Сравнительное правоведение

Сравни́тельное правове́дение, правова́я компаративи́стика, юриди́ческая компаративи́стика — отрасль (раздел) правоведения (юридической науки), изучающая правовые системы различных государств путём сопоставления одноименных государственных и правовых институтов, их основных принципов и категорий.

Цели сравнительного правоведения

Сравнительное правоведение, несмотря на высокий уровень теоретизации, является одной из наиболее востребованных наук в области законодательной деятельности и деятельности международных организаций.

Среди основных целей сравнительного правоведения принято выделять:

• гносеологическую цель;
• практические цели.

Гносеологическая цель сравнительного правоведения состоит в выявлении общих закономерностей развития правовых явлений и институтов, поскольку только сравнение различных правовых систем позволяет разграничить общее и особенное, случайное и закономерное в праве. Таким образом, сравнительно правовой метод жизненно необходим при проведении любого научно-правового исследования. Иными словами, знание иностранного права позволяет лучше понять собственное право, увидеть его преимущества и недостатки. В этой связи изучение основ сравнительного правоведения является важным компонентом при формировании правового мышления будущих юристов, позволяет его сделать более «объемным» и гибким.

Помимо чисто гносеологических, сравнительное правоведение преследует следующие практические цели:

• способствовать сближению и унификации законодательства различных государств в тех областях, где это очевидно необходимо (прежде всего, гражданское, торговое, гуманитарное право);
• выработка предложений по совершенствованию собственной национальной системы права на основе изучения правового опыта зарубежных государств.

Достижение этих, сугубо практических целей, особенно актуально в настоящее время вследствие масштабных интеграционных процессов в Европейском союзе и проектов принятия общеевропейских актов, таких как Европейский Гражданский кодекс и общеевропейская Конституция.

Возникновение и развитие сравнительного правоведения

Сравнительно-правовой метод исследования начал применяться ещё в глубокой древности. Например, Платон сравнивал законы различных греческих полисов. Аристотель, чтобы сделать выводы о закономерностях политической организации, собрал, сравнил и проанализировал «конституции» 153 греческих и варварских городов. В то же время древнеримские юристы подобных исследований не проводили, поскольку были убеждены в несомненном превосходстве своих законов над всеми прочими «варварскими» законами.

Дальнейшее развитие сравнительно-правовой метод получил в Новое время. Во Франции Шарль Монтескье в своем труде «О духе законов» прибег к сопоставлению различных правовых систем и на предложениях относительно причин различий между этими системами строил своё понимание права. В Германии идею о сравнении правовых систем первым выдвинул Лейбниц.

Однако в качестве самостоятельной научной дисциплины сравнительное правоведение оформилось только во второй половине XIX века. Важнейшими событиями для развития новой науки стали основание в 1869 году французского общества сравнительного законодательства и проведение в 1900 году 1-го Международного конгресса сравнительного права.

С начала XX века кафедры сравнительного правоведения стали появляться в университетах Франции и некоторых других западных стран. После Второй мировой войны возникает много периодических изданий, посвященных сравнительно-правовым исследованиям. Так, в 1949 году в Париже основан «Международный журнал сравнительного права» (фр. Revue internationale de droit comparé).

В настоящее время исследования в области сравнительного правоведения ведутся в следующих зарубежных научных центрах:

• Австралийский институт сравнительных правовых систем (The Australian Institute of Comparative Legal Systems);
• Институт Макса Планка ([www.mpil.de/ww/en/pub/news.cfm Max Planck Institute for Comparative Public Law and International Law]) в составе Общества Макса Планка;
• Международная ассоциация конституционного права ([www.iacl-aidc.org/ International Association of Constitutional Law]);
• [www.law.tulane.edu/tlscenters/eason/index.aspx Центр сравнительного права им. Исонн-Вейнманн при Тулейнском университете];
• Центр европейского и сравнительного права Оксфордского университета;
• [www.iuscomparatum.org/AIDC Международная академия сравнительного права];
• Гарвардская школа права и многих других.

За рубежом наибольший вклад в развитие сравнительного правоведения внесли следующие ученые:

• Рудольф Шлезингер (США-Великобритания-Германия),
• Эрнст Рабель (Германия),
• Марк Ансель (Франция),
• Рене Давид (Франция),
• Конрад Цвайгерт (Германия),
• Хайн Кётц (Германия),
• Родольфо Сакко (Италия).

Магистерские степени по сравнительному праву

Магистерские степени в области сравнительного правоведения в настоящее время присуждают:

• Тулейнский университет;
• Мичиганский университет;
• Университет Дьюка;
• Университет Дели и ряд других университетов США, Европы и Азии.

В России сравнительное право (или сравнительное правоведение) не считается самостоятельной научной специальностью, хотя неоднократно предлагалось выделить её в качестве таковой в рамках научной специальности 12.00.01 — теория и история государства и права.

Сравнительное правоведение в России

В дореволюционной России значительное внимание сравнительно-правовому методу и изучению иностранного законодательства уделяли П. Г. Виноградов, Н. П. Загоскин, Н. М. Коркунов, С. А. Муромцев, Г. Ф. Шершеневич.

Однако превращение сравнительного правоведения в отдельную научно-правовую дисциплину в России происходит только с начала 1990-х годов. Существовавшие до этого идеологические установки препятствовали объективному сопоставлению различных правовых систем и конструктивному обмену правовым опытом, что в значительной степени лишало проводившиеся в СССР сравнительно-правовые исследования практического значения. Несмотря на это, в советский период издавались крупные научные работы, посвященные сравнительному праву (например, Тилле А. А. Социалистическое сравнительное правоведение. М., 1975). Ценнейшим источником по сравнительному правоведению стал изданный в СССР в 1967 году русский перевод монографии Рене Давида «Основные правовые системы современности».

К советской школе можно отнести современного узбекского ученого-компаративиста международного уровня А. Х. Саидова, большинство трудов которого издается на русском языке.

Произошедшая после распада СССР полная смена основ государственно-правового устройства страны, строительство совершенно новой правовой системы и обращение в этой связи к зарубежному законодательному опыту вызвали необходимость форсированного развития в России науки сравнительного правоведения. Один за другим стали выходить в свет не только общие курсы сравнительного права, но и специализированные работы по сравнительному конституционному, гражданскому, уголовному и трудовому праву.

В настоящее время научные исследования в сфере сравнительного правоведения проводятся в следующих учреждениях:

• Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ;
• Институт государства и права Российской Академии Наук;
• НИИ проблем укрепления законности и правопорядка Академии Генеральной прокуратуры РФ.

В некоторых российских вузах в последние годы учреждены кафедры или отделения сравнительного правоведения (например, Отделение сравнительного правоведения Юридического института Сибирского федерального университета, Кафедра теории права и сравнительного правоведения Факультета права Высшей школы экономики в Москве).

Значительный вклад в развитие российского сравнительного правоведения в современный период вносят такие учёные, как М. Н. Марченко (автор ряда учебных пособий), Ю. А. Тихомиров (автор учебного курса сравнительного права), И.Д. Козочкин (зарубежное уголовное право), Л.Р. Сюкияйнен (исследования мусульманского права), Б.А. Страшун (сравнительное конституционное право), В.Н. Додонов (сравнительное уголовное право),И.А. Гончаренко (сравнительное налоговое право), А.А. Малиновский (сравнительное уголовное право), В. В. и Л. В. Бойцовы, Е.Н. Трикоз, В. Е. Чиркин и многие др.

Российские издания по сравнительному праву

В настоящее время в России выходят три периодических издания, специально посвященных проблемам сравнительного права:

• Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения;
• Сравнительное конституционное обозрение:
• Ежегодник сравнительного права.

«Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения» издается с 2005 года Институтом законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве РФ. Журнал «Сравнительное конституционное обозрение» выпускает [www.ilpp.ru Институт права и публичной политики] при содействии Oxford University Press. «Ежегодник сравнительного права» (под редакцией профессора Д. В. Дождева) первоначально издавался издательством «Норма», впоследствии переходил к издательству Санкт-Петербургского университета, и в настоящее время вновь издается издательством «Норма».

Юридическая география мира

Юриди́ческая геогра́фия ми́ра (правовая география) — прикладной отдел науки, возникший на стыке истории, географии и права, предметом исследования которой является изучение закономерностей распространения правовых систем (семьей) на карте мира, их история и эволюция развития.

Сам термин «юридическая география мира» был введён и впервые использован чешским учёным-компаративистом Виктором Кнаппом в его работе: «Великие правовые системы: Введение в сравнительное правоведение», изданную сначала в 1976 году в Германии, затем в 1996 году в Чехии.

Юридическая география мира происходит из науки сравнительного правоведения и развивается во многом благодаря трудам юристов-компаративистов, в том числе использует тот же понятийный аппарат (например, правовая семья), вместе с тем, по мнению отдельных исследователей, она представляет собой самостоятельное направление в науке и в определённой степени отличается от сравнительного правоведения.

Главным отличием юридической географии мира от сравнительного правоведения является не выработка инструментария с помощью которого осуществляется сравнение национальных правовых систем в целом, отдельных отраслей и институтов права, а изображение на географической карте мира границ действия той или иной правовой семьи в их многообразии и разнообразии, при чём не только в современную эпоху, но и на всём историческом отрезке времени с момента появления той или иной правовой семьи (историко-юридическая география).

Этапы развития юридической географии мира совпадают с историей сравнительного правоведения. Так, идея изучения права посредством географии (географических карт) восходит ещё к трудам Аристотеля, который пытался составить карту правовых систем путём анализа 153 «конституций» греческих городов-полисов и варварских территорий.

Вместе с тем фундаментальной базой как для развития юридической географии мира, так и сравнительного правоведения в целом послужила сравнительная лингвистика, в которой содержалась идея объединения отдельных языков в родственные языковые группы на основе их исторического происхождения, разработанная в конце XVII — начале XVIII веков немецким учёным Готфридом Лейбницем. Он высказался о возможности сравнения между собой самых разных языков мира путём их объединения в языковые семьи, исходя из историко-генетического критерия группирования, и составления на данной основе родословной мировых языков с изображением на географической карте границ их действия, а также родства. Таким образом все языки мира можно объединить в семьи языков, составной частью которых являются языковые группы и подгруппы. Позднее Лейбниц предпринял попытку составления правовой карты мира, классифицировав право различных государств по сходному принципу, что и языки — в правовые семьи, используя родственно-генетический метод. Несмотря на ряд серьёзных проблем при таком сравнении, в частности язык и право имеют не идентичное понятие и содержание, а также не совсем тождественные социальные функции (для языка — коммуникативная функция, для права — регулятивная функция), и поэтому классификация языковых и правовых семей не является идентичной, и может быть осуществлена лишь с разными формулами; именно Лейбниц является первым европейским учёным, от научных идей которого идёт дальнейшее развитие и становление как сравнительного правоведения, так и юридической географии мира.

Прошедший, в 1900 году во время Парижской всемирной выставки, I Международный конгресс сравнительного правоведения не только легализовал сравнительное правоведение как науку (разработанную в конце XVIII века и на всём протяжении XIX века), но и показал живучесть идей Лейбница в отношении объединения отдельный правовых систем в семьи права (правовые семьи). Именно на Первом Конгрессе учёные-компаративисты и оперировали этим понятием, имея, однако, более совершенное представление о классификации правовых семей в отличие от Лейбница, не располагавшего в своё время столь значительной наработкой в сравнительном правоведении, которая была создана на протяжении всего XIX века.

Юридическая география мира как дисциплина получила своё оформление в начале XX столетия с выходом монографии американского юриста Джона Вигмора: «Панорама юридических (правовых) систем мира», где автор впервые изображает действующие системы права в той или иной стране на карте мира. Несмотря на то, что работа Вигмора была нова и революционна для своего времени и для данного научного направления, требовалась более существенная доработка и развитие его идей в этой области.

В XX веке было несколько десятков крупных учёных-компаративистов, однако именно французский компаративист Рене Давид смог придумать наиболее удачную классификацию национальных правовых систем в правовые семьи, и поставил науку сравнительного правоведения на более высокую ступень развития. По Рене Давиду в мире действуют: романо-германская правовая семья; англо-саксонская правовая семья (семья общего права) и семья социалистического права; также существуют смешанные правовые системы на основе первых трёх семей, в том числе те, где доминирующее положение имеют религиозное либо обычное право. Семья социалистического права во многом тождественна романо-германскому праву, но при этом имеет свою уникальную специфику; после 1990 года в связи с распадом Советского Союза и социалистического блока в целом, правовые системы, входившие в неё стали частью романо-германской правовой семьи. Некоторые исследователи полагают, что семья социалистического права распалась на относительно самостоятельные семьи славянского права, балтийского права, а также восточноевропейского права.

Именно Рене Давид придал юридической географии мира тот вид, который в основном сейчас принят за основу.

В Советском Союзе, первым, кто использовал термин «правовая карта мира» был известный советский и российский учёный-компаративист В. А. Туманов, под общей редакцией которого был произведён перевод и издана книга Рене Давида на русском языке (в 1967, 1988, 1996 и 1999 годах). Именно в предисловии к данной работе Рене Давида на русском языке и используется В. А. Тумановым этот термин. Несмотря на это, утверждение, что юридическая география мира является самостоятельным научным направлением и дисциплиной впервые в российской правовой науке было высказано известным узбекским компаративистом Акмалем Саидовым сначала в его докторской диссертации: «Буржуазное сравнительное правоведение: история и современность», в дальнейшем в изданном несколькими годами позже учебнике «Сравнительное правоведение и юридическая география мира». В данных работах после глав посвящённых сравнительному правоведению, включены отдельные главы «Современная юридическая география мира» с подробным описанием как правовых семей, так и географических регионов их действия.

В последние десятилетия выходят работы юристов-компаративистов, которые включают в себя не только понятийный инструментарий сравнительного правоведения, но и обширный материал по юридической географии мира, подробно описывая и указывая географические регионы где действует та или иная правовая семья. В самом начале 2009 года в издательстве «Волтерс Клувер» вышла на русском языке книга известного французского учёного Раймона Леже, посвящённая великим правовым системам современности, где детально рассмотрен вопрос современной правовой карты мира.

Следует отметить, что основной центр «тяжести» по исследованию и развитию данной комплексной науки находится в Европе и в бывшем Советском Союзе. Так, например, с 1993 по 2003 годы было осуществлено трижды переиздание уникального справочника «Правовые системы стран мира» (под редакцией профессоров Решетникова и Сухарева), который является прекрасным и новым исследованием в данную науку. В данных справочниках проанализированы все страны мира, история и эволюция национальных правовых систем, а также их место на правовой карте мира.

На сегодняшний день ведутся дискуссии о необходимости выпуска специального юридического атласа (атласа правовых систем), который бы на картах показывал сферу распространения той или иной правовой семьи, а также её историческую эволюцию и распространение.

Поскольку компаративисты используют разные критерии сопоставлений и отличий правовых систем государств и регионов мира, то и составленные ими правовые карты мира нередко отличаются, совпадая в выделении основных мировых правовых семей.

Данная проблематика связана с тем, что в отличие от естественных наук, где возможна чёткая классификация, в гуманитарных науках, какой является юридическая география мира, из-за плюрализма всевозможных точек зрения различных исследователей единообразной классификации добиться затруднительно.

См. также

• Сравнительный метод
• Сравнительное уголовное право

Литература

• Кнапп В. Крупные системы права в современном мире. — Сравнительное правоведение. Сб. ст. М.,1978;
• Ансель М. Сравнительное право и унификация права // Очерки сравнительного права. — М.: Прогресс, 1981;
• Ансель М. Методологические проблемы сравнительного правоведения // Очерки сравнительного права. М.: Прогресс, 1981;
• Саидов А. Х..Сравнительное правоведение и юридическая география мира. М., ИГПРАН, 1993;
• Решетников Ф. М. Правовые системы стран мира. справочник., М., Юридическая лит-ра, 1993;
• Цвайгерт К., Кетц Х. Введение в сравнительное правоведение в сфере частного права. М.: Международные отношения, 1995;
• Давид Р., Жоффре-Спинози К. [www.kursach.com/biblio/0010006/000.htm Основные правовые системы современности] = Les grands systemes de droit contemporains / Пер. с фр. В. А. Туманова. — М.: Международные отношения, 1996. — 400 с. — ISBN 5-7133-0892-8.
• Тихомиров Ю.А. Курс сравнительного правоведения. — М.: НОРМА, 1996. — 432 с. — ISBN 5-89123-042-9.
• Сравнительное конституционное право. Под ред. А. И. Ковлера, В. Е. Чиркина, Ю. А. Юдина. М., 1996;
• Основные институты гражданского права зарубежных стран: Сравнительно-правовое исследование. М.: Норма, 1999;
• Саидов А.Х. [www.scribd.com/doc/60180897/%D0%90-%D0%A5-%D0%A1%D0%B0%D0%B8%D0%B4%D0%BE%D0%B2-%D0%A1%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BD%D0%B8%D1%82%D0%B5%D0%BB%D1%8C%D0%BD%D0%BE%D0%B5-%D0%BF%D1%80%D0%B0%D0%B2%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D0%B4%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5 Сравнительное правоведение (основные правовые системы современности)] / Под ред. В.А. Туманова. — М.: Юристъ, 2003. — 448 с. — ISBN 5-7975-0334-4.
• Скакун О. Ф. Общее сравнительное правоведение: Основные типы (семьи) правовых систем мира. — К.: Ін Юре, 2008;
• Правовые системы стран мира. Энциклопедический справочник. М., НОРМА, 2000, 2001, 2003;
• Бехруз Х. Введение в сравнительное правоведение. Одесса: Юридична литература, 2002;
• Малиновский А. А. Сравнительное правоведение в сфере уголовного права. М.: Международные отношения, 2002;
• Мамедов Г. А. Закони про прокуратуру України та Азербайджану: порівняльний аналіз. Одесса: Митна справа.-2005.- 1.-с.44-50
• Киселёв И. Я. Сравнительное трудовое право: Учебник. М.: Проспект, 2005;
• Марченко М. Н. Сравнительное правоведение: Учебник для вузов. Общая часть. М.: Зерцало, 2006;
• Schlesinger R.B. Comparative Law. Cases — Text — Materials. V-th ed. Mineola; N.Y., 1980;
• International Encyclopedia of Comparative Law. Volume (National Reports), 1987;
• An Introduction to Comparative Law, translation from the Germany original: T. Weir, 3rd edition; Oxford, 1998.
• [www.oxfordhandbooks.com/view/10.1093/oxfordhb/9780199296064.001.0001/oxfordhb-9780199296064 The Oxford Handbook of Comparative Law, 2012]
• [www.oxfordhandbooks.com/view/10.1093/oxfordhb/9780199578610.001.0001/oxfordhb-9780199578610?rskey=UPNEdS&result=1 The Oxford Handbook of Comparative Constitutional Law, 2012]

Отрывок, характеризующий Сравнительное правоведение

– Вы, ежели что… вы вернитесь, Яков Алпатыч; ради Христа, нас пожалей, – прокричала ему жена, намекавшая на слухи о войне и неприятеле.
– Бабы, бабы, бабьи сборы, – проговорил Алпатыч про себя и поехал, оглядывая вокруг себя поля, где с пожелтевшей рожью, где с густым, еще зеленым овсом, где еще черные, которые только начинали двоить. Алпатыч ехал, любуясь на редкостный урожай ярового в нынешнем году, приглядываясь к полоскам ржаных пелей, на которых кое где начинали зажинать, и делал свои хозяйственные соображения о посеве и уборке и о том, не забыто ли какое княжеское приказание.
Два раза покормив дорогой, к вечеру 4 го августа Алпатыч приехал в город.
По дороге Алпатыч встречал и обгонял обозы и войска. Подъезжая к Смоленску, он слышал дальние выстрелы, но звуки эти не поразили его. Сильнее всего поразило его то, что, приближаясь к Смоленску, он видел прекрасное поле овса, которое какие то солдаты косили, очевидно, на корм и по которому стояли лагерем; это обстоятельство поразило Алпатыча, но он скоро забыл его, думая о своем деле.
Все интересы жизни Алпатыча уже более тридцати лет были ограничены одной волей князя, и он никогда не выходил из этого круга. Все, что не касалось до исполнения приказаний князя, не только не интересовало его, но не существовало для Алпатыча.
Алпатыч, приехав вечером 4 го августа в Смоленск, остановился за Днепром, в Гаченском предместье, на постоялом дворе, у дворника Ферапонтова, у которого он уже тридцать лет имел привычку останавливаться. Ферапонтов двенадцать лет тому назад, с легкой руки Алпатыча, купив рощу у князя, начал торговать и теперь имел дом, постоялый двор и мучную лавку в губернии. Ферапонтов был толстый, черный, красный сорокалетний мужик, с толстыми губами, с толстой шишкой носом, такими же шишками над черными, нахмуренными бровями и толстым брюхом.
Ферапонтов, в жилете, в ситцевой рубахе, стоял у лавки, выходившей на улицу. Увидав Алпатыча, он подошел к нему.
– Добро пожаловать, Яков Алпатыч. Народ из города, а ты в город, – сказал хозяин.
– Что ж так, из города? – сказал Алпатыч.
– И я говорю, – народ глуп. Всё француза боятся.
– Бабьи толки, бабьи толки! – проговорил Алпатыч.
– Так то и я сужу, Яков Алпатыч. Я говорю, приказ есть, что не пустят его, – значит, верно. Да и мужики по три рубля с подводы просят – креста на них нет!
Яков Алпатыч невнимательно слушал. Он потребовал самовар и сена лошадям и, напившись чаю, лег спать.
Всю ночь мимо постоялого двора двигались на улице войска. На другой день Алпатыч надел камзол, который он надевал только в городе, и пошел по делам. Утро было солнечное, и с восьми часов было уже жарко. Дорогой день для уборки хлеба, как думал Алпатыч. За городом с раннего утра слышались выстрелы.
С восьми часов к ружейным выстрелам присоединилась пушечная пальба. На улицах было много народу, куда то спешащего, много солдат, но так же, как и всегда, ездили извозчики, купцы стояли у лавок и в церквах шла служба. Алпатыч прошел в лавки, в присутственные места, на почту и к губернатору. В присутственных местах, в лавках, на почте все говорили о войске, о неприятеле, который уже напал на город; все спрашивали друг друга, что делать, и все старались успокоивать друг друга.
У дома губернатора Алпатыч нашел большое количество народа, казаков и дорожный экипаж, принадлежавший губернатору. На крыльце Яков Алпатыч встретил двух господ дворян, из которых одного он знал. Знакомый ему дворянин, бывший исправник, говорил с жаром.
– Ведь это не шутки шутить, – говорил он. – Хорошо, кто один. Одна голова и бедна – так одна, а то ведь тринадцать человек семьи, да все имущество… Довели, что пропадать всем, что ж это за начальство после этого?.. Эх, перевешал бы разбойников…
– Да ну, будет, – говорил другой.
– А мне что за дело, пускай слышит! Что ж, мы не собаки, – сказал бывший исправник и, оглянувшись, увидал Алпатыча.
– А, Яков Алпатыч, ты зачем?
– По приказанию его сиятельства, к господину губернатору, – отвечал Алпатыч, гордо поднимая голову и закладывая руку за пазуху, что он делал всегда, когда упоминал о князе… – Изволили приказать осведомиться о положении дел, – сказал он.
– Да вот и узнавай, – прокричал помещик, – довели, что ни подвод, ничего!.. Вот она, слышишь? – сказал он, указывая на ту сторону, откуда слышались выстрелы.
– Довели, что погибать всем… разбойники! – опять проговорил он и сошел с крыльца.
Алпатыч покачал головой и пошел на лестницу. В приемной были купцы, женщины, чиновники, молча переглядывавшиеся между собой. Дверь кабинета отворилась, все встали с мест и подвинулись вперед. Из двери выбежал чиновник, поговорил что то с купцом, кликнул за собой толстого чиновника с крестом на шее и скрылся опять в дверь, видимо, избегая всех обращенных к нему взглядов и вопросов. Алпатыч продвинулся вперед и при следующем выходе чиновника, заложив руку зазастегнутый сюртук, обратился к чиновнику, подавая ему два письма.
– Господину барону Ашу от генерала аншефа князя Болконского, – провозгласил он так торжественно и значительно, что чиновник обратился к нему и взял его письмо. Через несколько минут губернатор принял Алпатыча и поспешно сказал ему:
– Доложи князю и княжне, что мне ничего не известно было: я поступал по высшим приказаниям – вот…
Он дал бумагу Алпатычу.
– А впрочем, так как князь нездоров, мой совет им ехать в Москву. Я сам сейчас еду. Доложи… – Но губернатор не договорил: в дверь вбежал запыленный и запотелый офицер и начал что то говорить по французски. На лице губернатора изобразился ужас.
– Иди, – сказал он, кивнув головой Алпатычу, и стал что то спрашивать у офицера. Жадные, испуганные, беспомощные взгляды обратились на Алпатыча, когда он вышел из кабинета губернатора. Невольно прислушиваясь теперь к близким и все усиливавшимся выстрелам, Алпатыч поспешил на постоялый двор. Бумага, которую дал губернатор Алпатычу, была следующая:
«Уверяю вас, что городу Смоленску не предстоит еще ни малейшей опасности, и невероятно, чтобы оный ею угрожаем был. Я с одной, а князь Багратион с другой стороны идем на соединение перед Смоленском, которое совершится 22 го числа, и обе армии совокупными силами станут оборонять соотечественников своих вверенной вам губернии, пока усилия их удалят от них врагов отечества или пока не истребится в храбрых их рядах до последнего воина. Вы видите из сего, что вы имеете совершенное право успокоить жителей Смоленска, ибо кто защищаем двумя столь храбрыми войсками, тот может быть уверен в победе их». (Предписание Барклая де Толли смоленскому гражданскому губернатору, барону Ашу, 1812 года.)
Народ беспокойно сновал по улицам.
Наложенные верхом возы с домашней посудой, стульями, шкафчиками то и дело выезжали из ворот домов и ехали по улицам. В соседнем доме Ферапонтова стояли повозки и, прощаясь, выли и приговаривали бабы. Дворняжка собака, лая, вертелась перед заложенными лошадьми.
Алпатыч более поспешным шагом, чем он ходил обыкновенно, вошел во двор и прямо пошел под сарай к своим лошадям и повозке. Кучер спал; он разбудил его, велел закладывать и вошел в сени. В хозяйской горнице слышался детский плач, надрывающиеся рыдания женщины и гневный, хриплый крик Ферапонтова. Кухарка, как испуганная курица, встрепыхалась в сенях, как только вошел Алпатыч.
– До смерти убил – хозяйку бил!.. Так бил, так волочил!..
– За что? – спросил Алпатыч.
– Ехать просилась. Дело женское! Увези ты, говорит, меня, не погуби ты меня с малыми детьми; народ, говорит, весь уехал, что, говорит, мы то? Как зачал бить. Так бил, так волочил!
Алпатыч как бы одобрительно кивнул головой на эти слова и, не желая более ничего знать, подошел к противоположной – хозяйской двери горницы, в которой оставались его покупки.
– Злодей ты, губитель, – прокричала в это время худая, бледная женщина с ребенком на руках и с сорванным с головы платком, вырываясь из дверей и сбегая по лестнице на двор. Ферапонтов вышел за ней и, увидав Алпатыча, оправил жилет, волосы, зевнул и вошел в горницу за Алпатычем.
– Аль уж ехать хочешь? – спросил он.
Не отвечая на вопрос и не оглядываясь на хозяина, перебирая свои покупки, Алпатыч спросил, сколько за постой следовало хозяину.
– Сочтем! Что ж, у губернатора был? – спросил Ферапонтов. – Какое решение вышло?
Алпатыч отвечал, что губернатор ничего решительно не сказал ему.
– По нашему делу разве увеземся? – сказал Ферапонтов. – Дай до Дорогобужа по семи рублей за подводу. И я говорю: креста на них нет! – сказал он.
– Селиванов, тот угодил в четверг, продал муку в армию по девяти рублей за куль. Что же, чай пить будете? – прибавил он. Пока закладывали лошадей, Алпатыч с Ферапонтовым напились чаю и разговорились о цене хлебов, об урожае и благоприятной погоде для уборки.
– Однако затихать стала, – сказал Ферапонтов, выпив три чашки чая и поднимаясь, – должно, наша взяла. Сказано, не пустят. Значит, сила… А намесь, сказывали, Матвей Иваныч Платов их в реку Марину загнал, тысяч осьмнадцать, что ли, в один день потопил.
Алпатыч собрал свои покупки, передал их вошедшему кучеру, расчелся с хозяином. В воротах прозвучал звук колес, копыт и бубенчиков выезжавшей кибиточки.
Было уже далеко за полдень; половина улицы была в тени, другая была ярко освещена солнцем. Алпатыч взглянул в окно и пошел к двери. Вдруг послышался странный звук дальнего свиста и удара, и вслед за тем раздался сливающийся гул пушечной пальбы, от которой задрожали стекла.
Алпатыч вышел на улицу; по улице пробежали два человека к мосту. С разных сторон слышались свисты, удары ядер и лопанье гранат, падавших в городе. Но звуки эти почти не слышны были и не обращали внимания жителей в сравнении с звуками пальбы, слышными за городом. Это было бомбардирование, которое в пятом часу приказал открыть Наполеон по городу, из ста тридцати орудий. Народ первое время не понимал значения этого бомбардирования.
Звуки падавших гранат и ядер возбуждали сначала только любопытство. Жена Ферапонтова, не перестававшая до этого выть под сараем, умолкла и с ребенком на руках вышла к воротам, молча приглядываясь к народу и прислушиваясь к звукам.
К воротам вышли кухарка и лавочник. Все с веселым любопытством старались увидать проносившиеся над их головами снаряды. Из за угла вышло несколько человек людей, оживленно разговаривая.
– То то сила! – говорил один. – И крышку и потолок так в щепки и разбило.
– Как свинья и землю то взрыло, – сказал другой. – Вот так важно, вот так подбодрил! – смеясь, сказал он. – Спасибо, отскочил, а то бы она тебя смазала.
Народ обратился к этим людям. Они приостановились и рассказывали, как подле самих их ядра попали в дом. Между тем другие снаряды, то с быстрым, мрачным свистом – ядра, то с приятным посвистыванием – гранаты, не переставали перелетать через головы народа; но ни один снаряд не падал близко, все переносило. Алпатыч садился в кибиточку. Хозяин стоял в воротах.
– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.


От Смоленска войска продолжали отступать. Неприятель шел вслед за ними. 10 го августа полк, которым командовал князь Андрей, проходил по большой дороге, мимо проспекта, ведущего в Лысые Горы. Жара и засуха стояли более трех недель. Каждый день по небу ходили курчавые облака, изредка заслоняя солнце; но к вечеру опять расчищало, и солнце садилось в буровато красную мглу. Только сильная роса ночью освежала землю. Остававшиеся на корню хлеба сгорали и высыпались. Болота пересохли. Скотина ревела от голода, не находя корма по сожженным солнцем лугам. Только по ночам и в лесах пока еще держалась роса, была прохлада. Но по дороге, по большой дороге, по которой шли войска, даже и ночью, даже и по лесам, не было этой прохлады. Роса не заметна была на песочной пыли дороги, встолченной больше чем на четверть аршина. Как только рассветало, начиналось движение. Обозы, артиллерия беззвучно шли по ступицу, а пехота по щиколку в мягкой, душной, не остывшей за ночь, жаркой пыли. Одна часть этой песочной пыли месилась ногами и колесами, другая поднималась и стояла облаком над войском, влипая в глаза, в волоса, в уши, в ноздри и, главное, в легкие людям и животным, двигавшимся по этой дороге. Чем выше поднималось солнце, тем выше поднималось облако пыли, и сквозь эту тонкую, жаркую пыль на солнце, не закрытое облаками, можно было смотреть простым глазом. Солнце представлялось большим багровым шаром. Ветра не было, и люди задыхались в этой неподвижной атмосфере. Люди шли, обвязавши носы и рты платками. Приходя к деревне, все бросалось к колодцам. Дрались за воду и выпивали ее до грязи.
Князь Андрей командовал полком, и устройство полка, благосостояние его людей, необходимость получения и отдачи приказаний занимали его. Пожар Смоленска и оставление его были эпохой для князя Андрея. Новое чувство озлобления против врага заставляло его забывать свое горе. Он весь был предан делам своего полка, он был заботлив о своих людях и офицерах и ласков с ними. В полку его называли наш князь, им гордились и его любили. Но добр и кроток он был только с своими полковыми, с Тимохиным и т. п., с людьми совершенно новыми и в чужой среде, с людьми, которые не могли знать и понимать его прошедшего; но как только он сталкивался с кем нибудь из своих прежних, из штабных, он тотчас опять ощетинивался; делался злобен, насмешлив и презрителен. Все, что связывало его воспоминание с прошедшим, отталкивало его, и потому он старался в отношениях этого прежнего мира только не быть несправедливым и исполнять свой долг.
Правда, все в темном, мрачном свете представлялось князю Андрею – особенно после того, как оставили Смоленск (который, по его понятиям, можно и должно было защищать) 6 го августа, и после того, как отец, больной, должен был бежать в Москву и бросить на расхищение столь любимые, обстроенные и им населенные Лысые Горы; но, несмотря на то, благодаря полку князь Андрей мог думать о другом, совершенно независимом от общих вопросов предмете – о своем полку. 10 го августа колонна, в которой был его полк, поравнялась с Лысыми Горами. Князь Андрей два дня тому назад получил известие, что его отец, сын и сестра уехали в Москву. Хотя князю Андрею и нечего было делать в Лысых Горах, он, с свойственным ему желанием растравить свое горе, решил, что он должен заехать в Лысые Горы.
Он велел оседлать себе лошадь и с перехода поехал верхом в отцовскую деревню, в которой он родился и провел свое детство. Проезжая мимо пруда, на котором всегда десятки баб, переговариваясь, били вальками и полоскали свое белье, князь Андрей заметил, что на пруде никого не было, и оторванный плотик, до половины залитый водой, боком плавал посредине пруда. Князь Андрей подъехал к сторожке. У каменных ворот въезда никого не было, и дверь была отперта. Дорожки сада уже заросли, и телята и лошади ходили по английскому парку. Князь Андрей подъехал к оранжерее; стекла были разбиты, и деревья в кадках некоторые повалены, некоторые засохли. Он окликнул Тараса садовника. Никто не откликнулся. Обогнув оранжерею на выставку, он увидал, что тесовый резной забор весь изломан и фрукты сливы обдерганы с ветками. Старый мужик (князь Андрей видал его у ворот в детстве) сидел и плел лапоть на зеленой скамеечке.
Он был глух и не слыхал подъезда князя Андрея. Он сидел на лавке, на которой любил сиживать старый князь, и около него было развешено лычко на сучках обломанной и засохшей магнолии.
Князь Андрей подъехал к дому. Несколько лип в старом саду были срублены, одна пегая с жеребенком лошадь ходила перед самым домом между розанами. Дом был заколочен ставнями. Одно окно внизу было открыто. Дворовый мальчик, увидав князя Андрея, вбежал в дом.
Алпатыч, услав семью, один оставался в Лысых Горах; он сидел дома и читал Жития. Узнав о приезде князя Андрея, он, с очками на носу, застегиваясь, вышел из дома, поспешно подошел к князю и, ничего не говоря, заплакал, целуя князя Андрея в коленку.
Потом он отвернулся с сердцем на свою слабость и стал докладывать ему о положении дел. Все ценное и дорогое было отвезено в Богучарово. Хлеб, до ста четвертей, тоже был вывезен; сено и яровой, необыкновенный, как говорил Алпатыч, урожай нынешнего года зеленым взят и скошен – войсками. Мужики разорены, некоторый ушли тоже в Богучарово, малая часть остается.
Князь Андрей, не дослушав его, спросил, когда уехали отец и сестра, разумея, когда уехали в Москву. Алпатыч отвечал, полагая, что спрашивают об отъезде в Богучарово, что уехали седьмого, и опять распространился о долах хозяйства, спрашивая распоряжении.
– Прикажете ли отпускать под расписку командам овес? У нас еще шестьсот четвертей осталось, – спрашивал Алпатыч.
«Что отвечать ему? – думал князь Андрей, глядя на лоснеющуюся на солнце плешивую голову старика и в выражении лица его читая сознание того, что он сам понимает несвоевременность этих вопросов, но спрашивает только так, чтобы заглушить и свое горе.
– Да, отпускай, – сказал он.
– Ежели изволили заметить беспорядки в саду, – говорил Алпатыч, – то невозмежио было предотвратить: три полка проходили и ночевали, в особенности драгуны. Я выписал чин и звание командира для подачи прошения.
– Ну, что ж ты будешь делать? Останешься, ежели неприятель займет? – спросил его князь Андрей.