Спортивная гимнастика на летних Олимпийских играх 1900
Соревнование по спортивной гимнастике на II летних Олимпийских играх прошло 29 и 30 июня. В нём участвовало 135 спортсменов, представляющих 8 стран. Всего был разыгран лишь один комплект медалей в многоборье.
Медали
Общий медальный зачёт
(Жирным выделено самое большое количество медалей в своей категории; принимающая страна также выделена)
Общее количество медалей | |||||
---|---|---|---|---|---|
Место | Страна | Золото | Серебро | Бронза | Всего |
|
|
|
|
|
Медалисты
Дисциплина | Золото | Серебро | Бронза |
Индивидуальное первенство |
Соревнование
Спортсмены соревновались в таких состязаниях на брусьях, перекладине, кольцах, коне, в опорном прыжке, в вольных упражнениях, а также в прыжке в длину, комбинированном прыжке в длину и высоту, прыжке с шестом, лазании по канату и поднятие веса в 50 кг.
Место | Спортсмен | Очки |
---|---|---|
1 | Гюстав Сандра (FRA) | 302 |
2 | Ноэль Ба (FRA) | 295 |
3 | Люсьен Демане (FRA) | 293 |
4 | Пьер Пасси (FRA) | 290 |
Жюль Ролан (FRA) | 290 | |
6 | Густав Фабри (FRA) | 283 |
7 | Йозеф Мартине (FRA) | 277 |
8 | Марсель Лали (FRA) | 275 |
Мувизе (FRA) | 275 | |
10 | Л. Лестинье (FRA) | 273 |
11 | Н. Деягжер (FRA) | 272 |
12 | Гаше (FRA) | 270 |
Йозеф Лявиль (FRA) | 270 | |
14 | Берузук (FRA) | 268 |
15 | Болле (FRA) | 267 |
Кастиглиони (FRA) | 267 | |
17 | Гоше (FRA) | 266 |
18 | Морено (FRA) | 265 |
19 | Жюль Декре (SUI) | 264 |
Обре (FRA) | 264 | |
21 | Даниель Лявиль (FRA) | 263 |
22 | Монтель (FRA) | 262 |
23 | Гизель (FRA) | 261 |
Жанфавр (SUI) | 261 | |
Шаан (FRA) | 261 | |
26 | Аллегре (FRA) | 257 |
27 | Фернан Раво (FRA) | 256 |
28 | Камилло Паванелло (ITA) | 255 |
29 | Хуго Пайч (GER) | 252 |
30 | Полен Лямэр (FRA) | 251 |
31 | Уильям Коннор (GBR) | 250 |
32 | Беттремье (FRA) | 249 |
Доминик Раво (FRA) | 249 | |
Франтишек Эрбен (BOH) | 249 | |
35 | А. Кастиль (FRA) | 248 |
Жюль Перре (FRA) | 248 | |
37 | Ведо (FRA) | 247 |
Поль Гибьяр (FRA) | 247 | |
Жюль Лякотр (FRA) | 247 | |
40 | Балосье (FRA) | 246 |
Имбер (FRA) | 246 | |
Пратвьель (FRA) | 246 | |
43 | Шарль Бродбек (SUI) | 245 |
Эль Буржуа (FRA) | 245 | |
Оноре (FRA) | 245 | |
46 | Бушон (FRA) | 244 |
47 | Борне (FRA) | 243 |
Эрнест Кретью (FRA) | 243 | |
49 | Мишо (FRA) | 242 |
50 | Жардинье (FRA) | 241 |
Лябональ (FRA) | 241 | |
Тирье (FRA) | 241 | |
53 | Ойген Фюрштенбергер (GER) | 240 |
54 | Рихард Гензировски (GER) | 238 |
Пирс (GBR) | 238 | |
56 | Фернбах (FRA) | 236 |
Шерб (FRA) | 236 | |
Штрассер (FRA) | 236 | |
59 | Рётонг (GER) | 234 |
60 | Гримм (FRA) | 233 |
Симон (FRA) | 233 | |
62 | Булянже (FRA) | 232 |
Леви (FRA) | 232 | |
64 | Дероба (FRA) | 231 |
65 | Бланша (FRA) | 230 |
Ля Бурвель (FRA) | 230 | |
67 | Жюль Делеваль (FRA) | 229 |
Сальзар (FRA) | 229 | |
69 | Фьерен (FRA) | 228 |
70 | Жорж Дюбуа (FRA) | 225 |
71 | Карл Вигард (GER) | 224 |
72 | Фриц Мантойфель (FRA) | 223 |
73 | Филипс (GBR) | 222 |
74 | Дежен (FRA) | 221 |
75 | Бургужно (FRA) | 220 |
Анри Кретью (FRA) | 220 | |
77 | Франц Аббе (GER) | 219 |
Отто Майер (FRA) | 219 | |
79 | Виарт (FRA) | 216 |
Фриц Даннер (GER) | 216 | |
Душе (FRA) | 216 | |
Эрвин Вилли Курц (GER) | 216 | |
Прадэроль (FRA) | 216 | |
84 | Дебели (FRA) | 214 |
Декруз (FRA) | 214 | |
Ростин (FRA) | 214 | |
Фриц Зауэр (GER) | 214 | |
88 | Дюфи (FRA) | 211 |
Гилле (FRA) | 211 | |
Дьюла Какас (HUN) | 211 | |
Лябор (FRA) | 211 | |
Обер (FRA) | 211 | |
93 | Борри (FRA) | 210 |
Вивьель (FRA) | 210 | |
Куби (FRA) | 210 | |
Пелат (FRA) | 210 | |
97 | Олливье (FRA) | 209 |
98 | Шапо (FRA) | 208 |
99 | Де Пуртен (FRA) | 207 |
100 | Мино (FRA) | 206 |
101 | Кун (FRA) | 205 |
102 | Денис (FRA) | 204 |
Жюль Пино (FRA) | 204 | |
Густав Флатов (GER) | 204 | |
105 | Бароде (FRA) | 201 |
106 | Синдрак (FRA) | 200 |
107 | Нунингер (GER) | 199 |
108 | Сюрза (FRA) | 196 |
109 | Буше (FRA) | 195 |
Лякомб (FRA) | 195 | |
111 | Ван Юль (FRA) | 194 |
112 | Мишле (BEL) | 200 |
113 | Фавье (FRA) | 190 |
Фуше (FRA) | 190 | |
115 | Лемуан (FRA) | 187 |
116 | Декер (FRA) | 184 |
117 | Гермуэн (FRA) | 183 |
118 | Жакмин (FRA) | 180 |
Синдрак (GER) | 180 | |
120 | Кер (FRA) | 178 |
121 | Коко (FRA) | 177 |
122 | Куси (FRA) | 175 |
Леруа (FRA) | 175 | |
124 | Хайетт (GBR) | 172 |
125 | Ванденхуа (FRA) | 166 |
126 | Берниллон (FRA) | 164 |
Делалья (FRA) | 164 | |
Парисо (FRA) | 164 | |
Самюэль Роше (FRA) | 164 | |
130 | Туше (FRA) | 154 |
131 | Прилье (FRA) | 149 |
132 | Байер (FRA) | 145 |
133 | Терьер (FRA) | 133 |
— | Дьюла Катона (HUN) | DNF |
Оскар Науман (GER) | DNF |
Страны
Всего приняло участие 135 спортсменов из 8 стран:
В скобках указано количество спортсменов
Бельгия (2)
Богемия (1)
Великобритания (4)
Венгрия (2)
Германия (14)
Италия (1)
Франция (108)
Швейцария (3)
Напишите отзыв о статье "Спортивная гимнастика на летних Олимпийских играх 1900"
Ссылки
- [www.olympic.org/uk/athletes/results/search_r_uk.asp Медалисты соревнований на сайте МОК] (англ.)
- [comdat.w.interia.pl/1900PARnr2.pdf Результаты соревнований] (польск.)
|
Отрывок, характеризующий Спортивная гимнастика на летних Олимпийских играх 1900
Ростов, стоя в первых рядах Кутузовской армии, к которой к первой подъехал государь, испытывал то же чувство, какое испытывал каждый человек этой армии, – чувство самозабвения, гордого сознания могущества и страстного влечения к тому, кто был причиной этого торжества.Он чувствовал, что от одного слова этого человека зависело то, чтобы вся громада эта (и он, связанный с ней, – ничтожная песчинка) пошла бы в огонь и в воду, на преступление, на смерть или на величайшее геройство, и потому то он не мог не трепетать и не замирать при виде этого приближающегося слова.
– Урра! Урра! Урра! – гремело со всех сторон, и один полк за другим принимал государя звуками генерал марша; потом Урра!… генерал марш и опять Урра! и Урра!! которые, всё усиливаясь и прибывая, сливались в оглушительный гул.
Пока не подъезжал еще государь, каждый полк в своей безмолвности и неподвижности казался безжизненным телом; только сравнивался с ним государь, полк оживлялся и гремел, присоединяясь к реву всей той линии, которую уже проехал государь. При страшном, оглушительном звуке этих голосов, посреди масс войска, неподвижных, как бы окаменевших в своих четвероугольниках, небрежно, но симметрично и, главное, свободно двигались сотни всадников свиты и впереди их два человека – императоры. На них то безраздельно было сосредоточено сдержанно страстное внимание всей этой массы людей.
Красивый, молодой император Александр, в конно гвардейском мундире, в треугольной шляпе, надетой с поля, своим приятным лицом и звучным, негромким голосом привлекал всю силу внимания.
Ростов стоял недалеко от трубачей и издалека своими зоркими глазами узнал государя и следил за его приближением. Когда государь приблизился на расстояние 20 ти шагов и Николай ясно, до всех подробностей, рассмотрел прекрасное, молодое и счастливое лицо императора, он испытал чувство нежности и восторга, подобного которому он еще не испытывал. Всё – всякая черта, всякое движение – казалось ему прелестно в государе.
Остановившись против Павлоградского полка, государь сказал что то по французски австрийскому императору и улыбнулся.
Увидав эту улыбку, Ростов сам невольно начал улыбаться и почувствовал еще сильнейший прилив любви к своему государю. Ему хотелось выказать чем нибудь свою любовь к государю. Он знал, что это невозможно, и ему хотелось плакать.
Государь вызвал полкового командира и сказал ему несколько слов.
«Боже мой! что бы со мной было, ежели бы ко мне обратился государь! – думал Ростов: – я бы умер от счастия».
Государь обратился и к офицерам:
– Всех, господа (каждое слово слышалось Ростову, как звук с неба), благодарю от всей души.
Как бы счастлив был Ростов, ежели бы мог теперь умереть за своего царя!
– Вы заслужили георгиевские знамена и будете их достойны.
«Только умереть, умереть за него!» думал Ростов.
Государь еще сказал что то, чего не расслышал Ростов, и солдаты, надсаживая свои груди, закричали: Урра! Ростов закричал тоже, пригнувшись к седлу, что было его сил, желая повредить себе этим криком, только чтобы выразить вполне свой восторг к государю.
Государь постоял несколько секунд против гусар, как будто он был в нерешимости.
«Как мог быть в нерешимости государь?» подумал Ростов, а потом даже и эта нерешительность показалась Ростову величественной и обворожительной, как и всё, что делал государь.
Нерешительность государя продолжалась одно мгновение. Нога государя, с узким, острым носком сапога, как носили в то время, дотронулась до паха энглизированной гнедой кобылы, на которой он ехал; рука государя в белой перчатке подобрала поводья, он тронулся, сопутствуемый беспорядочно заколыхавшимся морем адъютантов. Дальше и дальше отъезжал он, останавливаясь у других полков, и, наконец, только белый плюмаж его виднелся Ростову из за свиты, окружавшей императоров.
В числе господ свиты Ростов заметил и Болконского, лениво и распущенно сидящего на лошади. Ростову вспомнилась его вчерашняя ссора с ним и представился вопрос, следует – или не следует вызывать его. «Разумеется, не следует, – подумал теперь Ростов… – И стоит ли думать и говорить про это в такую минуту, как теперь? В минуту такого чувства любви, восторга и самоотвержения, что значат все наши ссоры и обиды!? Я всех люблю, всем прощаю теперь», думал Ростов.
Когда государь объехал почти все полки, войска стали проходить мимо его церемониальным маршем, и Ростов на вновь купленном у Денисова Бедуине проехал в замке своего эскадрона, т. е. один и совершенно на виду перед государем.
Не доезжая государя, Ростов, отличный ездок, два раза всадил шпоры своему Бедуину и довел его счастливо до того бешеного аллюра рыси, которою хаживал разгоряченный Бедуин. Подогнув пенящуюся морду к груди, отделив хвост и как будто летя на воздухе и не касаясь до земли, грациозно и высоко вскидывая и переменяя ноги, Бедуин, тоже чувствовавший на себе взгляд государя, прошел превосходно.
Сам Ростов, завалив назад ноги и подобрав живот и чувствуя себя одним куском с лошадью, с нахмуренным, но блаженным лицом, чортом , как говорил Денисов, проехал мимо государя.
– Молодцы павлоградцы! – проговорил государь.
«Боже мой! Как бы я счастлив был, если бы он велел мне сейчас броситься в огонь», подумал Ростов.
Когда смотр кончился, офицеры, вновь пришедшие и Кутузовские, стали сходиться группами и начали разговоры о наградах, об австрийцах и их мундирах, об их фронте, о Бонапарте и о том, как ему плохо придется теперь, особенно когда подойдет еще корпус Эссена, и Пруссия примет нашу сторону.
Но более всего во всех кружках говорили о государе Александре, передавали каждое его слово, движение и восторгались им.
Все только одного желали: под предводительством государя скорее итти против неприятеля. Под командою самого государя нельзя было не победить кого бы то ни было, так думали после смотра Ростов и большинство офицеров.
Все после смотра были уверены в победе больше, чем бы могли быть после двух выигранных сражений.
На другой день после смотра Борис, одевшись в лучший мундир и напутствуемый пожеланиями успеха от своего товарища Берга, поехал в Ольмюц к Болконскому, желая воспользоваться его лаской и устроить себе наилучшее положение, в особенности положение адъютанта при важном лице, казавшееся ему особенно заманчивым в армии. «Хорошо Ростову, которому отец присылает по 10 ти тысяч, рассуждать о том, как он никому не хочет кланяться и ни к кому не пойдет в лакеи; но мне, ничего не имеющему, кроме своей головы, надо сделать свою карьеру и не упускать случаев, а пользоваться ими».
В Ольмюце он не застал в этот день князя Андрея. Но вид Ольмюца, где стояла главная квартира, дипломатический корпус и жили оба императора с своими свитами – придворных, приближенных, только больше усилил его желание принадлежать к этому верховному миру.
Он никого не знал, и, несмотря на его щегольской гвардейский мундир, все эти высшие люди, сновавшие по улицам, в щегольских экипажах, плюмажах, лентах и орденах, придворные и военные, казалось, стояли так неизмеримо выше его, гвардейского офицерика, что не только не хотели, но и не могли признать его существование. В помещении главнокомандующего Кутузова, где он спросил Болконского, все эти адъютанты и даже денщики смотрели на него так, как будто желали внушить ему, что таких, как он, офицеров очень много сюда шляется и что они все уже очень надоели. Несмотря на это, или скорее вследствие этого, на другой день, 15 числа, он после обеда опять поехал в Ольмюц и, войдя в дом, занимаемый Кутузовым, спросил Болконского. Князь Андрей был дома, и Бориса провели в большую залу, в которой, вероятно, прежде танцовали, а теперь стояли пять кроватей, разнородная мебель: стол, стулья и клавикорды. Один адъютант, ближе к двери, в персидском халате, сидел за столом и писал. Другой, красный, толстый Несвицкий, лежал на постели, подложив руки под голову, и смеялся с присевшим к нему офицером. Третий играл на клавикордах венский вальс, четвертый лежал на этих клавикордах и подпевал ему. Болконского не было. Никто из этих господ, заметив Бориса, не изменил своего положения. Тот, который писал, и к которому обратился Борис, досадливо обернулся и сказал ему, что Болконский дежурный, и чтобы он шел налево в дверь, в приемную, коли ему нужно видеть его. Борис поблагодарил и пошел в приемную. В приемной было человек десять офицеров и генералов.
В то время, как взошел Борис, князь Андрей, презрительно прищурившись (с тем особенным видом учтивой усталости, которая ясно говорит, что, коли бы не моя обязанность, я бы минуты с вами не стал разговаривать), выслушивал старого русского генерала в орденах, который почти на цыпочках, на вытяжке, с солдатским подобострастным выражением багрового лица что то докладывал князю Андрею.
– Очень хорошо, извольте подождать, – сказал он генералу тем французским выговором по русски, которым он говорил, когда хотел говорить презрительно, и, заметив Бориса, не обращаясь более к генералу (который с мольбою бегал за ним, прося еще что то выслушать), князь Андрей с веселой улыбкой, кивая ему, обратился к Борису.
Борис в эту минуту уже ясно понял то, что он предвидел прежде, именно то, что в армии, кроме той субординации и дисциплины, которая была написана в уставе, и которую знали в полку, и он знал, была другая, более существенная субординация, та, которая заставляла этого затянутого с багровым лицом генерала почтительно дожидаться, в то время как капитан князь Андрей для своего удовольствия находил более удобным разговаривать с прапорщиком Друбецким. Больше чем когда нибудь Борис решился служить впредь не по той писанной в уставе, а по этой неписанной субординации. Он теперь чувствовал, что только вследствие того, что он был рекомендован князю Андрею, он уже стал сразу выше генерала, который в других случаях, во фронте, мог уничтожить его, гвардейского прапорщика. Князь Андрей подошел к нему и взял за руку.
– Очень жаль, что вчера вы не застали меня. Я целый день провозился с немцами. Ездили с Вейротером поверять диспозицию. Как немцы возьмутся за аккуратность – конца нет!
Борис улыбнулся, как будто он понимал то, о чем, как об общеизвестном, намекал князь Андрей. Но он в первый раз слышал и фамилию Вейротера и даже слово диспозиция.