Сражение в заливе Альхесирас

Англо-испанская война 1796—1808
Картина Леона Морель-Фасьо
Дата	6 июля 1801 года
Место	рейд Альхесирасса
Итог	победа франко-испанского флота
Противники
Великобритания Великобритания Франция Франция Испания Испания
Командующие
контр-адмирал Сомарец контр-адмирал Линуа
Силы сторон
6 линейных кораблей фрегат люгер 3 линейных корабля фрегат 7 канонерских лодок 2 батареи
Потери
121 убитыми, 240 ранеными, 14 пропали без вести, ??? пленных линейный корабль захвачен 161 убитыми, 324 ранеными 15 убитыми, 5 канонерских лодок разбиты

Сраже́ние в зали́ве Альхе́сирас (фр. Bataille d'Algésiras), Первое сражение у Альхесираса (англ. First Battle of Algeciras) — морское сражение, произошедшее 6 июля 1801 года на Альхесирасском рейде между французской и английской эскадрами.

История

Бонапарт, желая увеличить слабые морские силы Франции, заручился согласием мадридского кабинета на помощь со стороны испанского флота для поддержки французской армии в Египте. Три французских корабля и фрегат получили приказание под командованием контр-адмирала Линуа выйти из Тулона в Кадис для соединения там с испанскими кораблями. Подойдя к Гибралтару, Линуа узнал, что Кадис заблокирован значительной неприятельской силой и поставил свои корабли перед Альхесирасом, между берегом и островом Верде (Isla Verde). 6 июля утром он был атакован британской эскадрой контр-адмирала Сомареца, состоявшей из 6-ти линейных кораблей, фрегата и люгера. Французские корабли были подкреплены 7 испанскими канонерскими лодками и двумя сухопутными батареями — на материке (форт Сант-Яго) и на острове Верде; кроме того, на берегу были вооружены, хотя и очень слабо, форт Гарсиа и башни Вилла Вьейа и Альмиранте. Но канонерские лодки могли стрелять только в течение первого часа боя, а несостоятельность вооружения и личного состава береговых батарей доходила до того, что Линуа должен был отрядить туда значительную часть своей команды с боевыми припасами для их поддержки. К счастью для французов, слабый ветер очень стеснял маневрирование британских судов.

Чтобы англичане не могли обойти его со стороны суши, как это сделал Нельсон при Абукире, Линуа старался подвести корабли верпованием как можно ближе к берегу, но он ещё не успел это выполнить, как в 7 часов утра 6 июля показался Сомарец, с 6 кораблями (1 80-и пушечный, 5 74-х пушечных). Пяти его кораблям удалось между 8:55 и 9:15 утра занять позиции вблизи трёх французских кораблей, «Spenser» упал под ветер и мог только издали перестреливаться с батареей Верде. Корабль Линуа «Formidable» продолжал верповаться к берегу и после начала боя. Сомарец приказал тогда (в 10 часов 12 минут) «Hannibal’у» обрубить канат и, пройдя под нос французского флагманского корабля, обстреливать его продольным огнём. Вследствие слабого ветра и неблагоприятного течения, «Hannibal» при повороте оверштаг в 11 часов утра сел на мель под продольным огнём с батареи Сант-Яго и башни Альмиранте.

В это время ветер, все время стихавший, задул от северо-востока. Линуа, опасаясь, что англичане, по примеру «Hannibal’а», отрежут его от берега, воспользовался переменой ветра и приказал своим кораблям приткнуться к мели. Сомарец хотел последовать за ними, но его удержало опасение очутиться на мели под выстрелами береговых батарей. Тогда он сделал попытку овладеть с помощью десанта островом Верде, но попытка не удалась, так как французы успели также свезти на Верде свой десант.

В 13:35 Сомарец, имея серьезные повреждения и потеряв надежду справиться с батареями и подойти близко к французам, приказал прекратить бой и отошел к Гибралтару с 5 кораблями, оставив «Hannibal» на произвол судьбы. В 2 часа дня «Hannibal» сдался. Англичане потеряли убитыми и ранеными 373 человека, помимо экипажа «Hannibal». У французов было 306 убитых и 280 раненых; 5 испанских канонерских лодок были разбиты.

Неудача англичан объясняется, главным образом, тем, что, атакуя противника, находящегося на якоре, они не воспользовались возможностью сосредоточить свои корабли против одного из флангов растянутой французской линии, а расположились вдоль всей её длины, дав возможность противнику использовать силу всех его кораблей и всех батарей.

Литература

• Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915.

Отрывок, характеризующий Сражение в заливе Альхесирас

Болконский пожал плечами.
– Но ежели мост перейден, значит, и армия погибла: она будет отрезана, – сказал он.
– В этом то и штука, – отвечал Билибин. – Слушайте. Вступают французы в Вену, как я вам говорил. Всё очень хорошо. На другой день, то есть вчера, господа маршалы: Мюрат Ланн и Бельяр, садятся верхом и отправляются на мост. (Заметьте, все трое гасконцы.) Господа, – говорит один, – вы знаете, что Таборский мост минирован и контраминирован, и что перед ним грозный tete de pont и пятнадцать тысяч войска, которому велено взорвать мост и нас не пускать. Но нашему государю императору Наполеону будет приятно, ежели мы возьмем этот мост. Проедемте втроем и возьмем этот мост. – Поедемте, говорят другие; и они отправляются и берут мост, переходят его и теперь со всею армией по сю сторону Дуная направляются на нас, на вас и на ваши сообщения.
– Полноте шутить, – грустно и серьезно сказал князь Андрей.
Известие это было горестно и вместе с тем приятно князю Андрею.
Как только он узнал, что русская армия находится в таком безнадежном положении, ему пришло в голову, что ему то именно предназначено вывести русскую армию из этого положения, что вот он, тот Тулон, который выведет его из рядов неизвестных офицеров и откроет ему первый путь к славе! Слушая Билибина, он соображал уже, как, приехав к армии, он на военном совете подаст мнение, которое одно спасет армию, и как ему одному будет поручено исполнение этого плана.
– Полноте шутить, – сказал он.
– Не шучу, – продолжал Билибин, – ничего нет справедливее и печальнее. Господа эти приезжают на мост одни и поднимают белые платки; уверяют, что перемирие, и что они, маршалы, едут для переговоров с князем Ауэрспергом. Дежурный офицер пускает их в tete de pont. [мостовое укрепление.] Они рассказывают ему тысячу гасконских глупостей: говорят, что война кончена, что император Франц назначил свидание Бонапарту, что они желают видеть князя Ауэрсперга, и тысячу гасконад и проч. Офицер посылает за Ауэрспергом; господа эти обнимают офицеров, шутят, садятся на пушки, а между тем французский баталион незамеченный входит на мост, сбрасывает мешки с горючими веществами в воду и подходит к tete de pont. Наконец, является сам генерал лейтенант, наш милый князь Ауэрсперг фон Маутерн. «Милый неприятель! Цвет австрийского воинства, герой турецких войн! Вражда кончена, мы можем подать друг другу руку… император Наполеон сгорает желанием узнать князя Ауэрсперга». Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. [Что он видит только их огонь и забывает о своем, о том, который он обязан был открыть против неприятеля.] (Несмотря на живость своей речи, Билибин не забыл приостановиться после этого mot, чтобы дать время оценить его.) Французский баталион вбегает в tete de pont, заколачивают пушки, и мост взят. Нет, но что лучше всего, – продолжал он, успокоиваясь в своем волнении прелестью собственного рассказа, – это то, что сержант, приставленный к той пушке, по сигналу которой должно было зажигать мины и взрывать мост, сержант этот, увидав, что французские войска бегут на мост, хотел уже стрелять, но Ланн отвел его руку. Сержант, который, видно, был умнее своего генерала, подходит к Ауэрспергу и говорит: «Князь, вас обманывают, вот французы!» Мюрат видит, что дело проиграно, ежели дать говорить сержанту. Он с удивлением (настоящий гасконец) обращается к Ауэрспергу: «Я не узнаю столь хваленую в мире австрийскую дисциплину, – говорит он, – и вы позволяете так говорить с вами низшему чину!» C'est genial. Le prince d'Auersperg se pique d'honneur et fait mettre le sergent aux arrets. Non, mais avouez que c'est charmant toute cette histoire du pont de Thabor. Ce n'est ni betise, ni lachete… [Это гениально. Князь Ауэрсперг оскорбляется и приказывает арестовать сержанта. Нет, признайтесь, что это прелесть, вся эта история с мостом. Это не то что глупость, не то что подлость…]
– С'est trahison peut etre, [Быть может, измена,] – сказал князь Андрей, живо воображая себе серые шинели, раны, пороховой дым, звуки пальбы и славу, которая ожидает его.
– Non plus. Cela met la cour dans de trop mauvais draps, – продолжал Билибин. – Ce n'est ni trahison, ni lachete, ni betise; c'est comme a Ulm… – Он как будто задумался, отыскивая выражение: – c'est… c'est du Mack. Nous sommes mackes , [Также нет. Это ставит двор в самое нелепое положение; это ни измена, ни подлость, ни глупость; это как при Ульме, это… это Маковщина . Мы обмаковались. ] – заключил он, чувствуя, что он сказал un mot, и свежее mot, такое mot, которое будет повторяться.