Спурий Лукреций Триципитин
| Спурий Лукреций Триципитин лат. Spurius Lucretius Tricipitinus | ||
| ||
|---|---|---|
| ||
| Смерть: | 509 до н. э. Рим | |
| Дети: | Лукреция | |
Спурий Лукреций Триципитин (лат. Spurius Lucretius Tricipitinus) — римский политический деятель конца VI века до н. э.
Триципитин происходил из старинного рода Лукрециев. Он состоял в сенате при царе Тарквинии Гордом и когда последний отправился на войну против Ардей, Триципитин был назначен «хранителем города»[1]. После свержения царя он остался в прежней должности. Триципитин председательствовал на комициях, во время которых были избраны первые консулы и с этой целью был, вероятно, избран интеррексом патрициями[2]. После гибели первого консула Брута, Триципитин был назначен консулом-суффектом, но скончался через несколько дней после вступления в должность[3]. Он являлся отцом знаменитой Лукреции.
Напишите отзыв о статье "Спурий Лукреций Триципитин"
Примечания
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, I, 58: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
- ↑ Дионисий Галикарнасский. Римские древности. V. 11. 19.
- ↑ Тит Ливий. История от основания города, II, 8: текст на [www.thelatinlibrary.com/liv.html латинском] и [www.ancientrome.ru/antlitr/livi/index.htm русском]
Литература
- [quod.lib.umich.edu/m/moa/ACL3129.0003.001/1181?rgn=full+text;view=image Спурий Лукреций Триципитин] (англ.). — в Smith's Dictionary of Greek and Roman Biography and Mythology.
См. также
| ||||||
Отрывок, характеризующий Спурий Лукреций Триципитин
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
