Сражение за Тампере

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Сражение за Таммерфорс»)
Перейти к: навигация, поиск
Сражение за Тампере
Основной конфликт: Гражданская война в Финляндии

Разрушенный Тампере после сражения
Дата

8 марта6 апреля 1918

Место

Тампере, Финляндия

Итог

Решительная победа белых

Противники
Охранный корпус и егеря
Шведские добровольцы
Красная гвардия
Российская Федеративная Советская Республика
Командующие
К. Г. Маннергейм Х. Салмела
Э. А. Рахья
В. Лехтимяки
Силы сторон
16 000 14 000
Потери
600 убитых до 2000 убитых
11 000 пленных
30 орудий
70 пулемётов
 
Северный и Северо-Западный театры военных действий Гражданской войны в России
Северо-западный фронт:

Октябрьское вооружённое восстание в Петрограде
(Зимний дворец • Выступление Керенского — Краснова)
Ледовый поход Балтфлота  • Финляндия (Тампере)  • Карельский перешеек  • Балтика  • Латвия (Двинск)  • Олонец  • Эстония (Нарва • Вынну)  • Литва (большевики • поляки)
Оборона Петрограда (форт «Красная Горка»  • Северная Ингрия  • Родзянко  • Олонец  • Видлица  • Юденич)
Лижма  • Кронштадт  • Восточная Карелия


Северный фронт:

Интервенция союзников  • Шексна  • Шенкурск

Сражение за Тампере (также известно, как Сражение за Таммерфорс) — один из эпизодов Гражданской войны в Финляндии. В марте 1918 года белые под командованием Карла Густава Маннергейма начали массированное наступление на юг. Занятие одного из крупнейших городов Финляндии белыми и пленение около 11 000 красных стало одним из ключевых эпизодов войны.



История

Тампере был занят красными в первый день Гражданской войны — ночью с 27 на 28 января. Маннергейм первоначально рассчитывал нанести основной удар по Карелии, захватив Выборг и отрезав союзные красным российские войска. 24 февраля шведский офицер Генри Пейрон из штаба Маннергейма предложил провести наступление на Тампере, окружить город и ликвидировать располагавшиеся там крупные силы красных. В случае удачного исхода операция имела бы важное стратегическое значение (город является крупным железнодорожным узлом) и одновременно явилась бы моральным ударом. Маннергейм поддержал план. 26 февраля он отдал приказ сражавшемуся на стороне белых шведскому военачальнику Эрнсту Линдеру наступать на Лемпяяля и перерезать железную дорогу Тампере-Пори, тем самым замкнув кольцо вокруг Тампере с юга, а 2 марта посвятил в детали операции других командиров, Мартина Ветцера и Карла Вилкмана[1].

12 марта датой начала наступления было определено 15 марта. Как позднее утверждал Маннергейм, для него было важно завершить операцию до наступления весенней распутицы, которая затруднила бы продвижение войск, и до прибытия немецких частей: победа в гражданской войне должна была быть достигнута без иностранной помощи[2]. Маннергейм разделил свои войска на четыре группировки, которыми командовали Линдер, Ялмарсон, Ветцер и Вилкман.

Обороной Тампере руководили Эйно Рахья и Хуго Салмела. Рахья отправился в Хельсинки и убедил местных командиров выделить ему 21 роту. Куллерво Маннер предлагал эвакуироваться из города и отступить на восток, к границам РСФСР, но Рахья настоял на обороне Тампере[3].

25 марта Линдер занял пригород Сиуро, завершив окружение города. 28 марта, в так называемый «кровавый страстной четверг», начался штурм города силами Ветцера и Вилкмана. Сопротивление было ожесточённым, бригада шведских добровольцев потеряла командира, а 2-й егерский полк — около половины личного состава. Во время штурма при взрыве боеприпасов в штабе погиб Салмела[4]. С 29 марта по 2 апреля бои затихли[5].

Последняя стадия сражения, уличные бои, началась утром 3 апреля в 2:30 с получасовой артподготовки. В 3:00 белые начали штурм в сторону центра. В западной части у красных были надёжные укрепления, которые противник не смог преодолеть. С восточной стороны белые дошли к вечеру до Таммеркоски. В ночь с 4 на 5 апреля нескольким сотням красных удалось вырваться из окружения. 5 числа в городе велись ожесточённые бои. От квартала к кварталу контроль над городом переходил к правительственным войскам. Вечером только Писпаланхарью остался в руках красных[6].

6 апреля в 6:15 красным удалось отбить атаку в Эпилянхарью, но сразу после этого они отправили парламентёров. Полковник Аусфельд (фин. Ausfeld) объявил им условия: сложить оружие до 11:00 перед церковью Александра, оставить всё снаряжение и склады. Красногвардейцы сдались сразу по возвращении парламентёров около 8:30 — на вершине башни Пюуникке появился белый флаг. Пленных вначале собрали на площади. Поскольку оставшиеся красные снайперы продолжали свою работу, комендант города объявил через газету 9 апреля: расстреливать 10 пленных за каждого убитого. В любом случае, белые казнили сразу почти 150 человек, а всего около 300. Также были расстреляны все оставшиеся в городе 200 русских военных. Казни без суда продолжались ещё несколько дней, несмотря на отданный Маннергеймом приказ от 5 апреля. Всего в результате сражения в плену оказалось около 10 000 красногвардейцев, было захвачено 30 пушек, 70 пулемётов и тысячи винтовок[7].

Сражение за Тампере стало крупнейшей битвой Гражданской войны. Красные понесли огромные потери в живой силе и были сломлены морально[5].

Напишите отзыв о статье "Сражение за Тампере"

Примечания

  1. Anthony F. Upton. The Finnish Revolution, 1917—1918. P. 451.
  2. Anthony F. Upton. The Finnish Revolution, 1917—1918. P. 453.
  3. Anthony F. Upton. The Finnish Revolution, 1917—1918. P. 463.
  4. Anthony F. Upton. The Finnish Revolution, 1917—1918. P. 465.
  5. 1 2 Anthony F. Upton. The Finnish Revolution, 1917—1918. P. 468.
  6. www.uta.fi/suomi80/v18v14.htm Проект университета Тампере. 1917—1918 день за днём.15 неделя
  7. www.uta.fi/suomi80/v18v15.htm Проект университета Тампере. 1917—1918 день за днём.15 неделя

Литература

  • Anthony F. Upton. [books.google.ru/books?id=-iTqvnpRXDEC&printsec=frontcover&source=gbs_atb#v=onepage&q&f=false The Finnish Revolution, 1917-1918]. — University of Minnesota Press, 1980. — 608 p. — ISBN 9780816609055.
  • Маннергейм, Карл Густав Эмиль. Освободительная война // [militera.lib.ru/memo/other/mannerheim/05.html Мемуары] = Muistelmat. — М.: Вагриус, 1999. — С. 84-135. — 526 с.


Отрывок, характеризующий Сражение за Тампере

– Очень известно, ваше превосходительство, – вдруг вскрикнул, трогая лошадь, полковник, и делаясь красно багровым. – Не угодно ли пожаловать в цепи, и вы будете посмотрейть, что этот позиция никуда негодный. Я не хочу истребить своя полка для ваше удовольствие.
– Вы забываетесь, полковник. Я не удовольствие свое соблюдаю и говорить этого не позволю.
Генерал, принимая приглашение полковника на турнир храбрости, выпрямив грудь и нахмурившись, поехал с ним вместе по направлению к цепи, как будто всё их разногласие должно было решиться там, в цепи, под пулями. Они приехали в цепь, несколько пуль пролетело над ними, и они молча остановились. Смотреть в цепи нечего было, так как и с того места, на котором они прежде стояли, ясно было, что по кустам и оврагам кавалерии действовать невозможно, и что французы обходят левое крыло. Генерал и полковник строго и значительно смотрели, как два петуха, готовящиеся к бою, друг на друга, напрасно выжидая признаков трусости. Оба выдержали экзамен. Так как говорить было нечего, и ни тому, ни другому не хотелось подать повод другому сказать, что он первый выехал из под пуль, они долго простояли бы там, взаимно испытывая храбрость, ежели бы в это время в лесу, почти сзади их, не послышались трескотня ружей и глухой сливающийся крик. Французы напали на солдат, находившихся в лесу с дровами. Гусарам уже нельзя было отступать вместе с пехотой. Они были отрезаны от пути отступления налево французскою цепью. Теперь, как ни неудобна была местность, необходимо было атаковать, чтобы проложить себе дорогу.
Эскадрон, где служил Ростов, только что успевший сесть на лошадей, был остановлен лицом к неприятелю. Опять, как и на Энском мосту, между эскадроном и неприятелем никого не было, и между ними, разделяя их, лежала та же страшная черта неизвестности и страха, как бы черта, отделяющая живых от мертвых. Все люди чувствовали эту черту, и вопрос о том, перейдут ли или нет и как перейдут они черту, волновал их.
Ко фронту подъехал полковник, сердито ответил что то на вопросы офицеров и, как человек, отчаянно настаивающий на своем, отдал какое то приказание. Никто ничего определенного не говорил, но по эскадрону пронеслась молва об атаке. Раздалась команда построения, потом визгнули сабли, вынутые из ножен. Но всё еще никто не двигался. Войска левого фланга, и пехота и гусары, чувствовали, что начальство само не знает, что делать, и нерешимость начальников сообщалась войскам.
«Поскорее, поскорее бы», думал Ростов, чувствуя, что наконец то наступило время изведать наслаждение атаки, про которое он так много слышал от товарищей гусаров.
– С Богом, г'ебята, – прозвучал голос Денисова, – г'ысыо, маг'ш!
В переднем ряду заколыхались крупы лошадей. Грачик потянул поводья и сам тронулся.
Справа Ростов видел первые ряды своих гусар, а еще дальше впереди виднелась ему темная полоса, которую он не мог рассмотреть, но считал неприятелем. Выстрелы были слышны, но в отдалении.
– Прибавь рыси! – послышалась команда, и Ростов чувствовал, как поддает задом, перебивая в галоп, его Грачик.
Он вперед угадывал его движения, и ему становилось все веселее и веселее. Он заметил одинокое дерево впереди. Это дерево сначала было впереди, на середине той черты, которая казалась столь страшною. А вот и перешли эту черту, и не только ничего страшного не было, но всё веселее и оживленнее становилось. «Ох, как я рубану его», думал Ростов, сжимая в руке ефес сабли.
– О о о а а а!! – загудели голоса. «Ну, попадись теперь кто бы ни был», думал Ростов, вдавливая шпоры Грачику, и, перегоняя других, выпустил его во весь карьер. Впереди уже виден был неприятель. Вдруг, как широким веником, стегнуло что то по эскадрону. Ростов поднял саблю, готовясь рубить, но в это время впереди скакавший солдат Никитенко отделился от него, и Ростов почувствовал, как во сне, что продолжает нестись с неестественною быстротой вперед и вместе с тем остается на месте. Сзади знакомый гусар Бандарчук наскакал на него и сердито посмотрел. Лошадь Бандарчука шарахнулась, и он обскакал мимо.
«Что же это? я не подвигаюсь? – Я упал, я убит…» в одно мгновение спросил и ответил Ростов. Он был уже один посреди поля. Вместо двигавшихся лошадей и гусарских спин он видел вокруг себя неподвижную землю и жнивье. Теплая кровь была под ним. «Нет, я ранен, и лошадь убита». Грачик поднялся было на передние ноги, но упал, придавив седоку ногу. Из головы лошади текла кровь. Лошадь билась и не могла встать. Ростов хотел подняться и упал тоже: ташка зацепилась за седло. Где были наши, где были французы – он не знал. Никого не было кругом.
Высвободив ногу, он поднялся. «Где, с какой стороны была теперь та черта, которая так резко отделяла два войска?» – он спрашивал себя и не мог ответить. «Уже не дурное ли что нибудь случилось со мной? Бывают ли такие случаи, и что надо делать в таких случаях?» – спросил он сам себя вставая; и в это время почувствовал, что что то лишнее висит на его левой онемевшей руке. Кисть ее была, как чужая. Он оглядывал руку, тщетно отыскивая на ней кровь. «Ну, вот и люди, – подумал он радостно, увидав несколько человек, бежавших к нему. – Они мне помогут!» Впереди этих людей бежал один в странном кивере и в синей шинели, черный, загорелый, с горбатым носом. Еще два и еще много бежало сзади. Один из них проговорил что то странное, нерусское. Между задними такими же людьми, в таких же киверах, стоял один русский гусар. Его держали за руки; позади его держали его лошадь.
«Верно, наш пленный… Да. Неужели и меня возьмут? Что это за люди?» всё думал Ростов, не веря своим глазам. «Неужели французы?» Он смотрел на приближавшихся французов, и, несмотря на то, что за секунду скакал только затем, чтобы настигнуть этих французов и изрубить их, близость их казалась ему теперь так ужасна, что он не верил своим глазам. «Кто они? Зачем они бегут? Неужели ко мне? Неужели ко мне они бегут? И зачем? Убить меня? Меня, кого так любят все?» – Ему вспомнилась любовь к нему его матери, семьи, друзей, и намерение неприятелей убить его показалось невозможно. «А может, – и убить!» Он более десяти секунд стоял, не двигаясь с места и не понимая своего положения. Передний француз с горбатым носом подбежал так близко, что уже видно было выражение его лица. И разгоряченная чуждая физиономия этого человека, который со штыком на перевес, сдерживая дыханье, легко подбегал к нему, испугала Ростова. Он схватил пистолет и, вместо того чтобы стрелять из него, бросил им в француза и побежал к кустам что было силы. Не с тем чувством сомнения и борьбы, с каким он ходил на Энский мост, бежал он, а с чувством зайца, убегающего от собак. Одно нераздельное чувство страха за свою молодую, счастливую жизнь владело всем его существом. Быстро перепрыгивая через межи, с тою стремительностью, с которою он бегал, играя в горелки, он летел по полю, изредка оборачивая свое бледное, доброе, молодое лицо, и холод ужаса пробегал по его спине. «Нет, лучше не смотреть», подумал он, но, подбежав к кустам, оглянулся еще раз. Французы отстали, и даже в ту минуту как он оглянулся, передний только что переменил рысь на шаг и, обернувшись, что то сильно кричал заднему товарищу. Ростов остановился. «Что нибудь не так, – подумал он, – не может быть, чтоб они хотели убить меня». А между тем левая рука его была так тяжела, как будто двухпудовая гиря была привешана к ней. Он не мог бежать дальше. Француз остановился тоже и прицелился. Ростов зажмурился и нагнулся. Одна, другая пуля пролетела, жужжа, мимо него. Он собрал последние силы, взял левую руку в правую и побежал до кустов. В кустах были русские стрелки.