Сражение за высоту «Гамбургер»

Сражение за высоту «Гамбургер» (англ. Battle of Hamburger Hill) — сражение между американской и северовьетнамской армиями в 1969 году во время войны во Вьетнаме, получившее неожиданно большой резонанс в американских политических кругах и в обществе. Некоторые авторы считают это сражение символом бессмысленности Вьетнамской войны.

Долина А-Шау

К середине 1969 года силы США и Южного Вьетнама уже неоднократно проводили операции в долине Ашау возле Лаосской границы. Через эту долину пролегал один из «входов» с «тропы Хо Ши Мина» в Южный Вьетнам, использовавшийся северовьетнамскими войсками для того, чтобы выходить на подступы к Хюэ, одному из крупнейших городов страны. Несмотря на ряд операций, этот район продолжал контролироваться коммунистическими силами. 10 мая 1969 года началась очередная операция «Apache Snow», проводимая силами Армии и морской пехоты США при поддержке южновьетнамской армии.

Сражение

На второй день операции батальон 101-й воздушно-десантной дивизии США подошел к высоте 937 (известной среди местного населения как Ап-Биа или Донг-Ап-Биа), которая, как выяснилось, была занята противником. Первый штурм высоты провалился, встретив сильное вражеское сопротивление. Только потом стало известно, что на высоте находился полк северовьетнамской армии, создавший множество хорошо укреплённых позиций с умелым использованием склона горы и рельефа местности. Вторая попытка штурма также оказалась неудачной. В дальнейшем один-единственный батальон США практически ежедневно штурмовал занятую вражеским полком высоту, однако нес потери и каждый раз был вынужден отступать. Среди американских солдат возрастало недовольство действиями командира дивизии, продолжавшего организовывать бессмысленные атаки на не имевшую никакой стратегической ценности высоту. Солдаты назвали её «Гамбургер» за то, что она «пережёвывала» людей, как мясо для гамбургеров. Лишь 20 мая, получив подкрепления, американские силы сумели прорваться на вершину Донг-Ап-Биа и обратить немногих выживших защитников в бегство.

Последствия

Сражение за высоту 937 было далеко не самым кровопролитным или ожесточённым сражением войны во Вьетнаме. Потери сил США за десять дней составили 46 солдат погибшими и 400 ранеными, в то время как на высоте осталось лежать 633 трупа северовьетнамским солдат, а кроме того, неизвестное число трупов было унесено в Лаос. Высота 937 действительно не обладала никакой стратегической ценностью, и все атаки на неё были организованы не для захвата самой высоты, а для уничтожения закрепившихся на ней крупных сил противника в рамках стратегии «найти и уничтожить», принятой американским командованием в 1965 году. Сражение получило известность лишь благодаря репортажу корреспондента Ассошиэйтед-пресс, описавшего усталость и озлобленность американских солдат после многочисленных безуспешных атак. Тема сражения за высоту «Гамбургер» зазвучала в Конгрессе США, где настроенные против войны во Вьетнаме конгрессмены во главе с Эдвардом Кеннеди осудили то, что они назвали бессмысленной тратой американских жизней. Ощущение бессмысленности сражения усилилось в американском обществе после того, как стало известно, что в начале июня американские силы оставили не представлявшую для них ценности высоту 937, а через несколько недель она вновь была занята северовьетнамскими войсками. 27 июня журнал Life опубликовал фотографии 241 американского солдата, погибшего во Вьетнаме от действий противника за одну неделю в конце мая—начале июня; хотя в этот список попали лишь несколько солдат, погибших на высоте «Гамбургер», многие американцы посчитали, что все погибшие стали жертвами этого бесполезного сражения.

Из-за резкой реакции антивоенных кругов президент Никсон после сражения за высоту 937 приказал командующему американскими войсками во Вьетнаме генералу Абрамсу в дальнейшем избегать сражений с большими потерями и использовать менее агрессивную стратегию. Таким образом, не самое значительное по меркам Вьетнамской войны сражение неожиданно привело к переменам в общей военной стратегии США в этой войне.

В популярной культуре

• В 1987 году был снят художественный фильм «Высота „Гамбургер“», который обычно называется в числе наиболее известных фильмов о войне во Вьетнаме. Ключевая фраза фильма — «Don’t mean nothin’» («Ничего не значит») — иногда воспринимается как характеристика всей Вьетнамской войны.
• Эпизод 7 «Значение холмов. Вьетнам 1968—1970 года» — Поле боя — Вьетнам / Battleground Vietnam. War in the Jungle (Эдвард Фойерхерд) [2005]

Литература

• Дэвидсон Ф. Б. Война во Вьетнаме (1946—1975) = Vietnam at War: The History 1946-1975. — М.: Изографус, Эксмо, 2002. — С. 816.

Военная история   Вьетнам   США

Отрывок, характеризующий Сражение за высоту «Гамбургер»

– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.
– Я рад, – отвечал Долохов коротко и ясно, как того требовала песня.
– Что ж, приходи к нам когда вечерком, фараон заложишь, – сказал Жерков.
– Или у вас денег много завелось?