Спортивная (станция метро, Санкт-Петербург)

«Спортивная» Фрунзенско-Приморская линия
Петербургский метрополитен
Верхний ярус
Дата открытия:	15 сентября 1997 года
Проектное название:	Тучков мост Олимпийская
Район:	Петроградский Василеостровский
Округ:	Введенский Васильевский
Тип:	двухъярусная пересадочная
Глубина заложения, м:	64
Количество платформ:	2
Архитекторы:	А. С. Константинов В. С. Волонсевич при участии О. А. Кузнецова
Инженеры-конструкторы:	Н. И. Кулагин
Выход к улицам:	проспект Добролюбова набережная Макарова
Наземный транспорт:	1, 6а, 10, 47, 100, 128, 191 6, 40 1, 7, 31 10, 30, 32, 120, 127, 149, 175, 252, 298, 346
Время открытия:	5:36 (вестибюль 1) 5:34 (вестибюль 2)
Время закрытия:	0:21 (вестибюль 1) 0:17 (вестибюль 2)
Работающие операторы сотовой связи:	«МегаФон», «МТС», «Билайн», «Tele2»
Код станции:	СП

Спортивная (станция метро, Санкт-Петербург)Спортивная (станция метро, Санкт-Петербург)

«Спорти́вная» — станция Петербургского метрополитена. Входит в состав Фрунзенско-Приморской линии, расположена между станциями «Адмиралтейская» и «Чкаловская». До ввода в эксплуатацию участка «Достоевская» — «Спасская» 7 марта 2009 года эксплуатировалась в составе Правобережной линии.

Станция открыта 15 сентября 1997 года в составе участка «Садовая» — «Чкаловская». Название связано с близостью двух крупных спортивных объектов — стадиона «Петровский» и дворца спорта «Юбилейный». В проекте станция носила название «Тучков мост».

27 мая 2015 года был введён в эксплуатацию второй выход со «Спортивной», расположенный на Васильевском острове, по другую сторону Тучкова моста. Второй вестибюль соединен со станцией 300-метровым подземным пассажирским тоннелем, снабжённым уникальным для Петербургского метрополитена устройством — пассажирским конвейером (траволатором).

Вестибюли

Станция имеет два вестибюля — северный и южный.

Северный вестибюль

Северный вестибюль открыт вместе со станцией 15 сентября 1997 года. Вестибюль является подземным, находится на территории муниципального округа «Введенский» на Петроградской стороне, вход в него осуществляется через подземный переход с увеличенным холлом. Выходы из перехода ведут на Большой проспект Петроградской стороны и проспект Добролюбова.

Оформление первого вестибюля посвящено спортивной тематике. Над наклонным ходом расположено мозаичное панно «Олимпийский огонь» работы художника Александра Быстрова, оно композиционно перекликается с медальонами на стенах. Мозаичные композиции сомасштабны кессонированному подсвеченному потолку и дополнены боковыми «греческими» светильниками, которые освещают потолок над эскалаторами. Над турникетами и кассами использован тот же приём, что и на станции «Гражданский проспект»: подвесной потолок выполнен в виде металлической решётки, и при подсветке потолка создаётся иллюзия окна в небо. Балконы по обе стороны от эскалаторного подъёма освещены металлическими светильниками.

Южный вестибюль

Строительство южного вестибюля началось в 2013 году, а торжественное открытие состоялось в День Города — 27 мая 2015 года. Второй вестибюль также является подземным, он расположен на Васильевском острове, на пересечении набережной Макарова и Кадетской и 1-й линий. Выходы, соединённые с подземным вестибюлем, находятся на разных сторонах предмостной площади.

«Малые» выходы, расположенные по обе стороны Тучкова моста, выполнены в виде обычных лестничных спусков. Два «больших» основных выхода, расположенные на набережной Макарова и Кадетской и 1-й линиях, имеют остеклённый павильон, а также снабжены дверными группами и малыми эскалаторами для спуска в подземный переход.

Оформление вестибюля продолжает спортивную тематику. Стена аванзала украшена композицией-барельефом абстрактного стиля, состоящим из девяти сортов мрамора. Пространство над наклонным ходом венчает стандартное для новых станций Петербургского метрополитена мозаичное панно работы мастерской А. К. Быстрова, изображающее олимпийских богов.

Спуск к вестибюлю № 1	Мозаичное панно вестибюля № 1	Павильон вестибюля № 2	Вестибюль № 2	Мозаичное панно вестибюля № 2

Перронные залы

«Спортивная» — двухъярусная пересадочная односводчатая станция глубокого заложения (глубина — 64 м по УГР). Подобная конструкция станции применена впервые на территории бывшего СССР. Проект станции выполнен специалистами ОАО «Ленметрогипротранс» — архитекторами А. С. Константиновым и В. С. Волонсевич при участии О. А. Кузнецова, а также конструктором Н. И. Кулагиным. Архитектура станции продолжает традиции метрополитена первой очереди, представляя собой синтез монументальной живописи, скульптуры и архитектуры.

В торцевой стене верхнего яруса станции также расположен текст «Оды Спорту» Пьера де Кубертена. Также имеются вставки на путевых стенах нижнего яруса, отражающие олимпийскую тематику времён античности.

Нижний и верхний ярусы соединяются между собой малыми эскалаторами с высотой подъёма 6,6 м, объединёнными в две группы по три эскалатора. До открытия второго (южного) выхода из-за малого пассажиропотока работала только одна группа — ближняя к выходу, дальняя группа использовалась только при проведении ремонтных работ на первой.

Над путями верхнего яруса установлены навесные светильники, имитирующие олимпийские факелы. На путевых стенах повторяется название станции, выполненное из анодированного металла. В торце нижнего яруса расположен вход в пешеходный тоннель, ведущий ко второму выходу со станции — на Васильевский остров.

Изначальный проект станции окончательно исполнен не был. В проекте предлагалось разместить на светильниках-торшерах три скульптурных навершия — античные фигуры, выполненные методом гальваники или выколотки из меди, но скульптуры на светильниках так и не были установлены. По замыслу архитекторов, в сочетании с мозаичным панно и вставками они придали бы станции определённую уникальность и способствовали ансамблевому восприятию всего комплекса, интерьер которого пропагандирует здоровый образ жизни.

Авторам не удалось убедить дирекцию строящегося Петербургского метрополитена в целесообразности установки скульптур.

Первый нижний зал	Второй нижний зал	Мозаичное панно нижнего зала	Группа малых эскалаторов	Вид наверх с нижнего яруса

Конструкция станции

Станция имеет два наклонных хода. Первый выход, на Петроградскую сторону, расположен в северном торце верхнего яруса станции; выход содержит четыре эскалатора. Второй выход расположен в южном торце нижнего яруса станции и ведёт на Васильевский остров. Этот выход последовательно содержит два траволаторных марша (по 3 траволатора в каждом) и один эскалаторный марш с четырьмя эскалаторами. В поперечном сечении конструкция станции состоит из сборного железобетонного многошарнирного свода, опирающегося на массивные опоры, забетонированные внутри круглых тоннелей диаметром 9,8 м. В нижней части сечения сооружён обратный свод, служащий одновременно распоркой для боковых опор. Станционные залы разделены междуэтажным перекрытием, опирающимся на систему колонн и прогонов. Конструктивная часть базируется на опыте сооружения односводчатых станций со сборными железобетонными сводами, обжатыми в породу. Радиус верхнего свода — 11,2 м, обратного — 15 м.

Конструкция узла сочетает все преимущества односводчатых станций глубокого заложения, позволяющих значительно уменьшить её воздействие на природный массив грунта. Благодаря компактности конструкции узел занимает минимум подземного пространства, затраты на его содержание также минимальны. Но такая конструкция очень чувствительна к вибрациям, поэтому пришлось уложить путь на гравийную подушку, по причине чего на станции нет лотков на путях.

Эксплуатация

В процессе эксплуатации станции проводились работы, которые изменяли внешний вид станции:

• Летом 2007 года входы на станцию были переоформлены: над выходами из подземного перехода станции проведён монтаж крыши.
• Летом 2010 года на верхнем ярусе началась замена ртутных белых ламп на оранжевые натриевые.

Станция закрывается на вход во время проведения домашних матчей «Зенита».

Станция изначально была построена в виде кроссплатформенной пересадки, но долгое время используется только на одной линии. Из-за отсутствия финансирования строительство Кольцевой линии отодвинулось на неопределённый срок. В связи с этим произошло замораживание капиталовложений, связанных с возведением той части объединённой конструкции станции, которая предназначена для обслуживания этой линии.

В ходе строительство станции были пройдены тоннели для перспективной Кольцевой линии в каждую сторону по 200—300 метров. Ныне они законсервированы и находятся на балансе «Метростроя». Первое время после открытия станции решёток на входах в эти тоннели не было. Они были установлены, поскольку очень часто происходили проникновения в тоннели обычных людей.

Второй выход

На весну 2015 года было запланировано окончание строительства второго выхода на Васильевский остров. Строительство этого вестибюля связано, в том числе, с задачей перераспределения между ближайшими друг другу станциями разных линий метрополитена многолетнего избыточного по сравнению с её пропускной способностью в часы пик пассажиропотока соседней станции «Василеостровская» и давно откладывавшего закрытия на капитальный ремонт её вестибюля.

Выход расположен в южном торце нижнего яруса. Для облегчения передвижения пассажиров тоннель под Малой Невой оснащается траволаторами. Это первый подобный опыт в Петербургском метрополитене. Место нового вестибюля определено на предмостовой площади перед Тучковым мостом на пересечении набережной Макарова и Кадетской — 1-й линий. Новый вестибюль, как и первый, является подземным и объединён с группой подземных переходов, имеющих выходы на разные стороны площади.

В декабре 2010 г. на месте строительства перехода производилась перекладка инженерных сетей. В конце апреля 2012 г. началось обустройство строительных площадок возле Тучкова моста со стороны набережной Макарова, в июне на Петроградской стороне между действующей станцией и Тучковым мостом началось возведение верхнего строения шахты.

Открытие вестибюля планировалось на 2014 год; этот срок был подтверждён в декабре 2010 года; затем неоднократно переносился: сначала на лето 2015 года, потом на декабрь. В итоге было принято решение открыть станцию ко дню города, в мае 2015 года.

В феврале 2015 завершились работы по монтажу мозаичного панно в кассовом зале второго выхода станции «Спортивная» и начались испытания траволаторов, которые проложены от второго выхода станции «Спортивная» под рекой Малой Невой. На начало 2015 года все элементы объекта были выполнены в общих конструкциях, эскалаторное оборудование смонтировано на 90 % и проходили пусконаладку. Также в активной фазе находились отделочные работы.

Второй выход, ведущий под Невой на Васильевский остров, открылся в День города, 27 мая 2015 года, отмечаемый в память основания Санкт-Петербурга 27 мая 1703 г. Чтобы пассажирам не приходилось идти пешком 300 метров из нового вестибюля к перронному залу, переход впервые в истории петербургского метро был оснащен траволаторами (шесть штук — два участка по три пары).

В первый день работы вестибюля траволаторы несколько раз останавливались.

Строительство

Строительство первой в России двухъярусной пересадочной станции выполнялось как экспериментальное с научным сопровождением. Первоначальный план стройки предусматривал ввод её в эксплуатацию в конце 1992 года при начале работ в январе 1988 года (то есть общий срок строительства составил бы 5 лет). Но основная часть работ пришлась на постперестроечное время, когда проводились спешные экономические реформы, и из-за этого станция была введена в эксплуатацию 15 сентября 1997 года, через 9,5 лет.

Основные этапы строительства:

• Проходка двух стволов, подходных тоннелей, нижних вентузлов, участков перегонных тоннелей, граничащих со станцией: январь 1988 г. — февраль 1989 г.
• Проходка опорных тоннелей диаметром 9,8 м: март 1989 г. — июнь 1990 г.
• Бетонирование опор в переставной опалубке: сентябрь 1989 г. — март 1991 г.
• Сооружение криволинейной штольни, монтаж укладчика и проходка калоттной прорези с монтажом верхнего свода: март 1990 г. — май 1991 г.
• Разработка породного ядра уступами с монтажом обратного свода: январь 1992 г. — январь 1993 г.
• Сооружение жёсткого основания нижнего яруса: сентябрь 1992 г. — октябрь 1993 г.
• Сооружение торцевой стены у эскалаторного тоннеля: август 1990 г. — июль 1992 г.
• Сооружение монолитной поперечной камеры: декабрь 1990 г. — февраль 1993 г.
• Сооружение натяжной: сентябрь 1992 г. — февраль 1994 г.
• Проходка эскалаторного тоннеля: октябрь 1992 г. — март 1994 г.
• Монтаж и бетонирование внутренних конструкций, водозащитных зонтов верхнего яруса, общестроительные, монтажные, отделочные, путевые работы: январь 1993 г. — декабрь 1995 г.
• 2010—2015 годы. Подготовка участка с выносом инженерных сетей и сооружение пассажирского тоннеля на Васильевский остров с вестибюлем «Спортивная-2». 27 мая 2015 года введён в эксплуатацию 300-метровый пассажирский тоннель, ведущий на Васильевский остров, а также второй вестибюль на пересечении набережной Макарова с Кадетской и Первой линиями Васильевского острова.

Наземный транспорт

Автобусные маршруты

№	Пересадки	Конечный пункт 1	Конечный пункт 2
1	Приморская Василеостровская Чкаловская Петроградская Чёрная речка	Наличная улица	Новосибирская улица
10	Крестовский остров Петроградская Адмиралтейская	Крестовский остров	Балтийская Балтийский вокзал
47	Приморская Василеостровская	Наличная улица	Менделеевская линия
100	Приморская	Наличная улица	Василеостровская
128	Приморская Василеостровская Петроградская	Наличная улица	Аптекарский остров
191	Адмиралтейская Невский пр./ Гостиный двор Пл. Восстания/ Маяковская Московский вокзал Пл. Александра Невского Новочеркасская Проспект Большевиков Улица Дыбенко	Петроградская	река Оккервиль

Трамвайные маршруты

№	Пересадки	Конечный пункт 1	Конечный пункт 2
6	Приморская Василеостровская Горьковская	улица Кораблестроителей	Площадь Ленина Финляндский вокзал Следует до Тучкова моста
40	Приморская Василеостровская Горьковская Петроградская Чёрная речка Ланская Площадь Мужества Политехническая	улица Кораблестроителей Следует до площади Ленина	Тихорецкий проспект

Троллейбусные маршруты

№	Пересадки	Конечный пункт 1	Конечный пункт 2
1	Ладожская Ладожский вокзал Новочеркасская Пл. Александра Невского Пл. Восстания/ Маяковская Московский вокзал Невский пр./ Гостиный двор Адмиралтейская	Хасанская улица	Ординарная_улица
7	Адмиралтейская Невский пр./ Гостиный двор Пл. Восстания/ Маяковская Московский вокзал Новочеркасская	Съезжинская улица	Таллинская улица
31	Петроградская Лесная Академическая	Северный проспект	проспект Добролюбова

Перспективы

Планы строительства Кольцевой линии постоянно меняются; в «Программе развития метрополитена до 2025 года», утвержденной 28 июня 2011 года на заседании правительства Санкт-Петербурга, сроки запуска линии вообще не обозначены.

Окрестности станции

Станция находится на Петроградской стороне, у берега Малой Невы. В Петроградском районе она выходит в зону озеленения.

Тучков буян

Изначально низменная местность с возникшими в 18 веке островными складами («буянами») на ныне объединенном с Петроградским островом Ватном острове имела название Мокруши. На берегу Малой Невы сохранилось массивное здание построенного А. Ринальди пенькового склада — Тучкова буяна, считавшегося в народе дворцом Бирона — фаворита российской императрицы Анны Иоанновны. В последние годы до реорганизации в здании размещался Ракетно-космический кадетский корпус, связанный с расположенной в нескольких кварталах Военно-космической инженерной академией имени А. Ф. Можайского, исторически размещённой в зданиях дореволюционного Второго кадетского корпуса.

Проспект Добролюбова и улица Блохина

Широкая зелёная зона проспекта и улицы идет от метро на восток. Восточный конец проспекта ведёт направо к площади Академика Лихачёва перед Биржевым мостом, соединяющим Петроградскую сторону с архитектурным ансамблем Стрелки Васильевского острова.
Неформальной достопримечательностью стала расположенная на улице Блохина котельная «Камчатка», связанная с историей неофициальной стадии существования ленинградского и, шире, русского рока. В честь работавшего в ней основателя группы «Кино» Виктора Цоя во втором десятилетии XXI века назван расположенный неподалеку сквер.

Петровский остров

Тучков мост соединяет берега Малой Невы Петроградского и Васильевского островов, а от его северного продолжения — дамбы Тучкова моста начинается русло рукава Малой Невы, реки Ждановка.

Эти две реки омывают с двух сторон Петровский остров, на котором сохранилась часть Петровского парка с прудами. Там, где на западе острова стоял на нем несохранившийся дворец Петра I, образовалась площадь с расположенным на ней Домом ветеранов сцены, основанным актрисой М. Г. Савиной и её мужем, театральным деятелем 19 века А. Е. Молчановым.

Спортивные и концертные площадки

На восточной оконечности Петровского острова расположены построенный в первые десятилетия Советской власти стадион «Петровский», изначально носивший имя В. И. Ленина, и малая арена стадиона.

С востока от станции расположено более новое спортивное и культурно-досуговое сооружение — ледовый Дворец спорта «Юбилейный», построенный в 1960-е годы к юбилею Советского государства.

Князь-Владимирский собор

На Петроградской стороне в окружении Успенского и Князь-Владимирского скверов находится местная высотная архитектурная доминанта — православный Князь-Владимирский собор и его часовня.

Проект «Набережная Европы»

Неподалёку от «Спортивной» располагались корпуса Государственного института прикладной химии (ГИПХ). Выходившие на проспект корпуса ГИПХа архитектурно представляли собой административные здания второй половины XX века, а на Малую Неву были обращены корпуса бывшего Казенного винокуренного завода 19 века, построенные в характерном для петербургской промышленной архитектуры кирпичном стиле. На месте ГИПХа планируется реализация комплексного градостроительного проекта, названного «Набережная Европы». В него должны войти здания планируемого к переносу сюда Верховного суда РФ, объединенного в начале второго десятилетия 21 века с Высшим арбитражным судом РФ, учреждения по обслуживанию его судей, а также Дворец танца Бориса Эйфмана.

См. также

• Авторы проектов станций Петербургского метрополитена
• Список станций Петербургского метрополитена
• 1997 год в истории метрополитена

Литература

• Петербургский метрополитен: от идеи до воплощения. Альбом-каталог. — СПб.:ГМИСПб, 2005. ISBN 5-902671-21-3
• Под ред. Гарюгина В. А. Метрополитен Северной Столицы (Альбом). — СПб.: Лики России, 1995. — ISBN 5-87417-020-0.

Ссылки

• [metro.vpeterburge.ru/stations/5/sport/ «Спортивная»] на сайте metro.vpeterburge.ru
• [ometro.net/lines-4-10.php «Спортивная»] на сайте ometro.net
• [www.subwaytalks.ru/viewtopic.php?t=569 «Спортивная»] на форуме SubwayTalks.ru
• [www.archjournal.ru/rus/02%2030%202003/piter's%20traditions.htm Петербургские традиции: синтез монументальной живописи, скульптуры и архитектуры] // журнал «Архитектура»

Отрывок, характеризующий Спортивная (станция метро, Санкт-Петербург)

– Хорошо, – сказал Мюрат и, обратившись к одному из господ своей свиты, приказал выдвинуть четыре легких орудия и обстрелять ворота.
Артиллерия на рысях выехала из за колонны, шедшей за Мюратом, и поехала по Арбату. Спустившись до конца Вздвиженки, артиллерия остановилась и выстроилась на площади. Несколько французских офицеров распоряжались пушками, расстанавливая их, и смотрели в Кремль в зрительную трубу.
В Кремле раздавался благовест к вечерне, и этот звон смущал французов. Они предполагали, что это был призыв к оружию. Несколько человек пехотных солдат побежали к Кутафьевским воротам. В воротах лежали бревна и тесовые щиты. Два ружейные выстрела раздались из под ворот, как только офицер с командой стал подбегать к ним. Генерал, стоявший у пушек, крикнул офицеру командные слова, и офицер с солдатами побежал назад.
Послышалось еще три выстрела из ворот.
Один выстрел задел в ногу французского солдата, и странный крик немногих голосов послышался из за щитов. На лицах французского генерала, офицеров и солдат одновременно, как по команде, прежнее выражение веселости и спокойствия заменилось упорным, сосредоточенным выражением готовности на борьбу и страдания. Для них всех, начиная от маршала и до последнего солдата, это место не было Вздвиженка, Моховая, Кутафья и Троицкие ворота, а это была новая местность нового поля, вероятно, кровопролитного сражения. И все приготовились к этому сражению. Крики из ворот затихли. Орудия были выдвинуты. Артиллеристы сдули нагоревшие пальники. Офицер скомандовал «feu!» [пали!], и два свистящие звука жестянок раздались один за другим. Картечные пули затрещали по камню ворот, бревнам и щитам; и два облака дыма заколебались на площади.
Несколько мгновений после того, как затихли перекаты выстрелов по каменному Кремлю, странный звук послышался над головами французов. Огромная стая галок поднялась над стенами и, каркая и шумя тысячами крыл, закружилась в воздухе. Вместе с этим звуком раздался человеческий одинокий крик в воротах, и из за дыма появилась фигура человека без шапки, в кафтане. Держа ружье, он целился во французов. Feu! – повторил артиллерийский офицер, и в одно и то же время раздались один ружейный и два орудийных выстрела. Дым опять закрыл ворота.
За щитами больше ничего не шевелилось, и пехотные французские солдаты с офицерами пошли к воротам. В воротах лежало три раненых и четыре убитых человека. Два человека в кафтанах убегали низом, вдоль стен, к Знаменке.
– Enlevez moi ca, [Уберите это,] – сказал офицер, указывая на бревна и трупы; и французы, добив раненых, перебросили трупы вниз за ограду. Кто были эти люди, никто не знал. «Enlevez moi ca», – сказано только про них, и их выбросили и прибрали потом, чтобы они не воняли. Один Тьер посвятил их памяти несколько красноречивых строк: «Ces miserables avaient envahi la citadelle sacree, s'etaient empares des fusils de l'arsenal, et tiraient (ces miserables) sur les Francais. On en sabra quelques'uns et on purgea le Kremlin de leur presence. [Эти несчастные наполнили священную крепость, овладели ружьями арсенала и стреляли во французов. Некоторых из них порубили саблями, и очистили Кремль от их присутствия.]
Мюрату было доложено, что путь расчищен. Французы вошли в ворота и стали размещаться лагерем на Сенатской площади. Солдаты выкидывали стулья из окон сената на площадь и раскладывали огни.
Другие отряды проходили через Кремль и размещались по Маросейке, Лубянке, Покровке. Третьи размещались по Вздвиженке, Знаменке, Никольской, Тверской. Везде, не находя хозяев, французы размещались не как в городе на квартирах, а как в лагере, который расположен в городе.
Хотя и оборванные, голодные, измученные и уменьшенные до 1/3 части своей прежней численности, французские солдаты вступили в Москву еще в стройном порядке. Это было измученное, истощенное, но еще боевое и грозное войско. Но это было войско только до той минуты, пока солдаты этого войска не разошлись по квартирам. Как только люди полков стали расходиться по пустым и богатым домам, так навсегда уничтожалось войско и образовались не жители и не солдаты, а что то среднее, называемое мародерами. Когда, через пять недель, те же самые люди вышли из Москвы, они уже не составляли более войска. Это была толпа мародеров, из которых каждый вез или нес с собой кучу вещей, которые ему казались ценны и нужны. Цель каждого из этих людей при выходе из Москвы не состояла, как прежде, в том, чтобы завоевать, а только в том, чтобы удержать приобретенное. Подобно той обезьяне, которая, запустив руку в узкое горло кувшина и захватив горсть орехов, не разжимает кулака, чтобы не потерять схваченного, и этим губит себя, французы, при выходе из Москвы, очевидно, должны были погибнуть вследствие того, что они тащили с собой награбленное, но бросить это награбленное им было так же невозможно, как невозможно обезьяне разжать горсть с орехами. Через десять минут после вступления каждого французского полка в какой нибудь квартал Москвы, не оставалось ни одного солдата и офицера. В окнах домов видны были люди в шинелях и штиблетах, смеясь прохаживающиеся по комнатам; в погребах, в подвалах такие же люди хозяйничали с провизией; на дворах такие же люди отпирали или отбивали ворота сараев и конюшен; в кухнях раскладывали огни, с засученными руками пекли, месили и варили, пугали, смешили и ласкали женщин и детей. И этих людей везде, и по лавкам и по домам, было много; но войска уже не было.
В тот же день приказ за приказом отдавались французскими начальниками о том, чтобы запретить войскам расходиться по городу, строго запретить насилия жителей и мародерство, о том, чтобы нынче же вечером сделать общую перекличку; но, несмотря ни на какие меры. люди, прежде составлявшие войско, расплывались по богатому, обильному удобствами и запасами, пустому городу. Как голодное стадо идет в куче по голому полю, но тотчас же неудержимо разбредается, как только нападает на богатые пастбища, так же неудержимо разбредалось и войско по богатому городу.
Жителей в Москве не было, и солдаты, как вода в песок, всачивались в нее и неудержимой звездой расплывались во все стороны от Кремля, в который они вошли прежде всего. Солдаты кавалеристы, входя в оставленный со всем добром купеческий дом и находя стойла не только для своих лошадей, но и лишние, все таки шли рядом занимать другой дом, который им казался лучше. Многие занимали несколько домов, надписывая мелом, кем он занят, и спорили и даже дрались с другими командами. Не успев поместиться еще, солдаты бежали на улицу осматривать город и, по слуху о том, что все брошено, стремились туда, где можно было забрать даром ценные вещи. Начальники ходили останавливать солдат и сами вовлекались невольно в те же действия. В Каретном ряду оставались лавки с экипажами, и генералы толпились там, выбирая себе коляски и кареты. Остававшиеся жители приглашали к себе начальников, надеясь тем обеспечиться от грабежа. Богатств было пропасть, и конца им не видно было; везде, кругом того места, которое заняли французы, были еще неизведанные, незанятые места, в которых, как казалось французам, было еще больше богатств. И Москва все дальше и дальше всасывала их в себя. Точно, как вследствие того, что нальется вода на сухую землю, исчезает вода и сухая земля; точно так же вследствие того, что голодное войско вошло в обильный, пустой город, уничтожилось войско, и уничтожился обильный город; и сделалась грязь, сделались пожары и мародерство.

Французы приписывали пожар Москвы au patriotisme feroce de Rastopchine [дикому патриотизму Растопчина]; русские – изуверству французов. В сущности же, причин пожара Москвы в том смысле, чтобы отнести пожар этот на ответственность одного или несколько лиц, таких причин не было и не могло быть. Москва сгорела вследствие того, что она была поставлена в такие условия, при которых всякий деревянный город должен сгореть, независимо от того, имеются ли или не имеются в городе сто тридцать плохих пожарных труб. Москва должна была сгореть вследствие того, что из нее выехали жители, и так же неизбежно, как должна загореться куча стружек, на которую в продолжение нескольких дней будут сыпаться искры огня. Деревянный город, в котором при жителях владельцах домов и при полиции бывают летом почти каждый день пожары, не может не сгореть, когда в нем нет жителей, а живут войска, курящие трубки, раскладывающие костры на Сенатской площади из сенатских стульев и варящие себе есть два раза в день. Стоит в мирное время войскам расположиться на квартирах по деревням в известной местности, и количество пожаров в этой местности тотчас увеличивается. В какой же степени должна увеличиться вероятность пожаров в пустом деревянном городе, в котором расположится чужое войско? Le patriotisme feroce de Rastopchine и изуверство французов тут ни в чем не виноваты. Москва загорелась от трубок, от кухонь, от костров, от неряшливости неприятельских солдат, жителей – не хозяев домов. Ежели и были поджоги (что весьма сомнительно, потому что поджигать никому не было никакой причины, а, во всяком случае, хлопотливо и опасно), то поджоги нельзя принять за причину, так как без поджогов было бы то же самое.
Как ни лестно было французам обвинять зверство Растопчина и русским обвинять злодея Бонапарта или потом влагать героический факел в руки своего народа, нельзя не видеть, что такой непосредственной причины пожара не могло быть, потому что Москва должна была сгореть, как должна сгореть каждая деревня, фабрика, всякий дом, из которого выйдут хозяева и в который пустят хозяйничать и варить себе кашу чужих людей. Москва сожжена жителями, это правда; но не теми жителями, которые оставались в ней, а теми, которые выехали из нее. Москва, занятая неприятелем, не осталась цела, как Берлин, Вена и другие города, только вследствие того, что жители ее не подносили хлеба соли и ключей французам, а выехали из нее.


Расходившееся звездой по Москве всачивание французов в день 2 го сентября достигло квартала, в котором жил теперь Пьер, только к вечеру.
Пьер находился после двух последних, уединенно и необычайно проведенных дней в состоянии, близком к сумасшествию. Всем существом его овладела одна неотвязная мысль. Он сам не знал, как и когда, но мысль эта овладела им теперь так, что он ничего не помнил из прошедшего, ничего не понимал из настоящего; и все, что он видел и слышал, происходило перед ним как во сне.
Пьер ушел из своего дома только для того, чтобы избавиться от сложной путаницы требований жизни, охватившей его, и которую он, в тогдашнем состоянии, но в силах был распутать. Он поехал на квартиру Иосифа Алексеевича под предлогом разбора книг и бумаг покойного только потому, что он искал успокоения от жизненной тревоги, – а с воспоминанием об Иосифе Алексеевиче связывался в его душе мир вечных, спокойных и торжественных мыслей, совершенно противоположных тревожной путанице, в которую он чувствовал себя втягиваемым. Он искал тихого убежища и действительно нашел его в кабинете Иосифа Алексеевича. Когда он, в мертвой тишине кабинета, сел, облокотившись на руки, над запыленным письменным столом покойника, в его воображении спокойно и значительно, одно за другим, стали представляться воспоминания последних дней, в особенности Бородинского сражения и того неопределимого для него ощущения своей ничтожности и лживости в сравнении с правдой, простотой и силой того разряда людей, которые отпечатались у него в душе под названием они. Когда Герасим разбудил его от его задумчивости, Пьеру пришла мысль о том, что он примет участие в предполагаемой – как он знал – народной защите Москвы. И с этой целью он тотчас же попросил Герасима достать ему кафтан и пистолет и объявил ему свое намерение, скрывая свое имя, остаться в доме Иосифа Алексеевича. Потом, в продолжение первого уединенно и праздно проведенного дня (Пьер несколько раз пытался и не мог остановить своего внимания на масонских рукописях), ему несколько раз смутно представлялось и прежде приходившая мысль о кабалистическом значении своего имени в связи с именем Бонапарта; но мысль эта о том, что ему, l'Russe Besuhof, предназначено положить предел власти зверя, приходила ему еще только как одно из мечтаний, которые беспричинно и бесследно пробегают в воображении.
Когда, купив кафтан (с целью только участвовать в народной защите Москвы), Пьер встретил Ростовых и Наташа сказала ему: «Вы остаетесь? Ах, как это хорошо!» – в голове его мелькнула мысль, что действительно хорошо бы было, даже ежели бы и взяли Москву, ему остаться в ней и исполнить то, что ему предопределено.
На другой день он, с одною мыслию не жалеть себя и не отставать ни в чем от них, ходил с народом за Трехгорную заставу. Но когда он вернулся домой, убедившись, что Москву защищать не будут, он вдруг почувствовал, что то, что ему прежде представлялось только возможностью, теперь сделалось необходимостью и неизбежностью. Он должен был, скрывая свое имя, остаться в Москве, встретить Наполеона и убить его с тем, чтобы или погибнуть, или прекратить несчастье всей Европы, происходившее, по мнению Пьера, от одного Наполеона.
Пьер знал все подробности покушении немецкого студента на жизнь Бонапарта в Вене в 1809 м году и знал то, что студент этот был расстрелян. И та опасность, которой он подвергал свою жизнь при исполнении своего намерения, еще сильнее возбуждала его.
Два одинаково сильные чувства неотразимо привлекали Пьера к его намерению. Первое было чувство потребности жертвы и страдания при сознании общего несчастия, то чувство, вследствие которого он 25 го поехал в Можайск и заехал в самый пыл сражения, теперь убежал из своего дома и, вместо привычной роскоши и удобств жизни, спал, не раздеваясь, на жестком диване и ел одну пищу с Герасимом; другое – было то неопределенное, исключительно русское чувство презрения ко всему условному, искусственному, человеческому, ко всему тому, что считается большинством людей высшим благом мира. В первый раз Пьер испытал это странное и обаятельное чувство в Слободском дворце, когда он вдруг почувствовал, что и богатство, и власть, и жизнь, все, что с таким старанием устроивают и берегут люди, – все это ежели и стоит чего нибудь, то только по тому наслаждению, с которым все это можно бросить.
Это было то чувство, вследствие которого охотник рекрут пропивает последнюю копейку, запивший человек перебивает зеркала и стекла без всякой видимой причины и зная, что это будет стоить ему его последних денег; то чувство, вследствие которого человек, совершая (в пошлом смысле) безумные дела, как бы пробует свою личную власть и силу, заявляя присутствие высшего, стоящего вне человеческих условий, суда над жизнью.
С самого того дня, как Пьер в первый раз испытал это чувство в Слободском дворце, он непрестанно находился под его влиянием, но теперь только нашел ему полное удовлетворение. Кроме того, в настоящую минуту Пьера поддерживало в его намерении и лишало возможности отречься от него то, что уже было им сделано на этом пути. И его бегство из дома, и его кафтан, и пистолет, и его заявление Ростовым, что он остается в Москве, – все потеряло бы не только смысл, но все это было бы презренно и смешно (к чему Пьер был чувствителен), ежели бы он после всего этого, так же как и другие, уехал из Москвы.
Физическое состояние Пьера, как и всегда это бывает, совпадало с нравственным. Непривычная грубая пища, водка, которую он пил эти дни, отсутствие вина и сигар, грязное, неперемененное белье, наполовину бессонные две ночи, проведенные на коротком диване без постели, – все это поддерживало Пьера в состоянии раздражения, близком к помешательству.

Был уже второй час после полудня. Французы уже вступили в Москву. Пьер знал это, но, вместо того чтобы действовать, он думал только о своем предприятии, перебирая все его малейшие будущие подробности. Пьер в своих мечтаниях не представлял себе живо ни самого процесса нанесения удара, ни смерти Наполеона, но с необыкновенною яркостью и с грустным наслаждением представлял себе свою погибель и свое геройское мужество.
«Да, один за всех, я должен совершить или погибнуть! – думал он. – Да, я подойду… и потом вдруг… Пистолетом или кинжалом? – думал Пьер. – Впрочем, все равно. Не я, а рука провидения казнит тебя, скажу я (думал Пьер слова, которые он произнесет, убивая Наполеона). Ну что ж, берите, казните меня», – говорил дальше сам себе Пьер, с грустным, но твердым выражением на лице, опуская голову.
В то время как Пьер, стоя посередине комнаты, рассуждал с собой таким образом, дверь кабинета отворилась, и на пороге показалась совершенно изменившаяся фигура всегда прежде робкого Макара Алексеевича. Халат его был распахнут. Лицо было красно и безобразно. Он, очевидно, был пьян. Увидав Пьера, он смутился в первую минуту, но, заметив смущение и на лице Пьера, тотчас ободрился и шатающимися тонкими ногами вышел на середину комнаты.
– Они оробели, – сказал он хриплым, доверчивым голосом. – Я говорю: не сдамся, я говорю… так ли, господин? – Он задумался и вдруг, увидав пистолет на столе, неожиданно быстро схватил его и выбежал в коридор.
Герасим и дворник, шедшие следом за Макар Алексеичем, остановили его в сенях и стали отнимать пистолет. Пьер, выйдя в коридор, с жалостью и отвращением смотрел на этого полусумасшедшего старика. Макар Алексеич, морщась от усилий, удерживал пистолет и кричал хриплый голосом, видимо, себе воображая что то торжественное.
– К оружию! На абордаж! Врешь, не отнимешь! – кричал он.
– Будет, пожалуйста, будет. Сделайте милость, пожалуйста, оставьте. Ну, пожалуйста, барин… – говорил Герасим, осторожно за локти стараясь поворотить Макар Алексеича к двери.
– Ты кто? Бонапарт!.. – кричал Макар Алексеич.
– Это нехорошо, сударь. Вы пожалуйте в комнаты, вы отдохните. Пожалуйте пистолетик.
– Прочь, раб презренный! Не прикасайся! Видел? – кричал Макар Алексеич, потрясая пистолетом. – На абордаж!
– Берись, – шепнул Герасим дворнику.
Макара Алексеича схватили за руки и потащили к двери.
Сени наполнились безобразными звуками возни и пьяными хрипящими звуками запыхавшегося голоса.
Вдруг новый, пронзительный женский крик раздался от крыльца, и кухарка вбежала в сени.
– Они! Батюшки родимые!.. Ей богу, они. Четверо, конные!.. – кричала она.
Герасим и дворник выпустили из рук Макар Алексеича, и в затихшем коридоре ясно послышался стук нескольких рук во входную дверь.


Пьер, решивший сам с собою, что ему до исполнения своего намерения не надо было открывать ни своего звания, ни знания французского языка, стоял в полураскрытых дверях коридора, намереваясь тотчас же скрыться, как скоро войдут французы. Но французы вошли, и Пьер все не отходил от двери: непреодолимое любопытство удерживало его.
Их было двое. Один – офицер, высокий, бравый и красивый мужчина, другой – очевидно, солдат или денщик, приземистый, худой загорелый человек с ввалившимися щеками и тупым выражением лица. Офицер, опираясь на палку и прихрамывая, шел впереди. Сделав несколько шагов, офицер, как бы решив сам с собою, что квартира эта хороша, остановился, обернулся назад к стоявшим в дверях солдатам и громким начальническим голосом крикнул им, чтобы они вводили лошадей. Окончив это дело, офицер молодецким жестом, высоко подняв локоть руки, расправил усы и дотронулся рукой до шляпы.
– Bonjour la compagnie! [Почтение всей компании!] – весело проговорил он, улыбаясь и оглядываясь вокруг себя. Никто ничего не отвечал.
– Vous etes le bourgeois? [Вы хозяин?] – обратился офицер к Герасиму.
Герасим испуганно вопросительно смотрел на офицера.
– Quartire, quartire, logement, – сказал офицер, сверху вниз, с снисходительной и добродушной улыбкой глядя на маленького человека. – Les Francais sont de bons enfants. Que diable! Voyons! Ne nous fachons pas, mon vieux, [Квартир, квартир… Французы добрые ребята. Черт возьми, не будем ссориться, дедушка.] – прибавил он, трепля по плечу испуганного и молчаливого Герасима.
– A ca! Dites donc, on ne parle donc pas francais dans cette boutique? [Что ж, неужели и тут никто не говорит по французски?] – прибавил он, оглядываясь кругом и встречаясь глазами с Пьером. Пьер отстранился от двери.
Офицер опять обратился к Герасиму. Он требовал, чтобы Герасим показал ему комнаты в доме.
– Барин нету – не понимай… моя ваш… – говорил Герасим, стараясь делать свои слова понятнее тем, что он их говорил навыворот.
Французский офицер, улыбаясь, развел руками перед носом Герасима, давая чувствовать, что и он не понимает его, и, прихрамывая, пошел к двери, у которой стоял Пьер. Пьер хотел отойти, чтобы скрыться от него, но в это самое время он увидал из отворившейся двери кухни высунувшегося Макара Алексеича с пистолетом в руках. С хитростью безумного Макар Алексеич оглядел француза и, приподняв пистолет, прицелился.
– На абордаж!!! – закричал пьяный, нажимая спуск пистолета. Французский офицер обернулся на крик, и в то же мгновенье Пьер бросился на пьяного. В то время как Пьер схватил и приподнял пистолет, Макар Алексеич попал, наконец, пальцем на спуск, и раздался оглушивший и обдавший всех пороховым дымом выстрел. Француз побледнел и бросился назад к двери.
Забывший свое намерение не открывать своего знания французского языка, Пьер, вырвав пистолет и бросив его, подбежал к офицеру и по французски заговорил с ним.
– Vous n'etes pas blesse? [Вы не ранены?] – сказал он.
– Je crois que non, – отвечал офицер, ощупывая себя, – mais je l'ai manque belle cette fois ci, – прибавил он, указывая на отбившуюся штукатурку в стене. – Quel est cet homme? [Кажется, нет… но на этот раз близко было. Кто этот человек?] – строго взглянув на Пьера, сказал офицер.
– Ah, je suis vraiment au desespoir de ce qui vient d'arriver, [Ах, я, право, в отчаянии от того, что случилось,] – быстро говорил Пьер, совершенно забыв свою роль. – C'est un fou, un malheureux qui ne savait pas ce qu'il faisait. [Это несчастный сумасшедший, который не знал, что делал.]
Офицер подошел к Макару Алексеичу и схватил его за ворот.
Макар Алексеич, распустив губы, как бы засыпая, качался, прислонившись к стене.
– Brigand, tu me la payeras, – сказал француз, отнимая руку.
– Nous autres nous sommes clements apres la victoire: mais nous ne pardonnons pas aux traitres, [Разбойник, ты мне поплатишься за это. Наш брат милосерд после победы, но мы не прощаем изменникам,] – прибавил он с мрачной торжественностью в лице и с красивым энергическим жестом.
Пьер продолжал по французски уговаривать офицера не взыскивать с этого пьяного, безумного человека. Француз молча слушал, не изменяя мрачного вида, и вдруг с улыбкой обратился к Пьеру. Он несколько секунд молча посмотрел на него. Красивое лицо его приняло трагически нежное выражение, и он протянул руку.
– Vous m'avez sauve la vie! Vous etes Francais, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз,] – сказал он. Для француза вывод этот был несомненен. Совершить великое дело мог только француз, а спасение жизни его, m r Ramball'я capitaine du 13 me leger [мосье Рамбаля, капитана 13 го легкого полка] – было, без сомнения, самым великим делом.
Но как ни несомненен был этот вывод и основанное на нем убеждение офицера, Пьер счел нужным разочаровать его.
– Je suis Russe, [Я русский,] – быстро сказал Пьер.
– Ти ти ти, a d'autres, [рассказывайте это другим,] – сказал француз, махая пальцем себе перед носом и улыбаясь. – Tout a l'heure vous allez me conter tout ca, – сказал он. – Charme de rencontrer un compatriote. Eh bien! qu'allons nous faire de cet homme? [Сейчас вы мне все это расскажете. Очень приятно встретить соотечественника. Ну! что же нам делать с этим человеком?] – прибавил он, обращаясь к Пьеру, уже как к своему брату. Ежели бы даже Пьер не был француз, получив раз это высшее в свете наименование, не мог же он отречься от него, говорило выражение лица и тон французского офицера. На последний вопрос Пьер еще раз объяснил, кто был Макар Алексеич, объяснил, что пред самым их приходом этот пьяный, безумный человек утащил заряженный пистолет, который не успели отнять у него, и просил оставить его поступок без наказания.
Француз выставил грудь и сделал царский жест рукой.
– Vous m'avez sauve la vie. Vous etes Francais. Vous me demandez sa grace? Je vous l'accorde. Qu'on emmene cet homme, [Вы спасли мне жизнь. Вы француз. Вы хотите, чтоб я простил его? Я прощаю его. Увести этого человека,] – быстро и энергично проговорил французский офицер, взяв под руку произведенного им за спасение его жизни во французы Пьера, и пошел с ним в дом.
Солдаты, бывшие на дворе, услыхав выстрел, вошли в сени, спрашивая, что случилось, и изъявляя готовность наказать виновных; но офицер строго остановил их.
– On vous demandera quand on aura besoin de vous, [Когда будет нужно, вас позовут,] – сказал он. Солдаты вышли. Денщик, успевший между тем побывать в кухне, подошел к офицеру.
– Capitaine, ils ont de la soupe et du gigot de mouton dans la cuisine, – сказал он. – Faut il vous l'apporter? [Капитан у них в кухне есть суп и жареная баранина. Прикажете принести?]
– Oui, et le vin, [Да, и вино,] – сказал капитан.


Французский офицер вместе с Пьером вошли в дом. Пьер счел своим долгом опять уверить капитана, что он был не француз, и хотел уйти, но французский офицер и слышать не хотел об этом. Он был до такой степени учтив, любезен, добродушен и истинно благодарен за спасение своей жизни, что Пьер не имел духа отказать ему и присел вместе с ним в зале, в первой комнате, в которую они вошли. На утверждение Пьера, что он не француз, капитан, очевидно не понимая, как можно было отказываться от такого лестного звания, пожал плечами и сказал, что ежели он непременно хочет слыть за русского, то пускай это так будет, но что он, несмотря на то, все так же навеки связан с ним чувством благодарности за спасение жизни.
Ежели бы этот человек был одарен хоть сколько нибудь способностью понимать чувства других и догадывался бы об ощущениях Пьера, Пьер, вероятно, ушел бы от него; но оживленная непроницаемость этого человека ко всему тому, что не было он сам, победила Пьера.
– Francais ou prince russe incognito, [Француз или русский князь инкогнито,] – сказал француз, оглядев хотя и грязное, но тонкое белье Пьера и перстень на руке. – Je vous dois la vie je vous offre mon amitie. Un Francais n'oublie jamais ni une insulte ni un service. Je vous offre mon amitie. Je ne vous dis que ca. [Я обязан вам жизнью, и я предлагаю вам дружбу. Француз никогда не забывает ни оскорбления, ни услуги. Я предлагаю вам мою дружбу. Больше я ничего не говорю.]
В звуках голоса, в выражении лица, в жестах этого офицера было столько добродушия и благородства (во французском смысле), что Пьер, отвечая бессознательной улыбкой на улыбку француза, пожал протянутую руку.
– Capitaine Ramball du treizieme leger, decore pour l'affaire du Sept, [Капитан Рамбаль, тринадцатого легкого полка, кавалер Почетного легиона за дело седьмого сентября,] – отрекомендовался он с самодовольной, неудержимой улыбкой, которая морщила его губы под усами. – Voudrez vous bien me dire a present, a qui' j'ai l'honneur de parler aussi agreablement au lieu de rester a l'ambulance avec la balle de ce fou dans le corps. [Будете ли вы так добры сказать мне теперь, с кем я имею честь разговаривать так приятно, вместо того, чтобы быть на перевязочном пункте с пулей этого сумасшедшего в теле?]
Пьер отвечал, что не может сказать своего имени, и, покраснев, начал было, пытаясь выдумать имя, говорить о причинах, по которым он не может сказать этого, но француз поспешно перебил его.
– De grace, – сказал он. – Je comprends vos raisons, vous etes officier… officier superieur, peut etre. Vous avez porte les armes contre nous. Ce n'est pas mon affaire. Je vous dois la vie. Cela me suffit. Je suis tout a vous. Vous etes gentilhomme? [Полноте, пожалуйста. Я понимаю вас, вы офицер… штаб офицер, может быть. Вы служили против нас. Это не мое дело. Я обязан вам жизнью. Мне этого довольно, и я весь ваш. Вы дворянин?] – прибавил он с оттенком вопроса. Пьер наклонил голову. – Votre nom de bapteme, s'il vous plait? Je ne demande pas davantage. Monsieur Pierre, dites vous… Parfait. C'est tout ce que je desire savoir. [Ваше имя? я больше ничего не спрашиваю. Господин Пьер, вы сказали? Прекрасно. Это все, что мне нужно.]
Когда принесены были жареная баранина, яичница, самовар, водка и вино из русского погреба, которое с собой привезли французы, Рамбаль попросил Пьера принять участие в этом обеде и тотчас сам, жадно и быстро, как здоровый и голодный человек, принялся есть, быстро пережевывая своими сильными зубами, беспрестанно причмокивая и приговаривая excellent, exquis! [чудесно, превосходно!] Лицо его раскраснелось и покрылось потом. Пьер был голоден и с удовольствием принял участие в обеде. Морель, денщик, принес кастрюлю с теплой водой и поставил в нее бутылку красного вина. Кроме того, он принес бутылку с квасом, которую он для пробы взял в кухне. Напиток этот был уже известен французам и получил название. Они называли квас limonade de cochon (свиной лимонад), и Морель хвалил этот limonade de cochon, который он нашел в кухне. Но так как у капитана было вино, добытое при переходе через Москву, то он предоставил квас Морелю и взялся за бутылку бордо. Он завернул бутылку по горлышко в салфетку и налил себе и Пьеру вина. Утоленный голод и вино еще более оживили капитана, и он не переставая разговаривал во время обеда.
– Oui, mon cher monsieur Pierre, je vous dois une fiere chandelle de m'avoir sauve… de cet enrage… J'en ai assez, voyez vous, de balles dans le corps. En voila une (on показал на бок) a Wagram et de deux a Smolensk, – он показал шрам, который был на щеке. – Et cette jambe, comme vous voyez, qui ne veut pas marcher. C'est a la grande bataille du 7 a la Moskowa que j'ai recu ca. Sacre dieu, c'etait beau. Il fallait voir ca, c'etait un deluge de feu. Vous nous avez taille une rude besogne; vous pouvez vous en vanter, nom d'un petit bonhomme. Et, ma parole, malgre l'atoux que j'y ai gagne, je serais pret a recommencer. Je plains ceux qui n'ont pas vu ca. [Да, мой любезный господин Пьер, я обязан поставить за вас добрую свечку за то, что вы спасли меня от этого бешеного. С меня, видите ли, довольно тех пуль, которые у меня в теле. Вот одна под Ваграмом, другая под Смоленском. А эта нога, вы видите, которая не хочет двигаться. Это при большом сражении 7 го под Москвою. О! это было чудесно! Надо было видеть, это был потоп огня. Задали вы нам трудную работу, можете похвалиться. И ей богу, несмотря на этот козырь (он указал на крест), я был бы готов начать все снова. Жалею тех, которые не видали этого.]
– J'y ai ete, [Я был там,] – сказал Пьер.
– Bah, vraiment! Eh bien, tant mieux, – сказал француз. – Vous etes de fiers ennemis, tout de meme. La grande redoute a ete tenace, nom d'une pipe. Et vous nous l'avez fait cranement payer. J'y suis alle trois fois, tel que vous me voyez. Trois fois nous etions sur les canons et trois fois on nous a culbute et comme des capucins de cartes. Oh!! c'etait beau, monsieur Pierre. Vos grenadiers ont ete superbes, tonnerre de Dieu. Je les ai vu six fois de suite serrer les rangs, et marcher comme a une revue. Les beaux hommes! Notre roi de Naples, qui s'y connait a crie: bravo! Ah, ah! soldat comme nous autres! – сказал он, улыбаясь, поело минутного молчания. – Tant mieux, tant mieux, monsieur Pierre. Terribles en bataille… galants… – он подмигнул с улыбкой, – avec les belles, voila les Francais, monsieur Pierre, n'est ce pas? [Ба, в самом деле? Тем лучше. Вы лихие враги, надо признаться. Хорошо держался большой редут, черт возьми. И дорого же вы заставили нас поплатиться. Я там три раза был, как вы меня видите. Три раза мы были на пушках, три раза нас опрокидывали, как карточных солдатиков. Ваши гренадеры были великолепны, ей богу. Я видел, как их ряды шесть раз смыкались и как они выступали точно на парад. Чудный народ! Наш Неаполитанский король, который в этих делах собаку съел, кричал им: браво! – Га, га, так вы наш брат солдат! – Тем лучше, тем лучше, господин Пьер. Страшны в сражениях, любезны с красавицами, вот французы, господин Пьер. Не правда ли?]