Сражение в Могадишо (1993)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сражение в Могадишо
Основной конфликт: Гражданская война в Сомали

Вертолёт MH-60 «Блэк Хок» (позывной «Супер 64») над побережьем Сомали, один из двух, сбитых 3 октября
Дата

3 октября — 4 октября 1993 года

Место

Могадишо, Сомали

Итог

ООН: тактическая победа СНА стратегическая победа:
* вывод войск ООН 3 марта 1995 года

Противники
ООН: СНА
Командующие
Уильям Ф. Гаррисон Мохаммед Фарах Айдид
Силы сторон
160 солдат 4000-6000 бойцов милиции и гражданского ополчения
Потери
США:
18 погибших
74 — 84 раненых
1 военнопленный
Малайзия
1 погибший
7 раненых
Пакистан
2 раненых
'По данным СНА:'
От 315 до 500 убитых,
812 раненых
21 военнопленный
'По данным США:'
Более 1500 погибших (в том числе мирные жители)
3000 раненых (в том числе мирные жители)
23 военнопленных

Сражение в Могадишо (в Сомали известно как «День рейнджеров», сомал. Ma-alinti Rangers, в США также известно как Battle of the Black Sea[1][2]) произошло между силами специального назначения США и силами незаконных вооруженных формирований Сомалийского национального альянса (группировкой генерала М. Айдида) 34 октября 1993 года в ходе миротворческой операции ООН в Сомали и является наиболее известным событием этой операции. Выполняя задание по аресту и захвату двух членов так называемого «правительства Сомалийского национального альянса», подразделения сил специального назначения США вступили в городской бой с имевшим многократное численное превосходство противником и по американским оценкам понесли тяжелые потери (18 чел. убитыми). Потери сил войск специального назначения США в Могадишо повлияли на принятие руководством США решения о выводе американских войск из Сомали.





Содержание

Предыстория

С конца 1980-х годов в Сомали шла гражданская война. В 1991 году президент страны Мохаммед Сиад Барре был свергнут силами вооружённой оппозиции. Однако вскоре война вспыхнула с новой силой: различные национальные группировки начали борьбу за власть. Централизованная власть в стране отсутствовала, инфраструктура разрушена. В 1992 году в стране разразился голод, унесший по оценкам жизни более 300 тысяч человек.

Миссии ООН

В апреле 1992 года Совет Безопасности ООН учредил миссию UNOSOM I, целью которой было распределение продовольствия гуманитарными организациями. Однако миссия оказалась недееспособной. Сотрудники организаций были вынуждены платить дань за проходы караванов с грузами по территориям, контролировавшимся той или иной группировкой, им приходилось содержать дорогостоящую, но неэффективную охрану, нанимаемую среди местного населения. Большая часть продовольствия не доходила до нуждавшихся, а расхищалась местными кланами. В этих условиях было принято решение о вводе в страну ограниченного миротворческого контингента, предназначенного для сопровождения и охраны гуманитарных грузов.

Но появление миротворцев было враждебно принято лидерами местных кланов, которые на время забыли о своих разногласиях и организовали ряд нападений на пакистанский батальон сил ООН. Комиссия ООН признала, что миссия UNOSOM I, в силу ограниченных прав и возможностей, успеха не имела.

В то же время в правительстве США было достаточно сторонников прямой интервенции в Сомали. 3 декабря 1992 года СБ ООН во многом под давлением США принял резолюцию 794 (англ.), которая на основании главы VII Устава ООН уполномочивала международные силы, отправляющиеся в Сомали, использовать «все необходимые средства» (подразумевалось разрешение в том числе и на использование военной силы) для обеспечения беспрепятственной доставки гуманитарной помощи.

Операция получила название «Возрождение надежды» (англ. Restore Hope). Во главе созданной Оперативной группировки ООН (UNITAF), состоявшей из контингентов более чем 20 стран (в частности, контингентов Австралии, Канады, ФРГ, Франции, Индии, Италии, Пакистана, Египта), находились США, предоставившие 25 тысяч военнослужащих из общей численности группировки в 37 тысяч человек. Группировка заняла ключевые территории в стране, под её нажимом многие полевые командиры согласились прекратить боевые действия, доставка грузов стала осуществляться беспрепятственно. Под давлением США 15 марта 1993 года в Аддис-Абебе (Эфиопия) была начата конференция о мире, на которой представители сомалийских группировок согласились прекратить огонь. Гарантом соглашения должен был выступить воинский миротворческий контингент ООН.

Успех операции убедил руководство ООН расширить полномочия своих сил в Сомали, и в мае 1993 года началась новая операция «Продолжение надежды» и сформирована миротворческая группировка UNOSOM-II. В соответствии с мандатом операции её целью было разоружение сомалийских бандформирований, восстановление политических институтов и государственных структур страны, а также обеспечение безопасности на всей территории Сомали. США вывели большую часть своего контингента, передали формальное руководство операцией силам ООН, но фактически сохранили контроль над ней. Специальным представителем генсека ООН был отставной американский адмирал Джонатан Хоуи (англ.), также на американцев возлагались все виды тылового и материально-технического обеспечения. Вскоре ООН попросила США об участии в операции сил быстрого реагирования, которые должны были действовать в составе американских сил в Сомали (US FORSOM) под командованием генерал-майора Томаса М. Монтгомери (англ.).

Международное вмешательство во внутренние дела Сомали не устроило одного из самых влиятельных лидеров СНА Мухаммеда Айдида. После вывода американских войск Сомалийский национальный альянс фактически объявил войну миротворцам ООН.

Формальным поводом к началу боевых действий стала операция ООН по прекращению вещания радиостанции СНА, проведённая в соответствии с достигнутыми договорённостями. Однако СНА провозгласил акцию пакистанских миротворцев попыткой «заткнуть единственный независимый источник информации», в то время как представители ООН квалифицировали работу радиостанции как подстрекательство к конфронтации. В подготовленной засаде 5 июня 1993 года было убито 24 пакистанских солдата, в том числе двое уже после того, как попали в плен. В тот же день были совершены нападения на другие группы миротворцев. 12 июня миротворцы захватывают в плен Али Кейди, одного из генералов Айдида. 17 июня при попытке блокировать дом Айдида в засаду попали пакистанские и марокканские миротворцы. В дальнейшем крупные нападения следовали каждую неделю. Американская авиация нанесла ряд ударов, используя самолёты огневой поддержки AC-130H и вертолеты AH-1 «Кобра», и уничтожила штаб-квартиру Сомалийского национального альянса, радиостанцию и дом Айдида. Наземные силы ООН взяли под контроль большую часть территории, ранее контролировавшейся Айдидом, но он перешёл на нелегальное положение и продолжал руководить СНА из подполья. Временное затишье позволило американцам вернуть самолёты на базу в Италии, но вскоре боевики Айдида несколько раз обстреляли из миномётов стоянку вертолётов сил быстрого реагирования в аэропорту Могадишо.

Ситуация в Сомали стремительно ухудшалась. Осложнились отношения с мирным населением. Учитывая сотни погибших мирных граждан в результате постоянных боестолкновений и авиаударов, значительная часть населения города стала симпатизировать Айдиду как борцу против «интервенции ООН».

Представители ООН потребовали немедленного ареста или уничтожения Айдида, фактически объявив его вне закона, тем самым выступив против одного из участников внутригосударственного конфликта в Сомали. За голову Айдида было назначено вознаграждение в 25 тысяч долларов. Командование UNOSOM-II обратилось за помощью к США.

Специальная группа

8.08.1993 при взрыве управляемого фугаса в Могадишо погибло 4 военнослужащих патруля военной полиции США. После этого по представлению министра обороны Леса Эспина Конгресс США 90 голосами против 7 проголосовал за введение в Могадишо дополнительных сил Сухопутных войск США.

Для поимки или уничтожения Айдида в Сомали была введена оперативно-тактическая группа войск специального назначения (СпН) СВ США «Рейнджер» (англ. Task Force Ranger), в которую входили подразделения (3-я) отдельной роты «1-го отдельного оперативного полка СПН СВ „Дельта“»), 2-й парашютно десантной роты 3-го парашютно-десантного батальона (пдб) 75-го парашютно-десантного полка сухопутных войск специального назначения США («рейнджеры»). Силы ВВС СпН включали в себя эскадрилью вертолетов из 160-го авиаполка армейской авиации (АА) СпН, подразделения авианаводчиков и ПСС (группы поиска и спасения) из состава 24-й авиационной эскадрильи специального назначения ВВС. Объединенная оперативно-тактическая группа частей СпН СВ США находилась под командованием начальника Управления специальных операций (УСО) Главного управления войск Специального назначения (ГУ СпН) МО США генерал-майора СВ США У. Гаррисона, вылетевшего в Могадишо.

Силы СпН СВ США прибыли в Сомали 22.08.1993 и через неделю провели свой первый рейд, правда, закончившийся конфузом: были задержаны сотрудники ООН. Несмотря на то, что (по версии американского командования) задержанные находились в запретной зоне и были найдены рядом с нелегально перемещёнными партиями гуманитарных припасов, их пришлось отпустить. В сентябре последовали новые операции, практически не имевшие успеха. Не сумев захватить самого Айдида, тактическая группа расширила поле деятельности и принялась за охоту на его ближайших соратников.

Силы участвовавших в операции сторон

Силы специального назначения сухопутных войск США и армейской авиации специального назначения

Оперативная группа войск специального назначения США («Рейнджер») в составе:

Другие подразделения сухопутных войск США в районе Могадишо

Силы ООН

Сухопутные войска США

Сухопутные войска Пакистана

Сухопутные войска Королевства Малайзии

  • 19-й батальон королевского пехотного полка сухопутных войск Малайзии

Незаконные вооруженные формирования

Предположительно от 2000 до 6000 человек из состава партизанских вооруженных формирований в Могадишо принимало участие в данном бою (наряду со стихийно мобилизованными участниками ячеек гражданской обороны из состава местных жителей, имеющих доступ к оружию).

Сражение

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Разведка

Утром 3 октября 1993 года состоялся очередной митинг сторонников Айдида, на котором присутствовал Омар Салад — министр иностранных дел т. н. «независимого правительства» генерала Айдида. Воздушной разведке группировки СпН США удалось проследить маршрут автомобиля Салада после митинга до здания на улице Гольвадиг (в квартале к северу от гостиницы «Олимпик»).

Примерно в 13:30 агентура ЦРУ сообщила, что Салад планирует провести встречу с Абди Гасаном Авалем (по прозвищу Кебдид), министром внутренних дел «независимого правительства» Айдида.

Агенту из местного населения было велено подвести свой автомобиль к предполагаемому месту встречи и остановиться возле здания, сымитировав поломку автомобиля на достаточное время, чтобы операторы вертолётов-разведчиков успели зафиксировать координаты. Агент проделал требуемое, однако продолжил движение слишком быстро. Ему велели повторить операцию. На этот раз камеры зафиксировали, что он остановился у одного из зданий в районе гостиницы.

Было принято решение о высылке групп СпН для захвата лидеров НВФ. Однако в процессе согласования вылета на основании анализа материалов воздушной разведки выяснилось, что наземный агент, испугавшись, остановился не у того здания. Агенту было приказано повторно объехать квартал и припарковаться непосредственно у искомого здания. На этот раз машина остановилась именно у того дома, в который, по данным авиаразведки, приехал Салад.

Планирование

Для осуществления специальной операции командованием были определены следующие силы и средства:

Группа сил СпН СВ

1) подгруппа захвата здания — 3-я рота (рота «С») (2 взвода) 1-го полка СпН СВ «Дельта» (50 чел.).

  • После десантирования непосредственно на крышу здания и на прилегающие к нему по периметру улицы подгруппа захвата проникает внутрь здания и блокирует всех находящихся в нём лиц. Тройки и пары СпН на борту барражирующих над районом вертолётов, обеспечивают прикрытие объекта и наземных сил снайперским огнём. Подгруппа захвата эвакуируется с подошедшей наземной колонной.

2) подгруппа блокирования местности — 2-я парашютно-десантная рота (3 взвода) 3-го пдб 75-го парашютно-десантного полка специального назначения СВ (75 человек).

  • После десантирования подгруппа блокирования занимает позиции по периметру прилегающего квартала, огнём блокируя как попытки покинуть искомое здание, так и подходы к нему со стороны улицы. После сигнала о захвате и опознании пленных подгруппа занимает позиции по непосредственному периметру захваченного здания и эвакуируется с подошедшей наземной колонной.

3) эвакуационная автоколонна (в составе 9 бронеавтомобилей «Хамви» и 3 пятитонных грузовиков M939).

Группа сил АА СпН и авиации ВМС

  1. Десантная вертолетная группа (позывной «Супер»)

Десантная подгруппа-1 (2 ударных вертолета MH-60 «Блэкхок» (позывные «Супер-61» и «Супер-62») и 4 разведывательно-ударных вертолета MH-6 (позывной подгруппы «Стар»).

  • Задача группы: десантирование групп захвата объекта полка СпН «Дельта» и дальнейшее прикрытие наземных групп с воздуха снайперским и пулеметным огнём.
  1. Десантная подгруппа-2 и подгруппа ПСС (2 ударных вертолета и 1 вертолет ПСС MH-60 «Блэкхок»
  1. Ударная вертолетная группа (позывной «Барбер») (4 разведывательно-ударных вертолета MH-6
  • Задача группы: блокирование возможного противодействия и прикрытие наземных групп с воздуха пулеметным огнём и огнём НАР.
  1. Воздушный ЦБУ СпН (1 вертолет MH-60 («Супер-63-й») с командирами подразделений 1-го полка СпН СВ и батальонов 75-го парашютно-десантного полка СпН на борту)
  2. Группа воздушной разведки (разведывательный самолёт ВМС США P-3 «Орион» с возможностью трансляции видео в режиме реального времени и 3 разведывательных вертолёта АА СпН OH-58)

Общее запланированное время операции (подлетное время+время десантирования+время захвата пленных+время фильтрации/время подхода автоколонны+время эвакуации) составляло один час.

Ход операции

Примерно в 15:30 по радиосетям была передана команда на вылет групп захвата, продублированная для бойцов подгрупп командиром экипажа второй десантной подгруппы («Супер-64-й», уорент-офицер М. Дюрант).

Через три минуты после вылета групп СпН в город с базы наземным путём начала выдвижение эвакуационная автоколонна.

Десантирование и захват здания

Около 15:42 местного времени (через десять минут после начала операции) обе группы захвата 1-го полка СпН СВ произвели десантирование с вертолетов 1-й подгруппы в районе нужного здания и приступили к его блокированию и штурму. Одновременно по углам квартала с вертолетов 2-й подгруппы были десантированы и заняли свои позиции подразделения 2-й парашютно-десантной роты 75-го парашютно-десантного полка специального назначения.

Штурм здания и захват пленных были произведены успешно и без происшествий. В плену оказалось 24 члена незаконных вооруженных формирований, среди них в том числе двое министров самопровозглашенного "правительства Сомалийского национального альянса. Ход операции осложнился двумя непредвиденными моментами: ЧП во время десантирования подгрупп блокирования, связанным с тяжелой травмой одного из бойцов 2-й парашютно-десантной роты при падении с 20-метровой высоты, и внезапным появлением значительных сил НВФ Сомалийского национального альянса в районе операции (силы незаконных вооруженных формирований появились на месте событий значительно оперативнее, чем в ходе предыдущих операций сил СпН в городе).

Плотный огонь НВФ из стрелкового оружия по группам блокирования, лишил подразделения 75-го парашютно-десантного полка возможности менять позиции вокруг квартала или приблизиться к зданию без потерь. У места событий собралась значительная толпа гражданского населения. По воспоминаниям солдат, под прикрытием толпы боевики СНА по узким проулкам подбирались близко к позициям, пряча оружие под одеждой, чтобы скрыть его от снайперов в воздухе. Подойдя близко к позициям групп, боевики открывали прицельный огонь. Оружие убитых боевиков нередко подбиралось прохожими, после чего по позициям войск специального назначения вёлся огонь из толпы с близкого расстояния (порой стреляли даже женщины и дети). Также боевики НВФ на протяжении всего сражения активно пользовались прикрытием толпы, в том числе намеренно используя женщин и детей в роли живых щитов.

Подход автоколонны в район операции

Наземная автоколонна из 9 бронеавтомобилей и 3 грузовиков подошла к месту операции по графику.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4062 дня]. Ко времени подхода автоколонны получивший травму при десантировании боец 2-й парашютно-десантной роты (рядовой Т.Блэкбёрн) требовал срочной эвакуации по медицинским показаниям, и его экстренно отправили на базу, выделив из сил автоколонны медотряд из трёх бронеавтомобилей под командованием сержанта 2-й парашютно-десантной роты Струкера. В ходе передвижения по городу эвакуационная группа неоднократно натыкалась на уличные блокпосты, вынуждавшие её менять маршрут. С крыш и из окон зданий и из окружающих переулков по группе вёлся сильный огонь из стрелкового оружия. В ходе прорыва колонны через блокпосты был тяжело ранен (впоследствии погиб) пулемётчик одной из трех машин (сержант 2-й парашютно-десантной роты Д. Пилла).

Тем временем началась погрузка пленных и бойцов групп захвата в оставшиеся автомобили. Командир автоколонны, подполковник 75-го парашютно-десантного полка Д. МакНайт вспоминал[4]:

Все шло прекрасно. Определенно мы достигли внезапности. Но только мы приступили к погрузке, как все изменилось…

Огонь противника постепенно концентрировался на стоящей неподвижно колонне, причем помимо стрелкового оружия через некоторое время колонна попала и под гранатомётный огонь с близкого расстояния. Гранатометными попаданиями из РПГ-7 были быстро выведены из строя один грузовик и один бронеавтомобильК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4062 дня].

Первое крушение («Супер-61-й»)

Во время погрузки колонны над районом операции огнём из РПГ с близкой дистанции (с крыши здания) был сбит вертолёт 1-й десантной подгруппы (MH-60 «Блэк Хок», позывной «Супер-61» под командованием К. Волкотта) . На борту вертолета находились 6 бойцов СпН (2 пилота, 2 бортстрелка и 2 снайпера из состава 1-го полка СпН СВК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4062 дня]). В результате потерь в авиагруппе командование вынуждено было на ходу резко менять план операции. Планировавшие отход с автоколонной подразделения 1-го полка СпН и 75-го парашютно-десантного полка вынуждены были разделиться: часть бойцов мелкими группами начали выдвижение к месту аварии, остальные продолжали действовать по плану (прикрывать погрузку пленных и выдвижение автоколонны).

С помощью одного из экипажей разведывательного вертолета 1-й десантной подгруппы (MH-6, позывной «Стар-41»[5]) с места аварии удалось эвакуировать двух раненых бортстрелков, однако продолжающийся огонь из стрелкового оружия вынудил слабо бронированную машину покинуть место падения. С вертолёта ПСС на место аварии было произведена высадка полевой медгруппы (15 человек), которая обнаружила в упавшем вертолёте двоих тяжелораненых и тела двух погибших. Вертолёт ПСС («Супер-68») в ходе высадки медгруппы также получил серьёзные повреждения от огня стрелкового оружия с земли и с трудом вернулся на аэродром базирования[5]. Группа ПСС заняла круговую оборону вокруг места аварии, к ним постепенно присоединялись подошедшие группы 1-го полка СпН СВ и 75-го парашютно-десантного полка специального назначения. Численность бойцов Сомалийского национального альянса вокруг места аварии также росла, и между силами сомалийских НВФ и силами СпН США постепенно завязался ожесточённый огневой бой с потерями с обеих сторон.

Второе крушение («Супер-64»)

Занявшая точку на эшелоне машина 2-й десантной подгруппы MH-60 (позывной «Супер-64-й», командир экипажа М. Дюрант) после десяти минут нахождения над целью также получила прямое попадание гранаты РПГ в хвостовую балку и была направлена на базу. В пути хвостовой винт окончательно разрушился от полетной вибрации, в связи с чем машина потерпела крушение в черте города (в нескольких километрах от места аварии «Супер-61-го»).

Действия наземных сил СпН в результате второй аварии

Место второго крушения в глубине городских кварталов оказалось на значительном удалении как от основной базы сил СпН, так и от подразделений СпН в городе. Командование операции не имело в своем резерве второй группы ПСС, в результате чего экипаж «Супер-64» остался на месте аварии фактически без прикрытия. Ввиду высокого риска потери третьего вертолета командование операции дважды запрещало высадку на место аварии, но после третьего запроса согласие на высадку и осмотр места было дано. С вертолёта 1-й десантной группы («Супер-62-й»), отправленного к месту аварии, были высажены посадочным способом два бойца из снайперской тройки 1-го полка специального назначения СВ (Р. Шугарт и Г. Гордон). После осмотра обломков машины вооруженные только стрелковым оружием спецназовцы обнаружили двух погибших бортстрелков и тяжелораненых, но живых командира экипажа и правого летчика.

В течение часа снайперская пара 1-го полка СпН СВ прицельным огнём сдерживала наступавшие отряды НВФ. Прикрывавший место аварии с воздуха вертолёт 1-й десантной группы получил прямое попадание с земли из гранатомета, но экипаж сумел совершить аварийную посадку вне городской черты (в районе морского порта). Экипаж был эвакуирован вертолетом ПСС («Супер-68-й»), совершившим вылет на резервной машине[5].

Игнорируя вторую аварию, командование сил СпН приняло решение основной автоколонне выдвигаться к месту первого крушения («Супер-61-го»). По дороге колонна оказалась под сосредоточенным огнём из стрелкового оружия (с крыш зданий и из прилегающих к пути продвижения переулков) и понесла серьезные потери. Улицы были перегорожены блокпостами, в результате ошибок управления колонна несколько раз проскакивала нужные перекрестки, в итоге чего полностью потеряла ориентацию и вынуждена была вернуться на исходную позицию к штурмуемому зданию. Потери в колонне убитыми и ранеными к этому моменту составили до половины численности личного состава, в связи с чем было принято решение выводить автоколонну из города обратно на базу сил СпН.

Формирование и отправка второй автоколонны

В 17:45 (через два часа после начала операции) к месту аварии второго вертолёта с базы сил СпН выдвинулась еще одна автоколонна (конвой оперативного реагирования) из 22 бронеавтомобилей, в состав которой вошли все бойцы оперативной группы СпН США в Сомали, включая тыловых и штабных работников. Вторая автоколонна также была заблокирована на подходах к городу и не смогла пробиться к месту аварии, наткнувшись на плотный огонь из стрелкового оружия и гранатометов. В 18:21 командир колонны, подполковник 75-го парашютно-десантного полка Дэвид доложил в штаб, что колонна блокирована и ведет бой в предместьях, после чего командующий группировкой СпН генерал-майор Гаррисон лично отдал приказ выводить колонну из города и возвращаться на базу. Второй наземной колонне потребовалось более часа на то, чтобы выйти из боя и покинуть предместья города. Об ожесточённности боев говорит факт, что общий расход стрелковых боеприпасов во второй колонне составил до 60 тыс. патронов.

Примерно в это время на месте второй аварии в бою с превосходящими силами НВФ погибла снайперская пара 1-го полка СпН СВ (Р. Шугарт и Г. Гордон) и правый летчик экипажа «Супер-64-го» (уоррент-офицер 4-го класса Р. Франк). Выживший командир экипажа (уорент-офицер М. Дюрант) был захвачен в плен после того, как израсходовал весь имевшийся боекомплект.

Блокирование сил СпН незаконными вооруженными формированиями

К наступлению темноты обе наземных автоколонны возвратились на базу СпН, в то время как в городе, на месте аварии вертолета 1-й десантной группы («Супер-61»), оставались блокированными до ста человек личного состава 1-го полка СпН СВ и 75-го парашютно-десантного полка. Среди оставшихся в городе бойцов было много раненых, в том числе и капрал 2-й парашютно-десантной роты 75-го парашютно-десантного полка Д. Смит с пулевым сквозным ранением бедра и большой кровопотерей. Около 20:00 местного времени «Блэкхок» из состава авиагруппы СпН АА («Супер-66») сбросил на позиции блокированных наземных сил воду, боеприпасы и медикаменты, но эвакуировать тяжелораненого не удалось, так как вертолёт был сильно повреждён огнём стрелкового оружия с земли (на базе насчитали примерно 40—50 пулевых пробоин разного калибра[5]). Д. Смит скончался через час после неудачной эвакуации (примерно в 21:15 по местному времени). Силы НВФ СНА планировали нанести по позициям подразделений СпН США огневой налет из минометов, но отказались от своего решения так как в зданиях, занятых американцами, находилось значительное число мирного населения.

Обращение командования операции к командованию сил ООН

В 21:00 (через четыре часа после начала операции) командование группировки сил СпН было вынуждено обратиться за помощью к дислоцированным в Могадишо силам ООН. Причиной решения явилось то, что к этому времени АА группировки СпН исчерпала все свои возможности, потеряв в результате огня противника с земли 5 вертолётов MH-60, после чего надежды командования как на непосредственную авиационную поддержку на поле боя, так и на эвакуацию подразделений СпН по воздуху окончательно исчезли.

Оставшиеся в распоряжении командования операции легкие вертолёты разведки и непосредственной авиационной поддержки АH-6 за ночь совершили не менее 6 боевых вылетов на каждую машину, в ходе которых в БШУ по позициям НВФ было израсходовано до 70—80 тыс. пулеметных выстрелов различного типа и не менее 90-100 НАР[5].

Командование миротворческого контингента ООН совместно с командованием сил СпН спешно начало разработку плана вывода блокированных бойцов СпН по наземному коридору силами подразделений 10-й (горной) дивизии СВ США при поддержке мотопехотных подразделений СВ Малайзии (на БТР) и бронетанковых подразделений СВ Пакистана.

Наземная эвакуация при поддержке сил ООН

Наземная бронеколонна сил ООН вышла из гарнизона миротворцев в черте города не ранее 23:11 (через семь часов после начала операции) . В составе колонны насчитывалось 4 танка из состава 19-го бронетанкового (кавалерийского) полка СВ Пакистана, 24 бронетранспортёра СВ Малайзии, а также бронеавтомобили и грузовики частей СВ США. Проводку колонны обеспечивали две пехотных роты из числа подразделений 10-й (горной) дивизии СВ США и два парашютно-десантных взвода 75-го парашютно-десантного полка. Выйдя в город, колонна сил ООН разделилась на две бронегруппы.

Первая бронегруппа к 01:55 с боем пробилась к месту первой аварии («Супер-61-го»), где для извлечения тел пилотов ей потребовалось слесарное оборудование и время до утра следующего дня. Вторая бронегруппа сил ООН выдвинулась к месту второй аварии («Супер-64-го») и прибыла туда примерно к 02:00 4 октября. Не обнаружив ни выживших, ни тел погибших, бронегруппа без потерь самостоятельно возвратилась на базу (по первоначальному плану обе колонны должны были вновь соединиться и вернуться на базу одновременно).

Эвакуация блокированных подразделений началась только в 05:30 утра (через тринадцать часов после начала операции), однако мест в БТР сопровождения на всех не хватало, и часть солдат должна была быть выведена пешком под прикрытием бронетехники. Механики-водители бронегруппы начали движение на нормальной походной скорости (20-30 км/ч в городской черте), и пешие измотанные подразделения вскоре оказались без прикрытия. Им потребовалось пройти примерно полмили до точки встречи с ждавшей их бронегруппой (этот эпизод стал известен как Могадишская миля). В ходе пешего марш-броска по городу не погиб ни один военнослужащий сил СпН или миротворческого контингента ООНК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4062 дня].

Результаты наземной эвакуации подразделений СпН СВ США

К 06:30 4 октября бронегруппа сил ООН и выводимые подразделения СпН добрались до стадиона, контролировавшегося пакистанской армией. К этому времени погибло и скончалось от ран 13 американских и 1 малайзийский военнослужащий. Ранено было 74 американца, 2 пакистанца, 6 человек оказалось пропавшими без вести (в дальнейшем 5 было признано погибшими, а М. Дюрант — военнопленным).

Последствия

Политический резонанс

Сражение в Могадишо решительным образом повлияло на действия американской администрации в Сомали. Несмотря на то, что цель рейда 3 октября была достигнута (оба сторонника Айдида задержаны), потери показались слишком высокими.

По CNN были показаны кадры, снятые сомалийским журналистом Иссой Мухаммедом, в которых торжествующие сомалийские боевики носят по городу растерзанное тело погибшего бойца «Дельты». Эти кадры шокировали американцев. Американская общественность обнаружила, что страна стоит на пороге вмешательства в чужую гражданскую войну, как это произошло тремя десятилетиями ранее во Вьетнаме.

Позиция администрации Билла Клинтона после произошедшего была однозначной: все военные операции против Айдида были прекращены, за исключением случаев необходимой самообороны, а американскому народу было объявлено о намерении вывести американские войска из Сомали до 31 марта 1994 г. Однако вначале в Могадишо были срочно переброшены подкрепления, в том числе оснащённые бронетехникой, а к побережью Сомали были направлены дополнительные силы ВМС США. В таких условиях, под угрозой масштабной военной операции, Айдиду было предложено заключить перемирие, одновременно с требованием незамедлительно и безоговорочно вернуть пленного пилота, что тот и сделал.

Многие военные упрекали Билла Клинтона в слабости: одна относительная неудача не должна влиять на общую цель операции, но в своём решении тот был не одинок: Конгресс США почти единогласно принял решение о выводе войск из Сомали.

Министр обороны США Лес Эспин 15 декабря подал в отставку. В Сомали осталось лишь около тысячи американского военного и гражданского персонала под защитой миротворческих сил ООН, авиация ВВС и ВМС США продолжали оказывать миротворцам поддержку. Для обеспечения полной эвакуации американцев в Могадишо был послан батальон 24-й пехотной дивизии армии США и к марту 1994 года американцы из Сомали полностью эвакуировались.

Через год после ухода американцев страну покинули и прочие иностранные войска. Гражданская война в Сомали продолжалась, а история ООН пополнилась одной из самых неудачных миротворческих операций.

Считается, что кадры с растерзанным американским солдатом определили и всю дальнейшую военную политику Клинтона. США существенно сократили участие своих наземных сил в боевых операциях в странах третьего мира. Так 3 мая 1994 года Клинтон принял президентскую директиву № 25 (PDD 25), ограничивающую участие американских вооруженных сил в операции ООН по поддержанию мира во время геноцида в Руанде. Не принимали участие американские сухопутные войска и в войне НАТО против Югославии.

Потери сторон

В ходе боёв 3—4 октября 1993 года потери тактической группы «Рейнджер», Сил быстрого реагирования и миротворческих подразделений составили 19 человек погибшими (18 американцев и 1 малайзиец), около 80 человек ранеными, 1 человек, попавший в плен (пилот «Супер 64» Майк Дюрант, впоследствии освобождён), два вертолёта и несколько автомобилей.

Потери сомалийской стороны определить затруднительно. Существуют достаточно различающиеся оценки, например, американский посол в Сомали Роберт Оукли полагал, что в сражении погибло и было ранено до 2000 сомалийцев[6], в то время как по оценке, сделанной самим Мохаммедом Айдидом — 300 погибших и 800 раненых[7]. Сколько среди них было мирных жителей — определить сложно, поскольку, по свидетельству американцев, в бою с оружием в руках участвовали и женщины, и подростки[8].

Малайзия

Рядовой Мат Азнан Аванг, водитель малайзиского бронетранспортёра Кондор погиб, когда его БТР был подбит из гранатомёта. Посмертно был награждён медалью Seri Pahlawan Gagah Perkasa (англ.), высшей наградой Малайзии. Ещё семь солдат получили ранения.

Пакистан

В ходе операции было ранено два пакистанских солдата.

Сомали

Точная оценка количества погибших сомалийцев невозможна. Специальный представитель США в Сомали Роберт Оукли оценил число убитых и раненых сомалийцев в 1500—2000 человек, в том числе гражданское население. Он заявил, что:

По моей личной оценке, от 1500 до 2000 сомалийцев было убито и ранено в тот день, потому что это была настоящая бойня. И американцев, и тех, кто пришёл к ним на помощь, обстреливали со всех сторон… обдуманная битва со стороны сомалийцев, если позволите. Женщин и детей использовали как живые щиты, а порой и женщины, и дети брали в руки оружие и тоже начинали стрелять, к тому же они наступали со всех сторон.

В то же время Айдид назвал следующие цифры: 315 человек было убито, 812 было ранено.[10] Один из командиров СНА капитан Хаад в своём интервью заявил, что только 133 бойца сомалийской милиции было убито, а число жертв среди гражданского населения установить не удалось, но оно было весьма велико[11].

Красный Крест оценил число погибших в боях 3-го-4го октября 1993 г. как минимум в 200 человек[12], а журналист Марк Боуден оценивал общее число погибших сомалийцев не менее чем в 500 человек[13].

США

Имя Обстоятельства Удостоен государственной награды
1-й оперативный полк СпН СВ «Дельта»
Мастер-сержант Г. Гордон Погиб в бою на месте второго крушения («Супер-64») Медаль Почёта
Сержант 1-го класса Р. Шугарт Погиб в бою на месте второго крушения («Супер-64») Медаль Почёта
Старший сержант Д. Буш Погиб в бою на месте первого крушения («Супер-61») Серебряная звезда
Сержант 1-го класса Э. Филмор Погиб в бою при выдвижении к месту первого крушения («Супер-61») Серебряная звезда
Мастер-сержант Т. Мартин Тяжело ранен при эвакуации раненого (Т.Блэкбёрна), скончался по пути в госпиталь Серебряная звезда и Пурпурное сердце.[14][15]
3-й батальон, 75-й парашютно-десантного полка СВ специального назначения
Капрал Дж. Смит Ранен в бою, умер на месте первого крушения («Супер-61») Бронзовая звезда за храбрость с дубовыми листьями,
Пурпурное сердце
Специалист Дж. Кавако Погиб в бою при выдвижении основной автоколонны Бронзовая звезда за храбрость
Сержант К. Джойс Погиб в бою при выдвижении основной автоколонны Бронзовая звезда за храбрость
Рядовой 1-го класса Р. Ковалевски Погиб в бою при выдвижении основной автоколонны Бронзовая звезда за храбрость
Сержант Д. Пилла Погиб в бою при эвакуации раненого (Т.Блэкбёрна) Бронзовая звезда за храбрость
Сержант Л. Руиз Смертельно ранен, скончался по дороге в полевой госпиталь в Германии Бронзовая звезда за храбрость, Пурпурное сердце
160-й авиаполк СпН АА
Старший сержант У. Кливленд Погиб при втором крушении (бортстрелок экипажа «Супер-64») Серебряная звезда,
Бронзовая звезда,
Воздушная медаль за храбрость
Старший сержант Т. Филд Погиб при втором крушении (бортстрелок экипажа «Супер-64») Серебряная звезда,
Бронзовая звезда,
Воздушная медаль за храбрость
Уоррент-офицер 4-го класса Р. Франк Погиб в бою на месте второго крушения (правый летчик экипажа «Супер-64»)) Серебряная звезда,
Воздушная медаль за храбрость
Уоррент-офицер 3-го класса К. Уолкот Погиб при первом крушении (командир экипажа «Супер-61») Крест лётных заслуг,
Бронзовая звезда,
Воздушная медаль за храбрость
Уоррент-офицер 2-го класса Д. Брайли Погиб при первом крушении (правый летчик экипажа «Супер-61») Крест лётных заслуг,
Бронзовая звезда,
Воздушная медаль за храбрость
2-я бригада 10-й дивизии СВ
Сержант К. Хьюстон Погиб при выдвижении сводной бронегруппы сил ООН Бронзовая звезда за храбрость,
de Fleury Medal
Рядовой 1-го класса Дж. Мартин Погиб при выдвижении сводной бронегруппы сил ООН Пурпурное сердце.

Часто встречается информация, что в бою погибло 19 американских солдат, это же число фигурирует в заключительных титрах фильма «Чёрный ястреб», однако 19-й погибший, сержант 1-го класса М. Райерсон из состава 1-го полка СпН СВ погиб 6 октября при миномётном обстреле, что не позволяет его отнести к погибшим в данном бою.


К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Недооценка противника

При планировании операции командованием сил СпН в Сомали и США были упущены из внимания многие важные факторы: наличие у генерала Айдида профессионального военного образования и боевого опыта, успешная засада сил НВФ в городе с потерями пакистанских миротворцев незадолго до операции, и (в первую очередь) сбитие несколькими днями ранее в черте города из РПГ-7 транспортно-ударного вертолёта UH-60 «Блэкхок» из состава дислоцированных в Могадишо подразделений 101-й воздушно-десантной дивизии (вдд) СВ США. По своим характеристикам сбитый над Могадишо гранатометным огнём вертолет 101-й вдд был однотипен с вертолетами «Блэкхок», используемыми силами СпН США.

При этом для реализации операции командование сил СпН в Сомали (генерал-майор СВ У. Гаррисон) не получило разрешения ни на одну из необходимых мер для прикрытия выдвигающихся и ведущих бой в городе спецподразделений. В числе таких возможных мер наличествовали: продуманный выбор управлением группировки места и времени операции максимально выгодного для штурмовых подразделений, отказ от шаблонной тактики вывода групп, использование при выдвижении в район бронетехники (а не бронеавтомобилей и грузовиков), расширенное прикрытие сил СпН в городе армейской авиацией (летающими артбатареями AC-130 Спектр).

Слабость разведки

В ОШС штаба проведения операции отсутствовал самостоятельный разведотдел, который бы накапливал и анализировал информацию, получаемую как по линии агентуры военной разведки, так и агентуры ЦРУ в Сомали. По факту штаб сил СпН в Могадишо в плане получения и накопления разведданных о передвижении и концентрации сил НВФ в городе полностью зависел от информации, предоставляемой агентурой ЦРУ, и собственных средств получения оперативной информации не имел.

В течение пребывания сил СпН СВ США в Могадишо все операции захвата боевиков реализовывались на основе неполных, малодостоверных или устаревших данных. Агенты из местного населения в городе быстро выявлялись силами НВФ, предоставляемая агентурой информация была порой неточна или являлась дезинформацией.

Генерал-майор Гаррисон писал в рапорте:
Судя по всему, наши оперативники считают достаточной информацию из вторых рук от человека, который не имеет никакого отношения к органам нашей разведки в городе. Я придерживаюсь другого мнения. Вполне естественно, что в том случае, когда наземная агентура докладывает о чём-то, что совершенно противоречит данным нашей воздушной разведки (которые мы можем получать здесь же в оперативном центре), то естественно, что в оценке вопроса о проведении силовой операции я противопоставляю достоверность данных авиаразведки достоверности докладов агентуры. Ещё более подрывает наше доверие к агентурной информации произошедшее вчера, когда группа агентов доложила о выходе генерала Айдида колонной в составе из трёх автомобилей, хотя из данных воздушной разведки мы достоверно знали, что ни одно транспортное средство не покидало резиденции.

По мнению командования сил СпН, единственной реальной возможностью для оперативного отдела штаба операции получать и анализировать достоверные данные о передвижении сил противника была воздушная разведка при помощи ЛА, имевших возможность передачи видеоданных по закрытой цифровой линии в реальном времени.

Шаблонность тактики

Ненадёжность получаемых агентурным путём разведданных привела к тому, что оперативно-тактическая группировка СпН СВ США «Рейнджер» за шесть недель пребывания в Могадишо вынуждена была выводить группы 3-й роты 1-го полка СпН и 3-й парашютно-десантной роты 75-го парашютно-десантного полка в город не менее шести раз (минимум раз в неделю).

Помимо того, что предыдущие выводы групп в город не принесли конкретных результатов, подразделения СпН СВ США и взаимодействующие подразделения армейской авиации шаблонностью действий раскрыли перед противником установленную тактику вывода подразделений СпН в искомый район. Несмотря на мелкие отличия в порядке выхода и эвакуации сил СпН в каждом выходе (вертолетное десантирование и убытие автоколонной в одном случае, обратный порядок действий во втором, или же доставка и эвакуация групп одним видом транспорта в остальных) общий порядок и используемые средства вывода и отхода групп приводили к шаблонности и не допускали инициативы командиров подразделений СпН. В результате сомалийские НВФ получили достаточно времени, чтобы точно изучить тактику взаимодействия подразделений и частей СпН СВ и АА США на выходе и в районе боевой работы.

Сомалийские НВФ оказались способны учесть общий порядок действий сил СпН СВ США, отладить систему оповещения о передвижениях воздушной группировки противника и организовать возможность быстрой концентрации групп боевиков против наземных сил СпН на необходимых направлениях. Таким образом, расчёт на скоротечность захвата и отхода групп (на всю операцию по плану отводился один час) оказался неверен: отряды НВФ в городе оказались полностью отмобилизованы и смогли организовать серьезное огневое противодействие.

Неграмотность выбора района операции

Район рынка Бакара в г. Могадишо полностью контролировался отрядами НВФ СНА, силы ООН не рисковали появляться в этом районе города даже в составе бронегрупп. Вооруженные отряды СНА практически в любом месте в этом районе могли нанести противнику серьёзное огневое поражение.

Генерал-майор У. Гаррисон отмечал в своих записках:
«В районе Бакарского рынка мы выиграем любой бой, но легко можем проиграть войну». Авиаотряд прикрытия не зря был прозван «Ночными охотниками». Пилоты и техника были максимально подготовлены к действиям в тёмное время суток, рейнджеры и спецназ также имели достаточное количество приборов ночного видения. Бойцы НВФ СНА — наоборот, многие из них начиная с полудня употребляли местный растительный наркотик, содержащий слабый амфетамин. В результате, после полудня они были активны и возбуждены, ночью же впадали в апатию и состояние физического упадка.

Однако командованием оперативной группы сил СпН было всё же принято решение захватить двух высших политических лидеров НВФ СНА в столь неблагоприятном для применения сил ООН районе города.

Слабая подготовка личного состава

Несмотря на то, что 75-й парашютно-десантного полка является частью постоянной готовности СпН СВ США, в операции принимало участие большое количество необстрелянных десантников, средний возраст которых составлял 19 лет. Неопытность бойцов и необстрелянность подразделений 75-го парашютно-десантного полка в реальном бою проявилась во время штурма здания. Группы блокирования квартала несколько раз ошибочно открывали прицельный огонь по группам 1-го полка специального назначения, бойцы которых в ходе штурма появлялись на улице вокруг и на крыше захваченного здания. По наибольшей вероятности, неопытные бойцы 75-го парашютно-десантного полка, будучи дезориентированы внезапным огневым контактом с многочисленным противником, с большого расстояния принимали штурмующих за боевиков НВФ.

Кроме того, сильно привыкнув за время предыдущих рейдов к отсутствию серьезного сопротивления со стороны НВФ и поверив заверениям командования о скоротечности операции, многие бойцы оказались плохо экипированы для длительного ночного выхода (до суток). Обычной (но скрываемой от командования) практикой также было изъятие в жарком климате бронепластин из бронежилетов, отказ от ношения (в дневное время) приборов ночного видения, штыков к карабинам М16 и отказ от ношения дополнительных запасов воды даже при выполнении задачи на технике. Фактически в достаточном объеме бойцы брали на операции лишь БК к стрелковому оружию.

Малая численность групп ПСС

В ходе операции была задействована лишь одна группа ПСС. К моменту второго крушения единственная группа ПСС уже была задействована на месте первого крушения («Супер-61»). Резерв ПСС и полевых медиков, способных высадиться в месте второго крушения и эвакуировать раненых, отсутствовал.

Ошибки управления

Выделенная для операции система связи была громоздкой и неоправданно сложной (см. схему специалиста по сетевой коммуникации Э. Беккера), что вызвало целый ряд серьезных проблем в управлении подразделениями.

  1. Первой (и основной) проблемой схемы полевой связи являлись а) отсутствие оговоренных условий связи между подгруппами (командирами экипажей, подгруппами захвата и блокирования и автоколоннами) и б) отсутствие возможности прямого доклада подгрупп поля боя на ЦБУ командования операции.
    Передача любой информации между группами в операции требовала включения минимум двух операторов связи на промежуточном воздушном ЦБУ, что послужило причиной нескольких других проблем в управлении подраздедениями.
  2. Кроме отсутствия отработанной системы связи между группами на поле боя в качестве серьезной проблемы выявилось отсутствие единоначалия в командовании. Подразделения и группы выполняли одновременно как приказы вышестоящего командира на поле боя, так и приказы объединённого штаба группировки на базе СпН. Кроме того, что информация и приказы командования доходили до адресатов часто с большими задержками[16], отсутствие единоначалия вносило крайнюю сумятицу в управление подразделениями в скоротечном городском бою.
  3. Техника выходящих из города колонн старалась двигаться с максимальной скоростью из-за сильного огневого противодействия противника. В результате этого, каждая команда изменить маршрут согласно данным авиаразведки в реальном времени запаздывала, как минимум, на несколько секунд. На момент принятия команды нужный поворот уже был пройден, и наблюдателям на воздушном ЦБУ приходилось рассчитывать маршрут заново, учитывая как движение колонны, так и быстро меняющееся расположение блокпостов.

Ситуация усугублялась решением командира колонны подполковника 75-го парашютно-десантного полка Д. Макнайта лично держать связь с воздушным ЦБУ, что дезориентировало водителей в колонне. По уставам СпН каждый водитель транспортного средства в колонне должен четко знать маршрут выдвижения, чтобы в случае гибели головной машины колонна могла самостоятельно продолжить движение на базу.

Слабость бронетехники

Бронеавтомобили «Хамви», стоящие на вооружении СВ США, на близкой дистанции достаточно слабо защищены даже от пробития автоматной пулей калибра 7,62. Пулемётчики на крышах бронеавтомобилей располагаются совершенно открыто и составили очень значительную часть потерь. Использование «Хамви» в условиях огневого боя в городской черте представляло крайне высокую степень опасности для личного состава СпН. Кроме низкой защищенности от автоматно-пулеметного огня, бронеавтомобили с относительно малой снаряженной массой не были способны таранить баррикады на скорости и с ходу проезжать временные блокпосты. Для противодействия такому противнику в городской черте подразделениям СпН требовалась полноценная бронетехника (БТР и БМП).

Ещё более неудачным решением командования выглядит ввод в город тяжелых небронированных грузовиков, полностью уязвимых от огня легкого стрелкового оружия на любой дистанции. Тяжелые грузовики имели весьма низкую скорость, были ограничены маневром на узких улицах, застревали на разворотах, и, представляя собой крупную мишень, постоянно задерживали продвижение колонн, неся возрастающие потери от огневого противодействия НВФ.

Влияние на культуру

Сержанты 1-го полка СпН СВ Г. Гордон и Р. Шугарт за своё участие в сражении были посмертно удостоены высшей военной награды США — Медали Почёта. Это был первый случай вручения награды со времён Вьетнамской войны.

В 1999 году американский писатель Марк Боуден написал книгу «Падение Чёрного ястреба: История о современной войне» (Black Hawk Down: A Story of Modern War), посвящённую сражению в Могадишо. В 2001 году на основе книги был снят художественный фильм «Чёрный ястреб», получивший две премии «Оскар». Интересным фактом является обстоятельство, что в съёмках фильма принимали участие в том числе реальные бойцы 75-го полка рейнджеров и пилоты и техника 160-го авиаполка спецопераций. И если контингент рейнджеров полностью сменился, то некоторые пилоты вертолётов из фильма реально принимали участие в этом бою. Так, пилот MH-6 «Star 41» Кит Джонс (англ. Keith Jones) в фильме проделал то же самое, что уже делал в реальном бою: эвакуировал членов экипажа «Super 61».

В 2003 году появилась компьютерная игра Delta Force: Black Hawk Down.

Майкл Дюрант, пилот сбитого «Супер 64», попавший в плен к сомалийцам и обменянный через 11 дней, в 2003 году издал книгу «In the Company of Heroes (англ.)», ставшую бестселлером. А в 2004 году сержант Мэтт Эверсман в соавторстве с ещё несколькими участниками боя написал книгу «The Battle of Mogadishu (англ.)».

В 2012 году телеканал National Geographic Channel выпустил документальный фильм «Секунды до катастрофы», где восстанавливается цепь событий, приведших к поражению американской армии.

Предполагаемое участие иностранных боевиков

Существуют свидетельства того, что на стороне Айдида в сражении участвовали иностранные боевики — ветераны Афганской войны. Транспортировкой их в Сомали и снабжением оружием занимался международный террорист Усама бен Ладен, позднее заявивший в одном из интервью, что ему это обошлось в 3 млн долларов.[17]

В мае 1998 года бен Ладен сказал в интервью корреспонденту ABC Джону Миллеру[18]:

После нашей победы в Афганистане и поражения угнетателей [СССР], убивших миллионы мусульман, легенда о неуязвимости сверхдержав растаяла. Наши парни [моджахеды] более не воспринимали Америку как сверхдержаву. Поэтому когда они покинули Афганистан, они отправились в Сомали и тщательно подготовили себя к долгой войне… Они были поражены, когда обнаружили, как низок боевой дух американских солдат. …Америка присвоила титулы мирового лидера и хозяина нового мирового порядка. После нескольких ударов она забыла об этих титулах и убралась из Сомали со стыдом и позором, утаскивая тела своих солдат.

Напишите отзыв о статье "Сражение в Могадишо (1993)"

Примечания

  1. Rick Oltman. [www.examiner.com/article/the-battle-of-the-black-sea-and-presidential-behavior The Battle of the Black Sea and Presidential Behavior]. examiner.com (2012-10-3). Проверено 6 октября 2014.
  2. CPT Larry D.Perino. [www.benning.army.mil/library/content/Virtual/Donovanpapers/other/STUP5/PerinoLarryD%20%20CPT.pdf The battle of the Black Sea] (monography). US Army. Проверено 6 октября 2014.
  3. [www.tioh.hqda.pentagon.mil/Eng/41EngineerBattalion.htm 41-й инженерный батальон].
  4. Hackworth, David H. Hazardous Duty. — New York: William Morrow and Company Inc., 1996.
  5. 1 2 3 4 5 Capt. Gerry Izzo (Super 65). [www.rb-29.net/html/03RelatedStories/03.09relcontinfo/09.02blkhwk.htm A Soldier's Eye-View of «Blackhawk Down»] (англ.). Проверено 17 марта 2010. [www.webcitation.org/66GluxqJS Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  6. [www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/ambush/interviews/oakley.html Frontline: Ambush in Mogadishu: Interviews: Ambassador Robert Oakley] PBS
  7. [www.hrw.org/reports/1994/WR94/Africa-08.htm HUMAN RIGHTS WATCH WORLD REPORT 1994. SOMALIA]
  8. [www.bratishka.ru/archiv/2006/10/2006_10_11.php Олег Рязанов. Прерванный полёт или как падал «Чёрный ястреб»]
  9. [www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/ambush/interviews/oakley.html Интервью Роберта Оукли]  (англ.)
  10. www.hrw.org/reports/1994/WR94/Africa-08.htm
  11. [www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/ambush/interviews/haad.html Капитан Хаад: интервью]  (англ.)
  12. Красный Крест, Time. [www.time.com/time/magazine/article/0,9171,979399-2,00.html Anatomy of a Disaster] (англ.), [[Time (журнал)|]] (18 October 1993). Проверено 19 января 2008.
  13. Боуден, Марк. [inquirer.philly.com/packages/somalia/nov16/rang16.asp Black Hawk Down: A defining battle] (англ.), The Philadelphia Inquirer (16 November 1997). Проверено 25 июня 2007.
  14. [www.arlingtoncemetery.net/tlmartin.htm Timothy L. Martin] (англ.). Arlington National Cemetery Website. Проверено 17 июля 2009. [www.webcitation.org/66GlvPgtR Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  15. [www.homeofheroes.com/valor/02_awards/silverstar/6_PostRVN/10_somalia.html Silver Star Awards in Somalia during Operation Restore Hope] (англ.). Home of Heroes. Проверено 17 июля 2009. [www.webcitation.org/66GlwJyyJ Архивировано из первоисточника 19 марта 2012].
  16. Anthony H. Dekker [members.ozemail.com.au/~dekker/Dekker.JBT.2005.pdf C4ISR, THE FINC METHODOLOGY, AND OPERATIONS IN URBAN TERRAIN] (англ.) // Journal of battlefield technology : журнал. — Australian Defence Force Academy, март 2005. — Т. 8, вып. 1. — ISSN [www.sigla.ru/table.jsp?f=8&t=3&v0=1440-5113&f=1003&t=1&v1=&f=4&t=2&v2=&f=21&t=3&v3=&f=1016&t=3&v4=&f=1016&t=3&v5=&bf=4&b=&d=0&ys=&ye=&lng=&ft=&mt=&dt=&vol=&pt=&iss=&ps=&pe=&tr=&tro=&cc=UNION&i=1&v=tagged&s=0&ss=0&st=0&i18n=ru&rlf=&psz=20&bs=20&ce=hJfuypee8JzzufeGmImYYIpZKRJeeOeeWGJIZRrRRrdmtdeee88NJJJJpeeefTJ3peKJJ3UWWPtzzzzzzzzzzzzzzzzzbzzvzzpy5zzjzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzztzzzzzzzbzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzzvzzzzzzyeyTjkDnyHzTuueKZePz9decyzzLzzzL*.c8.NzrGJJvufeeeeeJheeyzjeeeeJh*peeeeKJJJJJJJJJJmjHvOJJJJJJJJJfeeeieeeeSJJJJJSJJJ3TeIJJJJ3..E.UEAcyhxD.eeeeeuzzzLJJJJ5.e8JJJheeeeeeeeeeeeyeeK3JJJJJJJJ*s7defeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeeSJJJJJJJJZIJJzzz1..6LJJJJJJtJJZ4....EK*&debug=false 1440-5113].
  17. Йозеф Бодански. Талибы, международный терроризм и человек, объявивший войну Америке. — М.: Вече, 2002. — С. 150.
  18. [www.pbs.org/wgbh/pages/frontline/shows/binladen/who/interview.html Interview Osama bin Laden (May 1998)]

Ссылки

  • Олег Рязанов. Прерванный полёт или как падал «Чёрный ястреб». Братишка, № 9—10, 2006. [www.bratishka.ru/archiv/2006/9/2006_9_14.php Первая часть], [www.bratishka.ru/archiv/2006/10/2006_10_11.php вторая часть]
  • Валецкий О. В. Война в Сомали — история и современность. [www.vrazvedka.ru/wv2/content/view/97/88888898/ Журнал портала «Военная разведка»]
  • [www.specialoperations.com/Operations/Restore_Hope/97-0364.pdf Critical Analysis of the Defeat of Task Force Ranger (PDF document)]  (англ.)


Отрывок, характеризующий Сражение в Могадишо (1993)

– Ах, наши! А там?.. – Пьер показал на другой далекий курган с большим деревом, подле деревни, видневшейся в ущелье, у которой тоже дымились костры и чернелось что то.
– Это опять он, – сказал офицер. (Это был Шевардинский редут.) – Вчера было наше, а теперь его.
– Так как же наша позиция?
– Позиция? – сказал офицер с улыбкой удовольствия. – Я это могу рассказать вам ясно, потому что я почти все укрепления наши строил. Вот, видите ли, центр наш в Бородине, вот тут. – Он указал на деревню с белой церковью, бывшей впереди. – Тут переправа через Колочу. Вот тут, видите, где еще в низочке ряды скошенного сена лежат, вот тут и мост. Это наш центр. Правый фланг наш вот где (он указал круто направо, далеко в ущелье), там Москва река, и там мы три редута построили очень сильные. Левый фланг… – и тут офицер остановился. – Видите ли, это трудно вам объяснить… Вчера левый фланг наш был вот там, в Шевардине, вон, видите, где дуб; а теперь мы отнесли назад левое крыло, теперь вон, вон – видите деревню и дым? – это Семеновское, да вот здесь, – он указал на курган Раевского. – Только вряд ли будет тут сраженье. Что он перевел сюда войска, это обман; он, верно, обойдет справа от Москвы. Ну, да где бы ни было, многих завтра не досчитаемся! – сказал офицер.
Старый унтер офицер, подошедший к офицеру во время его рассказа, молча ожидал конца речи своего начальника; но в этом месте он, очевидно, недовольный словами офицера, перебил его.
– За турами ехать надо, – сказал он строго.
Офицер как будто смутился, как будто он понял, что можно думать о том, сколь многих не досчитаются завтра, но не следует говорить об этом.
– Ну да, посылай третью роту опять, – поспешно сказал офицер.
– А вы кто же, не из докторов?
– Нет, я так, – отвечал Пьер. И Пьер пошел под гору опять мимо ополченцев.
– Ах, проклятые! – проговорил следовавший за ним офицер, зажимая нос и пробегая мимо работающих.
– Вон они!.. Несут, идут… Вон они… сейчас войдут… – послышались вдруг голоса, и офицеры, солдаты и ополченцы побежали вперед по дороге.
Из под горы от Бородина поднималось церковное шествие. Впереди всех по пыльной дороге стройно шла пехота с снятыми киверами и ружьями, опущенными книзу. Позади пехоты слышалось церковное пение.
Обгоняя Пьера, без шапок бежали навстречу идущим солдаты и ополченцы.
– Матушку несут! Заступницу!.. Иверскую!..
– Смоленскую матушку, – поправил другой.
Ополченцы – и те, которые были в деревне, и те, которые работали на батарее, – побросав лопаты, побежали навстречу церковному шествию. За батальоном, шедшим по пыльной дороге, шли в ризах священники, один старичок в клобуке с причтом и певчпми. За ними солдаты и офицеры несли большую, с черным ликом в окладе, икону. Это была икона, вывезенная из Смоленска и с того времени возимая за армией. За иконой, кругом ее, впереди ее, со всех сторон шли, бежали и кланялись в землю с обнаженными головами толпы военных.
Взойдя на гору, икона остановилась; державшие на полотенцах икону люди переменились, дьячки зажгли вновь кадила, и начался молебен. Жаркие лучи солнца били отвесно сверху; слабый, свежий ветерок играл волосами открытых голов и лентами, которыми была убрана икона; пение негромко раздавалось под открытым небом. Огромная толпа с открытыми головами офицеров, солдат, ополченцев окружала икону. Позади священника и дьячка, на очищенном месте, стояли чиновные люди. Один плешивый генерал с Георгием на шее стоял прямо за спиной священника и, не крестясь (очевидно, пемец), терпеливо дожидался конца молебна, который он считал нужным выслушать, вероятно, для возбуждения патриотизма русского народа. Другой генерал стоял в воинственной позе и потряхивал рукой перед грудью, оглядываясь вокруг себя. Между этим чиновным кружком Пьер, стоявший в толпе мужиков, узнал некоторых знакомых; но он не смотрел на них: все внимание его было поглощено серьезным выражением лиц в этой толпе солдат и оиолченцев, однообразно жадно смотревших на икону. Как только уставшие дьячки (певшие двадцатый молебен) начинали лениво и привычно петь: «Спаси от бед рабы твоя, богородице», и священник и дьякон подхватывали: «Яко вси по бозе к тебе прибегаем, яко нерушимой стене и предстательству», – на всех лицах вспыхивало опять то же выражение сознания торжественности наступающей минуты, которое он видел под горой в Можайске и урывками на многих и многих лицах, встреченных им в это утро; и чаще опускались головы, встряхивались волоса и слышались вздохи и удары крестов по грудям.
Толпа, окружавшая икону, вдруг раскрылась и надавила Пьера. Кто то, вероятно, очень важное лицо, судя по поспешности, с которой перед ним сторонились, подходил к иконе.
Это был Кутузов, объезжавший позицию. Он, возвращаясь к Татариновой, подошел к молебну. Пьер тотчас же узнал Кутузова по его особенной, отличавшейся от всех фигуре.
В длинном сюртуке на огромном толщиной теле, с сутуловатой спиной, с открытой белой головой и с вытекшим, белым глазом на оплывшем лице, Кутузов вошел своей ныряющей, раскачивающейся походкой в круг и остановился позади священника. Он перекрестился привычным жестом, достал рукой до земли и, тяжело вздохнув, опустил свою седую голову. За Кутузовым был Бенигсен и свита. Несмотря на присутствие главнокомандующего, обратившего на себя внимание всех высших чинов, ополченцы и солдаты, не глядя на него, продолжали молиться.
Когда кончился молебен, Кутузов подошел к иконе, тяжело опустился на колена, кланяясь в землю, и долго пытался и не мог встать от тяжести и слабости. Седая голова его подергивалась от усилий. Наконец он встал и с детски наивным вытягиванием губ приложился к иконе и опять поклонился, дотронувшись рукой до земли. Генералитет последовал его примеру; потом офицеры, и за ними, давя друг друга, топчась, пыхтя и толкаясь, с взволнованными лицами, полезли солдаты и ополченцы.


Покачиваясь от давки, охватившей его, Пьер оглядывался вокруг себя.
– Граф, Петр Кирилыч! Вы как здесь? – сказал чей то голос. Пьер оглянулся.
Борис Друбецкой, обчищая рукой коленки, которые он запачкал (вероятно, тоже прикладываясь к иконе), улыбаясь подходил к Пьеру. Борис был одет элегантно, с оттенком походной воинственности. На нем был длинный сюртук и плеть через плечо, так же, как у Кутузова.
Кутузов между тем подошел к деревне и сел в тени ближайшего дома на лавку, которую бегом принес один казак, а другой поспешно покрыл ковриком. Огромная блестящая свита окружила главнокомандующего.
Икона тронулась дальше, сопутствуемая толпой. Пьер шагах в тридцати от Кутузова остановился, разговаривая с Борисом.
Пьер объяснил свое намерение участвовать в сражении и осмотреть позицию.
– Вот как сделайте, – сказал Борис. – Je vous ferai les honneurs du camp. [Я вас буду угощать лагерем.] Лучше всего вы увидите все оттуда, где будет граф Бенигсен. Я ведь при нем состою. Я ему доложу. А если хотите объехать позицию, то поедемте с нами: мы сейчас едем на левый фланг. А потом вернемся, и милости прошу у меня ночевать, и партию составим. Вы ведь знакомы с Дмитрием Сергеичем? Он вот тут стоит, – он указал третий дом в Горках.
– Но мне бы хотелось видеть правый фланг; говорят, он очень силен, – сказал Пьер. – Я бы хотел проехать от Москвы реки и всю позицию.
– Ну, это после можете, а главный – левый фланг…
– Да, да. А где полк князя Болконского, не можете вы указать мне? – спросил Пьер.
– Андрея Николаевича? мы мимо проедем, я вас проведу к нему.
– Что ж левый фланг? – спросил Пьер.
– По правде вам сказать, entre nous, [между нами,] левый фланг наш бог знает в каком положении, – сказал Борис, доверчиво понижая голос, – граф Бенигсен совсем не то предполагал. Он предполагал укрепить вон тот курган, совсем не так… но, – Борис пожал плечами. – Светлейший не захотел, или ему наговорили. Ведь… – И Борис не договорил, потому что в это время к Пьеру подошел Кайсаров, адъютант Кутузова. – А! Паисий Сергеич, – сказал Борис, с свободной улыбкой обращаясь к Кайсарову, – А я вот стараюсь объяснить графу позицию. Удивительно, как мог светлейший так верно угадать замыслы французов!
– Вы про левый фланг? – сказал Кайсаров.
– Да, да, именно. Левый фланг наш теперь очень, очень силен.
Несмотря на то, что Кутузов выгонял всех лишних из штаба, Борис после перемен, произведенных Кутузовым, сумел удержаться при главной квартире. Борис пристроился к графу Бенигсену. Граф Бенигсен, как и все люди, при которых находился Борис, считал молодого князя Друбецкого неоцененным человеком.
В начальствовании армией были две резкие, определенные партии: партия Кутузова и партия Бенигсена, начальника штаба. Борис находился при этой последней партии, и никто так, как он, не умел, воздавая раболепное уважение Кутузову, давать чувствовать, что старик плох и что все дело ведется Бенигсеном. Теперь наступила решительная минута сражения, которая должна была или уничтожить Кутузова и передать власть Бенигсену, или, ежели бы даже Кутузов выиграл сражение, дать почувствовать, что все сделано Бенигсеном. Во всяком случае, за завтрашний день должны были быть розданы большие награды и выдвинуты вперед новые люди. И вследствие этого Борис находился в раздраженном оживлении весь этот день.
За Кайсаровым к Пьеру еще подошли другие из его знакомых, и он не успевал отвечать на расспросы о Москве, которыми они засыпали его, и не успевал выслушивать рассказов, которые ему делали. На всех лицах выражались оживление и тревога. Но Пьеру казалось, что причина возбуждения, выражавшегося на некоторых из этих лиц, лежала больше в вопросах личного успеха, и у него не выходило из головы то другое выражение возбуждения, которое он видел на других лицах и которое говорило о вопросах не личных, а общих, вопросах жизни и смерти. Кутузов заметил фигуру Пьера и группу, собравшуюся около него.
– Позовите его ко мне, – сказал Кутузов. Адъютант передал желание светлейшего, и Пьер направился к скамейке. Но еще прежде него к Кутузову подошел рядовой ополченец. Это был Долохов.
– Этот как тут? – спросил Пьер.
– Это такая бестия, везде пролезет! – отвечали Пьеру. – Ведь он разжалован. Теперь ему выскочить надо. Какие то проекты подавал и в цепь неприятельскую ночью лазил… но молодец!..
Пьер, сняв шляпу, почтительно наклонился перед Кутузовым.
– Я решил, что, ежели я доложу вашей светлости, вы можете прогнать меня или сказать, что вам известно то, что я докладываю, и тогда меня не убудет… – говорил Долохов.
– Так, так.
– А ежели я прав, то я принесу пользу отечеству, для которого я готов умереть.
– Так… так…
– И ежели вашей светлости понадобится человек, который бы не жалел своей шкуры, то извольте вспомнить обо мне… Может быть, я пригожусь вашей светлости.
– Так… так… – повторил Кутузов, смеющимся, суживающимся глазом глядя на Пьера.
В это время Борис, с своей придворной ловкостью, выдвинулся рядом с Пьером в близость начальства и с самым естественным видом и не громко, как бы продолжая начатый разговор, сказал Пьеру:
– Ополченцы – те прямо надели чистые, белые рубахи, чтобы приготовиться к смерти. Какое геройство, граф!
Борис сказал это Пьеру, очевидно, для того, чтобы быть услышанным светлейшим. Он знал, что Кутузов обратит внимание на эти слова, и действительно светлейший обратился к нему:
– Ты что говоришь про ополченье? – сказал он Борису.
– Они, ваша светлость, готовясь к завтрашнему дню, к смерти, надели белые рубахи.
– А!.. Чудесный, бесподобный народ! – сказал Кутузов и, закрыв глаза, покачал головой. – Бесподобный народ! – повторил он со вздохом.
– Хотите пороху понюхать? – сказал он Пьеру. – Да, приятный запах. Имею честь быть обожателем супруги вашей, здорова она? Мой привал к вашим услугам. – И, как это часто бывает с старыми людьми, Кутузов стал рассеянно оглядываться, как будто забыв все, что ему нужно было сказать или сделать.
Очевидно, вспомнив то, что он искал, он подманил к себе Андрея Сергеича Кайсарова, брата своего адъютанта.
– Как, как, как стихи то Марина, как стихи, как? Что на Геракова написал: «Будешь в корпусе учитель… Скажи, скажи, – заговорил Кутузов, очевидно, собираясь посмеяться. Кайсаров прочел… Кутузов, улыбаясь, кивал головой в такт стихов.
Когда Пьер отошел от Кутузова, Долохов, подвинувшись к нему, взял его за руку.
– Очень рад встретить вас здесь, граф, – сказал он ему громко и не стесняясь присутствием посторонних, с особенной решительностью и торжественностью. – Накануне дня, в который бог знает кому из нас суждено остаться в живых, я рад случаю сказать вам, что я жалею о тех недоразумениях, которые были между нами, и желал бы, чтобы вы не имели против меня ничего. Прошу вас простить меня.
Пьер, улыбаясь, глядел на Долохова, не зная, что сказать ему. Долохов со слезами, выступившими ему на глаза, обнял и поцеловал Пьера.
Борис что то сказал своему генералу, и граф Бенигсен обратился к Пьеру и предложил ехать с собою вместе по линии.
– Вам это будет интересно, – сказал он.
– Да, очень интересно, – сказал Пьер.
Через полчаса Кутузов уехал в Татаринову, и Бенигсен со свитой, в числе которой был и Пьер, поехал по линии.


Бенигсен от Горок спустился по большой дороге к мосту, на который Пьеру указывал офицер с кургана как на центр позиции и у которого на берегу лежали ряды скошенной, пахнувшей сеном травы. Через мост они проехали в село Бородино, оттуда повернули влево и мимо огромного количества войск и пушек выехали к высокому кургану, на котором копали землю ополченцы. Это был редут, еще не имевший названия, потом получивший название редута Раевского, или курганной батареи.
Пьер не обратил особенного внимания на этот редут. Он не знал, что это место будет для него памятнее всех мест Бородинского поля. Потом они поехали через овраг к Семеновскому, в котором солдаты растаскивали последние бревна изб и овинов. Потом под гору и на гору они проехали вперед через поломанную, выбитую, как градом, рожь, по вновь проложенной артиллерией по колчам пашни дороге на флеши [род укрепления. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ], тоже тогда еще копаемые.
Бенигсен остановился на флешах и стал смотреть вперед на (бывший еще вчера нашим) Шевардинский редут, на котором виднелось несколько всадников. Офицеры говорили, что там был Наполеон или Мюрат. И все жадно смотрели на эту кучку всадников. Пьер тоже смотрел туда, стараясь угадать, который из этих чуть видневшихся людей был Наполеон. Наконец всадники съехали с кургана и скрылись.
Бенигсен обратился к подошедшему к нему генералу и стал пояснять все положение наших войск. Пьер слушал слова Бенигсена, напрягая все свои умственные силы к тому, чтоб понять сущность предстоящего сражения, но с огорчением чувствовал, что умственные способности его для этого были недостаточны. Он ничего не понимал. Бенигсен перестал говорить, и заметив фигуру прислушивавшегося Пьера, сказал вдруг, обращаясь к нему:
– Вам, я думаю, неинтересно?
– Ах, напротив, очень интересно, – повторил Пьер не совсем правдиво.
С флеш они поехали еще левее дорогою, вьющеюся по частому, невысокому березовому лесу. В середине этого
леса выскочил перед ними на дорогу коричневый с белыми ногами заяц и, испуганный топотом большого количества лошадей, так растерялся, что долго прыгал по дороге впереди их, возбуждая общее внимание и смех, и, только когда в несколько голосов крикнули на него, бросился в сторону и скрылся в чаще. Проехав версты две по лесу, они выехали на поляну, на которой стояли войска корпуса Тучкова, долженствовавшего защищать левый фланг.
Здесь, на крайнем левом фланге, Бенигсен много и горячо говорил и сделал, как казалось Пьеру, важное в военном отношении распоряжение. Впереди расположения войск Тучкова находилось возвышение. Это возвышение не было занято войсками. Бенигсен громко критиковал эту ошибку, говоря, что было безумно оставить незанятою командующую местностью высоту и поставить войска под нею. Некоторые генералы выражали то же мнение. Один в особенности с воинской горячностью говорил о том, что их поставили тут на убой. Бенигсен приказал своим именем передвинуть войска на высоту.
Распоряжение это на левом фланге еще более заставило Пьера усумниться в его способности понять военное дело. Слушая Бенигсена и генералов, осуждавших положение войск под горою, Пьер вполне понимал их и разделял их мнение; но именно вследствие этого он не мог понять, каким образом мог тот, кто поставил их тут под горою, сделать такую очевидную и грубую ошибку.
Пьер не знал того, что войска эти были поставлены не для защиты позиции, как думал Бенигсен, а были поставлены в скрытое место для засады, то есть для того, чтобы быть незамеченными и вдруг ударить на подвигавшегося неприятеля. Бенигсен не знал этого и передвинул войска вперед по особенным соображениям, не сказав об этом главнокомандующему.


Князь Андрей в этот ясный августовский вечер 25 го числа лежал, облокотившись на руку, в разломанном сарае деревни Князькова, на краю расположения своего полка. В отверстие сломанной стены он смотрел на шедшую вдоль по забору полосу тридцатилетних берез с обрубленными нижними сучьями, на пашню с разбитыми на ней копнами овса и на кустарник, по которому виднелись дымы костров – солдатских кухонь.
Как ни тесна и никому не нужна и ни тяжка теперь казалась князю Андрею его жизнь, он так же, как и семь лет тому назад в Аустерлице накануне сражения, чувствовал себя взволнованным и раздраженным.
Приказания на завтрашнее сражение были отданы и получены им. Делать ему было больше нечего. Но мысли самые простые, ясные и потому страшные мысли не оставляли его в покое. Он знал, что завтрашнее сражение должно было быть самое страшное изо всех тех, в которых он участвовал, и возможность смерти в первый раз в его жизни, без всякого отношения к житейскому, без соображений о том, как она подействует на других, а только по отношению к нему самому, к его душе, с живостью, почти с достоверностью, просто и ужасно, представилась ему. И с высоты этого представления все, что прежде мучило и занимало его, вдруг осветилось холодным белым светом, без теней, без перспективы, без различия очертаний. Вся жизнь представилась ему волшебным фонарем, в который он долго смотрел сквозь стекло и при искусственном освещении. Теперь он увидал вдруг, без стекла, при ярком дневном свете, эти дурно намалеванные картины. «Да, да, вот они те волновавшие и восхищавшие и мучившие меня ложные образы, – говорил он себе, перебирая в своем воображении главные картины своего волшебного фонаря жизни, глядя теперь на них при этом холодном белом свете дня – ясной мысли о смерти. – Вот они, эти грубо намалеванные фигуры, которые представлялись чем то прекрасным и таинственным. Слава, общественное благо, любовь к женщине, самое отечество – как велики казались мне эти картины, какого глубокого смысла казались они исполненными! И все это так просто, бледно и грубо при холодном белом свете того утра, которое, я чувствую, поднимается для меня». Три главные горя его жизни в особенности останавливали его внимание. Его любовь к женщине, смерть его отца и французское нашествие, захватившее половину России. «Любовь!.. Эта девочка, мне казавшаяся преисполненною таинственных сил. Как же я любил ее! я делал поэтические планы о любви, о счастии с нею. О милый мальчик! – с злостью вслух проговорил он. – Как же! я верил в какую то идеальную любовь, которая должна была мне сохранить ее верность за целый год моего отсутствия! Как нежный голубок басни, она должна была зачахнуть в разлуке со мной. А все это гораздо проще… Все это ужасно просто, гадко!
Отец тоже строил в Лысых Горах и думал, что это его место, его земля, его воздух, его мужики; а пришел Наполеон и, не зная об его существовании, как щепку с дороги, столкнул его, и развалились его Лысые Горы и вся его жизнь. А княжна Марья говорит, что это испытание, посланное свыше. Для чего же испытание, когда его уже нет и не будет? никогда больше не будет! Его нет! Так кому же это испытание? Отечество, погибель Москвы! А завтра меня убьет – и не француз даже, а свой, как вчера разрядил солдат ружье около моего уха, и придут французы, возьмут меня за ноги и за голову и швырнут в яму, чтоб я не вонял им под носом, и сложатся новые условия жизни, которые будут также привычны для других, и я не буду знать про них, и меня не будет».
Он поглядел на полосу берез с их неподвижной желтизной, зеленью и белой корой, блестящих на солнце. «Умереть, чтобы меня убили завтра, чтобы меня не было… чтобы все это было, а меня бы не было». Он живо представил себе отсутствие себя в этой жизни. И эти березы с их светом и тенью, и эти курчавые облака, и этот дым костров – все вокруг преобразилось для него и показалось чем то страшным и угрожающим. Мороз пробежал по его спине. Быстро встав, он вышел из сарая и стал ходить.
За сараем послышались голоса.
– Кто там? – окликнул князь Андрей.
Красноносый капитан Тимохин, бывший ротный командир Долохова, теперь, за убылью офицеров, батальонный командир, робко вошел в сарай. За ним вошли адъютант и казначей полка.
Князь Андрей поспешно встал, выслушал то, что по службе имели передать ему офицеры, передал им еще некоторые приказания и сбирался отпустить их, когда из за сарая послышался знакомый, пришепетывающий голос.
– Que diable! [Черт возьми!] – сказал голос человека, стукнувшегося обо что то.
Князь Андрей, выглянув из сарая, увидал подходящего к нему Пьера, который споткнулся на лежавшую жердь и чуть не упал. Князю Андрею вообще неприятно было видеть людей из своего мира, в особенности же Пьера, который напоминал ему все те тяжелые минуты, которые он пережил в последний приезд в Москву.
– А, вот как! – сказал он. – Какими судьбами? Вот не ждал.
В то время как он говорил это, в глазах его и выражении всего лица было больше чем сухость – была враждебность, которую тотчас же заметил Пьер. Он подходил к сараю в самом оживленном состоянии духа, но, увидав выражение лица князя Андрея, он почувствовал себя стесненным и неловким.
– Я приехал… так… знаете… приехал… мне интересно, – сказал Пьер, уже столько раз в этот день бессмысленно повторявший это слово «интересно». – Я хотел видеть сражение.
– Да, да, а братья масоны что говорят о войне? Как предотвратить ее? – сказал князь Андрей насмешливо. – Ну что Москва? Что мои? Приехали ли наконец в Москву? – спросил он серьезно.
– Приехали. Жюли Друбецкая говорила мне. Я поехал к ним и не застал. Они уехали в подмосковную.


Офицеры хотели откланяться, но князь Андрей, как будто не желая оставаться с глазу на глаз с своим другом, предложил им посидеть и напиться чаю. Подали скамейки и чай. Офицеры не без удивления смотрели на толстую, громадную фигуру Пьера и слушали его рассказы о Москве и о расположении наших войск, которые ему удалось объездить. Князь Андрей молчал, и лицо его так было неприятно, что Пьер обращался более к добродушному батальонному командиру Тимохину, чем к Болконскому.
– Так ты понял все расположение войск? – перебил его князь Андрей.
– Да, то есть как? – сказал Пьер. – Как невоенный человек, я не могу сказать, чтобы вполне, но все таки понял общее расположение.
– Eh bien, vous etes plus avance que qui cela soit, [Ну, так ты больше знаешь, чем кто бы то ни было.] – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Пьер с недоуменьем, через очки глядя на князя Андрея. – Ну, как вы скажете насчет назначения Кутузова? – сказал он.
– Я очень рад был этому назначению, вот все, что я знаю, – сказал князь Андрей.
– Ну, а скажите, какое ваше мнение насчет Барклая де Толли? В Москве бог знает что говорили про него. Как вы судите о нем?
– Спроси вот у них, – сказал князь Андрей, указывая на офицеров.
Пьер с снисходительно вопросительной улыбкой, с которой невольно все обращались к Тимохину, посмотрел на него.
– Свет увидали, ваше сиятельство, как светлейший поступил, – робко и беспрестанно оглядываясь на своего полкового командира, сказал Тимохин.
– Отчего же так? – спросил Пьер.
– Да вот хоть бы насчет дров или кормов, доложу вам. Ведь мы от Свенцян отступали, не смей хворостины тронуть, или сенца там, или что. Ведь мы уходим, ему достается, не так ли, ваше сиятельство? – обратился он к своему князю, – а ты не смей. В нашем полку под суд двух офицеров отдали за этакие дела. Ну, как светлейший поступил, так насчет этого просто стало. Свет увидали…
– Так отчего же он запрещал?
Тимохин сконфуженно оглядывался, не понимая, как и что отвечать на такой вопрос. Пьер с тем же вопросом обратился к князю Андрею.
– А чтобы не разорять край, который мы оставляли неприятелю, – злобно насмешливо сказал князь Андрей. – Это очень основательно; нельзя позволять грабить край и приучаться войскам к мародерству. Ну и в Смоленске он тоже правильно рассудил, что французы могут обойти нас и что у них больше сил. Но он не мог понять того, – вдруг как бы вырвавшимся тонким голосом закричал князь Андрей, – но он не мог понять, что мы в первый раз дрались там за русскую землю, что в войсках был такой дух, какого никогда я не видал, что мы два дня сряду отбивали французов и что этот успех удесятерял наши силы. Он велел отступать, и все усилия и потери пропали даром. Он не думал об измене, он старался все сделать как можно лучше, он все обдумал; но от этого то он и не годится. Он не годится теперь именно потому, что он все обдумывает очень основательно и аккуратно, как и следует всякому немцу. Как бы тебе сказать… Ну, у отца твоего немец лакей, и он прекрасный лакей и удовлетворит всем его нуждам лучше тебя, и пускай он служит; но ежели отец при смерти болен, ты прогонишь лакея и своими непривычными, неловкими руками станешь ходить за отцом и лучше успокоишь его, чем искусный, но чужой человек. Так и сделали с Барклаем. Пока Россия была здорова, ей мог служить чужой, и был прекрасный министр, но как только она в опасности; нужен свой, родной человек. А у вас в клубе выдумали, что он изменник! Тем, что его оклеветали изменником, сделают только то, что потом, устыдившись своего ложного нарекания, из изменников сделают вдруг героем или гением, что еще будет несправедливее. Он честный и очень аккуратный немец…
– Однако, говорят, он искусный полководец, – сказал Пьер.
– Я не понимаю, что такое значит искусный полководец, – с насмешкой сказал князь Андрей.
– Искусный полководец, – сказал Пьер, – ну, тот, который предвидел все случайности… ну, угадал мысли противника.
– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…
Князь Андрей, думавший, что ему было все равно, возьмут ли или не возьмут Москву так, как взяли Смоленск, внезапно остановился в своей речи от неожиданной судороги, схватившей его за горло. Он прошелся несколько раз молча, но тлаза его лихорадочно блестели, и губа дрожала, когда он опять стал говорить:
– Ежели бы не было великодушничанья на войне, то мы шли бы только тогда, когда стоит того идти на верную смерть, как теперь. Тогда не было бы войны за то, что Павел Иваныч обидел Михаила Иваныча. А ежели война как теперь, так война. И тогда интенсивность войск была бы не та, как теперь. Тогда бы все эти вестфальцы и гессенцы, которых ведет Наполеон, не пошли бы за ним в Россию, и мы бы не ходили драться в Австрию и в Пруссию, сами не зная зачем. Война не любезность, а самое гадкое дело в жизни, и надо понимать это и не играть в войну. Надо принимать строго и серьезно эту страшную необходимость. Всё в этом: откинуть ложь, и война так война, а не игрушка. А то война – это любимая забава праздных и легкомысленных людей… Военное сословие самое почетное. А что такое война, что нужно для успеха в военном деле, какие нравы военного общества? Цель войны – убийство, орудия войны – шпионство, измена и поощрение ее, разорение жителей, ограбление их или воровство для продовольствия армии; обман и ложь, называемые военными хитростями; нравы военного сословия – отсутствие свободы, то есть дисциплина, праздность, невежество, жестокость, разврат, пьянство. И несмотря на то – это высшее сословие, почитаемое всеми. Все цари, кроме китайского, носят военный мундир, и тому, кто больше убил народа, дают большую награду… Сойдутся, как завтра, на убийство друг друга, перебьют, перекалечат десятки тысяч людей, а потом будут служить благодарственные молебны за то, что побили много люден (которых число еще прибавляют), и провозглашают победу, полагая, что чем больше побито людей, тем больше заслуга. Как бог оттуда смотрит и слушает их! – тонким, пискливым голосом прокричал князь Андрей. – Ах, душа моя, последнее время мне стало тяжело жить. Я вижу, что стал понимать слишком много. А не годится человеку вкушать от древа познания добра и зла… Ну, да не надолго! – прибавил он. – Однако ты спишь, да и мне пера, поезжай в Горки, – вдруг сказал князь Андрей.
– О нет! – отвечал Пьер, испуганно соболезнующими глазами глядя на князя Андрея.
– Поезжай, поезжай: перед сраженьем нужно выспаться, – повторил князь Андрей. Он быстро подошел к Пьеру, обнял его и поцеловал. – Прощай, ступай, – прокричал он. – Увидимся ли, нет… – и он, поспешно повернувшись, ушел в сарай.
Было уже темно, и Пьер не мог разобрать того выражения, которое было на лице князя Андрея, было ли оно злобно или нежно.
Пьер постоял несколько времени молча, раздумывая, пойти ли за ним или ехать домой. «Нет, ему не нужно! – решил сам собой Пьер, – и я знаю, что это наше последнее свидание». Он тяжело вздохнул и поехал назад в Горки.
Князь Андрей, вернувшись в сарай, лег на ковер, но не мог спать.
Он закрыл глаза. Одни образы сменялись другими. На одном он долго, радостно остановился. Он живо вспомнил один вечер в Петербурге. Наташа с оживленным, взволнованным лицом рассказывала ему, как она в прошлое лето, ходя за грибами, заблудилась в большом лесу. Она несвязно описывала ему и глушь леса, и свои чувства, и разговоры с пчельником, которого она встретила, и, всякую минуту прерываясь в своем рассказе, говорила: «Нет, не могу, я не так рассказываю; нет, вы не понимаете», – несмотря на то, что князь Андрей успокоивал ее, говоря, что он понимает, и действительно понимал все, что она хотела сказать. Наташа была недовольна своими словами, – она чувствовала, что не выходило то страстно поэтическое ощущение, которое она испытала в этот день и которое она хотела выворотить наружу. «Это такая прелесть был этот старик, и темно так в лесу… и такие добрые у него… нет, я не умею рассказать», – говорила она, краснея и волнуясь. Князь Андрей улыбнулся теперь той же радостной улыбкой, которой он улыбался тогда, глядя ей в глаза. «Я понимал ее, – думал князь Андрей. – Не только понимал, но эту то душевную силу, эту искренность, эту открытость душевную, эту то душу ее, которую как будто связывало тело, эту то душу я и любил в ней… так сильно, так счастливо любил…» И вдруг он вспомнил о том, чем кончилась его любовь. «Ему ничего этого не нужно было. Он ничего этого не видел и не понимал. Он видел в ней хорошенькую и свеженькую девочку, с которой он не удостоил связать свою судьбу. А я? И до сих пор он жив и весел».
Князь Андрей, как будто кто нибудь обжег его, вскочил и стал опять ходить перед сараем.


25 го августа, накануне Бородинского сражения, префект дворца императора французов m r de Beausset и полковник Fabvier приехали, первый из Парижа, второй из Мадрида, к императору Наполеону в его стоянку у Валуева.
Переодевшись в придворный мундир, m r de Beausset приказал нести впереди себя привезенную им императору посылку и вошел в первое отделение палатки Наполеона, где, переговариваясь с окружавшими его адъютантами Наполеона, занялся раскупориванием ящика.
Fabvier, не входя в палатку, остановился, разговорясь с знакомыми генералами, у входа в нее.
Император Наполеон еще не выходил из своей спальни и оканчивал свой туалет. Он, пофыркивая и покряхтывая, поворачивался то толстой спиной, то обросшей жирной грудью под щетку, которою камердинер растирал его тело. Другой камердинер, придерживая пальцем склянку, брызгал одеколоном на выхоленное тело императора с таким выражением, которое говорило, что он один мог знать, сколько и куда надо брызнуть одеколону. Короткие волосы Наполеона были мокры и спутаны на лоб. Но лицо его, хоть опухшее и желтое, выражало физическое удовольствие: «Allez ferme, allez toujours…» [Ну еще, крепче…] – приговаривал он, пожимаясь и покряхтывая, растиравшему камердинеру. Адъютант, вошедший в спальню с тем, чтобы доложить императору о том, сколько было во вчерашнем деле взято пленных, передав то, что нужно было, стоял у двери, ожидая позволения уйти. Наполеон, сморщась, взглянул исподлобья на адъютанта.
– Point de prisonniers, – повторил он слова адъютанта. – Il se font demolir. Tant pis pour l'armee russe, – сказал он. – Allez toujours, allez ferme, [Нет пленных. Они заставляют истреблять себя. Тем хуже для русской армии. Ну еще, ну крепче…] – проговорил он, горбатясь и подставляя свои жирные плечи.
– C'est bien! Faites entrer monsieur de Beausset, ainsi que Fabvier, [Хорошо! Пускай войдет де Боссе, и Фабвье тоже.] – сказал он адъютанту, кивнув головой.
– Oui, Sire, [Слушаю, государь.] – и адъютант исчез в дверь палатки. Два камердинера быстро одели его величество, и он, в гвардейском синем мундире, твердыми, быстрыми шагами вышел в приемную.
Боссе в это время торопился руками, устанавливая привезенный им подарок от императрицы на двух стульях, прямо перед входом императора. Но император так неожиданно скоро оделся и вышел, что он не успел вполне приготовить сюрприза.
Наполеон тотчас заметил то, что они делали, и догадался, что они были еще не готовы. Он не захотел лишить их удовольствия сделать ему сюрприз. Он притворился, что не видит господина Боссе, и подозвал к себе Фабвье. Наполеон слушал, строго нахмурившись и молча, то, что говорил Фабвье ему о храбрости и преданности его войск, дравшихся при Саламанке на другом конце Европы и имевших только одну мысль – быть достойными своего императора, и один страх – не угодить ему. Результат сражения был печальный. Наполеон делал иронические замечания во время рассказа Fabvier, как будто он не предполагал, чтобы дело могло идти иначе в его отсутствие.
– Я должен поправить это в Москве, – сказал Наполеон. – A tantot, [До свиданья.] – прибавил он и подозвал де Боссе, который в это время уже успел приготовить сюрприз, уставив что то на стульях, и накрыл что то покрывалом.
Де Боссе низко поклонился тем придворным французским поклоном, которым умели кланяться только старые слуги Бурбонов, и подошел, подавая конверт.
Наполеон весело обратился к нему и подрал его за ухо.
– Вы поспешили, очень рад. Ну, что говорит Париж? – сказал он, вдруг изменяя свое прежде строгое выражение на самое ласковое.
– Sire, tout Paris regrette votre absence, [Государь, весь Париж сожалеет о вашем отсутствии.] – как и должно, ответил де Боссе. Но хотя Наполеон знал, что Боссе должен сказать это или тому подобное, хотя он в свои ясные минуты знал, что это было неправда, ему приятно было это слышать от де Боссе. Он опять удостоил его прикосновения за ухо.
– Je suis fache, de vous avoir fait faire tant de chemin, [Очень сожалею, что заставил вас проехаться так далеко.] – сказал он.
– Sire! Je ne m'attendais pas a moins qu'a vous trouver aux portes de Moscou, [Я ожидал не менее того, как найти вас, государь, у ворот Москвы.] – сказал Боссе.
Наполеон улыбнулся и, рассеянно подняв голову, оглянулся направо. Адъютант плывущим шагом подошел с золотой табакеркой и подставил ее. Наполеон взял ее.
– Да, хорошо случилось для вас, – сказал он, приставляя раскрытую табакерку к носу, – вы любите путешествовать, через три дня вы увидите Москву. Вы, верно, не ждали увидать азиатскую столицу. Вы сделаете приятное путешествие.
Боссе поклонился с благодарностью за эту внимательность к его (неизвестной ему до сей поры) склонности путешествовать.
– А! это что? – сказал Наполеон, заметив, что все придворные смотрели на что то, покрытое покрывалом. Боссе с придворной ловкостью, не показывая спины, сделал вполуоборот два шага назад и в одно и то же время сдернул покрывало и проговорил:
– Подарок вашему величеству от императрицы.
Это был яркими красками написанный Жераром портрет мальчика, рожденного от Наполеона и дочери австрийского императора, которого почему то все называли королем Рима.
Весьма красивый курчавый мальчик, со взглядом, похожим на взгляд Христа в Сикстинской мадонне, изображен был играющим в бильбоке. Шар представлял земной шар, а палочка в другой руке изображала скипетр.
Хотя и не совсем ясно было, что именно хотел выразить живописец, представив так называемого короля Рима протыкающим земной шар палочкой, но аллегория эта, так же как и всем видевшим картину в Париже, так и Наполеону, очевидно, показалась ясною и весьма понравилась.
– Roi de Rome, [Римский король.] – сказал он, грациозным жестом руки указывая на портрет. – Admirable! [Чудесно!] – С свойственной итальянцам способностью изменять произвольно выражение лица, он подошел к портрету и сделал вид задумчивой нежности. Он чувствовал, что то, что он скажет и сделает теперь, – есть история. И ему казалось, что лучшее, что он может сделать теперь, – это то, чтобы он с своим величием, вследствие которого сын его в бильбоке играл земным шаром, чтобы он выказал, в противоположность этого величия, самую простую отеческую нежность. Глаза его отуманились, он подвинулся, оглянулся на стул (стул подскочил под него) и сел на него против портрета. Один жест его – и все на цыпочках вышли, предоставляя самому себе и его чувству великого человека.
Посидев несколько времени и дотронувшись, сам не зная для чего, рукой до шероховатости блика портрета, он встал и опять позвал Боссе и дежурного. Он приказал вынести портрет перед палатку, с тем, чтобы не лишить старую гвардию, стоявшую около его палатки, счастья видеть римского короля, сына и наследника их обожаемого государя.
Как он и ожидал, в то время как он завтракал с господином Боссе, удостоившимся этой чести, перед палаткой слышались восторженные клики сбежавшихся к портрету офицеров и солдат старой гвардии.
– Vive l'Empereur! Vive le Roi de Rome! Vive l'Empereur! [Да здравствует император! Да здравствует римский король!] – слышались восторженные голоса.
После завтрака Наполеон, в присутствии Боссе, продиктовал свой приказ по армии.
– Courte et energique! [Короткий и энергический!] – проговорил Наполеон, когда он прочел сам сразу без поправок написанную прокламацию. В приказе было:
«Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридланде, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспомнит о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвою!»
– De la Moskowa! [Под Москвою!] – повторил Наполеон, и, пригласив к своей прогулке господина Боссе, любившего путешествовать, он вышел из палатки к оседланным лошадям.
– Votre Majeste a trop de bonte, [Вы слишком добры, ваше величество,] – сказал Боссе на приглашение сопутствовать императору: ему хотелось спать и он не умел и боялся ездить верхом.
Но Наполеон кивнул головой путешественнику, и Боссе должен был ехать. Когда Наполеон вышел из палатки, крики гвардейцев пред портретом его сына еще более усилились. Наполеон нахмурился.
– Снимите его, – сказал он, грациозно величественным жестом указывая на портрет. – Ему еще рано видеть поле сражения.
Боссе, закрыв глаза и склонив голову, глубоко вздохнул, этим жестом показывая, как он умел ценить и понимать слова императора.


Весь этот день 25 августа, как говорят его историки, Наполеон провел на коне, осматривая местность, обсуживая планы, представляемые ему его маршалами, и отдавая лично приказания своим генералам.
Первоначальная линия расположения русских войск по Ко лоче была переломлена, и часть этой линии, именно левый фланг русских, вследствие взятия Шевардинского редута 24 го числа, была отнесена назад. Эта часть линии была не укреплена, не защищена более рекою, и перед нею одною было более открытое и ровное место. Очевидно было для всякого военного и невоенного, что эту часть линии и должно было атаковать французам. Казалось, что для этого не нужно было много соображений, не нужно было такой заботливости и хлопотливости императора и его маршалов и вовсе не нужно той особенной высшей способности, называемой гениальностью, которую так любят приписывать Наполеону; но историки, впоследствии описывавшие это событие, и люди, тогда окружавшие Наполеона, и он сам думали иначе.
Наполеон ездил по полю, глубокомысленно вглядывался в местность, сам с собой одобрительно или недоверчиво качал головой и, не сообщая окружавшим его генералам того глубокомысленного хода, который руководил его решеньями, передавал им только окончательные выводы в форме приказаний. Выслушав предложение Даву, называемого герцогом Экмюльским, о том, чтобы обойти левый фланг русских, Наполеон сказал, что этого не нужно делать, не объясняя, почему это было не нужно. На предложение же генерала Компана (который должен был атаковать флеши), провести свою дивизию лесом, Наполеон изъявил свое согласие, несмотря на то, что так называемый герцог Эльхингенский, то есть Ней, позволил себе заметить, что движение по лесу опасно и может расстроить дивизию.
Осмотрев местность против Шевардинского редута, Наполеон подумал несколько времени молча и указал на места, на которых должны были быть устроены к завтрему две батареи для действия против русских укреплений, и места, где рядом с ними должна была выстроиться полевая артиллерия.
Отдав эти и другие приказания, он вернулся в свою ставку, и под его диктовку была написана диспозиция сражения.
Диспозиция эта, про которую с восторгом говорят французские историки и с глубоким уважением другие историки, была следующая:
«С рассветом две новые батареи, устроенные в ночи, на равнине, занимаемой принцем Экмюльским, откроют огонь по двум противостоящим батареям неприятельским.
В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.