Спортивная гимнастика на летних Олимпийских играх 1936

Соревнования по спортивной гимнастике на летних Олимпийских играх 1936 года проводились среди мужчин и женщин.

Медалисты

Мужчины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Абсолютное первенство	Альфред Шварцман Германия	Ойген Мак Швейцария	Конрад Фрай Германия
Командное первенство	Германия Альфред Шварцман Конрад Фрай Маттиас Вольц Вилли Штадель Франц Бекерт Вальтер Штеффенс Инноценц Штангль Эрнст Винтер	Швейцария Вальтер Бах Альберт Бахман Вальтер Бек Ойген Мак Жорж Миз Михаэль Ройш Эдуард Штайнеман Йозеф Вальтер	Финляндия Мартти Уосиккинен Хейкки Саволайнен Маури Нюберг-Норома Алексантери Саарвала Эса Сеэсте Вейкко Пакаринен Эйнари Терясвирта Эйно Тукиайнен
Вольные упражнения	Жорж Миз Швейцария	Йозеф Вальтер Швейцария	Конрад Фрай Германия  Ойген Мак Швейцария
Перекладина	Алексантери Саарвала Финляндия	Конрад Фрай Германия	Альфред Шварцман Германия
Брусья	Конрад Фрай Германия	Михаэль Ройш Швейцария	Альфред Шварцман Германия
Конь	Конрад Фрай Германия	Ойген Мак Швейцария	Альберт Бахман Швейцария
Кольца	Алоис Гудец Чехословакия	Леон Штукель Югославия	Маттиас Вольц Германия
Опорный прыжок	Альфред Шварцман Германия	Ойген Мак Швейцария	Маттиас Вольц Германия

Женщины

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Командное первенство	Германия Анита Бервирт Эрна Бюргер Изольде Фрёлиан Фридль Иби Гертруд Майер Паула Пёльзен Юлие Шмитт Кете Зонеман	Чехословакия Ярослава Баерова Власта Деканова Божена Добешова Власта Фолтова Анна Гржебржинова Матильда Палфиова Зденька Вержмиржовская Мария Ветровская	Венгрия Маргит Чиллик Маргит Калочаи Илона Мадари Габриэлла Месарош Маргит Надь Юдит Тот Ольга Тёрёш Эстер Воит

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1936/GYM/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Спортивная гимнастика на летних Олимпийских играх 1936

– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.