Спящая красавица

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

«Спящая красавица» — традиционная европейская сказка. Хрестоматийным стал вариант сказки, который опубликовал в 1697 году Шарль Перро. Известна также редакция сказки братьев Гримм.

По классификации Аарне-Томпсона этот сюжет имеет номер 410 и относится к сказкам, сюжет которых построен на сверхъестественных родственниках (жена короля, мачеха главной героини).[1]





Сюжет

У короля и королевы родилась долгожданная дочь, и они приглашают на пир всех фей королевства, кроме одной — потому что она уже полвека не покидала свою башню, и все решили, что она умерла. В самый разгар пира по поводу крестин появилась неприглашённая фея, с которой, как ей показалось, обошлись неучтиво, потому что для неё не хватило драгоценного столового прибора. Когда все феи, кроме одной, которая предусмотрительно решила оставить за собой последнее слово, одарили принцессу волшебными дарами, старая фея Карабосс произнесла своё шокирующее пророчество: принцесса уколет палец о веретено — и умрёт. Последняя фея смягчает приговор: "Да, принцесса уколет палец о веретено, но уснёт ровно на 100 лет," (в оригинальной версии Перро о принце речь не идёт). Король издаёт указ сжечь все прялки и веретена, но тщетно: спустя 16 лет принцесса находит в башне загородного замка старушку, которая ничего не слышала о королевском указе и пряла кудель. Принцесса уколола палец о веретено и упала замертво. Пробудить её уже невозможно. Появляется фея, смягчившая заклятье, и просит короля и королеву покинуть замок. Тем временем она погружает замок в вековой сон, и вокруг него вырастает непроходимый лес — чтобы никто не проник в замок до срока. Проходит 100 лет, появляется принц, проникает в замок — и принцесса пробуждается (никакого поцелуя нет, она пробудилась только потому, что пришло время чарам отступить). Затем — тайная помолвка. Принц каждый день наведывается к жене, и у них рождаются дети — сын по имени День и девочка по имени Заря. Но мать принца заподозрила любовную интригу и просит сына привезти к ней в замок сноху и внуков. Будучи людоедкой, она едва сдерживает желание съесть внучат. Но принц уезжает на войну, и свекровь начинает действовать. Сначала она велит убить внучку, потом — внука и, наконец, жену сына и приготовить их повкуснее. Но дворецкий прячет несчастных на конюшне, а королеве подаёт мясо животных. Однажды королева-людоедка, проходя по двору, услышала крики из конюшни: принцесса задумала высечь сына за шалость. Людоедка так разгневалась, что велела поставить во дворе замка котёл со всякими гадами и бросить туда сноху и внуков, но, к счастью, возвращается принц. Не в силах вынести позора, людоедка сама бросается в котёл и умирает. В конце сказки мораль: ни одна девушка не будет спать целый век, чтобы дождаться жениха с титулом и богатством.

Предшественники

Наиболее ранний известный вариант сюжета обнаруживается во французском романе XIV века «Персефорест». Непосредственной же предшественницей «Спящей красавицы» Перро является сказка Джамбаттисты Базиле «Солнце, Луна и Талия (англ.)», впервые опубликованная в 1634 году. В сказке Базиле придворные астрологи предсказывают королю, что его новорождённой дочери, принцессе Талии, грозит опасность от льна. Король запрещает приносить в замок любые растения, похожие на лён, но годы спустя Талия, выглянув из окна, видит старуху, прядущую лён, просится попробовать и вгоняет себе под ноготь занозу, из-за чего тут же падает замертво. Не в силах смириться со смертью дочери, король с королевой не хоронят её, а приказывают перенести тело девушки в свой загородный дворец. Однажды туда забредает заблудившийся на охоте король другой страны, обнаруживает Талию и, не сумев разбудить её, насилует принцессу, после чего уезжает. Девять месяцев спустя Талия всё так же во сне рожает близнецов; однажды один из них, ища её грудь, начинает сосать её палец и высасывает из него занозу, после чего принцесса тотчас пробуждается. Чуть позже король, вспомнив о своём приключении, приезжает навестить спящую незнакомку и обнаруживает её проснувшейся, с двумя детьми, которым он даёт имена Солнце и Луна. Дома он зовёт Талию, Солнце и Луну во сне, и его жена догадывается, что у короля есть любовница. Она приказывает выяснить, кто это и, узнав всю правду, велит убить Солнце и Луну и приготовить из них жаркое. Добросердечный повар подменяет детей козлятами, но королева, не заподозрив подмены, уверена, что избавилась от детей соперницы, и велит привести к ней саму Талию. По её приказу во дворе разжигают огромный костёр, на котором она намеревается сжечь Талию, но тут появляется король и, узнав что происходит, велит вместо этого бросить в костёр саму королеву. Благодаря повару король и Талия воссоединяются со своими детьми и тут же сочетаются браком. Перро «смягчил» текст сказки, убрав сцену изнасилования и заменив жену принца на мать, а также сделал причиной сна принцессы проклятие злой феи. Этот мотив встречается в другой сказке Джамбаттисты, известной под названием «Юная рабыня»: в ней последняя из фей, спеша на праздник в честь рождения чудесной девочки Лизы, подвернула ногу и со злости объявила, что та умрёт в семь лет из-за того, что её мать забудет у неё в волосах гребень. Так и случается, и девочку кладут в хрустальный гроб. Хрустальный гроб появляется в сказках братьев Гримм «Белоснежка» и «Стеклянный гроб».

Другие варианты сюжета

  • В. А. Жуковский написал стихотворную сказку «Спящая царевна», где рождение у царицы дочери предсказывает рак[2].
  • С сюжетом «Спящей красавицы» перекликается сказка про Белоснежку и семь гномов.

Историческая основа

Некоторые фольклористы прошлого предполагали, что в сюжете о тринадцатой фее-изгое нашла отражение смена лунной календарной системы (в которой год состоит из тринадцати месяцев) на двенадцатимесячную солнечную[3]. Сегодня эта точка зрения считается устаревшей.

Балеты

Кинематограф

Изобразительное искусство

Гюстав Доре создал серию из шести гравюр на тему сказки

Филателия

Почтовое ведомство ФРГ выпускало «сказочные» серии марок с 1959 по 1967 год, начав с одиночной марки, посвящённой 100-летию со дня смерти Вильгельма Гримма. «Спящая красавица» была удостоена отдельного выпуска в 1964 году. Выпуск отражал четыре основных мотива изображаемой сказки. Эти марки были почтово-благотворительными, когда, помимо номинальной стоимости 10, 20 и до 50 пфеннигов, покупатели дополнительно платили ещё 5—25 пфеннигов в фонд помощи нуждающимся детям.

См. также

Напишите отзыв о статье "Спящая красавица"

Примечания

  1. Heidi Anne Heiner, [www.surlalunefairytales.com/sleepingbeauty/other.html "Tales Similar to Sleeping Beauty"]
  2. Жуковский В. А. [www.rvb.ru/19vek/zhukovsky/01text/vol3/02tales/301.htm Собр. соч. в 4 тт. Том 3. Спящая царевна]. [www.webcitation.org/6Cct6pKQC Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].
  3. Lüthi, Max (1970). Once Upon A Time: On the Nature of Fairy Tales. New York: Frederick Ungar. p. 33. ISBN 0-8044-2565-5

Ссылки

  • [www.kostyor.ru/tales/tale39.html Текст сказки]. [www.webcitation.org/6Cct7hsGG Архивировано из первоисточника 3 декабря 2012].

Отрывок, характеризующий Спящая красавица

Важное лицо было удивлено тем, что такое простое рассуждение могло не приходить ему в голову, и обратилось за советом к святым братьям Общества Иисусова, с которыми оно находилось в близких отношениях.
Через несколько дней после этого, на одном из обворожительных праздников, который давала Элен на своей даче на Каменном острову, ей был представлен немолодой, с белыми как снег волосами и черными блестящими глазами, обворожительный m r de Jobert, un jesuite a robe courte, [г н Жобер, иезуит в коротком платье,] который долго в саду, при свете иллюминации и при звуках музыки, беседовал с Элен о любви к богу, к Христу, к сердцу божьей матери и об утешениях, доставляемых в этой и в будущей жизни единою истинною католическою религией. Элен была тронута, и несколько раз у нее и у m r Jobert в глазах стояли слезы и дрожал голос. Танец, на который кавалер пришел звать Элен, расстроил ее беседу с ее будущим directeur de conscience [блюстителем совести]; но на другой день m r de Jobert пришел один вечером к Элен и с того времени часто стал бывать у нее.
В один день он сводил графиню в католический храм, где она стала на колени перед алтарем, к которому она была подведена. Немолодой обворожительный француз положил ей на голову руки, и, как она сама потом рассказывала, она почувствовала что то вроде дуновения свежего ветра, которое сошло ей в душу. Ей объяснили, что это была la grace [благодать].
Потом ей привели аббата a robe longue [в длинном платье], он исповедовал ее и отпустил ей грехи ее. На другой день ей принесли ящик, в котором было причастие, и оставили ей на дому для употребления. После нескольких дней Элен, к удовольствию своему, узнала, что она теперь вступила в истинную католическую церковь и что на днях сам папа узнает о ней и пришлет ей какую то бумагу.
Все, что делалось за это время вокруг нее и с нею, все это внимание, обращенное на нее столькими умными людьми и выражающееся в таких приятных, утонченных формах, и голубиная чистота, в которой она теперь находилась (она носила все это время белые платья с белыми лентами), – все это доставляло ей удовольствие; но из за этого удовольствия она ни на минуту не упускала своей цели. И как всегда бывает, что в деле хитрости глупый человек проводит более умных, она, поняв, что цель всех этих слов и хлопот состояла преимущественно в том, чтобы, обратив ее в католичество, взять с нее денег в пользу иезуитских учреждений {о чем ей делали намеки), Элен, прежде чем давать деньги, настаивала на том, чтобы над нею произвели те различные операции, которые бы освободили ее от мужа. В ее понятиях значение всякой религии состояло только в том, чтобы при удовлетворении человеческих желаний соблюдать известные приличия. И с этою целью она в одной из своих бесед с духовником настоятельно потребовала от него ответа на вопрос о том, в какой мере ее брак связывает ее.
Они сидели в гостиной у окна. Были сумерки. Из окна пахло цветами. Элен была в белом платье, просвечивающем на плечах и груди. Аббат, хорошо откормленный, а пухлой, гладко бритой бородой, приятным крепким ртом и белыми руками, сложенными кротко на коленях, сидел близко к Элен и с тонкой улыбкой на губах, мирно – восхищенным ее красотою взглядом смотрел изредка на ее лицо и излагал свой взгляд на занимавший их вопрос. Элен беспокойно улыбалась, глядела на его вьющиеся волоса, гладко выбритые чернеющие полные щеки и всякую минуту ждала нового оборота разговора. Но аббат, хотя, очевидно, и наслаждаясь красотой и близостью своей собеседницы, был увлечен мастерством своего дела.
Ход рассуждения руководителя совести был следующий. В неведении значения того, что вы предпринимали, вы дали обет брачной верности человеку, который, с своей стороны, вступив в брак и не веря в религиозное значение брака, совершил кощунство. Брак этот не имел двоякого значения, которое должен он иметь. Но несмотря на то, обет ваш связывал вас. Вы отступили от него. Что вы совершили этим? Peche veniel или peche mortel? [Грех простительный или грех смертный?] Peche veniel, потому что вы без дурного умысла совершили поступок. Ежели вы теперь, с целью иметь детей, вступили бы в новый брак, то грех ваш мог бы быть прощен. Но вопрос опять распадается надвое: первое…
– Но я думаю, – сказала вдруг соскучившаяся Элен с своей обворожительной улыбкой, – что я, вступив в истинную религию, не могу быть связана тем, что наложила на меня ложная религия.
Directeur de conscience [Блюститель совести] был изумлен этим постановленным перед ним с такою простотою Колумбовым яйцом. Он восхищен был неожиданной быстротой успехов своей ученицы, но не мог отказаться от своего трудами умственными построенного здания аргументов.
– Entendons nous, comtesse, [Разберем дело, графиня,] – сказал он с улыбкой и стал опровергать рассуждения своей духовной дочери.


Элен понимала, что дело было очень просто и легко с духовной точки зрения, но что ее руководители делали затруднения только потому, что они опасались, каким образом светская власть посмотрит на это дело.
И вследствие этого Элен решила, что надо было в обществе подготовить это дело. Она вызвала ревность старика вельможи и сказала ему то же, что первому искателю, то есть поставила вопрос так, что единственное средство получить права на нее состояло в том, чтобы жениться на ней. Старое важное лицо первую минуту было так же поражено этим предложением выйти замуж от живого мужа, как и первое молодое лицо; но непоколебимая уверенность Элен в том, что это так же просто и естественно, как и выход девушки замуж, подействовала и на него. Ежели бы заметны были хоть малейшие признаки колебания, стыда или скрытности в самой Элен, то дело бы ее, несомненно, было проиграно; но не только не было этих признаков скрытности и стыда, но, напротив, она с простотой и добродушной наивностью рассказывала своим близким друзьям (а это был весь Петербург), что ей сделали предложение и принц и вельможа и что она любит обоих и боится огорчить того и другого.
По Петербургу мгновенно распространился слух не о том, что Элен хочет развестись с своим мужем (ежели бы распространился этот слух, очень многие восстали бы против такого незаконного намерения), но прямо распространился слух о том, что несчастная, интересная Элен находится в недоуменье о том, за кого из двух ей выйти замуж. Вопрос уже не состоял в том, в какой степени это возможно, а только в том, какая партия выгоднее и как двор посмотрит на это. Были действительно некоторые закоснелые люди, не умевшие подняться на высоту вопроса и видевшие в этом замысле поругание таинства брака; но таких было мало, и они молчали, большинство же интересовалось вопросами о счастии, которое постигло Элен, и какой выбор лучше. О том же, хорошо ли или дурно выходить от живого мужа замуж, не говорили, потому что вопрос этот, очевидно, был уже решенный для людей поумнее нас с вами (как говорили) и усомниться в правильности решения вопроса значило рисковать выказать свою глупость и неумение жить в свете.
Одна только Марья Дмитриевна Ахросимова, приезжавшая в это лето в Петербург для свидания с одним из своих сыновей, позволила себе прямо выразить свое, противное общественному, мнение. Встретив Элен на бале, Марья Дмитриевна остановила ее посередине залы и при общем молчании своим грубым голосом сказала ей:
– У вас тут от живого мужа замуж выходить стали. Ты, может, думаешь, что ты это новенькое выдумала? Упредили, матушка. Уж давно выдумано. Во всех…… так то делают. – И с этими словами Марья Дмитриевна с привычным грозным жестом, засучивая свои широкие рукава и строго оглядываясь, прошла через комнату.
На Марью Дмитриевну, хотя и боялись ее, смотрели в Петербурге как на шутиху и потому из слов, сказанных ею, заметили только грубое слово и шепотом повторяли его друг другу, предполагая, что в этом слове заключалась вся соль сказанного.
Князь Василий, последнее время особенно часто забывавший то, что он говорил, и повторявший по сотне раз одно и то же, говорил всякий раз, когда ему случалось видеть свою дочь.
– Helene, j'ai un mot a vous dire, – говорил он ей, отводя ее в сторону и дергая вниз за руку. – J'ai eu vent de certains projets relatifs a… Vous savez. Eh bien, ma chere enfant, vous savez que mon c?ur de pere se rejouit do vous savoir… Vous avez tant souffert… Mais, chere enfant… ne consultez que votre c?ur. C'est tout ce que je vous dis. [Элен, мне надо тебе кое что сказать. Я прослышал о некоторых видах касательно… ты знаешь. Ну так, милое дитя мое, ты знаешь, что сердце отца твоего радуется тому, что ты… Ты столько терпела… Но, милое дитя… Поступай, как велит тебе сердце. Вот весь мой совет.] – И, скрывая всегда одинаковое волнение, он прижимал свою щеку к щеке дочери и отходил.
Билибин, не утративший репутации умнейшего человека и бывший бескорыстным другом Элен, одним из тех друзей, которые бывают всегда у блестящих женщин, друзей мужчин, никогда не могущих перейти в роль влюбленных, Билибин однажды в petit comite [маленьком интимном кружке] высказал своему другу Элен взгляд свой на все это дело.
– Ecoutez, Bilibine (Элен таких друзей, как Билибин, всегда называла по фамилии), – и она дотронулась своей белой в кольцах рукой до рукава его фрака. – Dites moi comme vous diriez a une s?ur, que dois je faire? Lequel des deux? [Послушайте, Билибин: скажите мне, как бы сказали вы сестре, что мне делать? Которого из двух?]