие с вооружения в июне 1990 года начато в связи с проблемами пожаробезопасности | |
| W-70 |
1,04м (41 in) 0,457м (18 in) 122кг (270 lb) |
mod.0;1;2 — 3 опции подрыва — 1Кт /10Кт /100Кт
mod.3 0,75Кт нейтронный заряд mod.4 1,25Кт нейтронный заряд[6] |
воздушный, контактный | LLNL | производство июнь 1973 — июль 1977 (Mod 0-2), август 1981 — февраль 1983 (Mod 3,4); сняты с вооружения июль 1979 — август 1992; производство: Mods 0-2 — 900 шт, Mod 3 — 190шт, Mod 4 — 190шт | боеголовка MGM-52 Lance; предохранитель PAL D | |
| W-71 |
2,57м (101 in) 1,07м (42 in) 1293кг(2850 lb) |
5Мт | воздушный (командный или по таймеру) | LLNL | производство июль 1974 — июль 1975; сняты с вооружения 1975, сняты с хранения в сентябре 1992; произведено 30 шт | боеголовка противоракеты Spartan, используются рентгеновские лучи для заатмосферного уничтожения боевых блоков МБР | |
| W-72 |
2,0м (79 in) 0,38м (15 in) 374кг (825 lb) |
0,625 Кт[6] | контактный | LANL | производство август 1970 — апрель 1972; сняты с вооружения июль 1979 — сентябрь 1979; произведено 300 шт | Боеголовка AGM-62A Walleye Mk.6 Mod.0; W-72 получены модификацией боеголовок W-54, оставшихся после снятия с вооружения AIM-26A Falcon AAM; боезаряд увеличен, по сравнению с W-54 | |
| W-73 |
<0,43м(<17in) 286кг (630 lb)?[7] |
LANL | разработка прекращена в сентябре 1970 | боеголовка AGM-53 Condor ASM; разработана на основе боезаряда Mk-61; разработка прекращена в пользу БЧ с обычным ВВ | |||
| W-74
снаряд калибра 155 мм |
155мм(6,1in) |
2 заряда (общая мощность >100Т) | LANL | разработка прекращена в июне 1973 | разрабатывался для замены W-48 | ||
| W-75
снаряд калибра 203 мм |
203мм(8 in) |
2 заряда (общая мощность >100Т) | LLNL | разработка прекращена в 1973 | «старший брат» W-74, с подобным дизайном | ||
| W76/Mk4 | 
|
? ? 164кг(363 lb) |
100кТ | воздушный, контактный | LANL | Производство июнь 1978-июль 1987, состоит на вооружении, произведено около 3030 шт | входит состав боевого блока Mk-4 БРПЛ Трайдент 1 C4 и Трайдент 2 D5; одна из составляющих ядерного арсенала США |
| B77 |
3,66м (144 in) 0,46м (18 in) 1090кг (2400 lb) |
изменяемая, ориентировочно 1-1000 Кт | воздушный, контактный | LLNL | разработка прекращена в декабре 1977 | разрабатывалась для замены бомб Mk-28 и Mk-43; предохранитель PAL D; из-за дороговизны работы были остановлены, наработки использованы в B-83 | |
| W78/Mk12A | 
|
1,72м (67,7in) 0,54м (21,25in) 181—272кг (400—600 lb) |
335 Кт | воздушный, контактный | LANL | производство август 1979 — октябрь 1982; в строю; произведено 1083 шт. | используется в составе боевого блока Mk-12A ракеты LGM-30G Minuteman-III; за основу взята конструкция боеголовки W-50 (доработан первичный заряд). Состоят на вооружении, часть снята с ракет и находится в хранилище. |
| W79
снаряд калибра 203мм |
1,12м (44 in) 203мм (8 in) 90,7кг (200 lb) |
mod0 — трехступенчатый заряд (Y1-0,1Кт Y2-0,7Кт Y3-1,1Кт)
mod1 — 0,8Кт |
воздушный, контактный | LLNL | производство июль 1981 — август 1986; mod0 начали снимать с вооружения в середине 80-х, все сняты с вооружения к сентябрю 1992 года; всего производено 550 зарядов (325 mod0 и 225 mod1) | используется в снаряде XM-753 AFAP; заряд Mod 0 дополнительно имеет нейтронное воздействие; Mod 1 — обычный ядерный заряд; предохранитель PAL D | |
| W80-0 | 
|
0,8м (31,4in) 0,3м (11,8in) 131,5кг (290 lb) |
изменяемая 5-200 Кт | воздушный, контактный | LANL | производство декабрь 1983 — сентябрь 1990; сняты с вооружения; произведено 367 шт | Боеголовка ракеты BGM-109A (SLCM); предохранитель PAL D; за основу взята боеголовка Mk/B-61; сняты с вооружения, находятся на хранении, входят в ядерный арсенал США. |
| W80-1 |
|
0,8м (31,4in) 0,3м (11,8in) 131,5кг (290 lb) |
изменяемая 5-170 Кт? | воздушный, контактный | LANL | производство январь 1981 — сентябрь 1990;состоят на вооружении; 1750 произведено, около 1400 в строю. | боеголовка ракет AGM-86 ALCM (1000 в строю) и AGM-129 ACM (400 в строю); предохранитель PAL D; за основу взят боезаряд Mk/B-61; часть текущего арсенала США. |
| W81 |
<0,34м(<13,5in) |
2-4Кт | LANL | разработка прекращена в 1986 | предназначалась для ЗУР Standard SM-2;предохранитель PAL F; за основу взята боеголовка Mk/B-61, планировался вариант с нейтронным воздействием, впоследствии от такого варианта отказались в пользу обычного ядерного заряда. | ||
| W82
снаряд калибра 155мм |
0,864м (34 in) 155мм(6,1in) 43кг (95 lb) |
mod 0: 0,7Кт
mod 1: менее 2Кт |
воздушный? | LLNL | Разработка W-82-0 прекращена в октябре 1983; разработка W-82-1 прекращена в сентябре 1990 | боеголовка для 155 мм снаряда XM-785 AFAP; предохранитель PAL D; Mod 0 — ядерный заряд с дополнительным нейтронным воздействием; Mod 1 — обычный ядерный заряд. | |
| B83 | 
|
3,683м (145 in) 0,457м (18 in) 1090кг (2400 lb) |
изменяемая, в пределах от менее 1Кт до 1,2Мт | воздушный, контактный, с замедлением | LLNL | производство с июня 1983 года по 1991 год; находятся на вооружении; произведено 650 шт. | предохранитель PAL D; термостойкое ВВ; комплектуется парашютами 3x4 ft, 1x46 ft; 1x5 ft, 1x46 ft |
| W83 | 770-860кг (1700—1900 lb) | ||||||
| W84 |
0,86м (34 in) 0,33м (13 in) 176кг (388 lb) |
изменяемая, в пределах 0,2-150 Кт | воздушный или контактный | LLNL | Производство сентябрь 1983 — январь 1988; находятся на хранении; произведено 300—350 шт. | Предохранитель PAL F. Боевая часть ракеты BGM-109G Gryphon (GLCM). За основу взята боевая часть бомб Mk/B-61 Mod 3/4. Ракета снята с вооружения в связи с вступлением в силу договора РСМД. Боеголовки находятся на хранении и остаются частью ядерного арсенала США. | |
| W85 | 
|
1,07м (42 in) 0,32м (12,5in) 400кг(880 lb) |
изменяемая, в пределах 5-80 кТ | воздушный и контактный | LANL | Производство февраль 1983 — июль 1986; сняты с вооружения в период с 1988 по март 1991 года; всего произведено 120 шт. | Маневрирующий боевой блок ракеты Першинг-2. Сделан на основе БЧ бомб Mk/B-61 Mod 3/4. Ракеты сняты с вооружения по договору РСМД. Боеголовки были использованы при производстве бомб B-61 Mod 10. |
| W86 | контактный с замедлением | LANL | разработка прекращена в сентябре 1980 года | БЧ проникающего типа (пенетратор) для ракеты Першинг-2. Разработка прекращена в связи с переориентированием программы Першинг с поражения углубленных целей, на цели расположенные на поверхности. | |||
| W87/Mk21 | 
|
1,75м (68,9in) 0,55м (21,8in) 226—270кг? |
300кТ | таймер, воздушный, контактный | LLNL | Производство июль 1986-декабрь 1988, состоит на вооружении, произведено 525 шт | Устанавливались на МБР LGM118A «Пискипер»(МХ). После снятия MX с вооружения, устанавливается на МБР Минитмен-3 вместо боеголовок W62 |
| W88/Mk5 | 
|
1,75м (68,9in) 0,55м (21,8in) <360кг (<800 lb) |
475кТ | таймер, воздушный, контактный | LANL | Производство сентябрь 1988-ноябрь 1989, состоит на вооружении, произведено 400 шт | носитель БРПЛ Трайдент 2 |
| W89 | 
|
1,04м (40,8in) 0,34м (13,3in) 147кг (324 lb) |
200 кТ | воздушный, контактный | LLNL | разработка прекращена в сентябре 1990 года | боевая часть ракеты SRAM II, также предназначалась для оснащения Sea Lance ASW |
| B90 |
3,0м (118 in) 0,34м (13,3in) 354кг (780 lb) |
200 кТ | воздушный, контактный | LANL | разработка прекращена в 1991 году | разрабатывалась для замены бомбы Мк 57 | |
| W91 |
? ? 140кг (310 lb) |
10кТ,100кТ | LANL | разработка прекращена в сентябре 1990 года | боевая часть ракеты SRAM-T (вариант SRAM II для F-15E Eagle) |
Напишите отзыв о статье "Список ядерного оружия США"
Ссылки
- nuclearweaponarchive.org/Usa/Weapons/Allbombs.html
- www.globalsecurity.org/wmd/systems/nuke-list.htm
- www.designation-systems.net/usmilav/nuke.html
- www.scribd.com/doc/7772382/The-Mushroom-Farm
- www.johnstonsarchive.net/nuclear/wrjp159u.html
Примечания
- ↑
- ↑ То есть без использования термоядерного топлива вообще.
- ↑ [www.itar-tass.com/c1/256445.html США завершили утилизацию своих самых мощных термоядерных бомб]. Проверено 26 октября 2011. [www.webcitation.org/66iYKekcI Архивировано из первоисточника 6 апреля 2012].
- ↑ данные не стыкуются с тем, что вес ступени разведения и трёх более тяжёлых ББ W78 составляет 1150 кг-
- ↑ 1 2 [nuclearweaponarchive.org/Usa/Weapons/Allbombs.html List of All U.S. Nuclear Weapons]
- ↑ 1 2 3 4 [www.globalsecurity.org/wmd/systems/nuke-list.htm Historical Nuclear Weapons]
- ↑ [www.designation-systems.net/dusrm/m-53.html Rockwell AGM-53 Condor]
|
Это заготовка статьи о ядерном взрыве или ядерном оружии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Список ядерного оружия США
«Я видел во сне, что иду я в темноте, и вдруг окружен собаками, но иду без страха; вдруг одна небольшая схватила меня за левое стегно зубами и не выпускает. Я стал давить ее руками. И только что я оторвал ее, как другая, еще большая, стала грызть меня. Я стал поднимать ее и чем больше поднимал, тем она становилась больше и тяжеле. И вдруг идет брат А. и взяв меня под руку, повел с собою и привел к зданию, для входа в которое надо было пройти по узкой доске. Я ступил на нее и доска отогнулась и упала, и я стал лезть на забор, до которого едва достигал руками. После больших усилий я перетащил свое тело так, что ноги висели на одной, а туловище на другой стороне. Я оглянулся и увидал, что брат А. стоит на заборе и указывает мне на большую аллею и сад, и в саду большое и прекрасное здание. Я проснулся. Господи, Великий Архитектон природы! помоги мне оторвать от себя собак – страстей моих и последнюю из них, совокупляющую в себе силы всех прежних, и помоги мне вступить в тот храм добродетели, коего лицезрения я во сне достигнул».«7 го декабря.
«Видел сон, будто Иосиф Алексеевич в моем доме сидит, я рад очень, и желаю угостить его. Будто я с посторонними неумолчно болтаю и вдруг вспомнил, что это ему не может нравиться, и желаю к нему приблизиться и его обнять. Но только что приблизился, вижу, что лицо его преобразилось, стало молодое, и он мне тихо что то говорит из ученья Ордена, так тихо, что я не могу расслышать. Потом, будто, вышли мы все из комнаты, и что то тут случилось мудреное. Мы сидели или лежали на полу. Он мне что то говорил. А мне будто захотелось показать ему свою чувствительность и я, не вслушиваясь в его речи, стал себе воображать состояние своего внутреннего человека и осенившую меня милость Божию. И появились у меня слезы на глазах, и я был доволен, что он это приметил. Но он взглянул на меня с досадой и вскочил, пресекши свой разговор. Я обробел и спросил, не ко мне ли сказанное относилось; но он ничего не отвечал, показал мне ласковый вид, и после вдруг очутились мы в спальне моей, где стоит двойная кровать. Он лег на нее на край, и я будто пылал к нему желанием ласкаться и прилечь тут же. И он будто у меня спрашивает: „Скажите по правде, какое вы имеете главное пристрастие? Узнали ли вы его? Я думаю, что вы уже его узнали“. Я, смутившись сим вопросом, отвечал, что лень мое главное пристрастие. Он недоверчиво покачал головой. И я ему, еще более смутившись, отвечал, что я, хотя и живу с женою, по его совету, но не как муж жены своей. На это он возразил, что не должно жену лишать своей ласки, дал чувствовать, что в этом была моя обязанность. Но я отвечал, что я стыжусь этого, и вдруг всё скрылось. И я проснулся, и нашел в мыслях своих текст Св. Писания: Живот бе свет человеком, и свет во тме светит и тма его не объят . Лицо у Иосифа Алексеевича было моложавое и светлое. В этот день получил письмо от благодетеля, в котором он пишет об обязанностях супружества».
«9 го декабря.
«Видел сон, от которого проснулся с трепещущимся сердцем. Видел, будто я в Москве, в своем доме, в большой диванной, и из гостиной выходит Иосиф Алексеевич. Будто я тотчас узнал, что с ним уже совершился процесс возрождения, и бросился ему на встречу. Я будто его целую, и руки его, а он говорит: „Приметил ли ты, что у меня лицо другое?“ Я посмотрел на него, продолжая держать его в своих объятиях, и будто вижу, что лицо его молодое, но волос на голове нет, и черты совершенно другие. И будто я ему говорю: „Я бы вас узнал, ежели бы случайно с вами встретился“, и думаю между тем: „Правду ли я сказал?“ И вдруг вижу, что он лежит как труп мертвый; потом понемногу пришел в себя и вошел со мной в большой кабинет, держа большую книгу, писанную, в александрийский лист. И будто я говорю: „это я написал“. И он ответил мне наклонением головы. Я открыл книгу, и в книге этой на всех страницах прекрасно нарисовано. И я будто знаю, что эти картины представляют любовные похождения души с ее возлюбленным. И на страницах будто я вижу прекрасное изображение девицы в прозрачной одежде и с прозрачным телом, возлетающей к облакам. И будто я знаю, что эта девица есть ничто иное, как изображение Песни песней. И будто я, глядя на эти рисунки, чувствую, что я делаю дурно, и не могу оторваться от них. Господи, помоги мне! Боже мой, если это оставление Тобою меня есть действие Твое, то да будет воля Твоя; но ежели же я сам причинил сие, то научи меня, что мне делать. Я погибну от своей развратности, буде Ты меня вовсе оставишь».
Денежные дела Ростовых не поправились в продолжение двух лет, которые они пробыли в деревне.
Несмотря на то, что Николай Ростов, твердо держась своего намерения, продолжал темно служить в глухом полку, расходуя сравнительно мало денег, ход жизни в Отрадном был таков, и в особенности Митенька так вел дела, что долги неудержимо росли с каждым годом. Единственная помощь, которая очевидно представлялась старому графу, это была служба, и он приехал в Петербург искать места; искать места и вместе с тем, как он говорил, в последний раз потешить девчат.
Вскоре после приезда Ростовых в Петербург, Берг сделал предложение Вере, и предложение его было принято.
Несмотря на то, что в Москве Ростовы принадлежали к высшему обществу, сами того не зная и не думая о том, к какому они принадлежали обществу, в Петербурге общество их было смешанное и неопределенное. В Петербурге они были провинциалы, до которых не спускались те самые люди, которых, не спрашивая их к какому они принадлежат обществу, в Москве кормили Ростовы.
Ростовы в Петербурге жили так же гостеприимно, как и в Москве, и на их ужинах сходились самые разнообразные лица: соседи по Отрадному, старые небогатые помещики с дочерьми и фрейлина Перонская, Пьер Безухов и сын уездного почтмейстера, служивший в Петербурге. Из мужчин домашними людьми в доме Ростовых в Петербурге очень скоро сделались Борис, Пьер, которого, встретив на улице, затащил к себе старый граф, и Берг, который целые дни проводил у Ростовых и оказывал старшей графине Вере такое внимание, которое может оказывать молодой человек, намеревающийся сделать предложение.
Берг недаром показывал всем свою раненую в Аустерлицком сражении правую руку и держал совершенно не нужную шпагу в левой. Он так упорно и с такою значительностью рассказывал всем это событие, что все поверили в целесообразность и достоинство этого поступка, и Берг получил за Аустерлиц две награды.
В Финляндской войне ему удалось также отличиться. Он поднял осколок гранаты, которым был убит адъютант подле главнокомандующего и поднес начальнику этот осколок. Так же как и после Аустерлица, он так долго и упорно рассказывал всем про это событие, что все поверили тоже, что надо было это сделать, и за Финляндскую войну Берг получил две награды. В 19 м году он был капитан гвардии с орденами и занимал в Петербурге какие то особенные выгодные места.
Хотя некоторые вольнодумцы и улыбались, когда им говорили про достоинства Берга, нельзя было не согласиться, что Берг был исправный, храбрый офицер, на отличном счету у начальства, и нравственный молодой человек с блестящей карьерой впереди и даже прочным положением в обществе.
Четыре года тому назад, встретившись в партере московского театра с товарищем немцем, Берг указал ему на Веру Ростову и по немецки сказал: «Das soll mein Weib werden», [Она должна быть моей женой,] и с той минуты решил жениться на ней. Теперь, в Петербурге, сообразив положение Ростовых и свое, он решил, что пришло время, и сделал предложение.
Предложение Берга было принято сначала с нелестным для него недоумением. Сначала представилось странно, что сын темного, лифляндского дворянина делает предложение графине Ростовой; но главное свойство характера Берга состояло в таком наивном и добродушном эгоизме, что невольно Ростовы подумали, что это будет хорошо, ежели он сам так твердо убежден, что это хорошо и даже очень хорошо. Притом же дела Ростовых были очень расстроены, чего не мог не знать жених, а главное, Вере было 24 года, она выезжала везде, и, несмотря на то, что она несомненно была хороша и рассудительна, до сих пор никто никогда ей не сделал предложения. Согласие было дано.
– Вот видите ли, – говорил Берг своему товарищу, которого он называл другом только потому, что он знал, что у всех людей бывают друзья. – Вот видите ли, я всё это сообразил, и я бы не женился, ежели бы не обдумал всего, и это почему нибудь было бы неудобно. А теперь напротив, папенька и маменька мои теперь обеспечены, я им устроил эту аренду в Остзейском крае, а мне прожить можно в Петербурге при моем жалованьи, при ее состоянии и при моей аккуратности. Прожить можно хорошо. Я не из за денег женюсь, я считаю это неблагородно, но надо, чтоб жена принесла свое, а муж свое. У меня служба – у нее связи и маленькие средства. Это в наше время что нибудь такое значит, не так ли? А главное она прекрасная, почтенная девушка и любит меня…
Берг покраснел и улыбнулся.
– И я люблю ее, потому что у нее характер рассудительный – очень хороший. Вот другая ее сестра – одной фамилии, а совсем другое, и неприятный характер, и ума нет того, и эдакое, знаете?… Неприятно… А моя невеста… Вот будете приходить к нам… – продолжал Берг, он хотел сказать обедать, но раздумал и сказал: «чай пить», и, проткнув его быстро языком, выпустил круглое, маленькое колечко табачного дыма, олицетворявшее вполне его мечты о счастьи.
Подле первого чувства недоуменья, возбужденного в родителях предложением Берга, в семействе водворилась обычная в таких случаях праздничность и радость, но радость была не искренняя, а внешняя. В чувствах родных относительно этой свадьбы были заметны замешательство и стыдливость. Как будто им совестно было теперь за то, что они мало любили Веру, и теперь так охотно сбывали ее с рук. Больше всех смущен был старый граф. Он вероятно не умел бы назвать того, что было причиной его смущенья, а причина эта была его денежные дела. Он решительно не знал, что у него есть, сколько у него долгов и что он в состоянии будет дать в приданое Вере. Когда родились дочери, каждой было назначено по 300 душ в приданое; но одна из этих деревень была уж продана, другая заложена и так просрочена, что должна была продаваться, поэтому отдать имение было невозможно. Денег тоже не было.
Берг уже более месяца был женихом и только неделя оставалась до свадьбы, а граф еще не решил с собой вопроса о приданом и не говорил об этом с женою. Граф то хотел отделить Вере рязанское именье, то хотел продать лес, то занять денег под вексель. За несколько дней до свадьбы Берг вошел рано утром в кабинет к графу и с приятной улыбкой почтительно попросил будущего тестя объявить ему, что будет дано за графиней Верой. Граф так смутился при этом давно предчувствуемом вопросе, что сказал необдуманно первое, что пришло ему в голову.
– Люблю, что позаботился, люблю, останешься доволен…
И он, похлопав Берга по плечу, встал, желая прекратить разговор. Но Берг, приятно улыбаясь, объяснил, что, ежели он не будет знать верно, что будет дано за Верой, и не получит вперед хотя части того, что назначено ей, то он принужден будет отказаться.
– Потому что рассудите, граф, ежели бы я теперь позволил себе жениться, не имея определенных средств для поддержания своей жены, я поступил бы подло…
Разговор кончился тем, что граф, желая быть великодушным и не подвергаться новым просьбам, сказал, что он выдает вексель в 80 тысяч. Берг кротко улыбнулся, поцеловал графа в плечо и сказал, что он очень благодарен, но никак не может теперь устроиться в новой жизни, не получив чистыми деньгами 30 тысяч. – Хотя бы 20 тысяч, граф, – прибавил он; – а вексель тогда только в 60 тысяч.
– Да, да, хорошо, – скороговоркой заговорил граф, – только уж извини, дружок, 20 тысяч я дам, а вексель кроме того на 80 тысяч дам. Так то, поцелуй меня.
Наташе было 16 лет, и был 1809 год, тот самый, до которого она четыре года тому назад по пальцам считала с Борисом после того, как она с ним поцеловалась. С тех пор она ни разу не видала Бориса. Перед Соней и с матерью, когда разговор заходил о Борисе, она совершенно свободно говорила, как о деле решенном, что всё, что было прежде, – было ребячество, про которое не стоило и говорить, и которое давно было забыто. Но в самой тайной глубине ее души, вопрос о том, было ли обязательство к Борису шуткой или важным, связывающим обещанием, мучил ее.
С самых тех пор, как Борис в 1805 году из Москвы уехал в армию, он не видался с Ростовыми. Несколько раз он бывал в Москве, проезжал недалеко от Отрадного, но ни разу не был у Ростовых.
Наташе приходило иногда к голову, что он не хотел видеть ее, и эти догадки ее подтверждались тем грустным тоном, которым говаривали о нем старшие:
– В нынешнем веке не помнят старых друзей, – говорила графиня вслед за упоминанием о Борисе.
Анна Михайловна, в последнее время реже бывавшая у Ростовых, тоже держала себя как то особенно достойно, и всякий раз восторженно и благодарно говорила о достоинствах своего сына и о блестящей карьере, на которой он находился. Когда Ростовы приехали в Петербург, Борис приехал к ним с визитом.
Он ехал к ним не без волнения. Воспоминание о Наташе было самым поэтическим воспоминанием Бориса. Но вместе с тем он ехал с твердым намерением ясно дать почувствовать и ей, и родным ее, что детские отношения между ним и Наташей не могут быть обязательством ни для нее, ни для него. У него было блестящее положение в обществе, благодаря интимности с графиней Безуховой, блестящее положение на службе, благодаря покровительству важного лица, доверием которого он вполне пользовался, и у него были зарождающиеся планы женитьбы на одной из самых богатых невест Петербурга, которые очень легко могли осуществиться. Когда Борис вошел в гостиную Ростовых, Наташа была в своей комнате. Узнав о его приезде, она раскрасневшись почти вбежала в гостиную, сияя более чем ласковой улыбкой.
Борис помнил ту Наташу в коротеньком платье, с черными, блестящими из под локон глазами и с отчаянным, детским смехом, которую он знал 4 года тому назад, и потому, когда вошла совсем другая Наташа, он смутился, и лицо его выразило восторженное удивление. Это выражение его лица обрадовало Наташу.
– Что, узнаешь свою маленькую приятельницу шалунью? – сказала графиня. Борис поцеловал руку Наташи и сказал, что он удивлен происшедшей в ней переменой.
– Как вы похорошели!
«Еще бы!», отвечали смеющиеся глаза Наташи.
– А папа постарел? – спросила она. Наташа села и, не вступая в разговор Бориса с графиней, молча рассматривала своего детского жениха до малейших подробностей. Он чувствовал на себе тяжесть этого упорного, ласкового взгляда и изредка взглядывал на нее.
Мундир, шпоры, галстук, прическа Бориса, всё это было самое модное и сomme il faut [вполне порядочно]. Это сейчас заметила Наташа. Он сидел немножко боком на кресле подле графини, поправляя правой рукой чистейшую, облитую перчатку на левой, говорил с особенным, утонченным поджатием губ об увеселениях высшего петербургского света и с кроткой насмешливостью вспоминал о прежних московских временах и московских знакомых. Не нечаянно, как это чувствовала Наташа, он упомянул, называя высшую аристократию, о бале посланника, на котором он был, о приглашениях к NN и к SS.
Наташа сидела всё время молча, исподлобья глядя на него. Взгляд этот всё больше и больше, и беспокоил, и смущал Бориса. Он чаще оглядывался на Наташу и прерывался в рассказах. Он просидел не больше 10 минут и встал, раскланиваясь. Всё те же любопытные, вызывающие и несколько насмешливые глаза смотрели на него. После первого своего посещения, Борис сказал себе, что Наташа для него точно так же привлекательна, как и прежде, но что он не должен отдаваться этому чувству, потому что женитьба на ней – девушке почти без состояния, – была бы гибелью его карьеры, а возобновление прежних отношений без цели женитьбы было бы неблагородным поступком. Борис решил сам с собою избегать встреч с Наташей, нo, несмотря на это решение, приехал через несколько дней и стал ездить часто и целые дни проводить у Ростовых. Ему представлялось, что ему необходимо было объясниться с Наташей, сказать ей, что всё старое должно быть забыто, что, несмотря на всё… она не может быть его женой, что у него нет состояния, и ее никогда не отдадут за него. Но ему всё не удавалось и неловко было приступить к этому объяснению. С каждым днем он более и более запутывался. Наташа, по замечанию матери и Сони, казалась по старому влюбленной в Бориса. Она пела ему его любимые песни, показывала ему свой альбом, заставляла его писать в него, не позволяла поминать ему о старом, давая понимать, как прекрасно было новое; и каждый день он уезжал в тумане, не сказав того, что намерен был сказать, сам не зная, что он делал и для чего он приезжал, и чем это кончится. Борис перестал бывать у Элен, ежедневно получал укоризненные записки от нее и всё таки целые дни проводил у Ростовых.
Однажды вечером, когда старая графиня, вздыхая и крехтя, в ночном чепце и кофточке, без накладных буклей, и с одним бедным пучком волос, выступавшим из под белого, коленкорового чепчика, клала на коврике земные поклоны вечерней молитвы, ее дверь скрипнула, и в туфлях на босу ногу, тоже в кофточке и в папильотках, вбежала Наташа. Графиня оглянулась и нахмурилась. Она дочитывала свою последнюю молитву: «Неужели мне одр сей гроб будет?» Молитвенное настроение ее было уничтожено. Наташа, красная, оживленная, увидав мать на молитве, вдруг остановилась на своем бегу, присела и невольно высунула язык, грозясь самой себе. Заметив, что мать продолжала молитву, она на цыпочках подбежала к кровати, быстро скользнув одной маленькой ножкой о другую, скинула туфли и прыгнула на тот одр, за который графиня боялась, как бы он не был ее гробом. Одр этот был высокий, перинный, с пятью всё уменьшающимися подушками. Наташа вскочила, утонула в перине, перевалилась к стенке и начала возиться под одеялом, укладываясь, подгибая коленки к подбородку, брыкая ногами и чуть слышно смеясь, то закрываясь с головой, то взглядывая на мать. Графиня кончила молитву и с строгим лицом подошла к постели; но, увидав, что Наташа закрыта с головой, улыбнулась своей доброй, слабой улыбкой.
– Ну, ну, ну, – сказала мать.
– Мама, можно поговорить, да? – сказала Hаташa. – Ну, в душку один раз, ну еще, и будет. – И она обхватила шею матери и поцеловала ее под подбородок. В обращении своем с матерью Наташа выказывала внешнюю грубость манеры, но так была чутка и ловка, что как бы она ни обхватила руками мать, она всегда умела это сделать так, чтобы матери не было ни больно, ни неприятно, ни неловко.
– Ну, об чем же нынче? – сказала мать, устроившись на подушках и подождав, пока Наташа, также перекатившись раза два через себя, не легла с ней рядом под одним одеялом, выпростав руки и приняв серьезное выражение.
Эти ночные посещения Наташи, совершавшиеся до возвращения графа из клуба, были одним из любимейших наслаждений матери и дочери.
– Об чем же нынче? А мне нужно тебе сказать…
Наташа закрыла рукою рот матери.
– О Борисе… Я знаю, – сказала она серьезно, – я затем и пришла. Не говорите, я знаю. Нет, скажите! – Она отпустила руку. – Скажите, мама. Он мил?
– Наташа, тебе 16 лет, в твои года я была замужем. Ты говоришь, что Боря мил. Он очень мил, и я его люблю как сына, но что же ты хочешь?… Что ты думаешь? Ты ему совсем вскружила голову, я это вижу…
Говоря это, графиня оглянулась на дочь. Наташа лежала, прямо и неподвижно глядя вперед себя на одного из сфинксов красного дерева, вырезанных на углах кровати, так что графиня видела только в профиль лицо дочери. Лицо это поразило графиню своей особенностью серьезного и сосредоточенного выражения.
Наташа слушала и соображала.
– Ну так что ж? – сказала она.
– Ты ему вскружила совсем голову, зачем? Что ты хочешь от него? Ты знаешь, что тебе нельзя выйти за него замуж.
– Отчего? – не переменяя положения, сказала Наташа.
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.
– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.
На другой день графиня, пригласив к себе Бориса, переговорила с ним, и с того дня он перестал бывать у Ростовых.
31 го декабря, накануне нового 1810 года, le reveillon [ночной ужин], был бал у Екатерининского вельможи. На бале должен был быть дипломатический корпус и государь.
На Английской набережной светился бесчисленными огнями иллюминации известный дом вельможи. У освещенного подъезда с красным сукном стояла полиция, и не одни жандармы, но полицеймейстер на подъезде и десятки офицеров полиции. Экипажи отъезжали, и всё подъезжали новые с красными лакеями и с лакеями в перьях на шляпах. Из карет выходили мужчины в мундирах, звездах и лентах; дамы в атласе и горностаях осторожно сходили по шумно откладываемым подножкам, и торопливо и беззвучно проходили по сукну подъезда.
Почти всякий раз, как подъезжал новый экипаж, в толпе пробегал шопот и снимались шапки.
– Государь?… Нет, министр… принц… посланник… Разве не видишь перья?… – говорилось из толпы. Один из толпы, одетый лучше других, казалось, знал всех, и называл по имени знатнейших вельмож того времени.
Уже одна треть гостей приехала на этот бал, а у Ростовых, долженствующих быть на этом бале, еще шли торопливые приготовления одевания.
Много было толков и приготовлений для этого бала в семействе Ростовых, много страхов, что приглашение не будет получено, платье не будет готово, и не устроится всё так, как было нужно.
Вместе с Ростовыми ехала на бал Марья Игнатьевна Перонская, приятельница и родственница графини, худая и желтая фрейлина старого двора, руководящая провинциальных Ростовых в высшем петербургском свете.
В 10 часов вечера Ростовы должны были заехать за фрейлиной к Таврическому саду; а между тем было уже без пяти минут десять, а еще барышни не были одеты.
Наташа ехала на первый большой бал в своей жизни. Она в этот день встала в 8 часов утра и целый день находилась в лихорадочной тревоге и деятельности. Все силы ее, с самого утра, были устремлены на то, чтобы они все: она, мама, Соня были одеты как нельзя лучше. Соня и графиня поручились вполне ей. На графине должно было быть масака бархатное платье, на них двух белые дымковые платья на розовых, шелковых чехлах с розанами в корсаже. Волоса должны были быть причесаны a la grecque [по гречески].
