Сражение при Глендейле

Сражение при Глендейле
Основной конфликт: Гражданская война в Америке
Сражение на Чарльз-Сити-Роуд
Дата	30 июня 1862 года
Место	округ Энрико, Виргиния
Итог	ничья
Противники
США США КША
Командующие
Джордж Макклеллан Роберт Ли
Силы сторон
40 000 45 000
Потери
3 797 (297 убито  1696 ранено  1 804 взято в плен) 3 673 (638 убито  2 814 ранено  221 взято в плен)

Сражение при Глендейле (The Battle of Glendale), так же известное, как сражение у Фрезерс-Фарм, Нельсонс-Фарм, Чарльз-Сити-Кроссроудс, Нью-Маркет-Роуд или Ридделс-Шоп, произошло 30 июня 1862 года на территории округа Энрико, штат Вирджиния, на шестой день Семидневной битвы, во время гражданской войны в США. В этом сражении у генерала Ли в первый и последний раз возникла возможность окружить и уничтожить Потомакскую армию, и тем самым, возможно, выиграть войну, однако эта возможность не была реализована.

Предыстория

Семидневная битва началась небольшой атакой федеральной армии около Оак-Гроув 25 июня 1862 года, но северяне быстро потеряли инициативу, и генерал Ли 26 июня начал серию атак у Бивердем-Крик, Геинс-Милл, Голдингс-Фарм и у Саваж-Стейшен. Потомакская армия постепенно отступала к своей базе в Харрисонс-Лендинг на реке Джеймса. После сражения при Гэинс-Милл генерал Макклелан покинул армию, не оставив инструкцию о путях отступления и не оставив заместителя. V корпус Портера (без дивизии Маккола) шёл на юг, чтобы занять высоту Малверн-Хилл, остальные же корпуса отступали сами по себе. В полдень 30 июня последние подразделения Потомакской армии перешли Уайт-Оак-Свемп, а примерно треть армии достигла реки Джеймса. Основная часть армии была растянута между Уайт-Оак и Глендейлом. Поселок Глендейл находился на пересечении Чарльз-Сити-Роуд и Квакер-Роуд; последняя вела на юг к Малверн-Хилл. Изучив с утра пути отступления, Макклелан отправился на юг и переместился на борт броненосца USS Galena.

В этой обстановке Ли приказал Северовирджинской армии атаковать противника, который был дезорганизован плохими дорогами, лишен единого командования и лишен единой линии обороны. Томасу Джексону было приказано давить на арьергарды противника (части VI корпуса) у переправы Уайт-Оак, в то время как остальная часть армии Ли, примерно 45 000 человек, должна была атаковать центр линии противника и разорвать её надвое. По плану, дивизия Хьюджера должна была пройти 5 километров и атаковать первой, при поддержке дивизий Лонгстрита и Эмброуза Хилла. Дивизия Холмеса должна была беспокоить огнём противника возле Малверн-Хилл.

Сражение

Рано утром, ещё до рассвета, Ли нашёл Джексона и подробно объяснил ему планы предстоящего сражения. Затем он направился на юг и нашёл дивизии Лонгстрита и Хилла. Так как Лонгстрит отсутствовал, Ли временно поручил Хиллу командовать обеими дивизиями. Хилл построил две дивизии для атаки в восточном направлении, по Лонгбридж-Роуд в сторону Риддел-Фарм. Впереди стояла дивизия Лонгстрита, позади в качестве резерва — «Лёгкая дивизия» самого Хилла. Вскоре прибыл Лонгстрит и лично принял командование. Ли ждал сообщений от других командиров: Джексон молчал, а Хьюджер сообщал о препятствиях на его марше.

Хьюджеру необходимо было пройти всего 3 мили, но он прошел всего только одну, имея в авангарде бригаду Махоуна. Он сильно опасался атак с севера, поэтому выдвинул бригаду Эмброуза Райта для прикрытиия своего левого фланга. Затем выяснилось, что дрога на его пути перекрыта поваленными деревьями и тогда Хьюджер, вместо того, чтобы оставить артиллерию, и прорываться налегке, приказал прорубить в лесу другую дорогу. «В этой неравной борьбе между дорогостроением и дорогоразрушением прошла основная часть дня», писал по этому поводу Дуглас Фриман. В итоге он не смог выйти к левому флангу Лонстрита и начать атаку.

В 14:30 генерал Ли неожиданно обнаружил на позиции президента Дэвиса. Он посоветовал ему покинуть поле боя, а затем прибыл генерал Хилл и велел удалиться им обоим.

К 17:00 так и не поступило известий о Джексоне и Хьюджере, и Ли решил атаковать. Ему очень не хотелось двумя лишь дивизиями атаковать противника неизвестной численности, но в случае дальнейшего промедления противник мог успеть уйти.

Атака Лонгстрита

На момент начала атаки крайне правой бригадой атакующей линии была бригада Брэнча. Левее стояла вирджинская бригада Джеймса Кемпера, ещё левее бригада Ричарда Андерсона, которой в тот момент командовал Мика Дженкинс (сам Андерсон временно командовал дивизией Лонгстрита). Левее, прямо на Лонгбридж-Роуд, стояла бригада Кадмуса Уилкокса, а за ним, на крайне левом фланге, находилась бригада Фетерстона. Позади Уилкокса стояла бригада Роджера Приора, а в тылу Уилкокса и Дженкинса находилась дивизия Пикетта, которой в тот день командовал Эппа Хантон.

Вирджинцы Кемпера за всю войну так и не успели побывать в серьезном бою, поэтому с азартом бросились в атаку. Отбросив стрелковую цепь, они решили, что вышли к главным позициям противника и, не дожидаясь приказов, бросились вперед ускоренным шагом. Они вышли на небольшое поле, где обнаружили бревенчатый дом (Уитлок-Хаус), окруженный баррикадами, а левее дома — две батареи, каждая из четырёх орудий. Несмотря на сильный огонь, вирджинцы бросились на штурм, выбили северян из бревенчатого дома и захваили шесть орудий из восьми. После этого обнаружилось, что бригады справа и слева сильно отстали и бригада находится под огнём с трех сторон. Вышло так, что бригада Брэнча не имела проводника и задержалась, не очень понимая направление атаки, а бригада Дженкинса начала атаку вовремя но по необъяснимой причине продвинулась вперед весьма незначительно.

Кадмус Уилкокс не до конца понял приказы на этот день, поэтому начал атаку только в 15:40. Его алабамская бригала пошла вперед, обнаружила противника на окраине поля и яростной атакой выбила его с позиций, захватив на левом фланге артиллерийскую батарею лейтенанта Рэндолла, а на правом — батарею капитана Джеймса Купера. Северяне предприняли несколько контратак и под конец измотанные боем алабамцы были вынуждены отступить. Орудия Купера остались на поле ввиду отсутствия лошадей.

Бригада Роджера Приора наступала левее Уилкокса, но её задержали густые заросли, так что он встретился с противником уже после того, как алабамцы Уилкокса начали отход. Опасаясь за свой фланг, Приор запросил помощи у Фетерстона, который подошел и встал левее.

Приближался закат, а ситуация выглядела угрожающе. Южанам удалось нейтрализовать батареи противника на весьма широком фронте, однако они понесли серьезные потери и не были способны на прорыв. Более того, противник понемногу обходил фланги и атакующая дивизия рисковала попасть в окружение. Ввиду такой ситуации Лонгстрит решил вести в дело дивизию Эмброуза Хилла.

Атака Лёгкой дивизии Хилла

Хилл направил бригады Пикетта и Джеймса Арчера на помощь Кемперу и Брэнчу, а бригаду Чарльза Филда (с бригадой Дурси Пендера во второй линии) — на помощь Уилкоксу. Бригаду Джозефа Андерсона генерал Хилл придержал в качестве последнего резерва.

Бригада Пикетта (ей теперь командовал полковник Стрендж) прошла сквозь ряды бригады Кемпера и включилась в бой; вирджинская же бригада Филда разделилась: 56-й и 60-й вирджинские полки шли правее Лонгбридж-Роуд, а 40-й и 47-й шли левее.

Они не стали открываь огонь, а двинулись вперед с примкнутыми штыками, в виде наступающей стены холодной, смертоносной стали, более похожие, наверное, на неудержимую греческую фалангу Александра, весьма далекие от общепринятой тактики Гражданской войны.

Первые два вышли к брошенной батарее Купера, а вторые два вышли к брошенной батарее Рэндола. Рота «К» 47-го полка была изначально набрана в качестве артиллеристов, так что солдаты быстро задействовали против противника захваченные «Наполеоны» Рэндола, а с наступлением темноты вывезли их в тыл вместе с боеприпасами.

Бригада при этом попала в опасное положение на правом фланге, но подошла бригада Пендера и отбросила противника. Пендеру удалось при этом соединиться правым флангом с бригадой Арчера. Близилась темнота, а перелом в сражении так и не наступил, и тогда Хилл бросил в бой бригаду Джозефа Андерсона, велев ему кричать как можно громче. «Противник получал подкрепления и, казалось, чудовищное усилие надо было сделать, чтобы вернуть удачу», писал Хилл. Андерсон развернул бригадду широким фронтом и его люди бросились вперед сквозь наступающий сумрак. Расчет оказался верен: федералы решили, что это подошли крупные свежие резервы, и дрогнули. Генерал Андерсон получил легкое ранение лица.

В этот момент наступила почти полная темнота и сражение затихло. Только артиллерия вела перестрелку до 21:00. Уже после затишья по недоразумению попал в плен федеральный генерал Джордж Маккол. Он искал в темноте какие-нибудь дополнительные части и случайно наткнулся на вирджинцев 47-го полка из бригады Филда. Его доставили к генералу Лонгстриту, а затем направили в Ричмонд.

Только федеральная дивизия Филипа Керни сумела удержать свою исходную позицию, выдержав атаку южнокаролинцев Макси Грегга. «Ни один из моих людей не отступил!» — заявил Керни впоследствии. Ему успел помочь 61-й нью-йоркский полк Фрэнсиса Бэрлоу, который стоял на севере и, ввиду бездействия Джексона, получил возможность сменить позицию и отправиться на юг.

Ли так и не успел ввести в бой отряд Магрудера. Тот имел под рукой три полные дивизии (27 полков, 14 000 человек) при 16-ти батареях, но так и не возникла возможность ввести их в дело.

Последствия

Дуглас Фриман так оценивал результаты сражения при Глендейле:

Как бы то ни было, Фрейзерс-Фарм стало одним из крупнейших упущенных шансов в военной истории Конфедерации. Это было самое горькое разочарование, которое Ли когда-либо переживал. Часто впоследствии он находил слабые места в линиях своих врагов, или просчеты в их планах, но никогда более он не имел дела с противником, отступающим по всему фронту. Победы впоследствии случались, но последующие два года ни разу не представилась возможность окружения армии противника. Только в этот единственный день он мог организовать Канны, и армия оказалась к этому не готова.

Литература

• Eicher, David J. The Longest Night: A Military History of the Civil War. New York: Simon & Schuster, 2001. ISBN 0-684-84944-5.
• Salmon, John S. The Official Virginia Civil War Battlefield Guide. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2001. ISBN 0-8117-2868-4.
• Jim Stempel, The Battle of Glendale: The Day the South Nearly Won the Civil War, McFarland (April 13, 2011), ISBN 0786463007

Ссылки

• [www.encyclopediavirginia.org/Glendale_Battle_of Сражение при Глендейле, статья в вирджинской энциклопедии]
• [militaryhistory.about.com/od/CivilWarEast1862/p/American-Civil-War-Battle-Of-Glendale-Fraysers-Farm.htm Battle of Glendale (Frayser’s Farm)]
• [penelope.uchicago.edu/Thayer/E/Gazetteer/People/Robert_E_Lee/FREREL/2/16*.html The Army Shows Itself Unready for a Cannae]
• [www.civilwar.org/battlefields/glendale/maps/the-battle-of-glendale-2010.html Атака Лонгстрита при Глендейле, карта]

Отрывок, характеризующий Сражение при Глендейле

В это же время начальник артиллерии 1 го корпуса, генерал Пернетти, с 30 ю орудиями дивизии Компана и всеми гаубицами дивизии Дессе и Фриана, двинется вперед, откроет огонь и засыплет гранатами неприятельскую батарею, против которой будут действовать!
24 орудия гвардейской артиллерии,
30 орудий дивизии Компана
и 8 орудий дивизии Фриана и Дессе,
Всего – 62 орудия.
Начальник артиллерии 3 го корпуса, генерал Фуше, поставит все гаубицы 3 го и 8 го корпусов, всего 16, по флангам батареи, которая назначена обстреливать левое укрепление, что составит против него вообще 40 орудий.
Генерал Сорбье должен быть готов по первому приказанию вынестись со всеми гаубицами гвардейской артиллерии против одного либо другого укрепления.
В продолжение канонады князь Понятовский направится на деревню, в лес и обойдет неприятельскую позицию.
Генерал Компан двинется чрез лес, чтобы овладеть первым укреплением.
По вступлении таким образом в бой будут даны приказания соответственно действиям неприятеля.
Канонада на левом фланге начнется, как только будет услышана канонада правого крыла. Стрелки дивизии Морана и дивизии вице короля откроют сильный огонь, увидя начало атаки правого крыла.
Вице король овладеет деревней [Бородиным] и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Морана и Жерара, которые, под его предводительством, направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками армии.
Все это должно быть исполнено в порядке (le tout se fera avec ordre et methode), сохраняя по возможности войска в резерве.
В императорском лагере, близ Можайска, 6 го сентября, 1812 года».
Диспозиция эта, весьма неясно и спутанно написанная, – ежели позволить себе без религиозного ужаса к гениальности Наполеона относиться к распоряжениям его, – заключала в себе четыре пункта – четыре распоряжения. Ни одно из этих распоряжений не могло быть и не было исполнено.
В диспозиции сказано, первое: чтобы устроенные на выбранном Наполеоном месте батареи с имеющими выравняться с ними орудиями Пернетти и Фуше, всего сто два орудия, открыли огонь и засыпали русские флеши и редут снарядами. Это не могло быть сделано, так как с назначенных Наполеоном мест снаряды не долетали до русских работ, и эти сто два орудия стреляли по пустому до тех пор, пока ближайший начальник, противно приказанию Наполеона, не выдвинул их вперед.
Второе распоряжение состояло в том, чтобы Понятовский, направясь на деревню в лес, обошел левое крыло русских. Это не могло быть и не было сделано потому, что Понятовский, направясь на деревню в лес, встретил там загораживающего ему дорогу Тучкова и не мог обойти и не обошел русской позиции.
Третье распоряжение: Генерал Компан двинется в лес, чтоб овладеть первым укреплением. Дивизия Компана не овладела первым укреплением, а была отбита, потому что, выходя из леса, она должна была строиться под картечным огнем, чего не знал Наполеон.
Четвертое: Вице король овладеет деревнею (Бородиным) и перейдет по своим трем мостам, следуя на одной высоте с дивизиями Марана и Фриана (о которых не сказано: куда и когда они будут двигаться), которые под его предводительством направятся к редуту и войдут в линию с прочими войсками.
Сколько можно понять – если не из бестолкового периода этого, то из тех попыток, которые деланы были вице королем исполнить данные ему приказания, – он должен был двинуться через Бородино слева на редут, дивизии же Морана и Фриана должны были двинуться одновременно с фронта.
Все это, так же как и другие пункты диспозиции, не было и не могло быть исполнено. Пройдя Бородино, вице король был отбит на Колоче и не мог пройти дальше; дивизии же Морана и Фриана не взяли редута, а были отбиты, и редут уже в конце сражения был захвачен кавалерией (вероятно, непредвиденное дело для Наполеона и неслыханное). Итак, ни одно из распоряжений диспозиции не было и не могло быть исполнено. Но в диспозиции сказано, что по вступлении таким образом в бой будут даны приказания, соответственные действиям неприятеля, и потому могло бы казаться, что во время сражения будут сделаны Наполеоном все нужные распоряжения; но этого не было и не могло быть потому, что во все время сражения Наполеон находился так далеко от него, что (как это и оказалось впоследствии) ход сражения ему не мог быть известен и ни одно распоряжение его во время сражения не могло быть исполнено.


Многие историки говорят, что Бородинское сражение не выиграно французами потому, что у Наполеона был насморк, что ежели бы у него не было насморка, то распоряжения его до и во время сражения были бы еще гениальнее, и Россия бы погибла, et la face du monde eut ete changee. [и облик мира изменился бы.] Для историков, признающих то, что Россия образовалась по воле одного человека – Петра Великого, и Франция из республики сложилась в империю, и французские войска пошли в Россию по воле одного человека – Наполеона, такое рассуждение, что Россия осталась могущественна потому, что у Наполеона был большой насморк 26 го числа, такое рассуждение для таких историков неизбежно последовательно.
Ежели от воли Наполеона зависело дать или не дать Бородинское сражение и от его воли зависело сделать такое или другое распоряжение, то очевидно, что насморк, имевший влияние на проявление его воли, мог быть причиной спасения России и что поэтому тот камердинер, который забыл подать Наполеону 24 го числа непромокаемые сапоги, был спасителем России. На этом пути мысли вывод этот несомненен, – так же несомненен, как тот вывод, который, шутя (сам не зная над чем), делал Вольтер, говоря, что Варфоломеевская ночь произошла от расстройства желудка Карла IX. Но для людей, не допускающих того, чтобы Россия образовалась по воле одного человека – Петра I, и чтобы Французская империя сложилась и война с Россией началась по воле одного человека – Наполеона, рассуждение это не только представляется неверным, неразумным, но и противным всему существу человеческому. На вопрос о том, что составляет причину исторических событий, представляется другой ответ, заключающийся в том, что ход мировых событий предопределен свыше, зависит от совпадения всех произволов людей, участвующих в этих событиях, и что влияние Наполеонов на ход этих событий есть только внешнее и фиктивное.
Как ни странно кажется с первого взгляда предположение, что Варфоломеевская ночь, приказанье на которую отдано Карлом IX, произошла не по его воле, а что ему только казалось, что он велел это сделать, и что Бородинское побоище восьмидесяти тысяч человек произошло не по воле Наполеона (несмотря на то, что он отдавал приказания о начале и ходе сражения), а что ему казалось только, что он это велел, – как ни странно кажется это предположение, но человеческое достоинство, говорящее мне, что всякий из нас ежели не больше, то никак не меньше человек, чем великий Наполеон, велит допустить это решение вопроса, и исторические исследования обильно подтверждают это предположение.
В Бородинском сражении Наполеон ни в кого не стрелял и никого не убил. Все это делали солдаты. Стало быть, не он убивал людей.
Солдаты французской армии шли убивать русских солдат в Бородинском сражении не вследствие приказания Наполеона, но по собственному желанию. Вся армия: французы, итальянцы, немцы, поляки – голодные, оборванные и измученные походом, – в виду армии, загораживавшей от них Москву, чувствовали, что le vin est tire et qu'il faut le boire. [вино откупорено и надо выпить его.] Ежели бы Наполеон запретил им теперь драться с русскими, они бы его убили и пошли бы драться с русскими, потому что это было им необходимо.
Когда они слушали приказ Наполеона, представлявшего им за их увечья и смерть в утешение слова потомства о том, что и они были в битве под Москвою, они кричали «Vive l'Empereur!» точно так же, как они кричали «Vive l'Empereur!» при виде изображения мальчика, протыкающего земной шар палочкой от бильбоке; точно так же, как бы они кричали «Vive l'Empereur!» при всякой бессмыслице, которую бы им сказали. Им ничего больше не оставалось делать, как кричать «Vive l'Empereur!» и идти драться, чтобы найти пищу и отдых победителей в Москве. Стало быть, не вследствие приказания Наполеона они убивали себе подобных.
И не Наполеон распоряжался ходом сраженья, потому что из диспозиции его ничего не было исполнено и во время сражения он не знал про то, что происходило впереди его. Стало быть, и то, каким образом эти люди убивали друг друга, происходило не по воле Наполеона, а шло независимо от него, по воле сотен тысяч людей, участвовавших в общем деле. Наполеону казалось только, что все дело происходило по воле его. И потому вопрос о том, был ли или не был у Наполеона насморк, не имеет для истории большего интереса, чем вопрос о насморке последнего фурштатского солдата.
Тем более 26 го августа насморк Наполеона не имел значения, что показания писателей о том, будто вследствие насморка Наполеона его диспозиция и распоряжения во время сражения были не так хороши, как прежние, – совершенно несправедливы.
Выписанная здесь диспозиция нисколько не была хуже, а даже лучше всех прежних диспозиций, по которым выигрывались сражения. Мнимые распоряжения во время сражения были тоже не хуже прежних, а точно такие же, как и всегда. Но диспозиция и распоряжения эти кажутся только хуже прежних потому, что Бородинское сражение было первое, которого не выиграл Наполеон. Все самые прекрасные и глубокомысленные диспозиции и распоряжения кажутся очень дурными, и каждый ученый военный с значительным видом критикует их, когда сражение по ним не выиграно, и самью плохие диспозиции и распоряжения кажутся очень хорошими, и серьезные люди в целых томах доказывают достоинства плохих распоряжений, когда по ним выиграно сражение.
Диспозиция, составленная Вейротером в Аустерлицком сражении, была образец совершенства в сочинениях этого рода, но ее все таки осудили, осудили за ее совершенство, за слишком большую подробность.
Наполеон в Бородинском сражении исполнял свое дело представителя власти так же хорошо, и еще лучше, чем в других сражениях. Он не сделал ничего вредного для хода сражения; он склонялся на мнения более благоразумные; он не путал, не противоречил сам себе, не испугался и не убежал с поля сражения, а с своим большим тактом и опытом войны спокойно и достойно исполнял свою роль кажущегося начальствованья.


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.