Сражение за форт Стедман

Сражение за форт Стедман
Основной конфликт: Гражданская война в США
Форт Стедман в 2009 году.
Дата	25 марта 1865
Место	Питерсберг, Виргиния
Итог	победа США
Противники
США КША
Командующие
Джон Парке Джон Гордон
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
1,044 (72 убито, 450 ранено, 522 потеряно). 4,000 (600 убито, 2 400 ранено, 1 000 потеряно)

Сражение за форт Стедман (англ. Battle of Fort Stedman) произошло 25 марта 1865 года в последние дни американской гражданской войны. Войска генерала армии Конфедерации Джона Гордона атаковали осадные укрепления федеральной армии под Питерсбергом, это была последняя попытка южан прорвать блокаду Петерсберга. После незначительного первоначального успеха наступление Гордона было остановлено силами IX федерального корпуса под командованием генерал-майора Джона Парке.

Предыстория

В марте 1865 года генерал Ли продолжал удерживать позиции под Питерсбергом, но его армия была серьёзно ослаблена дезертирством, болезнями, страдала от недостатка продовольствия и боеприпасов, а кроме того, сильно уступала в численности противнику, имея 50 000 против 125 000 армии Гранта. Когда генерал Джубал Эрли был разбит в сражении при Вэйнсборо, Ли понял, что 50 000 человек армии Шеридана вскоре появятся под Питерсбергом. Кроме того, на соединение с Грантом двигалась армия генерала Шермана. Все шло к тому, что соотношение сил под Питерсбергом станет 1:4 в пользу Союза, и он спросил мнение генерала Гордона на этот счет. Гордон ответил, что на его взгляд есть только три варианта событий: пойти на мирные переговоры, отступить на соединение с армией Джонстона или же сражаться. Ли отклонил первый вариант как нежелательный политически и второй вариант, как трудноосуществимый. 6 марта Гордон снова посетил штаб и Ли сказал ему, что «мне кажется, что у нас есть только один выход — сражаться. Оставаясь на месте, мы погибнем. В случае неудачного сражения мы, впрочем, тоже погибнем».

Позже Гордон писал, что работал дни и ночи, пытаясь найти решение этой неприятной проблемы. Он размышлял над проблемой до 23 марта и в итоге решил предложить генералу Ли внезапную атаку позиций противника, которая должна сорвать планы Гранта, а Грант действительно уже отдал приказ об атаке на 29 марта. Гордон задумал предрассветную атаку с позиции, известной как Колкиттс-Сайлент против форта Стедман, одного из федеральных укреплений вокруг Питерсберга. Форт находился близко к позициям южан, там было не так много рогаток (chevaux de frise), а в миле за фортом находился крупный склад. Захватив форт и его артиллерию, южане должны были двинуться на север и юг, занимая прилегающие укрепления, расширяя участок для основной атаки, которая должна быть нацелена на федеральные склады в Сити-Пойнт.

Для этой атаки была выделена практически половина всей армии генерала Ли. В ней должны были участвовать три дивизии корпуса Гордона: Клемента Эванса, Брайана Граймса и Джеймса Уокера, а также две бригады (Матта Рэнсома и Уильяма Уоллеса) из дивизии Башрода Джонсона и две бригады из дивизии Кадмуса Уилкокса. Ли также приказал дивизии Джорджа Пикетта присоединиться к наступлению. всего в прорыве должно было участвовать 11 500 человек корпуса Гордона и дивизии Джонсона, 1700 человек Уилкокса в резерве и 6 500 человек дивизии Пикетта на подходе.

Сражение

Атака южан

Атака Гордона началась в 04:15. Отряд снайперов сумел ликвидировать федеральные пикеты и разобрать часть заграждений на пути наступления. Затем в атаку пошли несколько штурмовых групп, которые шли с незаряженными мушкетами, чтобы случайным выстрелом не встревожить противника. Основная группа прорывалась между батареями № 11 и № 10, вторая — севернее батареи № 11, третья — между батареей № 10 и фортом Стедман. Им удалось достичь полной внезапности.

За федеральный участок обороны у форта Стедман отвечал генерал Наполеон Маклоулен. Он услышал звуки атаки и сразу отправился к форту Хаскелл, который находился южнее батареи № 12. Обнаружив, что в форте все в порядке, он отправился севернее, к батарее № 12 и приказал открыть огонь по захваченной батаре № 11, а также приказал 59-му массачусетскому полку провести контратаку. Полк бросился вперед с примкнутыми штыками и ворвался на батарею № 11. Решив, что атака отбита, Маклоулен отправился к форту Стедман и встретил там отряд, который принял за свои пикеты. Он приказал им занять позиции для обороны, однако вскоре осознал, что командует солдатами противника. Те также узнали федерального генерала и взяли его в плен. Он был доставлен в тыл и сдал шпагу лично Гордону. Вскоре Гордон лично прибыл в форт Стедман и обнаружил, что результаты атаки превзошли самые смелые его ожидания. Были захвачены форт Стедман и батареи № 10 и № 12, а батарея № 11 вскоре была отбита у массачусеттского полка. В линии федеральной обороны образовался разрыв шириной около 300 метров. Артиллеристы под руководством подполковника Роберта Стриблинга развернули захваченные орудия батареи № 10 и открыли фланговый огонь по траншеям противника. Между тем на северном направлении атака затормозилась: федералы успели сформировать боевую линию, а множество траншей мешали наступлению южан. Тогда Гордон переключился на южное направление и приказал дивизии Клемента Эванса атаковать Форт Хаскелл. Эванс повел своих людей на штурм, однако картечные залпы трех орудий остановили его. Началась перестрелка между артиллерией Гордона и фортом Хаскелл, к которой подключились крупнокалиберные осадные орудия, стоявшие в тылу федеральных линий. Когда случайным снарядом снесло федеральный флаг, артиллеристы решили, что форт захвачен противником, и открыли огонь прямо по форту, однако флаг вскоре вернули на место и стрельба прекратилась.

Гордон сообщил генералу Ли, что наступление проходит успешно, но он ещё не знал, что у него начались проблемы. Его кавалерия не смогла найти дорогу, по которой предполагался прорыв в тыл противника, а передовые части не обнаружили за фортом Стедман других фортов, которые Гордон предполагал захватить. Дивизия Пикетта столкнулась с некоторыми сложностями при транспортировке и только четыре её бригады отбыли вовремя, а прибыли к месту сражения днем, когда уже было поздно. Федералы между тем подтягивали силы: генерал Парке бросил в дело дивизию Хартранфа, а артиллерии полковника Тидбалла приказал занять позицию на высотах за фортом Стедман и приступить к обстрелу противника.

Последствия

Сражение за форт Стедман длилось четыре часа и окончилось ничем. Чтобы усилить Гордона, пришлось перебрасывать части с правого фланга и тем самым опасно ослаблять его — отчасти именно это стало причиной последующего прорыва федеральной армии во время третьего сражения при Петерсберге.

В ходе сражения федеральная армия потеряла 1044 человека (72 убитыми, 450 ранеными и 522 пропавшими без вести), а Северовирджинская армия около 4000 (600 убитыми, 2 400 ранеными, 1000 пропавшими без вести). Позиции армии Юга оказались ослаблены, и потери было нечем восполнить. После этого сражения разгром Северовирджинской армии стал вопросом времени. Последняя возможность прорвать кольцо окружения оказалась упущена. Это сражение стало последней наступательной операцией Северовирджинской армии. Через неделю Петерсберг будет сдан, последует Аппоматтоксская кампания и капитуляция Северовирджинской армии 9 апреля.

Литература

• Eicher, David J. The Longest Night: A Military History of the Civil War. New York: Simon & Schuster, 2001. ISBN 0-684-84944-5.
• Greene, A. Wilson. The Final Battles of the Petersburg Campaign: Breaking the Backbone of the Rebellion. Knoxville: University of Tennessee Press, 2008. ISBN 978-1-57233-610-0.
• Horn, John. The Petersburg Campaign: June 1864 — April 1865. Conshohocken, PA: Combined Publishing, 1999. ISBN 978-1-58097-024-2.
• Kennedy, Frances H., ed. The Civil War Battlefield Guide. 2nd ed. Boston: Houghton Mifflin Co., 1998. ISBN 0-395-74012-6.
• Korn, Jerry, and the Editors of Time-Life Books. Pursuit to Appomattox: The Last Battles. Alexandria, VA: Time-Life Books, 1987. ISBN 0-8094-4788-6.
• Salmon, John S. The Official Virginia Civil War Battlefield Guide. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2001. ISBN 0-8117-2868-4.
• Trudeau, Noah Andre. The Last Citadel: Petersburg, Virginia, June 1864 — April 1865. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1991. ISBN 0-8071-1861-3.

Ссылки

• [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/People/Robert_E_Lee/FREREL/4/2*.html Fort Stedman] (R. E. Lee: A Biography by Douglas Southall Freeman)
• [www.civilwar.org/battlefields/fortstedman.html Battle of Fort Stedman]
• [www.civilwar.org/battlefields/fort-stedman/fort-stedman-maps/battle-of-fort-stedman.html Карта сражения]

Отрывок, характеризующий Сражение за форт Стедман

Они проехали деревню Рыконты, мимо французских гусарских коновязей, часовых и солдат, отдававших честь своему полковнику и с любопытством осматривавших русский мундир, и выехали на другую сторону села. По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению.
Солнце уже поднялось и весело блестело на яркой зелени.
Только что они выехали за корчму на гору, как навстречу им из под горы показалась кучка всадников, впереди которой на вороной лошади с блестящею на солнце сбруей ехал высокий ростом человек в шляпе с перьями и черными, завитыми по плечи волосами, в красной мантии и с длинными ногами, выпяченными вперед, как ездят французы. Человек этот поехал галопом навстречу Балашеву, блестя и развеваясь на ярком июньском солнце своими перьями, каменьями и золотыми галунами.
Балашев уже был на расстоянии двух лошадей от скачущего ему навстречу с торжественно театральным лицом всадника в браслетах, перьях, ожерельях и золоте, когда Юльнер, французский полковник, почтительно прошептал: «Le roi de Naples». [Король Неаполитанский.] Действительно, это был Мюрат, называемый теперь неаполитанским королем. Хотя и было совершенно непонятно, почему он был неаполитанский король, но его называли так, и он сам был убежден в этом и потому имел более торжественный и важный вид, чем прежде. Он так был уверен в том, что он действительно неаполитанский король, что, когда накануне отъезда из Неаполя, во время его прогулки с женою по улицам Неаполя, несколько итальянцев прокричали ему: «Viva il re!», [Да здравствует король! (итал.) ] он с грустной улыбкой повернулся к супруге и сказал: «Les malheureux, ils ne savent pas que je les quitte demain! [Несчастные, они не знают, что я их завтра покидаю!]
Но несмотря на то, что он твердо верил в то, что он был неаполитанский король, и что он сожалел о горести своих покидаемых им подданных, в последнее время, после того как ему ведено было опять поступить на службу, и особенно после свидания с Наполеоном в Данциге, когда августейший шурин сказал ему: «Je vous ai fait Roi pour regner a maniere, mais pas a la votre», [Я вас сделал королем для того, чтобы царствовать не по своему, а по моему.] – он весело принялся за знакомое ему дело и, как разъевшийся, но не зажиревший, годный на службу конь, почуяв себя в упряжке, заиграл в оглоблях и, разрядившись как можно пестрее и дороже, веселый и довольный, скакал, сам не зная куда и зачем, по дорогам Польши.
Увидав русского генерала, он по королевски, торжественно, откинул назад голову с завитыми по плечи волосами и вопросительно поглядел на французского полковника. Полковник почтительно передал его величеству значение Балашева, фамилию которого он не мог выговорить.
– De Bal macheve! – сказал король (своей решительностью превозмогая трудность, представлявшуюся полковнику), – charme de faire votre connaissance, general, [очень приятно познакомиться с вами, генерал] – прибавил он с королевски милостивым жестом. Как только король начал говорить громко и быстро, все королевское достоинство мгновенно оставило его, и он, сам не замечая, перешел в свойственный ему тон добродушной фамильярности. Он положил свою руку на холку лошади Балашева.
– Eh, bien, general, tout est a la guerre, a ce qu'il parait, [Ну что ж, генерал, дело, кажется, идет к войне,] – сказал он, как будто сожалея об обстоятельстве, о котором он не мог судить.
– Sire, – отвечал Балашев. – l'Empereur mon maitre ne desire point la guerre, et comme Votre Majeste le voit, – говорил Балашев, во всех падежах употребляя Votre Majeste, [Государь император русский не желает ее, как ваше величество изволите видеть… ваше величество.] с неизбежной аффектацией учащения титула, обращаясь к лицу, для которого титул этот еще новость.
Лицо Мюрата сияло глупым довольством в то время, как он слушал monsieur de Balachoff. Но royaute oblige: [королевское звание имеет свои обязанности:] он чувствовал необходимость переговорить с посланником Александра о государственных делах, как король и союзник. Он слез с лошади и, взяв под руку Балашева и отойдя на несколько шагов от почтительно дожидавшейся свиты, стал ходить с ним взад и вперед, стараясь говорить значительно. Он упомянул о том, что император Наполеон оскорблен требованиями вывода войск из Пруссии, в особенности теперь, когда это требование сделалось всем известно и когда этим оскорблено достоинство Франции. Балашев сказал, что в требовании этом нет ничего оскорбительного, потому что… Мюрат перебил его:
– Так вы считаете зачинщиком не императора Александра? – сказал он неожиданно с добродушно глупой улыбкой.
Балашев сказал, почему он действительно полагал, что начинателем войны был Наполеон.
– Eh, mon cher general, – опять перебил его Мюрат, – je desire de tout mon c?ur que les Empereurs s'arrangent entre eux, et que la guerre commencee malgre moi se termine le plutot possible, [Ах, любезный генерал, я желаю от всей души, чтобы императоры покончили дело между собою и чтобы война, начатая против моей воли, окончилась как можно скорее.] – сказал он тоном разговора слуг, которые желают остаться добрыми приятелями, несмотря на ссору между господами. И он перешел к расспросам о великом князе, о его здоровье и о воспоминаниях весело и забавно проведенного с ним времени в Неаполе. Потом, как будто вдруг вспомнив о своем королевском достоинстве, Мюрат торжественно выпрямился, стал в ту же позу, в которой он стоял на коронации, и, помахивая правой рукой, сказал: – Je ne vous retiens plus, general; je souhaite le succes de vorte mission, [Я вас не задерживаю более, генерал; желаю успеха вашему посольству,] – и, развеваясь красной шитой мантией и перьями и блестя драгоценностями, он пошел к свите, почтительно ожидавшей его.
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. Но вместо скорой встречи с Наполеоном, часовые пехотного корпуса Даву опять так же задержали его у следующего селения, как и в передовой цепи, и вызванный адъютант командира корпуса проводил его в деревню к маршалу Даву.


Даву был Аракчеев императора Наполеона – Аракчеев не трус, но столь же исправный, жестокий и не умеющий выражать свою преданность иначе как жестокостью.
В механизме государственного организма нужны эти люди, как нужны волки в организме природы, и они всегда есть, всегда являются и держатся, как ни несообразно кажется их присутствие и близость к главе правительства. Только этой необходимостью можно объяснить то, как мог жестокий, лично выдиравший усы гренадерам и не могший по слабости нерв переносить опасность, необразованный, непридворный Аракчеев держаться в такой силе при рыцарски благородном и нежном характере Александра.
Балашев застал маршала Даву в сарае крестьянскои избы, сидящего на бочонке и занятого письменными работами (он поверял счеты). Адъютант стоял подле него. Возможно было найти лучшее помещение, но маршал Даву был один из тех людей, которые нарочно ставят себя в самые мрачные условия жизни, для того чтобы иметь право быть мрачными. Они для того же всегда поспешно и упорно заняты. «Где тут думать о счастливой стороне человеческой жизни, когда, вы видите, я на бочке сижу в грязном сарае и работаю», – говорило выражение его лица. Главное удовольствие и потребность этих людей состоит в том, чтобы, встретив оживление жизни, бросить этому оживлению в глаза спою мрачную, упорную деятельность. Это удовольствие доставил себе Даву, когда к нему ввели Балашева. Он еще более углубился в свою работу, когда вошел русский генерал, и, взглянув через очки на оживленное, под впечатлением прекрасного утра и беседы с Мюратом, лицо Балашева, не встал, не пошевелился даже, а еще больше нахмурился и злобно усмехнулся.
Заметив на лице Балашева произведенное этим приемом неприятное впечатление, Даву поднял голову и холодно спросил, что ему нужно.
Предполагая, что такой прием мог быть сделан ему только потому, что Даву не знает, что он генерал адъютант императора Александра и даже представитель его перед Наполеоном, Балашев поспешил сообщить свое звание и назначение. В противность ожидания его, Даву, выслушав Балашева, стал еще суровее и грубее.
– Где же ваш пакет? – сказал он. – Donnez le moi, ije l'enverrai a l'Empereur. [Дайте мне его, я пошлю императору.]
Балашев сказал, что он имеет приказание лично передать пакет самому императору.
– Приказания вашего императора исполняются в вашей армии, а здесь, – сказал Даву, – вы должны делать то, что вам говорят.