Одежда

Женщина и мужчина в современной одежде: на ней — нательное бельё, пуловер, юбка; на нём — нательное бельё, носки, рубашка, пиджак, джинсы и ремень.

Оде́жда — совокупность швейных изделий (из ткани, вязаного полотна, кожи и меха), надеваемых человеком с целью обезопасить своё тело от негативного влияния окружающей среды (погодных условий, насекомых, токсических веществ и другого); одежда выполняет эстетические функции — создаёт образ (имидж) человека, что позволяет судить о его социальной роли. Дополняется украшениями, аксессуарами, причёской и макияжем. Различают два типа одежды: плечевую и поясную, в зависимости от того, какой участок тела человека является опорным. В зависимости от времени года и климатических зон, одежда делится на виды: летняя, зимняя, демисезонная и всесезонная. По половозростным признакам одежду делят на подгруппы: мужская, женская и детская. Детская делится на: одежда для новорожденных, ясельных детей, дошкольная, младшешкольная, старшешкольная и подростковая группа.

Этимология

Современное русское слово «одежда» является заимствованием из церковнославянского языка и обозначает совокупность предметов, которыми прикрывают тело. Оно развилось из праславянского слова *odedja (в старославянском языке *dj перешло в жд, в отличие от восточнославянских, где *dj дало ж: рус. одёжа, укр. оде́жа). Праславянское *odedja < *obdedja образовано с помощью приставки оb- и суффикса -j-a от корня *ded-, который представляет собой неполное повторение корня dě- (de-d-) глагола *děti > рус. деть.

Основные понятия

• Стиль — сочетание предметов одежды, украшений, аксессуаров для создания определённого образа, соответствующего ситуации (праздничное мероприятие), обстановке (рабочая обстановка) и социальному статусу. В более широком смысле — идейная и художественная общность изобразительных приёмов в искусстве определённого периода. Традиционно в истории костюма (равно как и в истории искусства) выделяют следующие стили: готика, ренессанс, барокко, классицизм, рококо, неоклассицизм, ампир, романтизм.
• Мода — явление быстрого распространения и кратковременного господства определённых фасонов одежды (и её материалов) для создания образа «человека, идущего в ногу со временем». Веяния моды задаются СМИ, на них опираются производители одежды при создании коллекций, потребители.
• Высокая мода — задание определённых направлений в одежде (материалы, фасон) и аксессуарах на грядущий сезон ведущими Домами моды. Продукции Домов моды выпускается малыми партиями и предназначена для привилегированных слоёв общества; представляется на Неделях моды.
• Сезон — определяет сменяемость коллекций у производителей одежды. Чаще всего, их два — осень-зима и весна-лето.
• Коллекция — серия моделей одежды, представленная несколькими фасонами с различным декоративным решением в рамках одной концепции.
• Силуэт — форма одежды по степени прилегания к телу. Различают силуэты прилегающий, полуприлегающий, трапецевидный и прямоугольный.
• Модель одежды — термин массового производства одежды; служит эталоном для серийного пошива одежды.
• Качество одежды — это совокупность потребительских и производственных свойств изделий, определяющий степень и его пригодности по назначению.
• Швейные изделия — изделие изготовлено в условиях швейного производства из всех видов материалов, предназначенное для одежды и бельевых изделий.
• Ассортимент одежды — это одежда, объединённая в самостоятельную группу по определенным признакам.
• Одежда массового производства — одежда на типовые фигуры, изготовленная сериями в условиях поточного производства.
• Одежда по индивидуальным заказам — одежда, изготовленная по измерению фигуры человека или предполагаемой модели.

История одежды

История одежды с древнейших времен до наших дней является как бы зеркалом, в котором отражается вся история человечества. Каждая страна, каждый народ в отдельные периоды своего развития налагают свой отпечаток, свои специфические черты на одежду людей. История моды почти так же стара, как и история костюма. С того момента, когда человек открыл значение одежды как средства защиты от неблагоприятных воздействий природы, оставалось немного до тех пор, пока он не начал размышлять о её эстетической и стилизующей функции.

Первобытное общество С древнейших времен человек стремился прикрыть своё обнажённое тело, что можно было бы объяснить целомудрием и чувством стыда. Однако такое толкование представляется слишком узким и ограниченным, поскольку известны племена, которые обходились и обходятся без одежды (например, аборигены Австралии и др.). Вероятнее всего, одежда была не только и не столько прикрытием, сколько символом защиты от угрозы извне, как действительной, так и (может быть, даже ещё в большей степени) мнимой. Даже амулет был в своё время «одеждой», так как он являлся преградой между голым, ранимым человеческим телом и окружающим миром.

Данные археологических раскопок свидетельствуют, что одежда появилась уже на самых ранних стадиях развития человеческого общества. Главным материалом для первобытной одежды повсеместно были шкуры животных. Необходимые для их обработки инструменты (скребки, ножи, проколки и т. п.) обнаруживают на стоянках первобытных людей, относящихся к эпохе мустье (100-40 тыс. лет назад). Самыми первыми видами одежды были, по-видимому, набедренные повязки и плащи. Затем, привязав к поясу две длинные шкуры, защитившие ноги от колючек, человек получил чулки; потом появились нарукавники, предохранявшие от повреждений руки. И наконец, все эти отдельные части одежды начали соединять в одно целое, скрепляя их ниткой из жил или растительных волокон.

Судя по археологическим данным, сшитая одежда появилась уже в эпоху верхнего палеолита. Так, в 1964 г. экспедиция О. Н. Бадера на стоянке Сунгирь (близ Владимира) обнаружила погребение пожилого мужчины, умершего 23 тыс. лет назад. Археологам удалось воссоздать его одежду, которая состояла из короткого плаща, кожаной или замшевой рубахи с длинными рукавами, без разреза спереди, надевавшейся через голову (такие рубахи — малицы, или анораки — и сейчас носят народы Арктики), и длинных кожаных брючин, сшитых вместе с кожаной обувью типа мокасин. Вся одежда была богато отделана бусами из бивня мамонта, общее количество которых превышало 3000. Неповторимые скульптурные изображения женщин, одетых в меховые «комбинезоны» с капюшонами, были найдены на сибирских палеолитических стоянках Буреть и Мальта.

В эпоху неолита человек научился прясть, ткать и вязать. В этот период он располагал уже целым набором различных предметов одежды, сделанных как из шкур животных, так и из разных тканей. В зависимости от применяемых материалов и климатических условий одежду по-разному крепили на теле: надевали через голову или драпировали вокруг тела. Примерно в это же время появилась распашная одежда (с разрезом спереди).

Получить представление о гардеробе человека того времени помог учёным мумифицированный труп Этци — охотника бронзового века, найденный в 1991 году в Эцтальских Альпах (на границе между Австрией и Италией). Верхней одеждой ему служил плащ, сплетённый из травяных волокон (такие плащи местные пастухи носили ещё в ХХ в. н. э.). Под плащом находилась одежда, сшитая из козьих шкурок — безрукавка длиной до колен, сшитая сухожилиями, длинные гетры и набедренная повязка. Безрукавка была в нескольких местах заштопана нитками из волокон жёсткой травы. Одежду Эци дополняли меховая шапка, завязанная ремешками под подбородком, и высокие башмаки из меха и замши, утеплённые внутри слоем сена (своего рода доисторические снегоступы). Значение этой находки трудно переоценить — впервые в истории археологии в руки исследователей попал столь полный комплект одежды обычного человека эпохи неолита, причём одежды повседневной, отражающей потребности, вкусы и привычки людей конца каменного века.

Древний Восток

См. также: Костюм Древнего Египта

«Древний Восток» — собирательное географическое, социально-экономическое и культурно-историческое понятие, объединяющее древнейшие в истории человечества государства — Древний Египет, Шумер, Вавилон, Ассирию, Древнюю Иудею, Древний Китай, Древнюю Индию и др. Различие природно-климатических и социокультурных условий определяло значительную разницу в эстетических идеалах, вкусах и предпочтениях народов, населявших регион, поэтому говорить об одежде на Древнем Востоке в целом довольно сложно.

В Древней Месопотамии основным сырьём для ткацкого производства служила овечья и козья шерсть. До нас дошли десятки терминов для обозначения различных видов шерстяных тканей, относящихся к их качеству или внешнему виду. Ткани окрашивались в различные цвета. Особенно ценились ткани, окрашенные пурпуром.

В Шумере основной одеждой мужчин были туника и набедренная повязка. Туника представляла собой рубашку без рукавов или с очень короткими рукавами, в талию. Набедренник выглядел как полотнище длиной от 4 до 9 локтей (2 — 4,5 метра), нередко отороченное бахромой. В большинстве случаев его просто обматывали вокруг тела и закрепляли поясом. Верхней одеждой служил плащ прямоугольной формы; его носили, завязав на груди тесёмками, или обёртывали вокруг тела, оставляя свободной правую руку.

В Ассирии и Вавилоне основной мужской одеждой тоже была туника с короткими цельнокроенными рукавами — канди. Чем знатнее и богаче был человек, тем длиннее была его канди, и тем богаче она отделывалась. Несколько одежд одновременно имел право носить только царь. Знаком царского достоинства был пурпурный конас — плащ особого покроя, обильно украшенный вышивкой, бахромой и золотыми чеканными пластинками. Одежда воинов, помимо рубахи и плаща, включала в себя новый элемент костюма — штаны.

Женская одежда сравнительно мало отличалась от мужской. Женская туника была, как правило, длиннее мужской, в верхней своей части шилась в обтяжку, иногда имела разрезы сбоку. Была известна также юбка, сшитая из нескольких горизонтальных полотнищ, каждое из которых имело 0,5 метра в ширину, причём верхнее полотнище сворачивалось в жгут и заменяло пояс. В Вавилоне и Ассирии женщины носили длинные прямые платья с длинными узкими рукавами.

К примеру, у древних евреев мужская одежда состояла из рубахи (кутонет) и плаща (симла). Симла представляла собой четырёхугольный кусок грубой шерстяной ткани чёрного или бурого цвета, сшитый таким образом, что оставалось одно отверстие спереди и два по бокам, для рук. Широкая складка на груди заменяла карман. Днём симла служила одеждой, а ночью — одеялом. У бедняков она часто была единственным имуществом, тогда как у богатых людей гардероб был гораздо более обширным, включавшим одежды для разных случаев, для разных времен года и даже для разного времени суток. Одежду украшали вышивкой; в холодное время года носили одежду, отороченную мехом. Закон предписывал по четырём углам верхней одежды пришивать кисти (цицит) и вставлять в них нити из голубой шерсти, чтобы они постоянно напоминали о заповедях Божьих.

Женский костюм, в общем, мало отличался от мужского, хотя закон и угрожал смертью тем, кто одевался не сообразно своему полу. Разница заключалась в том, что одежда женщин была длиннее, шилась из более тонких тканей и богаче отделывалась. Знатные женщины предпочитали узорчатые ассирийские и пурпурные финикийские, а также прозрачные египетские и индийские ткани; некоторые из этих тканей, по свидетельству современников, были так тонки, что целая штука такой материи в свёрнутом виде была величиной не больше ореха. Из них делали длинные и очень широкие, со множеством складок, одеяния. Мода требовала носить их с напуском; для этого одежду стягивали кушаком и разнообразными пряжками. Богатый женский костюм состоял, как правило, из нескольких верхних и нижних одежд, причём верхняя одежда чаще всего была белого цвета.

Античность

В Древней Греции основным сырьём для изготовления одежды служили лён (правда, гораздо худшего качества, чем египетский) и овечья шерсть. Прядение и ткачество были исключительно женскими занятиями. Готовую ткань отбеливали или окрашивали. Как и все южане, греки любили яркие цвета (различные оттенки зелёного, красного, оранжевого и т. п.). Траурными цветами считались чёрный, тёмно-зелёный и серый. Самыми нарядными считались белые ткани, а самыми дорогими — пурпурные, что было связано с исключительной дороговизной пурпурной краски, вследствие трудоёмкости получения красителя. Одежду украшали вышивкой (иногда — полностью, чаще — по краям, в виде каймы); вышивку могли дополнять нашитыми золотыми пластинками или бляшками.

В крито-микенскую эпоху (XVI—XIII вв. до н. э.) повседневная одежда мужчин состояла из набедренной повязки, а праздничная — из длинной цветной юбки, поверх которой набрасывалось похожее на сетку одеяние. Охотники и воины носили короткие кожаные штаны. Что касается женщин, основной деталью их одежды тоже была юбка — длинная, расклешённая книзу, со множеством нашитых оборок, расположенных горизонтальными ярусами одна над другой (историки моды нередко называют такие юбки «кринолинами»). Юбку дополнял короткий жакет, стянутый под грудью шнуровкой, с узкими короткими рукавами и очень глубоким вырезом, полностью обнажавшим бюст. В прохладную погоду на плечи набрасывали длинные шали и шарфы с кистями и бахромой. Предметы одежды скреплялись между собой с помощью шнурков или пуговиц. До сих пор неизвестно, как возник этот уникальный тип женской одежды, что ему предшествовало, почему он вышел из употребления и почему никак не повлиял на греческий костюм последующих эпох.

Раннее Средневековье

В стиле одежды периода раннего Средневековья лежит стиль, оставшийся европейцам от периода великого переселения народов. Это меховые и кожаные плащи, кожаные и костяные элементы защитной одежды, примитивная обувь и обмотки для штанов. Длинные и короткие туники, надеваемые одна на одну, плащи — от шкур до сшитых кусков ткани, сколотых, связанных, прошнурованных, с отделкой и без. Штаны: короткие, до колен, длинные, прикрепленные обмотками к икрам и заправленные в кожаные чулки или обувь — постолы.

Позднее Средневековье

Период господства церкви определил образ жизни средневекового человека, социальные границы общества и эстетическое кредо. Крестовые походы (1095—1270) сопутствовали влиянию восточной моды на европейскую. Унификация, продиктованная бедностью и примитивностью производства, восполняется погоней за объёмом и размером. Рыцарские турниры и вся сопровождавшая их экипировка — латы, штандарты и гербы, блоо, попоны лошадей — в своей пестроте и асимметрии рисунков породили костюмы так и называвшиеся — «гербовыми».

Новое время

В XIX веке мануфактурные технологии благодаря изобретению паровой машины (а также электричества) вышли на новый уровень. В частности, в 1790 году Жозеф Мари Жаккар изобрел одноимённый ткацкий станок, повышающий точность узора и скорость производства тканей. Одежда, изготавливаемая с помощью машин, стала более доступной для всех слоев населения. До этого преобладала одежда из материалов грубой обработки (одежду из тонких материалов носили только аристократы и состоятельные люди). В этот период стали появляться виды одежды, используемые современным обществом: облегающая одежда, с короткими рукавами, летняя и зимняя, из преимущественно темных тканей. Улучшение санитарно-гигиенических условий, а также экономических, позволяет значительной части населения Европы и Северной Америки носить нижнее белье.

Современные виды одежды

Бытовая одежда

Одежда для повседневного ношения в общественных местах и дома. Подразделяется на:

• Домашняя — Комфортная функциональная одежда для ношения в свободное время

• Повседневная — Одежда для выхода из дома (на работу, в гости, на мероприятия и т. д.). Должна соответствовать ситуации для поддержания имиджа человека; в случае работы возможен дресс-код

• Выходная — Одежда для торжеств, приёмов, праздников. Подчиняется дресс-коду.

• Зрелищная — Различные костюмы для цирковых, театральных, киноисполнений, создающие образ актёра.

• Для отдыха

Национальная

Может быть повседневной, выходной или обрядовой. Заключает в себе традиции народного костюма.

Производственная

Используется работниками промышленности, сельского хозяйства, медицинской сферы и сферы транспорта. Предохраняет человека от опасных условий и травм, защищает от пыли и грязи. Производственная одежда подразделяется на: специальную, санитарную и форменную.

Униформа

Для работников бюджетных организаций и ведомств

Спортивная одежда

Разрабатываемая с учётом эргономики, условий низких температур и других неблагоприятных воздействий, необходимости защиты спортсмена от травм.

Введение в моду спортивной экипировки было обусловлено возрастающим вниманием к здоровью и фитнесу в конце XIX и начале XX веков и закреплено популярностью туризма и путешествий. В 1920-е годы, ломая стереотипы повседневной жизни, женщины с удовольствием облачались в пляжные пижамы. Вначале их надевали поверх купальников, и лишь затем эта разновидность одежды превратилась в предмет сугубо домашнего использования. Со временем широкие неформальные брюки, в которых расхаживали по дому, создали предпосылки для интеграции спортивной одежды в модный гардероб. Та же тенденция предшествовала появлению удобного боди.

• Амазонка
• Зауженные спортивные штаны
• Джинсовые штаны и шорты с футболкой белого или черного цвета

Головные уборы

См. также: Виды головных уборов

Текстильные, вязаные, плетёные, кожаные и меховые изделия для защиты головы от воздействия температур, дождя, солнечных лучей, пыли и другое.

По принадлежности классифицируют мужские и женские головные уборы; по возрастной категории различают детские, молодёжные и взрослые. По назначению головные уборы делят на повседневные, производственные, спортивные и форменные — повседневные отвечают функциональным, эстетическим и эргономическим требованиям; производственные головные уборы являются средством индивидуальной зашиты и должны предохранять человека от воздействия вредных производственных факторов, от загрязнения (работники производств, медработники, повары); форменные головные уборы являются частью обмундирования для людей разных родов службы (военных, милиции).

Обувь

• Башмак
• Ботинки
• Лыжные ботинки (спорт)
• Валенки
• Калоши
• Кеды
• Кроссовки
• Сандалии
• Сапоги
• Тапочки
• Туфли
• Босоножки
• Балетки

Национальная одежда

• Русский национальный костюм
• Японская одежда
• Гумбаз

Производство одежды

Различают индивидуальное и массовое (промышленное) производство одежды.

Индивидуальное производство — пошив единичных экземпляров по заказу клиента в ателье и частными мастерами. Одежда изготавливается по меркам, снятым с клиента, с учётом особенностей фигуры.

В ателье чаще всего разделение труда происходит между рабочим персоналом таким образом: закройщик снимает мерки с клиента, обсуждает фасон будущего изделия, отрисовывает эскиз, подбирает материалы (ткань, фурнитура), изготавливает лекала и проводит предварительные и окончательные примерки; портной осуществляет раскрой и пошив изделия.

В ателье и частными мастерами при проектировании конструкции одежды используется метод макетирования, методики конструирования — чаще всего, «Единый метод конструирования ЦОТШЛ» и методика «Мюллер и сын».

Метод макетирования (он же муляжный метод или метод наколки) — получение объёмной формы конструкции путём накалывания (или наклеивания) на манекен или фигуру человека кусков бумаги, макетной ткани или материала, из которого будет изготовлена одежда. После завершения процесса макетирования объёмную форму с человека или манекена снимают, укладывают на плоскую поверхность и разрезают — получая уже конструкцию на плоскости. Правильно выполненное макетирование учитывает все особенности фигуры, одежду по лекалам, спроектированным таким методом, можно шить без промежуточных примерок.

Эксплуатационные требования к одежде

Эксплуатационные требования заключаются в удобном условия носки и надёжности изделия в эксплуатации. Удобство в носке создаётся за счёт правильности выбора припусков, размеров и положения деталей материала.

Надёжность т. е. безопасная служба в заданных условиях в течение срока до машинно-морального или физического износа, обеспечивается за счёт правильного выбора материалов в соответствии с значением изделия, использованием различных прокладок, кромок, технических обработок.

Эстетические требования включают в себя художественное оформление, подбор материала по цвету, рисунку, отделке, соблюдение пропорций частей одежды.

Производственные требования, направлены на обеспечение приготовление одежды с рациональным использованием материалов и трудоёмкости обработки. Это способствует снижению себестоимости изделия и повышению эффективности производства. Экономически модель по расходу материалов обеспечивается при разработке конструкции модели, снижение потерь при обработке изделия в швейном цехе, минимальной трудоёмкости обработки достигается за счёт технологии, прогрессивных новых материалов, высокопроизводительного оборудования.

В техническом описании одежды модели изделия даётся общая характеристика изделия конструкций изделий в следующем порядке:

• вид и назначение модели
• вид основного материала, цветовой гаммы
• силуэт
• покрой
• вид застёжки
• характеристика основных деталей (перед, спинка, рукав, воротник)
• отделка
• рекомендации размера и роста полнотной группы

Общие сведения о конструкции одежды

Конструкция одежды опирается формой и количеством деталей, строением и расположением её швов и узлов. Характер конструкции одежды можно различать по нескольким признакам: внешние формы, конструктивное построение оси частей, вид соединения швов, вид материала.

Силуэт - плоскостное изображение, очертания, передаваемое классическим силуэтом является прямой, прилегающим в отдельные периоды становления модными и другими силуэтами. К основным признакам покроя плечевой одежды относится покрой рукава, членение основных деталей продольных линий (рельефы), поперечных (соединений лифа с юбкой) швами. Основным покроем рукава является втачной, реглан, цельновыкроенный. В свою очередь втачной рукав имеет две разновидности: обычный и рубашечный покрой.

Ниточные соединения деталей одежды

При изготовлении одежды используют несколько способов соединения деталей и обработка их краев: ниточный, клеевой, сварной, комбинированный.

При ниточном способе детали скрепляются ручным стежком или машинной строчкой.

В клеевых швах, материал скрепляют клеем в виде пленки, порошка, нити.

В сварных швах используют термопластические свойства синтетических и пленочных материалов.

Стежок - один элемент структуры, полученный при ниточном способе между двумя последующими проколами материала и иглой. При без ниточном соединении - между контактами инструмента с соединением деталей.

Строчка - последовательный ряд стежков.

Шов - последовательный ряд стежков на материале в один или несколько слоев.

Стежки и строчки бывают: машинные, ручные, сквозные, потайные.

Современные тенденции развития одежды

Стиль унисекс

Стиль унисекс стал развиваться на западе в 1960-е годы в результате изменения мужской и женской роли в обществе. Главная черта всех вещей этого стиля — это полное отсутствие признаков, указывающих на половую принадлежность их владельца. Первая массовая «бесполая» одежда — джинсы.

Инновации в производстве одежды

Основные направления внедрения ИТ-технологий в швейной промышленности — автоматизированное проектирование моделей одежды и автоматизированный раскрой.

Последнее время активно используются САПР (система автоматизированного проектирования, CAD) — программа, создающая базовые и модельные конструкции, их лекала. Позволяет создавать градацию по размерам, составляет схему эффективной схемы раскладки лекал на материале, создаёт 3D-модель, помогает специалистам-технологам составить технологическую документацию.

Следующие автоматизированные устройства упрощают составление лекал и раскрой:

• Фотодигитайзер — устройство, позволяющее преобразовывать бумажные лекала в электронный вид.
• Бодисканер — устройство для сканирования фигуры человека для дальнейшего составления 3D-модели. В сочетании с САПР позволит составить лекала по индивидуальным меркам.
• Автоматизированный раскройный комплекс — устройство, осуществляющее автоматический раскрой материала (ткани, кожи) при помощи лазера или роликового ножа по заданной программе.

В производстве трикотажной одежды используются программируемые вязальные машины, облегчающие задачу конструктора-модельера и позволяющие создавать более сложные рисунки-переплетения.

Постоянно совершенствуется и смежная область — ткацкое производство, осваивая новые натуральные волокна (бамбук, крапива), совершенствующая состав тканей (смешение натуральных и синтетических волокон позволяет добиться интересной фактуры ткани, повысить прочность, истираемость, эластичность ткани), разрабатывает новые составы для обработки ткани (несминаемость, стойкость к загрязнениям и влаге).

Одежда для домашних животных

В XX веке одежда для домашних животных стала модным трендом, на котором специализируется часть компаний и дизайнеров. Первоначально функцией такой одежды была защита от холода короткошёрстных или лишённых подшёрстка видов домашних питомцев (например, шнауцеров) во время прогулки, но со временем добавилась также исключительно декоративная её функция.

Япония

Верхняя одежда:

Кимоно

Кимоно́ (яп. 着物, кимоно, «одежда»; яп. 和服, вафуку, «национальная одежда») — традиционная одежда в Японии. С середины XIX века считается японским «национальным костюмом». Также кимоно является рабочей одеждой гейш и майко (будущая гейша).

С кимоно связан японский праздник «Сити-Го-Сан».

Кэйкоги

Кэйкоги' (яп. 稽古着 или 稽古衣) — японское слово, означающее тренировочный костюм (кэйко — тренировка, ги(ки) — костюм, одежда). В России и в бывших союзных республиках ещё не совсем верно называют эту одежду Кимоно (их отличие в том, что у Кимоно нет штанов). Синонимом слова Кэйкоги является слово Доги (вольно — одежда для занятий Будо). Кэйкоги используется для обозначения униформы, носимой при занятиях боевыми искусствами.

Оби

Оби (яп. 帯, букв. «пояс») — несколько различных типов японских поясов, носимых как мужчинами, так и женщинами поверх кимоно и кэйкоги.

Хакама

Хакама (яп. 袴) — первоначально в Японии кусок материи, обертываемый вокруг бедер, позднее длинные широкие штаны в складку, похожие на юбку или шаровары, традиционно носимая мужчинами в неформальной обстановке, в качестве формы в некоторых боевых искусствах.

Юката

Юка́та (яп. 浴衣) — традиционная японская одежда, представляющая собой летнее повседневное хлопчатобумажное, льняное или пеньковое кимоно без подкладки

Гэта

Гэта (яп. 下駄) — японские деревянные сандалии в форме скамеечки, одинаковые для обеих ног (сверху имеют вид прямоугольников со скруглёнными вершинами и, возможно, немного выпуклыми сторонами). Придерживаются на ногах ремешками, проходящими между большим и вторым пальцами.

См. также

• Нательное бельё
• Носок
• Детали швейных изделий
• Женская одежда
• Мужская одежда
• Детская одежда
• Костюм
• Русский национальный костюм
• Стиль одежды
• Размеры одежды
• Дождевая одежда
• Секонд-хенд

Литература

• ГОСТ 17037-85 (СТ СЭВ 4827-87) — Изделия швейные и трикотажные. Термины и определения.
• Анучин Д. Н. Одежда // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Гессен Ю. Одежда // Еврейская энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — СПб., 1908—1913.
• С. Слоневский. Одежда // Большая советская энциклопедия. В 65 томах / гл. ред. О. Ю. Шмидт. — 1-е изд. — М.: Советская энциклопедия, 1939. — Т. 42 (Нидерланды — Оклагома). — С. 720—726. — 832 с. — 45 500 экз.
• Одежда // Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров. — 3-е изд. — М. : Советская энциклопедия, 1969—1978.</span>

Ссылки

• [www.youtube.com/watch?v=OJLpp7v1zHQ Моделирование и конструирование одежды (фильм)]

Отрывок, характеризующий Одежда

«Похожа она на него? – думала Наташа. – Да, похожа и не похожа. Но она особенная, чужая, совсем новая, неизвестная. И она любит меня. Что у ней на душе? Все доброе. Но как? Как она думает? Как она на меня смотрит? Да, она прекрасная».
– Маша, – сказала она, робко притянув к себе ее руку. – Маша, ты не думай, что я дурная. Нет? Маша, голубушка. Как я тебя люблю. Будем совсем, совсем друзьями.
И Наташа, обнимая, стала целовать руки и лицо княжны Марьи. Княжна Марья стыдилась и радовалась этому выражению чувств Наташи.
С этого дня между княжной Марьей и Наташей установилась та страстная и нежная дружба, которая бывает только между женщинами. Они беспрестанно целовались, говорили друг другу нежные слова и большую часть времени проводили вместе. Если одна выходила, то другаябыла беспокойна и спешила присоединиться к ней. Они вдвоем чувствовали большее согласие между собой, чем порознь, каждая сама с собою. Между ними установилось чувство сильнейшее, чем дружба: это было исключительное чувство возможности жизни только в присутствии друг друга.
Иногда они молчали целые часы; иногда, уже лежа в постелях, они начинали говорить и говорили до утра. Они говорили большей частию о дальнем прошедшем. Княжна Марья рассказывала про свое детство, про свою мать, про своего отца, про свои мечтания; и Наташа, прежде с спокойным непониманием отворачивавшаяся от этой жизни, преданности, покорности, от поэзии христианского самоотвержения, теперь, чувствуя себя связанной любовью с княжной Марьей, полюбила и прошедшее княжны Марьи и поняла непонятную ей прежде сторону жизни. Она не думала прилагать к своей жизни покорность и самоотвержение, потому что она привыкла искать других радостей, но она поняла и полюбила в другой эту прежде непонятную ей добродетель. Для княжны Марьи, слушавшей рассказы о детстве и первой молодости Наташи, тоже открывалась прежде непонятная сторона жизни, вера в жизнь, в наслаждения жизни.
Они всё точно так же никогда не говорили про него с тем, чтобы не нарушать словами, как им казалось, той высоты чувства, которая была в них, а это умолчание о нем делало то, что понемногу, не веря этому, они забывали его.
Наташа похудела, побледнела и физически так стала слаба, что все постоянно говорили о ее здоровье, и ей это приятно было. Но иногда на нее неожиданно находил не только страх смерти, но страх болезни, слабости, потери красоты, и невольно она иногда внимательно разглядывала свою голую руку, удивляясь на ее худобу, или заглядывалась по утрам в зеркало на свое вытянувшееся, жалкое, как ей казалось, лицо. Ей казалось, что это так должно быть, и вместе с тем становилось страшно и грустно.
Один раз она скоро взошла наверх и тяжело запыхалась. Тотчас же невольно она придумала себе дело внизу и оттуда вбежала опять наверх, пробуя силы и наблюдая за собой.
Другой раз она позвала Дуняшу, и голос ее задребезжал. Она еще раз кликнула ее, несмотря на то, что она слышала ее шаги, – кликнула тем грудным голосом, которым она певала, и прислушалась к нему.
Она не знала этого, не поверила бы, но под казавшимся ей непроницаемым слоем ила, застлавшим ее душу, уже пробивались тонкие, нежные молодые иглы травы, которые должны были укорениться и так застлать своими жизненными побегами задавившее ее горе, что его скоро будет не видно и не заметно. Рана заживала изнутри. В конце января княжна Марья уехала в Москву, и граф настоял на том, чтобы Наташа ехала с нею, с тем чтобы посоветоваться с докторами.


После столкновения при Вязьме, где Кутузов не мог удержать свои войска от желания опрокинуть, отрезать и т. д., дальнейшее движение бежавших французов и за ними бежавших русских, до Красного, происходило без сражений. Бегство было так быстро, что бежавшая за французами русская армия не могла поспевать за ними, что лошади в кавалерии и артиллерии становились и что сведения о движении французов были всегда неверны.
Люди русского войска были так измучены этим непрерывным движением по сорок верст в сутки, что не могли двигаться быстрее.
Чтобы понять степень истощения русской армии, надо только ясно понять значение того факта, что, потеряв ранеными и убитыми во все время движения от Тарутина не более пяти тысяч человек, не потеряв сотни людей пленными, армия русская, вышедшая из Тарутина в числе ста тысяч, пришла к Красному в числе пятидесяти тысяч.
Быстрое движение русских за французами действовало на русскую армию точно так же разрушительно, как и бегство французов. Разница была только в том, что русская армия двигалась произвольно, без угрозы погибели, которая висела над французской армией, и в том, что отсталые больные у французов оставались в руках врага, отсталые русские оставались у себя дома. Главная причина уменьшения армии Наполеона была быстрота движения, и несомненным доказательством тому служит соответственное уменьшение русских войск.
Вся деятельность Кутузова, как это было под Тарутиным и под Вязьмой, была направлена только к тому, чтобы, – насколько то было в его власти, – не останавливать этого гибельного для французов движения (как хотели в Петербурге и в армии русские генералы), а содействовать ему и облегчить движение своих войск.
Но, кроме того, со времени выказавшихся в войсках утомления и огромной убыли, происходивших от быстроты движения, еще другая причина представлялась Кутузову для замедления движения войск и для выжидания. Цель русских войск была – следование за французами. Путь французов был неизвестен, и потому, чем ближе следовали наши войска по пятам французов, тем больше они проходили расстояния. Только следуя в некотором расстоянии, можно было по кратчайшему пути перерезывать зигзаги, которые делали французы. Все искусные маневры, которые предлагали генералы, выражались в передвижениях войск, в увеличении переходов, а единственно разумная цель состояла в том, чтобы уменьшить эти переходы. И к этой цели во всю кампанию, от Москвы до Вильны, была направлена деятельность Кутузова – не случайно, не временно, но так последовательно, что он ни разу не изменил ей.
Кутузов знал не умом или наукой, а всем русским существом своим знал и чувствовал то, что чувствовал каждый русский солдат, что французы побеждены, что враги бегут и надо выпроводить их; но вместе с тем он чувствовал, заодно с солдатами, всю тяжесть этого, неслыханного по быстроте и времени года, похода.
Но генералам, в особенности не русским, желавшим отличиться, удивить кого то, забрать в плен для чего то какого нибудь герцога или короля, – генералам этим казалось теперь, когда всякое сражение было и гадко и бессмысленно, им казалось, что теперь то самое время давать сражения и побеждать кого то. Кутузов только пожимал плечами, когда ему один за другим представляли проекты маневров с теми дурно обутыми, без полушубков, полуголодными солдатами, которые в один месяц, без сражений, растаяли до половины и с которыми, при наилучших условиях продолжающегося бегства, надо было пройти до границы пространство больше того, которое было пройдено.
В особенности это стремление отличиться и маневрировать, опрокидывать и отрезывать проявлялось тогда, когда русские войска наталкивались на войска французов.
Так это случилось под Красным, где думали найти одну из трех колонн французов и наткнулись на самого Наполеона с шестнадцатью тысячами. Несмотря на все средства, употребленные Кутузовым, для того чтобы избавиться от этого пагубного столкновения и чтобы сберечь свои войска, три дня у Красного продолжалось добивание разбитых сборищ французов измученными людьми русской армии.
Толь написал диспозицию: die erste Colonne marschiert [первая колонна направится туда то] и т. д. И, как всегда, сделалось все не по диспозиции. Принц Евгений Виртембергский расстреливал с горы мимо бегущие толпы французов и требовал подкрепления, которое не приходило. Французы, по ночам обегая русских, рассыпались, прятались в леса и пробирались, кто как мог, дальше.
Милорадович, который говорил, что он знать ничего не хочет о хозяйственных делах отряда, которого никогда нельзя было найти, когда его было нужно, «chevalier sans peur et sans reproche» [«рыцарь без страха и упрека»], как он сам называл себя, и охотник до разговоров с французами, посылал парламентеров, требуя сдачи, и терял время и делал не то, что ему приказывали.
– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.
И он один, этот придворный человек, как нам изображают его, человек, который лжет Аракчееву с целью угодить государю, – он один, этот придворный человек, в Вильне, тем заслуживая немилость государя, говорит, что дальнейшая война за границей вредна и бесполезна.
Но одни слова не доказали бы, что он тогда понимал значение события. Действия его – все без малейшего отступления, все были направлены к одной и той же цели, выражающейся в трех действиях: 1) напрячь все свои силы для столкновения с французами, 2) победить их и 3) изгнать из России, облегчая, насколько возможно, бедствия народа и войска.
Он, тот медлитель Кутузов, которого девиз есть терпение и время, враг решительных действий, он дает Бородинское сражение, облекая приготовления к нему в беспримерную торжественность. Он, тот Кутузов, который в Аустерлицком сражении, прежде начала его, говорит, что оно будет проиграно, в Бородине, несмотря на уверения генералов о том, что сражение проиграно, несмотря на неслыханный в истории пример того, что после выигранного сражения войско должно отступать, он один, в противность всем, до самой смерти утверждает, что Бородинское сражение – победа. Он один во все время отступления настаивает на том, чтобы не давать сражений, которые теперь бесполезны, не начинать новой войны и не переходить границ России.
Теперь понять значение события, если только не прилагать к деятельности масс целей, которые были в голове десятка людей, легко, так как все событие с его последствиями лежит перед нами.
Но каким образом тогда этот старый человек, один, в противность мнения всех, мог угадать, так верно угадал тогда значение народного смысла события, что ни разу во всю свою деятельность не изменил ему?
Источник этой необычайной силы прозрения в смысл совершающихся явлений лежал в том народном чувстве, которое он носил в себе во всей чистоте и силе его.
Только признание в нем этого чувства заставило народ такими странными путями из в немилости находящегося старика выбрать его против воли царя в представители народной войны. И только это чувство поставило его на ту высшую человеческую высоту, с которой он, главнокомандующий, направлял все свои силы не на то, чтоб убивать и истреблять людей, а на то, чтобы спасать и жалеть их.
Простая, скромная и потому истинно величественная фигура эта не могла улечься в ту лживую форму европейского героя, мнимо управляющего людьми, которую придумала история.
Для лакея не может быть великого человека, потому что у лакея свое понятие о величии.


5 ноября был первый день так называемого Красненского сражения. Перед вечером, когда уже после многих споров и ошибок генералов, зашедших не туда, куда надо; после рассылок адъютантов с противуприказаниями, когда уже стало ясно, что неприятель везде бежит и сражения не может быть и не будет, Кутузов выехал из Красного и поехал в Доброе, куда была переведена в нынешний день главная квартира.
День был ясный, морозный. Кутузов с огромной свитой недовольных им, шушукающихся за ним генералов, верхом на своей жирной белой лошадке ехал к Доброму. По всей дороге толпились, отогреваясь у костров, партии взятых нынешний день французских пленных (их взято было в этот день семь тысяч). Недалеко от Доброго огромная толпа оборванных, обвязанных и укутанных чем попало пленных гудела говором, стоя на дороге подле длинного ряда отпряженных французских орудий. При приближении главнокомандующего говор замолк, и все глаза уставились на Кутузова, который в своей белой с красным околышем шапке и ватной шинели, горбом сидевшей на его сутуловатых плечах, медленно подвигался по дороге. Один из генералов докладывал Кутузову, где взяты орудия и пленные.
Кутузов, казалось, чем то озабочен и не слышал слов генерала. Он недовольно щурился и внимательно и пристально вглядывался в те фигуры пленных, которые представляли особенно жалкий вид. Большая часть лиц французских солдат были изуродованы отмороженными носами и щеками, и почти у всех были красные, распухшие и гноившиеся глаза.
Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.
– А вот что, братцы. Я знаю, трудно вам, да что же делать! Потерпите; недолго осталось. Выпроводим гостей, отдохнем тогда. За службу вашу вас царь не забудет. Вам трудно, да все же вы дома; а они – видите, до чего они дошли, – сказал он, указывая на пленных. – Хуже нищих последних. Пока они были сильны, мы себя не жалели, а теперь их и пожалеть можно. Тоже и они люди. Так, ребята?
Он смотрел вокруг себя, и в упорных, почтительно недоумевающих, устремленных на него взглядах он читал сочувствие своим словам: лицо его становилось все светлее и светлее от старческой кроткой улыбки, звездами морщившейся в углах губ и глаз. Он помолчал и как бы в недоумении опустил голову.
– А и то сказать, кто же их к нам звал? Поделом им, м… и… в г…. – вдруг сказал он, подняв голову. И, взмахнув нагайкой, он галопом, в первый раз во всю кампанию, поехал прочь от радостно хохотавших и ревевших ура, расстроивавших ряды солдат.
Слова, сказанные Кутузовым, едва ли были поняты войсками. Никто не сумел бы передать содержания сначала торжественной и под конец простодушно стариковской речи фельдмаршала; но сердечный смысл этой речи не только был понят, но то самое, то самое чувство величественного торжества в соединении с жалостью к врагам и сознанием своей правоты, выраженное этим, именно этим стариковским, добродушным ругательством, – это самое (чувство лежало в душе каждого солдата и выразилось радостным, долго не умолкавшим криком. Когда после этого один из генералов с вопросом о том, не прикажет ли главнокомандующий приехать коляске, обратился к нему, Кутузов, отвечая, неожиданно всхлипнул, видимо находясь в сильном волнении.


8 го ноября последний день Красненских сражений; уже смерклось, когда войска пришли на место ночлега. Весь день был тихий, морозный, с падающим легким, редким снегом; к вечеру стало выясняться. Сквозь снежинки виднелось черно лиловое звездное небо, и мороз стал усиливаться.
Мушкатерский полк, вышедший из Тарутина в числе трех тысяч, теперь, в числе девятисот человек, пришел одним из первых на назначенное место ночлега, в деревне на большой дороге. Квартиргеры, встретившие полк, объявили, что все избы заняты больными и мертвыми французами, кавалеристами и штабами. Была только одна изба для полкового командира.
Полковой командир подъехал к своей избе. Полк прошел деревню и у крайних изб на дороге поставил ружья в козлы.
Как огромное, многочленное животное, полк принялся за работу устройства своего логовища и пищи. Одна часть солдат разбрелась, по колено в снегу, в березовый лес, бывший вправо от деревни, и тотчас же послышались в лесу стук топоров, тесаков, треск ломающихся сучьев и веселые голоса; другая часть возилась около центра полковых повозок и лошадей, поставленных в кучку, доставая котлы, сухари и задавая корм лошадям; третья часть рассыпалась в деревне, устраивая помещения штабным, выбирая мертвые тела французов, лежавшие по избам, и растаскивая доски, сухие дрова и солому с крыш для костров и плетни для защиты.
Человек пятнадцать солдат за избами, с края деревни, с веселым криком раскачивали высокий плетень сарая, с которого снята уже была крыша.
– Ну, ну, разом, налегни! – кричали голоса, и в темноте ночи раскачивалось с морозным треском огромное, запорошенное снегом полотно плетня. Чаще и чаще трещали нижние колья, и, наконец, плетень завалился вместе с солдатами, напиравшими на него. Послышался громкий грубо радостный крик и хохот.
– Берись по двое! рочаг подавай сюда! вот так то. Куда лезешь то?
– Ну, разом… Да стой, ребята!.. С накрика!
Все замолкли, и негромкий, бархатно приятный голос запел песню. В конце третьей строфы, враз с окончанием последнего звука, двадцать голосов дружно вскрикнули: «Уууу! Идет! Разом! Навались, детки!..» Но, несмотря на дружные усилия, плетень мало тронулся, и в установившемся молчании слышалось тяжелое пыхтенье.
– Эй вы, шестой роты! Черти, дьяволы! Подсоби… тоже мы пригодимся.
Шестой роты человек двадцать, шедшие в деревню, присоединились к тащившим; и плетень, саженей в пять длины и в сажень ширины, изогнувшись, надавя и режа плечи пыхтевших солдат, двинулся вперед по улице деревни.
– Иди, что ли… Падай, эка… Чего стал? То то… Веселые, безобразные ругательства не замолкали.
– Вы чего? – вдруг послышался начальственный голос солдата, набежавшего на несущих.
– Господа тут; в избе сам анарал, а вы, черти, дьяволы, матершинники. Я вас! – крикнул фельдфебель и с размаху ударил в спину первого подвернувшегося солдата. – Разве тихо нельзя?
Солдаты замолкли. Солдат, которого ударил фельдфебель, стал, покряхтывая, обтирать лицо, которое он в кровь разодрал, наткнувшись на плетень.
– Вишь, черт, дерется как! Аж всю морду раскровянил, – сказал он робким шепотом, когда отошел фельдфебель.
– Али не любишь? – сказал смеющийся голос; и, умеряя звуки голосов, солдаты пошли дальше. Выбравшись за деревню, они опять заговорили так же громко, пересыпая разговор теми же бесцельными ругательствами.
В избе, мимо которой проходили солдаты, собралось высшее начальство, и за чаем шел оживленный разговор о прошедшем дне и предполагаемых маневрах будущего. Предполагалось сделать фланговый марш влево, отрезать вице короля и захватить его.
Когда солдаты притащили плетень, уже с разных сторон разгорались костры кухонь. Трещали дрова, таял снег, и черные тени солдат туда и сюда сновали по всему занятому, притоптанному в снегу, пространству.
Топоры, тесаки работали со всех сторон. Все делалось без всякого приказания. Тащились дрова про запас ночи, пригораживались шалашики начальству, варились котелки, справлялись ружья и амуниция.
Притащенный плетень осьмою ротой поставлен полукругом со стороны севера, подперт сошками, и перед ним разложен костер. Пробили зарю, сделали расчет, поужинали и разместились на ночь у костров – кто чиня обувь, кто куря трубку, кто, донага раздетый, выпаривая вшей.


Казалось бы, что в тех, почти невообразимо тяжелых условиях существования, в которых находились в то время русские солдаты, – без теплых сапог, без полушубков, без крыши над головой, в снегу при 18° мороза, без полного даже количества провианта, не всегда поспевавшего за армией, – казалось, солдаты должны бы были представлять самое печальное и унылое зрелище.
Напротив, никогда, в самых лучших материальных условиях, войско не представляло более веселого, оживленного зрелища. Это происходило оттого, что каждый день выбрасывалось из войска все то, что начинало унывать или слабеть. Все, что было физически и нравственно слабого, давно уже осталось назади: оставался один цвет войска – по силе духа и тела.
К осьмой роте, пригородившей плетень, собралось больше всего народа. Два фельдфебеля присели к ним, и костер их пылал ярче других. Они требовали за право сиденья под плетнем приношения дров.
– Эй, Макеев, что ж ты …. запропал или тебя волки съели? Неси дров то, – кричал один краснорожий рыжий солдат, щурившийся и мигавший от дыма, но не отодвигавшийся от огня. – Поди хоть ты, ворона, неси дров, – обратился этот солдат к другому. Рыжий был не унтер офицер и не ефрейтор, но был здоровый солдат, и потому повелевал теми, которые были слабее его. Худенький, маленький, с вострым носиком солдат, которого назвали вороной, покорно встал и пошел было исполнять приказание, но в это время в свет костра вступила уже тонкая красивая фигура молодого солдата, несшего беремя дров.
– Давай сюда. Во важно то!
Дрова наломали, надавили, поддули ртами и полами шинелей, и пламя зашипело и затрещало. Солдаты, придвинувшись, закурили трубки. Молодой, красивый солдат, который притащил дрова, подперся руками в бока и стал быстро и ловко топотать озябшими ногами на месте.
– Ах, маменька, холодная роса, да хороша, да в мушкатера… – припевал он, как будто икая на каждом слоге песни.
– Эй, подметки отлетят! – крикнул рыжий, заметив, что у плясуна болталась подметка. – Экой яд плясать!
Плясун остановился, оторвал болтавшуюся кожу и бросил в огонь.
– И то, брат, – сказал он; и, сев, достал из ранца обрывок французского синего сукна и стал обвертывать им ногу. – С пару зашлись, – прибавил он, вытягивая ноги к огню.
– Скоро новые отпустят. Говорят, перебьем до копца, тогда всем по двойному товару.
– А вишь, сукин сын Петров, отстал таки, – сказал фельдфебель.
– Я его давно замечал, – сказал другой.
– Да что, солдатенок…
– А в третьей роте, сказывали, за вчерашний день девять человек недосчитали.
– Да, вот суди, как ноги зазнобишь, куда пойдешь?
– Э, пустое болтать! – сказал фельдфебель.
– Али и тебе хочется того же? – сказал старый солдат, с упреком обращаясь к тому, который сказал, что ноги зазнобил.