Сражение при Бланштак

Сражение при Бланштаке
Основной конфликт: Столетняя война
Эдуард III пересекает Сомму
Дата	24 августа 1345 года
Место	Бланштак, около Абвиля, Пикардия
Итог	победа англичан
Противники
Англия Франция
Командующие
Эдуард III Годемар дю Фуа
Силы сторон
5000 3500
Потери
легкие ок. 2000

Сражение при Бланштаке — сражение, состоявшееся между английскими и французскими войсками в 1346 году близ города Бланштак во время Столетней войны. Победа в нём позволила англичанам пересечь реку Сомма и способствовала последующей победе при Креси.

Предыстория

После взятия и разграбления Кана английская армия прошла на восток вдоль реки Сены, в то время как французские войска отступили перед наступающим противником, используя то, что позже стало известно как «тактика выжженной земли», пытаясь заставить англичан голодать. Эта стратегия потерпела неудачу, когда 14 августа англичане захватили незащищенный брод на Сене в Пуасси и навели понтонный мост для пересечения реки. Это угрожало Парижу и вызвало тревогу среди французского населения, но на самом деле это создавало преимущество для французов, так как английская армия теперь была зажата между реками Сена и Сомма. Каждый мост и брод через реки был помещен под усиленную охрану, король Филипп VI перенес свою ставку в Амьен, а затем повел свою армию к равнине между реками в попытке выследить английскую армию.

Эдуард III тем временем был полон решимости взломать французскую блокаду Соммы и зондировал броды в нескольких точках в конце августа, безрассудно атакуя Анжест и Пон-Реми, прежде чем стал медленно двигаться на север вдоль западного берега реки, пытаясь найти брод. За ним следовала французская армия, которая, однако, никак не могла найти удобное место для атаки. 23 августа французский отряд атаковал англичан у Буасмона, но был разгромлен и перебит, а город сгорел дотла. Вечером 24 августа английская армия стала лагерем в городе Аше, в то время как французская армия была всего в шести милях от Абвиля, охраняя мост. В течение ночи Эдуард был проинформирован местным жителем-англичанином или французским пленником, что всего в четырёх километрах, недалеко от деревни Сенвиль, есть небольшой брод Бланштак («Blanchetaque» — «Белые камни»), который, вероятно, не охраняется. Эдуард немедленно свернул лагерь в середине ночи и направил всю свою армию в сторону реки.

Битва

По прибытии в реке англичане обнаружили, что французы оборудовали свои позиции сильнее, чем считалось ранее. Переправу охраняло 3500 солдат под командованием многоопытного французского генерала Годемара дю Фуа. Другая проблема заключалась в приливе, который, будучи всего в десяти милях от побережья, был высоким, и было неизвестно, снизится ли уровень воды преодолимой отметки в течение ближайших часов. За это время обе стороны подготовились в бою, и Эдуард решил, что пришло время атаковать. Английские солдаты к тому времени, голодные и измотанные маршем, страдали от падения боевого духа. Французская сила же была выстроена вдоль наклонного берега, это были лучшие солдаты во главе с 500 рыцарями по центру.

Около 8:00 утра 100 английских рыцарей и оруженосцев пошли вброд под руководством Реджинальда де Кобэма, 1-го барона Кобэма, и Уильяма де Богуна, 1-го графа Нортгемптона. Их поддержало большое количество английских лучников, которые стали осыпать градом стрел французские позиции, прикрывая прорыв своих рыцарей. Генуэзские арбалетчики на французской службе были не в состоянии ответить тем же — их арбалеты не добивали до другой стороны реки. Схватка завязалась на берегу реки: король Эдуард бросал все новые силы в прорыв, захватывая плацдармы на французском берегу. Сочетание пехотных атак и точной стрельбы из длинного лука заставили французские силы отступить, пока их линии не сломались, и они не бежали в Абвиль, преследуемые английской кавалерией.

Через полтора часа после того, как французские линии были взломаны, вся английская армия уже перешла брод и маршировала на север, в сельскую местность, богатую продовольствием. Французы были настолько уверены в том, что англичане не смогут взломать их оборону на Сомме, что перебросили войска из этого региона в другие местности, и англичане смогли пополнить запасы, сжигая города Нойель-сюр-Мер и Ле-Кротуа. Король Филипп пытался преследовать врага и даже захватил несколько самых медленных обозов английской армии, но Эдуард использовал передышку, чтобы подготовить позицию у Креси, где встретил французскую армию на следующий день.

Последствия

Без победы у Бланштака Эдуард не смог бы ни прокормить свою армию, ни найти позицию для победы в своей самой известной битве при Креси два дня спустя. Трудно судить о последствиях возможного поражения англичан у Бланштака, но оно вполне мог означать конец для Эдуарда и его армии. Потери сторон не ясны, считается, что около 2000 французских солдат были убиты в бою или отступлении, последовавшем за ним. Английские потери менее известны, но, по всей видимости, были значительно меньше, чем французские.

Литература

• Jonathan Sumption. (1990). The Hundred Years War, Vol 1, Trial by Battle. ISBN 0-571-13895-0
• A.H. Burne. (1955). The Crecy War. ISBN 1-85367-081-2

Отрывок, характеризующий Сражение при Бланштак

В степенном и старом доме Ростовых распадение прежних условий жизни выразилось очень слабо. В отношении людей было только то, что в ночь пропало три человека из огромной дворни; но ничего не было украдено; и в отношении цен вещей оказалось то, что тридцать подвод, пришедшие из деревень, были огромное богатство, которому многие завидовали и за которые Ростовым предлагали огромные деньги. Мало того, что за эти подводы предлагали огромные деньги, с вечера и рано утром 1 го сентября на двор к Ростовым приходили посланные денщики и слуги от раненых офицеров и притаскивались сами раненые, помещенные у Ростовых и в соседних домах, и умоляли людей Ростовых похлопотать о том, чтоб им дали подводы для выезда из Москвы. Дворецкий, к которому обращались с такими просьбами, хотя и жалел раненых, решительно отказывал, говоря, что он даже и не посмеет доложить о том графу. Как ни жалки были остающиеся раненые, было очевидно, что, отдай одну подводу, не было причины не отдать другую, все – отдать и свои экипажи. Тридцать подвод не могли спасти всех раненых, а в общем бедствии нельзя было не думать о себе и своей семье. Так думал дворецкий за своего барина.
Проснувшись утром 1 го числа, граф Илья Андреич потихоньку вышел из спальни, чтобы не разбудить к утру только заснувшую графиню, и в своем лиловом шелковом халате вышел на крыльцо. Подводы, увязанные, стояли на дворе. У крыльца стояли экипажи. Дворецкий стоял у подъезда, разговаривая с стариком денщиком и молодым, бледным офицером с подвязанной рукой. Дворецкий, увидав графа, сделал офицеру и денщику значительный и строгий знак, чтобы они удалились.
– Ну, что, все готово, Васильич? – сказал граф, потирая свою лысину и добродушно глядя на офицера и денщика и кивая им головой. (Граф любил новые лица.)
– Хоть сейчас запрягать, ваше сиятельство.
– Ну и славно, вот графиня проснется, и с богом! Вы что, господа? – обратился он к офицеру. – У меня в доме? – Офицер придвинулся ближе. Бледное лицо его вспыхнуло вдруг яркой краской.
– Граф, сделайте одолжение, позвольте мне… ради бога… где нибудь приютиться на ваших подводах. Здесь у меня ничего с собой нет… Мне на возу… все равно… – Еще не успел договорить офицер, как денщик с той же просьбой для своего господина обратился к графу.
– А! да, да, да, – поспешно заговорил граф. – Я очень, очень рад. Васильич, ты распорядись, ну там очистить одну или две телеги, ну там… что же… что нужно… – какими то неопределенными выражениями, что то приказывая, сказал граф. Но в то же мгновение горячее выражение благодарности офицера уже закрепило то, что он приказывал. Граф оглянулся вокруг себя: на дворе, в воротах, в окне флигеля виднелись раненые и денщики. Все они смотрели на графа и подвигались к крыльцу.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, в галерею: там как прикажете насчет картин? – сказал дворецкий. И граф вместе с ним вошел в дом, повторяя свое приказание о том, чтобы не отказывать раненым, которые просятся ехать.
– Ну, что же, можно сложить что нибудь, – прибавил он тихим, таинственным голосом, как будто боясь, чтобы кто нибудь его не услышал.
В девять часов проснулась графиня, и Матрена Тимофеевна, бывшая ее горничная, исполнявшая в отношении графини должность шефа жандармов, пришла доложить своей бывшей барышне, что Марья Карловна очень обижены и что барышниным летним платьям нельзя остаться здесь. На расспросы графини, почему m me Schoss обижена, открылось, что ее сундук сняли с подводы и все подводы развязывают – добро снимают и набирают с собой раненых, которых граф, по своей простоте, приказал забирать с собой. Графиня велела попросить к себе мужа.
– Что это, мой друг, я слышу, вещи опять снимают?
– Знаешь, ma chere, я вот что хотел тебе сказать… ma chere графинюшка… ко мне приходил офицер, просят, чтобы дать несколько подвод под раненых. Ведь это все дело наживное; а каково им оставаться, подумай!.. Право, у нас на дворе, сами мы их зазвали, офицеры тут есть. Знаешь, думаю, право, ma chere, вот, ma chere… пускай их свезут… куда же торопиться?.. – Граф робко сказал это, как он всегда говорил, когда дело шло о деньгах. Графиня же привыкла уж к этому тону, всегда предшествовавшему делу, разорявшему детей, как какая нибудь постройка галереи, оранжереи, устройство домашнего театра или музыки, – и привыкла, и долгом считала всегда противоборствовать тому, что выражалось этим робким тоном.
Она приняла свой покорно плачевный вид и сказала мужу:
– Послушай, граф, ты довел до того, что за дом ничего не дают, а теперь и все наше – детское состояние погубить хочешь. Ведь ты сам говоришь, что в доме на сто тысяч добра. Я, мой друг, не согласна и не согласна. Воля твоя! На раненых есть правительство. Они знают. Посмотри: вон напротив, у Лопухиных, еще третьего дня все дочиста вывезли. Вот как люди делают. Одни мы дураки. Пожалей хоть не меня, так детей.
Граф замахал руками и, ничего не сказав, вышел из комнаты.
– Папа! об чем вы это? – сказала ему Наташа, вслед за ним вошедшая в комнату матери.
– Ни о чем! Тебе что за дело! – сердито проговорил граф.
– Нет, я слышала, – сказала Наташа. – Отчего ж маменька не хочет?
– Тебе что за дело? – крикнул граф. Наташа отошла к окну и задумалась.
– Папенька, Берг к нам приехал, – сказала она, глядя в окно.