Сравнение стандартных боснийского, сербского и хорватского языков

Стандартные боснийский, сербский, хорватский и черногорский языки являются национальными вариантами и официальными регистрами плюрицентрического сербохорватского языка.

История

Власти социалистической Югославии утверждали, что сербохорватский язык — это единый язык с двумя литературными вариантами. Восточный вариант этого языка использовался в Сербии, Черногории и Боснии и Герцеговине, независимо от национальной принадлежности жителей региона и допускал как экавский, так и иекавский тип произношения. Западный вариант использовался населением Хорватии и допускал только иекавский тип. Хотя в начале 60-х годов XX века хорватская интеллигенция стала использовать существовавшие до создания Югославии термины «хорватский литературный язык» и «хорватский или сербский язык», в целом язык рассматривался как единый, а региональные отличия считались не разделяющими, а обогащающими факторами. Готовность югославского правительства воспринимать языковое разнообразие отражалось также в том, что у федерации было три официальных языка: сербохорватский, словенский и македонский. Попыток ассимилировать эти языки с сербохорватским не предпринималось.

После распада югославской федерации новые независимые государства стали использовать язык как политический инструмент, подчеркивающий национальную идентичность. В разных республиках для этих целей использовались разные средства. Самобытность хорватского языка утверждалась внедрением большого числа неологизмов. В боснийском языке стали чаще употребляться турцизмы, а в районах с преимущественно сербским населением привилегированный статус получила кириллица. Самостоятельный боснийский литературный язык получил толчок к развитию после провозглашения независимости Боснии и Герцеговины в 1992 году. Вопрос о формировании литературного черногорского языка впервые был поднят черногорской интеллигенцией в 90-х годах XX века.

В сербском и боснийском языках легче приживаются заимствованные слова, особенно турцизмы и германизмы. В то же время языковая политика Хорватии отличается пуризмом и поощряет обогащение словаря за счёт неологизмов или возрождения забытых архаизмов. Такая политика находит немало критиков как внутри Хорватии, так и за её пределами.

Письменность

Алфавиты

Хотя теоретически во всех вариантах языка может использоваться одинаковая письменность, на практике существуют существенные различия.

• В боснийском и черногорском языках латиница и кириллица равноправны.
• В хорватском языке используется только латинский алфавит.
• В сербском языке допустимо использование обеих систем. При этом кириллица является официальной письменностью деловодства в Сербии и Республике Сербской, а латиница остаётся более распространённой в СМИ и в Интернете.

Фонемы

Во всех стандартных языках существует 30 стабильных фонем, каждой из которых соответствует одна буква алфавита.

Некоторые лингвисты считают, что отдельной фонемой является исторический ять, передаваемый буквосочетаниями /je/ и /ije/. Другие же считают, что на месте ятя существует две фонемы: долгая и краткая. Хорватские учёные разработали несколько вариантов языковой реформы, которая бы отразила на письме различия между ними, но реальных попыток воплотить в жизнь эти концепции не предпринималось.

В стандартизованный черногорский язык были введены две новые буквы: Ś и Ź, соответствующие мягким звукам [[[ɕ]]] и [ʑ]. Они заменяют диграфы /sj/ и /zj/. Критики обращают внимание, что звуки [ɕ] и [ʑ] скорее являются аллофонами звукосочетаний /sj/ и /zj/, и, следовательно, не должны отображаться отдельными буквами. К тому же, они встречаются не только в черногорских, но и в герцеговинских диалектах.

В большинстве сербских диалектов фонема /x/ заменяется в отдельных словах фонемой /j/ или /v/ либо же вообще опускается. В парах типа snaja — snaha и hajde — ajde допустимы оба варианта. Однако в большинстве слов, особенно в словах иностранного происхождения, написание и произношение /h/ является обязательным.

В отдельных регионах Хорватии и Сербии в речи носителей совпадают звуки, обозначаемые буквами /č/ и /ć/. В стандартном языке /č/ передаёт звук [tʃ], а /ć/ — [tɕ], однако некоторые носители в обоих случаях произносят [tʃ]. Аналогичное явление имеет место в паре /dž/ и /đ/, которые в речи некоторых носителей передаются одним и тем же звуком [dʒ]. Однако такое слияние фонем не считается литературной нормой.

Орфография

Иностранные имена в сербском и боснийском языках, как правило, транскрибируются, а в хорватском записываются так же, как в языке-источнике. Второй вариант также допустим в сербском языке.

Если глагол в предложении стоит в будущем времени, а подлежащее при этом опущено, частица «ću» помещается после смыслового глагола. При этом в хорватском и боснийском глагол с частице пишутся раздельно, а в сербском и черногорском — слитно.

• «Uradit ću to.» (боснийский и хорватский)
• «Uradiću to.» (сербский и черногорский.)

Несмотря на различия в написании, эти конструкции произносятся одинаково.

Грамматика

Тоны и ударения

Основой всех четырёх стандартных языков является штокавское наречие, в котором существует четыре вида музыкального ударения: нисходящее краткое ⟨ı̏⟩, восходящее краткое ⟨ì⟩; нисходящее долгое ⟨î⟩ и восходящее долгое ⟨í⟩. Заударный слог может быть кратким ⟨i⟩ или долгим ⟨ī⟩. При склонении и спряжении слов ударение может перемещаться и менять тип.

Четыре вида ударения ярко отличаются друг от друга в речи жителей Боснии и Герцеговины, западной Черногории, отдельных местностей Сербии, а также в районах Хорватии со значительным присутствием сербских иммигрантов. В некоторых регионах ударение может падать на клитики, например, в некоторых районах северной Сербии фраза u Bosni (в Боснии) произносится /ùbosni/, а не /ubȍsni/.

В речи носителей, живущих на севере Сербии, сохранились тоны, но исчезли долготы заударных гласных. Они также постепенно исчезают в штокавском наречии сербов и черногорцев. Однако сдвиг ударения на клитику в этих регионах наблюдается редко и имеет место только в при отрицании глагольной формы (ne znam = я не знаю > /nȅznām/).

В Хорватии наблюдается другая ситуация. В речи многих хорватов, особенно жителей Загреба, исчезли различия между восходящим и нисходящим тоном, хотя в стандартном хорватском языке различия тонов существуют. Считается, что на речь жителей Загреба оказывает влияние кайкавское наречие.

Несмотря на различия говоров, во всех стандартизованных языках используется неоштокавская система четырёх тоновых ударений.

Фонетика

Отличительная черта	Хорватский	Боснийский	Сербский	Русский
противопоставление -u/e	burza	berza	berza	биржа
	porculan	porculan/porcelan	porcelan	фарфор
противопоставление -u/i	tanjur	tanjir	tanjir	тарелка
противопоставление -o/u	barun	baron	baron	барон
противопоставление -io/iju	milijun	milion	milion	миллион
противопоставление -i/je после l/t	proljev	proljev/proliv	proliv	диарея
	stjecaj	stjecaj/sticaj	sticaj	стечение
противопоставление -s/z	inzistirati	insistirati	insistirati	настаивать
противопоставление -s/c	financije	finansije	finansije	финансы
противопоставление -t/ć	plaća	plaća	plata	зарплата
	sretan	sretan	srećan	счастливый
противопоставление -k/h	kor, although usually 'zbor' is used instead	hor	hor	хор
	kirurg	hirurg	hirurg	хирург
противопоставление -l/-o после o	sol	so	so	соль
	vol	vo	vo	вол
	kolčić	kočić/kolčić	kočić	колышек
В сербском языке часто опускается или не добавляется начальное и серединное 'h':	čahura	čahura	čaura	оболочка
	hrvač	hrvač	rvač	борец
	hrđa	hrđa	rđa	ржавчина
В некоторых сербских словах опускается конечное 'r':	jučer	jučer	juče	вчера
	večer	večer	veče	вечер
	također	također	takođe	также

Морфология

Существует три основных типа произношения (izgovori/изговори) штокавского наречия. Основное различие между ними заключается в передаче праславянской гласной ять. На примере праславянского слова dětę «дети», можно увидеть эти различия:

• dete (экавское произношение);
• dite (икавское произношение);
• dijete (иекавское произношение).

В сербском языке экавское и иекавское произношения признаны равноправными, однако в хорватском и боснийском языках нормативным считается только иекавское произношение. В Боснии и Герцеговине (независимо от языка) и в Черногории преобладает иекавское произношение.

Икавское произношение не является стандартным. Оно распространено в Далмации, Лике, Истрии, Центральной Боснии (регион реками Врбас и Босна), в Западной Герцеговине, Боснийской Краине, Славонии и северной Бачке (Воеводине).

Русский	Экавский	Иекавский	Икавский
ветер	vetar	vjetar	vitar
молоко	mleko	mlijeko	mliko
хотеть	hteti	htjeti	htiti
стрела	strela	strijela	strila
Но:
стрелка	strelica	strelica	strilica

Некоторые хорватские лингвисты пытались объяснить эту разницу, опираясь на различия в морфологической структуре отдельных слов, и предлагали ввести понятие особой гласной фонемы, «дифтонга ять». Однако такое предложение не получило поддержки.

В редких случаях одно и то же слово в разных говорах имеет разное значение. Например слово poticati в сербском языке имеет значение происходить, брать начало, а в хорватском и боснийском — побуждать, ободрять. Сербскому poticati соответствует боснийское и хорватское слово potjecati, а боснийскому и хорватскому poticati соответствует сербское podsticati.

Русский	Хорватский	Боснийский	Сербский
доливать	dolijevati	dolijevati/dolivati*	dolivati
понос	proljev	proliv/proljev	proliv
залив	zaljev	zaliv/zaljev	zaliv
влиять	utjecati	utjecati/uticati	uticati

*Стандарт боснийского языка допускает оба варианта, однако на практике предпочтение отдаётся хорватскому варианту.

Фонема /x/, передаваемая на письме буквой h, была неустойчивой во восточноюгославских диалектах. В сербских говорах её заменяли фонемы /j/ или /v/, а в некоторых словах она вовсе исчезла. Это нашло отражение в стандарте сербского языка:

Русский	Сербский	Боснийский и хорватский
ухо	uvo/uho	uho
муха	muva	muha
готовить	kuvati	kuhati
сноха	snaja/snaha	snaha
ржавчина	rđa	hrđa

В боснийском языке фонемы /x/ and /ɛf/ сохранились во многих словах под влиянием турецкого и арабского языков. Более того, в некоторых заимствованных словах, которые не содержали этих фонем, они появились. Сегодня такие слова зафиксированы нормами боснийского языка:

Русский	Боснийский	Хорватский	Сербский
легко	lahko / lako	lako	lako
мягко	mehko / meko	meko	meko
кофе	kahva /kafa	kava	kafa
бальзам	mehlem / melem	melem	melem
скатерть	čaršaf / čaršav	plahta	čaršav
клетка	kafez / kavez	kavez	kavez
гнить	truhnuti / trunuti	trunuti	trunuti
изъян	mahana / mana	mana	mana
шарф	mahrama / marama	marama	marama

Другие отличия в произношении и морфологии сведены в следующей таблице. Для удобства в ней использован иекавский говор, который является нормативным во всех четырёх языках.

Русский	Боснийский	Хорватский	Сербский (иекавский)	Черногорский
точка	tačka	točka	tačka	tačka
точно	tačno	točno	tačno	tačno
община	općina	općina	opština	opština
священник	svećenik	svećenik	sveštenik	svještenik
студент	student	student	student	student
студентка	studentica	studentica	studentkinja	studentkinja studentica
профессор	profesor	profesor	profesor	profesor
женщина профессор	profesorica	profesorica	profesorka profesorica	profesorka profesorica
учёный	naučnik	naučnik	naučnik	naučnik
переводчик	prevodilac, prevoditelj	prevoditelj	prevodilac	prevodilac
читатель	čitalac/čitatelj	čitatelj	čitalac	čitalac
Но:
собрание	skupština	skupština	skupština	skupština
мыслитель	mislilac	mislilac	mislilac	mislilac
водолаз	ronilac	ronilac	ronilac	ronilac
учитель	učitelj	učitelj	učitelj	učitelj
писатель	pisac/spisatelj	pisac/spisatelj	pisac/spisatelj	pisac/spisatelj
писательница	spisateljica	spisateljica	spisateljica spisateljka	spisateljica

Интернационализмы

Передача многих интернационализмовв стандартных языках отличается

Русский	Боснийский	Хорватский	Сербский
организовать	organizirati organizovati	organizirati	organizovati
строить	konstruirati konstruisati	konstruirati	konstruisati
Но:
анализировать	analizirati	analizirati	analizirati

(сравните с немецкимиглаголами organisieren, konstruieren, analysieren)

Многие современные интернационализмы проникли в боснийский и хорватский языки через немецкий и итальянскийязыки, а в сербский — через французскийи русский. Ряд греческий слов был заимствован сербским языком непосредственно, а хорватским — через латынь.

Русский	Боснийский	Хорватский	Сербский	Примечания
Армения	Armenija	Armenija	Jermenija	Через латынь и венетскийязык в хорватском, через греческий в сербском.
Афины	Atina	Atena	Atina
Вифлеем	Betlehem	Betlehem	Vitlejem
Крит	Krit	Kreta	Krit
Кипр	Kipar	Cipar	Kipar
Европа	Evropa	Europa	Evropa
Иерусалим	Jerusalim	Jeruzalem	Jerusalim
Латвия	Latvija	Latvija	Letonija
Литва	Litvanija	Litva	Litvanija
Португалия	Portugalija	Portugal	Portugalija
Румыния	Rumunija	Rumunjska	Rumunija
Испания	Španija	Španjolska	Španija
хлор	hlor	klor	hlor
дипломатия	diplomatija/diplomacija	diplomacija	diplomatija
импеданс	impedansa	impedanca	impedansa	Французское слово impédance, заимствовано в хорватском через итальянский (ср. impedenza)
Но:
лицензия	licenca	licenca	licenca	Через латынь в обоих случаях
тенденция	tendencija	tendencija	tendencija

Отличия имеются также в названиях большинства химических элементов. Международные названия элементов в боснийском и хорватском языках оканчиваются на -ij, а в сербском — на -ijum (uranij-uranijum). В исконных хорватский названиях отдаётся предпочтение суффику -ik, а в сербских — суффиксу -(o)nik (kisik-kiseonik кислород, vodik-vodonik водород). В боснийском языке допустимыми считаются оба варианта. Названия многих элементов совершенно разные (dušik-azot азот, kositar-kalaj олово). Некоторые элементы имеют одинаковые названия: srebro (серебро), zlato (золото), bakar (медь).

У некоторых заимствованных слов отличается род:

Русский	Сербский	Хорватский	Боснийский
минута	minut/minuta	minuta	minuta
секунда	sekund/sekunda	sekunda	sekunda
Но:
планета	planeta	planet	planeta
комета	kometa	komet	kometa
территория	teritorija	teritorij	teritorija
мистерия	misterija	misterija	misterija

Местоимения

Русский	Боснийский и сербский	Хорватский
Что он сказал?	Šta je rekao?	Što je rekao?
Спроси, что он сказал.	Pitaj ga šta je rekao.	Pitaj ga što je rekao.
То, что он сказал, — ложь.	To što je rekao je laž.	To što je rekao je laž.

Это отличие наблюдается только в именительном и винительном падежах. В остальных падежах формы što и šta совпадают. čega, čemu и т. д.

Из трёх локативных местоимений (gd(j)e, kuda и kamo) в сербском языке предпочтение отдаётся первым двум:

Русский	Боснийский и сербский (иекавский)	Хорватский	Черногорский
Где ты будешь?	Gdje ćeš biti?	Gdje ćeš biti?	Đe ćeš biti?
Куда ты пойдёшь?	Gdje ćeš ići?? (Gdje ćeš ići?)	Kamo ćeš ići?	Đe ćeš ići?
Каким путём ты пойдёшь?	Kuda ćeš ići?	Kuda ćeš ići?	Kuda ćeš ići?

Синтаксис

Конструкции с модальными глаголами

В хорватском языке норма требуетупотребления инфинитива после модальных глаголов ht(j)eti (хотеть), moći (мочь) и других. В сербском языке предпочтение отдаётся конструкции da (что/чтобы) + глагол в форме настоящего времени. Употребление такой формы сослагательного наклонения может быть связано с влиянием балканского языкового союза. В боснийском языке допустимы обе формы, но первая из них чаще употребляется на письме, а вторая — в устной речи.

Таким образом, предложение «Я хочу это сделать» может быть переведено любой из следующих конструкций:

• Hoću to da uradim.
• Hoću to uraditi.

С другой стороны, парадигма образования будущего времени одинакова для всех языков. Усечённая форма глагола «ht(j)eti» → «ću»/«ćeš»/… служит вспомогательным глаголом и требует после себя инфинитива:

• Ja ću to uraditi. (Я сделаю это.)

Использование сослагательного наклонения добавляет фразе новый оттенок значения и указывает на то, что субъект намерен совершить определённое действие.

• Ja ću to da uradim. (Я бы хотел это сделать)

Такая конструкция чаще используется в Сербии и Боснии, причём во многих говорах Сербии отличия её стилистические отличия от основной формы будущего времени могут быть совершенно незаметными. Сербские лингвисты считают злоупотребление конструкцией da+настоящее время германизмом.

В Хорватии для выражения намерения чаще используется другая конструкция:

• Ja hoću to uraditi. (Я бы хотел это сделать.)
• Želim to učiniti. (Я бы хотел это сделать)

(Второй вариант более употребителен. В нём использованы слова, более характерные для хорватского языка)

Вопросительные конструкции

В вопросительных и относительных конструкциях хорватского языка используется вопросительная частица li, которая ставится после глагола. В сербском языке параллельно используется конструкция da li, которая ставится в начале предложения.

• Možeš li? (Ты можешь?) (хорватский вариант)
• Možeš li? и Da li možeš? (Ты можешь?) (обе конструкции приемлемы в сербском варианте)

• Je li moguće? (Это возможно?) (хорватский вариант)
• Je li moguće? и Da li je moguće? (сербский вариант)

В итоге русское предложение «Я хочу знать, начну ли работать» чаще всего будет звучать в разговорном варианте так:

• ''Želim da znam hoću li početi da radim. (разговорный сербский)
• Želim znati hoću li početi raditi. (разговорный хорватский)

Также может иметь место множество промежуточных конструкций, употребление которых будет определяться диалектом, идиолектом или даже настроением говорящего.

Глагол Trebati

В книжном хорватском языке глагол trebati (нуждаться) является переходным, подобно английскому глаголу need. В сербском и боснийском языках этот глагол является безличным, подобно французскому il faut. Он требует дополнения в дательномпадеже. В Хорватии эта конструкция тоже используется, но преимущественно в разговорной речи.

Сербский и боснийский	Хорватский	Русский
Petru treba novac.	Petar treba novac.	Петру нужны деньги.
Ne trebam ti.	Ne trebaš me.	Я тебе не нужен.
Treba da radim.	Trebam raditi.	Мне нужно работать.

Лексика

Самые большие отличия в литературных языках бывшей Югославии касаются словаря. Большая часть этих слов понятна на всей территории. Но, в то время, как в одной стране данное слово является нормативным, в другой оно может считаться архаичным, диалектным, чужеродным или просто редкоупотребительным. Использование тех или иных слов чаще определяется не этнической принадлежностью, а страной проживания носителя. Например боснийские сербы употребляют слова mrkva и hlače чаще, чем šargarepa и pantalone.

Русский	Сербский	Хорватский	Боснийский	Черногорский
тысяча	hiljada	tisuća	hiljada (основной вариант) tisuća (допустимый вариант)	hiljada
январь	januar	siječanj	januar (основной вариант) siječanj (допустимый вариант)	januar
фабрика	fabrika	tvornica	fabrika tvornica	fabrika
рис	pirinač riža	riža	riža	oriz riža
морковь	šargarepa mrkva	mrkva	mrkva	šargarepa mrkva
штаны	pantalone	hlače	hlače pantalone	pantalone hlaće (dialectal, used in south)
музыка	muzika	glazba (основной) muzika	muzika/glazba	muzika
библиотека	biblioteka	knjižnica/biblioteka	biblioteka	biblioteka
хлеб	hleb	kruh	hljeb/kruh	hljeb/hleb
тысячелетие	milenijum	milenij	milenijum	milenijum
столетие	vek	stoljeće	vijek/stoljeće	vijek
шпинат	spanać	špinat	špinat	spanać
футбол	fudbal	nogomet	fudbal1 nogomet	fudbal
поезд	voz	vlak	voz	voz
волна	talas val (допустимо)	val	val talas	val talas
лицо, человек	lice osoba	osoba	osoba	osoba lice
невежливый	nevaspitan	neodgojen	neodgojen	nevaspitan
собственный	sopstveno vlastito	osobno vlastito	vlastito sopstveno	vlastito sopstveno
дорога	put drum	cesta put	cesta put	put cesta
дорожная пошлина	drumarina putarina	cestarina	putarina	putarina
но:
папа	tata	tata	tata babo	tata
томат	paradajz	rajčica paradajz	paradajz	paradajz

¹ Боснийские лингвисты утверждают, что слово nogomet употребляется в боснийском языке, но слово fudbal по-прежнему остаётся употребительным и употребляется в названиях футбольных клубов (FK Sarajevo, FK Velež и другие).

Русский	Сербский	Хорватский	Боснийский
принимать	prihvatati	prihvaćati	prihvaćati prihvatati
счастливый	srećan	sretan	sretan
понять	shvatati	shvaćati	shvaćati shvatati
Но:
схватить	hvatati	hvatati	hvatati

Следует помнить, что очень немногие слова имеют различные значения в разных языках Западных Балкан. Например, глагол ličiti в сербском и боснийском означает выглядеть и соответствует хорватскому sličiti, а хорватский глагол ličiti переводится как красить.

Слово bilo в икавском говоре переводится как белое, в хорватском — как пульс, и во всех четырёх официальных языках как глагол было. При этом звучат эти слова по-разному благодаря разным тональным ударениям (bîlo или bílo = белое, bı̏lo = пульс, bílo = было).

В сербском и боснийском языках слово izvanredan (необычный) употребляется в узком значении и только с положительной коннотацией (превосходящий ожидания, отличный). Для выражения негативной коннотации используется слово vanredan (необычный, чрезвычайный). В хорватском же в обоих значениях употребляется слово izvanredan.

Как правило, нормативный боснийский язык допускает использование всех подобных слов во имя обогащения языка, но предпочтение, как правило, отдаётся хорватским вариантам. Составители боснийских словарей принимают решения о включении того или иного слова в словарь, основываясь на лексике в произведениях боснийских писателей.

Названия месяцев

В хорватском языке употребляются традиционные славянские названия месяцев, в сербском и боснийском — общеевропейские. Славянские названия месяцев изредка используются и в Боснии.

Русский	Хорватский	Боснийский	Сербский
Январь	siječanj januar	januar	januar
Февраль	veljača februar	februar	februar
Март	ožujak mart	mart	mart
Апрель	travanj april	april	april
Май	svibanj maj	maj	maj
Июнь	lipanj juni	juni	jun
Июль	srpanj juli	juli	jul
Август	kolovoz august	august	avgust
Сентябрь	rujan septembar	septembar	septembar
Октябрь	listopad oktobar	oktobar	oktobar
Ноябрь	studeni novembar	novembar	novembar
Декабрь	prosinac decembar	decembar	decembar

Хотя употребление славянских названий месяцев в Хорватии становится всё более распространённым, хорваты понимают общеевропейские названия месяцев и используют их в устоявшихся конструкциях типа Prvi Maj, Prvi April или Oktobarska revolucija.

В разговорной речи жителей Хорватии и западной Боснии месяцы часто называют с помощью порядковых числительных. Например, фраза peti mjesec означает «май», а sedmi peti — «седьмое мая».

Другие отличия

• Внутри каждой республики бывшей Югославии произношение и словарный запас носителей языка может разительно отличаться. Для каждой местности этого региона характерен особый акцент и/или лексический набор. Особенно яркими могут быть региональные особенности разговорной лексики, которые не фиксируются официальными стандартами.

Внутри каждой страны различия между говорами ярче, чем различия между литературными нормами, установленными в разных государствах и опирающимися на неоштокавский диалект. Этот факт часто используется как аргумент в пользу того, что жители Сербии, Боснии, Хорватии и Черногории на самом деле говорят на одном языке. Филолог Павле Ивич указывает на причину близости литературных языков Западных Балкан: за пятьсот лет турецкого господства народные массы этих земель активно мигрировали, и это способствовало сближению местных диалектов.

• Когда боснийцы, хорваты и сербы общаются друг с другом, они свободно понимают собеседника, подобно тому как друг друга понимают британцы и американцы.
• Даже во времена единой Югославии издатели подстраивали текст под «восточный» и «западный» стандарты сербохорватского языка, особенно при переводе научных трудов. Например, труд Юнга"Психология и алхимия" был переведён на хорватский в 1986 году и адаптирован к сербской научной терминологии в конце девяностых годов. У Иво Андричавозникали конфликты с хорватскими издателями, которые правили его синтаксис. Со временем он смог добиться запрета на такие действия. В Черногории издательство CID после провозглашения независимости республики перешло с экавского на иекавский вариант орфографии.

Образцы языков

Представленные ниже отрывки из первых шести статей Всеобщей декларации прав человека — это тексты, переведённые «насколько возможно дословно». Они помогают понять, насколько важны описанные в статье различия между языками в связном тексте. designed to demonstrate the differences between the standard varieties treated in this article in a continuous text.

Хорватский	Боснийский	Сербский	Русский
Opća deklaracija o pravima čovjeka	Opća deklaracija o pravima čovjeka	Opšta deklaracija o pravima čov(j)eka	Всеобщая декларация прав человека
Članak 1. Sva ljudska bića rađaju se slobodna i jednaka u dostojanstvu i pravima. Ona su obdarena razumom i sviješću i treba da jedno prema drugome postupaju u duhu bratstva.	Član 1. Sva ljudska bića rađaju se slobodna i jednaka u dostojanstvu i pravima. Ona su obdarena razumom i sviješću i treba da jedno prema drugome postupaju u duhu bratstva.	Član 1. Sva ljudska bića rađaju se slobodna i jednaka u dostojanstvu i pravima. Ona su obdarena razumom i sv(ij)ešću i treba da jedno prema drugome postupaju u duhu bratstva.	Статья 1. Все люди рождаются свободными и равными в своем достоинстве и правах. Они наделены разумом и совестью и должны поступать в отношении друг друга в духе братства.
Članak 2. Svakome su dostupna sva prava i slobode navedene u ovoj Deklaraciji bez razlike bilo koje vrste, kao što su rasa, boja, spol, jezik, vjera, političko ili drugo mišljenje, nacionalno ili društveno porijeklo, imovina, rođenje ili drugi pravni položaj. Nadalje, ne smije se činiti bilo kakva razlika na osnovi političkog, pravnog ili međunarodnog položaja zemlje ili područja kojima neka osoba pripada, bilo da je to područje neovisno, pod starateljstvom, nesamoupravno, ili da se nalazi ma pod kojima drugim ograničenjima suverenosti.	Član 2. Svakome su dostupna sva prava i slobode navedene u ovoj Deklaraciji bez razlike bilo koje vrste, kao što su rasa, boja, spol, jezik, vjera, političko ili drugo mišljenje, narodnosno ili društveno porijeklo, imovina, rođenje ili drugi pravni položaj. Nadalje, ne smije se činiti bilo kakva razlika na osnovu političkog, pravnog ili međunarodnog položaja zemlje ili područja kojima neka osoba pripada, bilo da je ovo područje nezavisno, pod starateljstvom, nesamoupravno, ili da se nalazi ma pod kojim drugim ograničenjima suverenosti.	Član 2. Svakome su dostupna sva prava i slobode navedene u ovoj Deklaraciji bez razlike bilo koje vrste, kao što su rasa, boja, pol, jezik, v(j)era, političko ili drugo mišljenje, narodnosno ili društveno por(ij)eklo, imovina, rođenje ili drugi pravni položaj. Nadalje, ne sm(ij)e da se čini bilo kakva razlika na osnovu političkog, pravnog ili međunarodnog položaja zemlje ili područja kojima neko lice pripada, bilo da je ovo područje nezavisno, pod starateljstvom, nesamoupravno, ili da se nalazi ma pod kojim drugim ograničenjima suverenosti.	Статья 2. Каждый человек должен обладать всеми правами и всеми свободами, провозглашенными настоящей Декларацией, без какого бы то ни было различия, как-то в отношении расы, цвета кожи, пола, языка, религии, политических или иных убеждений, национального или социального происхождения, имущественного, сословного или иного положения. Кроме того, не должно проводиться никакого различия на основе политического, правового или международного статуса страны или территории, к которой человек принадлежит, независимо от того, является ли эта территория независимой, подопечной, несамоуправляющейся или как-либо иначе ограниченной в своем суверенитете.
Članak 3. Svatko ima pravo na život, slobodu i osobnu sigurnost.	Član 3. Svako ima pravo na život, slobodu i ličnu sigurnost.	Član 3. Svako ima pravo na život, slobodu i ličnu bezb(j)ednost.	Статья 3. Каждый человек имеет право на жизнь, на свободу и на личную неприкосновенность.
Članak 4. Nitko ne smije biti držan u ropstvu ili ropskom odnosu; ropstvo i trgovina robljem zabranjuju se u svim svojim oblicima.	Član 4. Niko ne smije biti držan u ropstvu ili ropskom odnosu; ropstvo i trgovina robljem zabranjuje se u svim njihovim oblicima/formama.	Član 4. Niko ne sm(ij)e da bude držan u ropstvu ili ropskom odnosu; ropstvo i trgovina robljem zabranjuje se u svim njihovim formama.	Статья 4. Никто не должен содержаться в рабстве или в подневольном состоянии; рабство и работорговля запрещаются во всех их видах.
Članak 5. Nitko ne smije biti podvrgnut mučenju ili okrutnom, nečovječnom ili ponižavajućem postupku ili kažnjavanju.	Član 5. Niko ne smije biti podvrgnut mučenju ili okrutnom, nečovječnom ili ponižavajućem postupku ili kažnjavanju.	Član 5. Niko ne sm(ij)e da bude podvrgnut mučenju ili okrutnom, nečovečnom ili ponižavajućem postupku ili kažnjavanju.	Статья 5. Никто не должен подвергаться пыткам или жестоким, бесчеловечным или унижающим его достоинство обращению и наказанию.
Članak 6. Svatko ima pravo da se svagdje pred zakonom priznaje kao osoba.	Član 6. Svako ima pravo da se svagdje pred zakonom priznaje kao osoba.	Član 6. Svako ima pravo da svuda bude priznat kao pravni subjekt.	Статья 6. Каждый человек, где бы он ни находился, имеет право на признание его правосубъектности.

См. также

• Аусбау-парадигма
• Декларация о названии и положении хорватского литературного языка
• Проблема этнической и языковой принадлежности Черногории
• Языковой сепаратизм
• Взаимопонятность
• Диалектный континуум
• Стандартный язык

Ссылки

• Piper, Predrag [www.maticasrpska.org.yu/download/lm159.zip O prirodi gramatičkih razlika između srpskog i hrvatskog jezika] (Serbo-Croatian) (zip/pdf). Jezik danas, Matica srpska (1 мая 2008).
• Kovačić, Marko (December 2005). «[hrcak.srce.hr/file/48911 Serbian and Croatian: One language or languages?]». Jezikoslovlje (Faculty of Philosophy in Osijek) 6 (2).
• [books.google.com/books?id=G2bsJdYrwD4C The Slavic languages]. — Cambridge University Press, 2006. — P. 74. — ISBN 978-0-521-22315-7.

Отрывок, характеризующий Сравнение стандартных боснийского, сербского и хорватского языков

Пьер замахал руками и головой, как будто комары или пчелы напали на него.
– Ах, ну что это! я всё спутал. В Москве столько родных! Вы Борис…да. Ну вот мы с вами и договорились. Ну, что вы думаете о булонской экспедиции? Ведь англичанам плохо придется, ежели только Наполеон переправится через канал? Я думаю, что экспедиция очень возможна. Вилльнев бы не оплошал!
Борис ничего не знал о булонской экспедиции, он не читал газет и о Вилльневе в первый раз слышал.
– Мы здесь в Москве больше заняты обедами и сплетнями, чем политикой, – сказал он своим спокойным, насмешливым тоном. – Я ничего про это не знаю и не думаю. Москва занята сплетнями больше всего, – продолжал он. – Теперь говорят про вас и про графа.
Пьер улыбнулся своей доброю улыбкой, как будто боясь за своего собеседника, как бы он не сказал чего нибудь такого, в чем стал бы раскаиваться. Но Борис говорил отчетливо, ясно и сухо, прямо глядя в глаза Пьеру.
– Москве больше делать нечего, как сплетничать, – продолжал он. – Все заняты тем, кому оставит граф свое состояние, хотя, может быть, он переживет всех нас, чего я от души желаю…
– Да, это всё очень тяжело, – подхватил Пьер, – очень тяжело. – Пьер всё боялся, что этот офицер нечаянно вдастся в неловкий для самого себя разговор.
– А вам должно казаться, – говорил Борис, слегка краснея, но не изменяя голоса и позы, – вам должно казаться, что все заняты только тем, чтобы получить что нибудь от богача.
«Так и есть», подумал Пьер.
– А я именно хочу сказать вам, чтоб избежать недоразумений, что вы очень ошибетесь, ежели причтете меня и мою мать к числу этих людей. Мы очень бедны, но я, по крайней мере, за себя говорю: именно потому, что отец ваш богат, я не считаю себя его родственником, и ни я, ни мать никогда ничего не будем просить и не примем от него.
Пьер долго не мог понять, но когда понял, вскочил с дивана, ухватил Бориса за руку снизу с свойственною ему быстротой и неловкостью и, раскрасневшись гораздо более, чем Борис, начал говорить с смешанным чувством стыда и досады.
– Вот это странно! Я разве… да и кто ж мог думать… Я очень знаю…
Но Борис опять перебил его:
– Я рад, что высказал всё. Может быть, вам неприятно, вы меня извините, – сказал он, успокоивая Пьера, вместо того чтоб быть успокоиваемым им, – но я надеюсь, что не оскорбил вас. Я имею правило говорить всё прямо… Как же мне передать? Вы приедете обедать к Ростовым?
И Борис, видимо свалив с себя тяжелую обязанность, сам выйдя из неловкого положения и поставив в него другого, сделался опять совершенно приятен.
– Нет, послушайте, – сказал Пьер, успокоиваясь. – Вы удивительный человек. То, что вы сейчас сказали, очень хорошо, очень хорошо. Разумеется, вы меня не знаете. Мы так давно не видались…детьми еще… Вы можете предполагать во мне… Я вас понимаю, очень понимаю. Я бы этого не сделал, у меня недостало бы духу, но это прекрасно. Я очень рад, что познакомился с вами. Странно, – прибавил он, помолчав и улыбаясь, – что вы во мне предполагали! – Он засмеялся. – Ну, да что ж? Мы познакомимся с вами лучше. Пожалуйста. – Он пожал руку Борису. – Вы знаете ли, я ни разу не был у графа. Он меня не звал… Мне его жалко, как человека… Но что же делать?
– И вы думаете, что Наполеон успеет переправить армию? – спросил Борис, улыбаясь.
Пьер понял, что Борис хотел переменить разговор, и, соглашаясь с ним, начал излагать выгоды и невыгоды булонского предприятия.
Лакей пришел вызвать Бориса к княгине. Княгиня уезжала. Пьер обещался приехать обедать затем, чтобы ближе сойтись с Борисом, крепко жал его руку, ласково глядя ему в глаза через очки… По уходе его Пьер долго еще ходил по комнате, уже не пронзая невидимого врага шпагой, а улыбаясь при воспоминании об этом милом, умном и твердом молодом человеке.
Как это бывает в первой молодости и особенно в одиноком положении, он почувствовал беспричинную нежность к этому молодому человеку и обещал себе непременно подружиться с ним.
Князь Василий провожал княгиню. Княгиня держала платок у глаз, и лицо ее было в слезах.
– Это ужасно! ужасно! – говорила она, – но чего бы мне ни стоило, я исполню свой долг. Я приеду ночевать. Его нельзя так оставить. Каждая минута дорога. Я не понимаю, чего мешкают княжны. Может, Бог поможет мне найти средство его приготовить!… Adieu, mon prince, que le bon Dieu vous soutienne… [Прощайте, князь, да поддержит вас Бог.]
– Adieu, ma bonne, [Прощайте, моя милая,] – отвечал князь Василий, повертываясь от нее.
– Ах, он в ужасном положении, – сказала мать сыну, когда они опять садились в карету. – Он почти никого не узнает.
– Я не понимаю, маменька, какие его отношения к Пьеру? – спросил сын.
– Всё скажет завещание, мой друг; от него и наша судьба зависит…
– Но почему вы думаете, что он оставит что нибудь нам?
– Ах, мой друг! Он так богат, а мы так бедны!
– Ну, это еще недостаточная причина, маменька.
– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.
– La balance у est… [Баланс установлен…] Немец на обухе молотит хлебец, comme dit le рroverbe, [как говорит пословица,] – перекладывая янтарь на другую сторону ртa, сказал Шиншин и подмигнул графу.
Граф расхохотался. Другие гости, видя, что Шиншин ведет разговор, подошли послушать. Берг, не замечая ни насмешки, ни равнодушия, продолжал рассказывать о том, как переводом в гвардию он уже выиграл чин перед своими товарищами по корпусу, как в военное время ротного командира могут убить, и он, оставшись старшим в роте, может очень легко быть ротным, и как в полку все любят его, и как его папенька им доволен. Берг, видимо, наслаждался, рассказывая всё это, и, казалось, не подозревал того, что у других людей могли быть тоже свои интересы. Но всё, что он рассказывал, было так мило степенно, наивность молодого эгоизма его была так очевидна, что он обезоруживал своих слушателей.
– Ну, батюшка, вы и в пехоте, и в кавалерии, везде пойдете в ход; это я вам предрекаю, – сказал Шиншин, трепля его по плечу и спуская ноги с отоманки.
Берг радостно улыбнулся. Граф, а за ним и гости вышли в гостиную.

Было то время перед званым обедом, когда собравшиеся гости не начинают длинного разговора в ожидании призыва к закуске, а вместе с тем считают необходимым шевелиться и не молчать, чтобы показать, что они нисколько не нетерпеливы сесть за стол. Хозяева поглядывают на дверь и изредка переглядываются между собой. Гости по этим взглядам стараются догадаться, кого или чего еще ждут: важного опоздавшего родственника или кушанья, которое еще не поспело.
Пьер приехал перед самым обедом и неловко сидел посредине гостиной на первом попавшемся кресле, загородив всем дорогу. Графиня хотела заставить его говорить, но он наивно смотрел в очки вокруг себя, как бы отыскивая кого то, и односложно отвечал на все вопросы графини. Он был стеснителен и один не замечал этого. Большая часть гостей, знавшая его историю с медведем, любопытно смотрели на этого большого толстого и смирного человека, недоумевая, как мог такой увалень и скромник сделать такую штуку с квартальным.
– Вы недавно приехали? – спрашивала у него графиня.
– Oui, madame, [Да, сударыня,] – отвечал он, оглядываясь.
– Вы не видали моего мужа?
– Non, madame. [Нет, сударыня.] – Он улыбнулся совсем некстати.
– Вы, кажется, недавно были в Париже? Я думаю, очень интересно.
– Очень интересно..
Графиня переглянулась с Анной Михайловной. Анна Михайловна поняла, что ее просят занять этого молодого человека, и, подсев к нему, начала говорить об отце; но так же, как и графине, он отвечал ей только односложными словами. Гости были все заняты между собой. Les Razoumovsky… ca a ete charmant… Vous etes bien bonne… La comtesse Apraksine… [Разумовские… Это было восхитительно… Вы очень добры… Графиня Апраксина…] слышалось со всех сторон. Графиня встала и пошла в залу.
– Марья Дмитриевна? – послышался ее голос из залы.
– Она самая, – послышался в ответ грубый женский голос, и вслед за тем вошла в комнату Марья Дмитриевна.
Все барышни и даже дамы, исключая самых старых, встали. Марья Дмитриевна остановилась в дверях и, с высоты своего тучного тела, высоко держа свою с седыми буклями пятидесятилетнюю голову, оглядела гостей и, как бы засучиваясь, оправила неторопливо широкие рукава своего платья. Марья Дмитриевна всегда говорила по русски.
– Имениннице дорогой с детками, – сказала она своим громким, густым, подавляющим все другие звуки голосом. – Ты что, старый греховодник, – обратилась она к графу, целовавшему ее руку, – чай, скучаешь в Москве? Собак гонять негде? Да что, батюшка, делать, вот как эти пташки подрастут… – Она указывала на девиц. – Хочешь – не хочешь, надо женихов искать.
– Ну, что, казак мой? (Марья Дмитриевна казаком называла Наташу) – говорила она, лаская рукой Наташу, подходившую к ее руке без страха и весело. – Знаю, что зелье девка, а люблю.
Она достала из огромного ридикюля яхонтовые сережки грушками и, отдав их именинно сиявшей и разрумянившейся Наташе, тотчас же отвернулась от нее и обратилась к Пьеру.
– Э, э! любезный! поди ка сюда, – сказала она притворно тихим и тонким голосом. – Поди ка, любезный…
И она грозно засучила рукава еще выше.
Пьер подошел, наивно глядя на нее через очки.
– Подойди, подойди, любезный! Я и отцу то твоему правду одна говорила, когда он в случае был, а тебе то и Бог велит.
Она помолчала. Все молчали, ожидая того, что будет, и чувствуя, что было только предисловие.
– Хорош, нечего сказать! хорош мальчик!… Отец на одре лежит, а он забавляется, квартального на медведя верхом сажает. Стыдно, батюшка, стыдно! Лучше бы на войну шел.
Она отвернулась и подала руку графу, который едва удерживался от смеха.
– Ну, что ж, к столу, я чай, пора? – сказала Марья Дмитриевна.
Впереди пошел граф с Марьей Дмитриевной; потом графиня, которую повел гусарский полковник, нужный человек, с которым Николай должен был догонять полк. Анна Михайловна – с Шиншиным. Берг подал руку Вере. Улыбающаяся Жюли Карагина пошла с Николаем к столу. За ними шли еще другие пары, протянувшиеся по всей зале, и сзади всех по одиночке дети, гувернеры и гувернантки. Официанты зашевелились, стулья загремели, на хорах заиграла музыка, и гости разместились. Звуки домашней музыки графа заменились звуками ножей и вилок, говора гостей, тихих шагов официантов.
На одном конце стола во главе сидела графиня. Справа Марья Дмитриевна, слева Анна Михайловна и другие гостьи. На другом конце сидел граф, слева гусарский полковник, справа Шиншин и другие гости мужского пола. С одной стороны длинного стола молодежь постарше: Вера рядом с Бергом, Пьер рядом с Борисом; с другой стороны – дети, гувернеры и гувернантки. Граф из за хрусталя, бутылок и ваз с фруктами поглядывал на жену и ее высокий чепец с голубыми лентами и усердно подливал вина своим соседям, не забывая и себя. Графиня так же, из за ананасов, не забывая обязанности хозяйки, кидала значительные взгляды на мужа, которого лысина и лицо, казалось ей, своею краснотой резче отличались от седых волос. На дамском конце шло равномерное лепетанье; на мужском всё громче и громче слышались голоса, особенно гусарского полковника, который так много ел и пил, всё более и более краснея, что граф уже ставил его в пример другим гостям. Берг с нежной улыбкой говорил с Верой о том, что любовь есть чувство не земное, а небесное. Борис называл новому своему приятелю Пьеру бывших за столом гостей и переглядывался с Наташей, сидевшей против него. Пьер мало говорил, оглядывал новые лица и много ел. Начиная от двух супов, из которых он выбрал a la tortue, [черепаховый,] и кулебяки и до рябчиков он не пропускал ни одного блюда и ни одного вина, которое дворецкий в завернутой салфеткою бутылке таинственно высовывал из за плеча соседа, приговаривая или «дрей мадера», или «венгерское», или «рейнвейн». Он подставлял первую попавшуюся из четырех хрустальных, с вензелем графа, рюмок, стоявших перед каждым прибором, и пил с удовольствием, всё с более и более приятным видом поглядывая на гостей. Наташа, сидевшая против него, глядела на Бориса, как глядят девочки тринадцати лет на мальчика, с которым они в первый раз только что поцеловались и в которого они влюблены. Этот самый взгляд ее иногда обращался на Пьера, и ему под взглядом этой смешной, оживленной девочки хотелось смеяться самому, не зная чему.
Николай сидел далеко от Сони, подле Жюли Карагиной, и опять с той же невольной улыбкой что то говорил с ней. Соня улыбалась парадно, но, видимо, мучилась ревностью: то бледнела, то краснела и всеми силами прислушивалась к тому, что говорили между собою Николай и Жюли. Гувернантка беспокойно оглядывалась, как бы приготавливаясь к отпору, ежели бы кто вздумал обидеть детей. Гувернер немец старался запомнить вое роды кушаний, десертов и вин с тем, чтобы описать всё подробно в письме к домашним в Германию, и весьма обижался тем, что дворецкий, с завернутою в салфетку бутылкой, обносил его. Немец хмурился, старался показать вид, что он и не желал получить этого вина, но обижался потому, что никто не хотел понять, что вино нужно было ему не для того, чтобы утолить жажду, не из жадности, а из добросовестной любознательности.


На мужском конце стола разговор всё более и более оживлялся. Полковник рассказал, что манифест об объявлении войны уже вышел в Петербурге и что экземпляр, который он сам видел, доставлен ныне курьером главнокомандующему.
– И зачем нас нелегкая несет воевать с Бонапартом? – сказал Шиншин. – II a deja rabattu le caquet a l'Autriche. Je crains, que cette fois ce ne soit notre tour. [Он уже сбил спесь с Австрии. Боюсь, не пришел бы теперь наш черед.]
Полковник был плотный, высокий и сангвинический немец, очевидно, служака и патриот. Он обиделся словами Шиншина.
– А затэ м, мы лосты вый государ, – сказал он, выговаривая э вместо е и ъ вместо ь . – Затэм, что импэ ратор это знаэ т. Он в манифэ стэ сказал, что нэ можэ т смотрэт равнодушно на опасности, угрожающие России, и что бэ зопасност империи, достоинство ее и святост союзов , – сказал он, почему то особенно налегая на слово «союзов», как будто в этом была вся сущность дела.
И с свойственною ему непогрешимою, официальною памятью он повторил вступительные слова манифеста… «и желание, единственную и непременную цель государя составляющее: водворить в Европе на прочных основаниях мир – решили его двинуть ныне часть войска за границу и сделать к достижению „намерения сего новые усилия“.
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.
– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
Разговор притих.
– Мама! какое пирожное будет? – еще решительнее, не срываясь, прозвучал голосок Наташи.
Графиня хотела хмуриться, но не могла. Марья Дмитриевна погрозила толстым пальцем.
– Казак, – проговорила она с угрозой.
Большинство гостей смотрели на старших, не зная, как следует принять эту выходку.
– Вот я тебя! – сказала графиня.
– Мама! что пирожное будет? – закричала Наташа уже смело и капризно весело, вперед уверенная, что выходка ее будет принята хорошо.
Соня и толстый Петя прятались от смеха.
– Вот и спросила, – прошептала Наташа маленькому брату и Пьеру, на которого она опять взглянула.
– Мороженое, только тебе не дадут, – сказала Марья Дмитриевна.
Наташа видела, что бояться нечего, и потому не побоялась и Марьи Дмитриевны.
– Марья Дмитриевна? какое мороженое! Я сливочное не люблю.
– Морковное.
– Нет, какое? Марья Дмитриевна, какое? – почти кричала она. – Я хочу знать!
Марья Дмитриевна и графиня засмеялись, и за ними все гости. Все смеялись не ответу Марьи Дмитриевны, но непостижимой смелости и ловкости этой девочки, умевшей и смевшей так обращаться с Марьей Дмитриевной.
Наташа отстала только тогда, когда ей сказали, что будет ананасное. Перед мороженым подали шампанское. Опять заиграла музыка, граф поцеловался с графинюшкою, и гости, вставая, поздравляли графиню, через стол чокались с графом, детьми и друг с другом. Опять забегали официанты, загремели стулья, и в том же порядке, но с более красными лицами, гости вернулись в гостиную и кабинет графа.


Раздвинули бостонные столы, составили партии, и гости графа разместились в двух гостиных, диванной и библиотеке.
Граф, распустив карты веером, с трудом удерживался от привычки послеобеденного сна и всему смеялся. Молодежь, подстрекаемая графиней, собралась около клавикорд и арфы. Жюли первая, по просьбе всех, сыграла на арфе пьеску с вариациями и вместе с другими девицами стала просить Наташу и Николая, известных своею музыкальностью, спеть что нибудь. Наташа, к которой обратились как к большой, была, видимо, этим очень горда, но вместе с тем и робела.
– Что будем петь? – спросила она.
– «Ключ», – отвечал Николай.
– Ну, давайте скорее. Борис, идите сюда, – сказала Наташа. – А где же Соня?
Она оглянулась и, увидав, что ее друга нет в комнате, побежала за ней.
Вбежав в Сонину комнату и не найдя там свою подругу, Наташа пробежала в детскую – и там не было Сони. Наташа поняла, что Соня была в коридоре на сундуке. Сундук в коридоре был место печалей женского молодого поколения дома Ростовых. Действительно, Соня в своем воздушном розовом платьице, приминая его, лежала ничком на грязной полосатой няниной перине, на сундуке и, закрыв лицо пальчиками, навзрыд плакала, подрагивая своими оголенными плечиками. Лицо Наташи, оживленное, целый день именинное, вдруг изменилось: глаза ее остановились, потом содрогнулась ее широкая шея, углы губ опустились.
– Соня! что ты?… Что, что с тобой? У у у!…
И Наташа, распустив свой большой рот и сделавшись совершенно дурною, заревела, как ребенок, не зная причины и только оттого, что Соня плакала. Соня хотела поднять голову, хотела отвечать, но не могла и еще больше спряталась. Наташа плакала, присев на синей перине и обнимая друга. Собравшись с силами, Соня приподнялась, начала утирать слезы и рассказывать.
– Николенька едет через неделю, его… бумага… вышла… он сам мне сказал… Да я бы всё не плакала… (она показала бумажку, которую держала в руке: то были стихи, написанные Николаем) я бы всё не плакала, но ты не можешь… никто не может понять… какая у него душа.
И она опять принялась плакать о том, что душа его была так хороша.
– Тебе хорошо… я не завидую… я тебя люблю, и Бориса тоже, – говорила она, собравшись немного с силами, – он милый… для вас нет препятствий. А Николай мне cousin… надобно… сам митрополит… и то нельзя. И потом, ежели маменьке… (Соня графиню и считала и называла матерью), она скажет, что я порчу карьеру Николая, у меня нет сердца, что я неблагодарная, а право… вот ей Богу… (она перекрестилась) я так люблю и ее, и всех вас, только Вера одна… За что? Что я ей сделала? Я так благодарна вам, что рада бы всем пожертвовать, да мне нечем…
Соня не могла больше говорить и опять спрятала голову в руках и перине. Наташа начинала успокоиваться, но по лицу ее видно было, что она понимала всю важность горя своего друга.
– Соня! – сказала она вдруг, как будто догадавшись о настоящей причине огорчения кузины. – Верно, Вера с тобой говорила после обеда? Да?
– Да, эти стихи сам Николай написал, а я списала еще другие; она и нашла их у меня на столе и сказала, что и покажет их маменьке, и еще говорила, что я неблагодарная, что маменька никогда не позволит ему жениться на мне, а он женится на Жюли. Ты видишь, как он с ней целый день… Наташа! За что?…
И опять она заплакала горьче прежнего. Наташа приподняла ее, обняла и, улыбаясь сквозь слезы, стала ее успокоивать.
– Соня, ты не верь ей, душенька, не верь. Помнишь, как мы все втроем говорили с Николенькой в диванной; помнишь, после ужина? Ведь мы всё решили, как будет. Я уже не помню как, но, помнишь, как было всё хорошо и всё можно. Вот дяденьки Шиншина брат женат же на двоюродной сестре, а мы ведь троюродные. И Борис говорил, что это очень можно. Ты знаешь, я ему всё сказала. А он такой умный и такой хороший, – говорила Наташа… – Ты, Соня, не плачь, голубчик милый, душенька, Соня. – И она целовала ее, смеясь. – Вера злая, Бог с ней! А всё будет хорошо, и маменьке она не скажет; Николенька сам скажет, и он и не думал об Жюли.