Сражение под Сингарой (344)

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сражение под Сингарой
Основной конфликт: Римско-персидские войны
Дата

344 (?) год (345 (?) год) (348 (?) год)

Место

Окрестности Сингары (Месопотамия)

Итог

Победа персов

Противники
Сасанидский Иран Римская империя
Командующие
Шапур II Констанций II
Силы сторон
неизвестно неизвестно
Потери
минимальные минимальные
 
Римско-персидские войны
Персидский поход Александра Севера (230-е годы)

Персидский поход Гордиана III (243—244)
Битва при Барбалиссе (253)
Битва при Эдессе (259)
Персидский поход Галерия (296—298)
Осада Сингары (348)
Осада Амиды (359)
Персидский поход Юлиана II (363) Ирано-византийская война 420—422 гг.
Ирано-византийская война 502—506 гг.
Иберийская война (526—532)
Лазская война (542—562)
Ирано-византийская война 572—591 гг.
Ирано-византийская война 602—628 гг.

Сраже́ние под Синга́рой (344 (?) год) — одно из важных событий в ходе римско-персидских войн III—VII вв. В источниках сражение под Сингарой часто называется «ночным» из-за времени суток, когда оно закончилось.





Источники

Сражение под Сингарой не нашло детального описания ни в одном из сохранившихся сочинений позднеантичных авторов, однако целый ряд из них упоминает об этом событии, что, во-первых, говорит о значимости Сингарского сражения, и, во-вторых, позволяет хотя бы в общих чертах восстановить его ход.

Источники, сообщающие сведения о сражении под Сингарой:

Самые подробные описания сражения под Сингарой дают Юлиан Отступник в своём панегирике, написанном в честь императора Констанция II, и Либаний в одной из своих хвалебных речей в адрес императоров Констанция II и Константа. Данные остальных авторов, касающиеся этого события, являются отрывочными; в целом они лишь подтверждают и в чём-то дополняют сведения Юлиана и Либания. При этом особо следует отметить Аммиана Марцеллина: судя по всему, в одной из несохранившихся книг его сочинения содержалось весьма подробное описание событий под Сингарой[12], не дошедшее до нас.

Проблема датировки битвы

Одной из главных проблем, связанных с ночной битвой под Сингарой, является её датировка.

Так, известный отечественный иранист В. Г. Луконин в одной из своих работ указывает, что «согласно Аммиану Марцеллину (XVIII. 5. 7), в 345 или 348 г. римские войска потерпели жесточайшее поражение от персов при Гилейе и Сингаре»[13]. Однако из текста «Деяний» видно, что Аммиан ни слова не говорит о времени Сингарской битвы.

Общепринятой датой сражения долгое время являлся 348 год[14][15][16]. Однако Дж. Бьюри[17] (с которым согласился Н. Байнс[18]) отнёс ночное Сингарское сражение к 344 году, отмечая, что имеющиеся в нашем распоряжении источники вполне позволяют это сделать. Близкую позицию занимали Н. Г. Адонц[19] и А. Г. Сукиасян[20], датировавшие битву при Сингаре 345 годом. На сегодняшний день битва при Сингаре датируется, как правило, 344 годом[21].

Место сражения

Как следует из сообщений ряда позднеантичных авторов — Юлиана Отступника[22], Феста[23], Евтропия[4], Аммиана Марцеллина[24], Иеронима[25] — «ночная» битва между армиями римлян под командованием императора Констанция II и персов во главе с шаханшахом Шапуром II произошла где-то в окрестностях римской крепости Сингары (совр. Синджар, Ирак), находившейся у южного подножия горного хребта Джебел Синджар в Верхней Месопотамии. Более точных ориентиров в источниках не содержится, в связи с чем вопрос о точном месте Сингарской битвы на сегодняшний день остается открытым.

В целом можно выделить два подхода к решению этой проблемы[26][27]:

  • «ночное» сражение под Сингарой произошло западнее этого города;
  • битва происходила восточнее Сингары, между этой крепостью и Тигром.

Сторонники первой точки зрения исходят из того, что в некоторых источниках (в частности, у Аммиана Марцеллина[24] и Феста[23], наряду с Сингарой упоминается ещё один город, который, судя по контексту, также располагался неподалеку от места сражения — Элейя (Eleia) (у Феста), или Хилейя (Hileia) (у Аммиана). При этом известно, что Элейя находилась западнее Сингары[29]. Следовательно, битва произошла к западу от Сингары.

Представители второго подхода полагают, что битва при Сингаре и Элейе и «ночное» сражение под Сингарой — это два разных события, произошедших в разное время и в разных местах: первое — к западу, второе — к востоку от Сингары. Аргументы, выдвигаемые в пользу второй точки зрения, сводятся к следующему[30]:

  • персы вступили в сражение с римлянами, не доходя до Сингары (в случае, если бы битва была западнее Сингары, персы должны были бы пройти мимо крепости, но из источников явно следует, что римляне ждали персов, иждущих с востока, на подступах к Сингаре);
  • согласно источникам, перед битвой персы расположились в местности, на которой находились невысокие холмы (на их склонах были размещены персидские лучники и метатели дротиков); к западу от Сингары таких мест нет, но они есть восточнее города — между Сингарой и Тигром;
  • стоявшие на поле боя римляне испытывали острую нехватку питьевой воды; если бы битва была в местности между Сингарой и Элейей, проблема снабжения армии водой легко была бы решена путём доставки воды из Сингары.

Предыстория

Битва под Сингарой явилась одним из событий в истории военно-политического противостояния Римской империи и сасанидского Ирана, берущего своё начало в первой половине III в. н. э., когда к власти в Персии пришла новая царская династия Сасанидов. Уже первый сасанидский царь Арташир I (226 — 242) организовал вторжение в римские владения на Востоке. Затем с переменным успехом римско-персидские войны продолжались до самого конца III в., когда при императоре Диоклетиане в 298 году между Римом и Ираном был заключен 40-летний Нисибисский мирный договор.

После смерти Константина Великого (306—337) боевые действия между Сасанидской державой и Римской империей возобновились. В Иране в это время правил шаханшах Шапур II (309 — 379) — один из наиболее воинственных представителей сасанидской династии. Первой крупной военной акцией Шапура стала осада в 337 году Нисибиса — самого значительного опорного пункта римлян в Верхней Месопотамии. Взять город персам не удалось, однако это событие стало прологом к новому длительному этапу военного конфликта между Римской империей и Персией, продолжавшемуся почти весь IV век до тех пор, пока в 387 году между враждующими империями не было заключено очередное соглашение — на этот раз о разделе Армении.

Таким образом, «ночное» сражение под Сингарой было одной из первых крупных битв между римлянами и персами в период обострения римско-персидских отношений в IV в. н. э.

Ход сражения

Итоги и последствия сражения

Напишите отзыв о статье "Сражение под Сингарой (344)"

Примечания

  1. ↑ Iul. Or. 1. 23С—26A.
  2. ↑ Liban. Or. LIX. 103—120.
  3. ↑ Amm. Marc. XVIII. 5. 7; XIX. 2. 8; XX. 6. 5; 7. 4.
  4. ↑ 1 2 Eutrop. X. 10. 1.
  5. ↑ Fest. XXVII. 1—3.
  6. ↑ Hieron. 2363.
  7. ↑ Oros. VII. 29. 6.
  8. ↑ Socr. Schol. II. 25. 5.
  9. ↑ Chronica minora. Saec. IV. V. VI. VII. Vol. I / Ed. Th. Mommsen. B., 1892. P. 236.
  10. ↑ Corpus Scriptorum Christianorum Orientalium. 5. P. 293.
  11. ↑ Zon. XIII. 5. 33.
  12. ↑ Говоря об осаде персами Сингары в 360 году, Аммиан пишет: «Наконец, когда бой разгорелся и наступил вечер, был подведен помимо множества других осадных орудий самый сильный таран и стал поражать частыми ударами круглую башню, с которой в прошлую осаду, как я о том сообщал, город открылся для римлян» (Amm. Marc. XX. 6. 5).
  13. ↑ Луконин В. Г. Завоевания Сасанидов на Востоке и проблема кушанской абсолютной хронологии // Вестник древней истории. 1969. № 2. С. 41.
  14. ↑ [en.wikipedia.org/wiki/Percy_Sykes Sykes P.] A history of Persia. Vol. 1. L., 1921. P. 413.
  15. ↑ Seeck O. Sapor (II) // Pauly’s Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung, begonnen von G. Wissowa. Reihe 2. Hbd 2. Stuttgart, 1920. S. 2337.
  16. ↑ Seeck O. Constantius (4) // Pauly’s Real-Encyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. Neue Bearbeitung, begonnen von G. Wissowa. Hbd 7. Stuttgart, 1900. S. 1061.
  17. ↑ Bury J.B. The date of the battle of Singara // [de.wikipedia.org/wiki/Byzantinische_Zeitschrift Byzantinische Zeitschrift]. 1896. Bd. 5. Hft. 2. 304—305
  18. ↑ Baynes N.H. Constantine’s successors to Jovian and the struggle with Persia // Cambridge Medieval History. Vol. 1. The Christian Roman Empire and the foundation of the Teutonic kingdoms. 1911. P. 58.
  19. ↑ Адонц Н. Г. Фауст Византийский как историк // Христианский Восток. 1922. Т. 6. Вып. 3. С. 254.
  20. ↑ Сукиасян А. Г. Общественно-политический строй и право Армении в эпоху раннего феодализма (III—IX вв. н. э.). Ер., 1963. С. 69.
  21. ↑ См., напр.: Mosig-Walburg K. Zur Schlacht bei Singara // Historia. 1999. Bd. XLVIII/3. S. 330—384; Portmann W. Die 59. Rede des Libanios und das Datum der Schlacht von Singara // Byzantinische Zeitschrift. 1989. Bd. 82. S. 1 — 18; см. также [de.wikipedia.org/wiki/R%C3%B6misch-Persische_Kriege#Krieg_zwischen_.E2.80.9EBr.C3.BCdern.E2.80.9C:_Constantius_II._und_Schapur_II. статью о римско-персидских войнах в немецкой Википедии.]
  22. ↑ Iul. Or. I. 23A.
  23. ↑ 1 2 Fest. XXVII. 3.
  24. ↑ 1 2 Amm. Marc. XVIII. 5. 7.
  25. ↑ Hieron. Chron. 2363.
  26. ↑ Mosig-Walburg K. Zur Schlacht bei Singara // Historia. 1999. Bd. 48. S. 361—374.
  27. ↑ Дмитриев В. А. К вопросу о месте «ночного» сражения под Сингарой // Вестник Военного университета. 2010. № 3 (23). С. 87 — 90.
  28. ↑ Дмитриев В. А. К вопросу о месте «ночного» сражения под Сингарой // Вестник Военного университета. 2010. № 3 (23). С. 89.
  29. ↑ Vaux W.S.W. Eleia // Dictionary of Greek and Roman geography / Ed. by W. Smith. Vol. 1. Boston, 1854. P. 811.
  30. ↑ См.: Дмитриев В. А. К вопросу о месте «ночного» сражения под Сингарой // Вестник военного университета. 2010. № 3. С. 87 — 90; Mosig-Walburg K. Zur Schlacht bei Singara // Historia. 1999. Bd. 48. S. 330—384.

Отрывок, характеризующий Сражение под Сингарой (344)

Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».


Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»


Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.


Источник — «http://wiki-org.ru/wiki/index.php?title=Сражение_под_Сингарой_(344)&oldid=78605556»