Сражение при Дижоне (500)
| Сражение при Дижоне | |||
| Основной конфликт: Междоусобная война в Королевстве бургундов (500—501) | |||
 Расширение Франкского государства при Хлодвиге I | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Причина |
вмешательство Хлодвига I в междоусобия правителей бургундов | ||
| Итог |
победа Хлодвига I и Годегизеля | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение при Дижоне — состоявшееся в 500 году около Дижона сражение, в котором войско франкско-бургундской коалиции во главе с Хлодвигом I и Годегизелем нанесло поражение войску короля бургундов Гундобада. Основной эпизод междоусобной войны в Королевстве бургундов 500—501 годов.
Содержание
Описание
Исторические источники
Наиболее подробные сведения о событиях, связанных со сражением при Дижоне, содержатся в «Истории франков» Григория Турского. Дополнительные свидетельства о бургундо-франкском конфликте 500 года содержатся также в написанном Магном Феликсом Эннодием житии святого Епифания Павийского и в хронике Мария Аваншского[1][2].
Предыстория
После смерти в 473 году короля бургундов Гундиоха его владения были разделены между сыновьями — Гундобадом, Годегизелем, Годомаром I и Хильперихом II. Вскоре между братьями началась борьба за объединение наследства их отца. В 486 году Гундобад захватил земли Годомара I, а в 493 году — владения Хильперика II. При этом оба потерпевших поражения правителя были убиты. Вероятно, вскоре после гибели Хильперика II между Гундобадом и правителем Франкского государства Хлодвигом I был заключён договор о невмешательстве в дела друг друга, скреплённый женитьбой короля франков на дочери убитого короля Клотильде[3][4].
По свидетельству Григория Турского, приблизительно в то же время обеспокоенный усилением Гундобада король Годегизель, столицей владений которого была Женева, заключил направленный против брата тайный договор с Хлодвигом I. В качестве вознаграждения франкам Годегизель обязывался выплачивать Хлодвигу ежегодную дань. Вероятно, тогда же Гундобад, опасавшийся усиления франков, заключил союз с королём вестготов Аларихом II[5].
Сражение
В 500 году между Гундобадом и Годегизилом началась междоусобная война. Возможно, по призыву Годегизеля, в это же время в Королевство бургундов вторглось войско франков во главе с Хлодвигом I. Не подозревавший о договоре между Хлодвигом и Годегизелем, король Гундобад призвал брата совместно отразить франкское нападение, на что тот дал своё согласие[6][7].
Объединённое бургундское войско королей Гундобада и Годегизеля и франкское войско Хлодвига I сошлись для сражения неподалёку от крепости Дижон, на берегу реки Уш. Однако во время боя возглавляемые Годегизелем отряды перешли на сторону франков. Потерпев поражение от превосходивших сил противника, король Гундобад был вынужден бежать с поля боя и укрыться в Авиньоне[6][4].
Итоги
Сразу же после сражения при Дижоне Годегизель не только подтвердил Хлодвигу I своё обещание платить дань, но и посулил отдать франкам часть Королевства бургундов. Затем Годегизель ушёл во Вьенн, а франкское войско осадило Авиньон. Однако, осада не была успешной, так как вскоре между противниками был заключён мир на условиях выплаты Гундобадом Хлодвигу I ежегодной дани. Григорий Турский приписывал спасение короля Гундобада его приближённому Аридию, сумевшему войти в доверие к Хлодвигу. Однако, вероятно, мирный договор был подписан франками под давлением Алариха II[6][7], направившего в район реки Роны войско, чтобы предотвратить захват этих земель Хлодвигом I[4].
В дальнейшем Гундобад отказался от всех своих обещаний Хлодвигу I. Уже в 501 году он начал войну против Годегизеля и поддерживавших его франков, захватил Вьенн и казнил там своего брата. В оплату за оказанную поддержку Гундобад передал Алариху II город Авиньон и отослал в вестготскую столицу Тулузу пленённых при взятии Вьенна франков[5].
Устранив Годегизеля, Гундобад стал единовластным правителем бургундов, вновь восстановившим единство Королевство бургундов, утраченное после смерти короля Гундиоха[4].
Вероятно, вскоре после этого Гундобад разорвал союзнические отношения с Аларихом II. Возможно, заключение бургундско-франкского союза состоялось весной 501 или 502 года на встрече Гундобада и Хлодвига I вблизи пограничной реки Ла Кур[8]. Во всяком случае, уже во время сражения при Страсбурге в 506 году и Вестгото-франкской войны 507—509 годов бургунды были союзниками франков. Предполагается, что бургундо-франкский договор был скреплён женитьбой сына Хлодвига I Теодориха на внучке Гундобада Суавеготе[6][7].
См. также
Напишите отзыв о статье "Сражение при Дижоне (500)"
Примечания
- ↑ Григорий Турский. «История франков» (книга II, главы 32—33); Эннодий. «Житие святого Епифания» (глава 174); Марий Аваншский. «Хроника» (год 500).
- ↑ Martindale, J. R. Godegisel 2 // Prosopography of the Later Roman Empire. — Cambridge University Press, 1980. — Vol. II : A.D. 395–527. — P. 516. — ISBN 0-521-20159-4 [2001 reprint].
- ↑ Лебек С., 1993, с. 51.
- ↑ 1 2 3 4 Альфан Л. Варвары. От Великого переселения народов до тюркских завоеваний XI века. — СПб.: Евразия, 2003. — С. 39—40. — ISBN 5-8071-0135-9.
- ↑ 1 2 Вольфрам Х. Готы. — СПб.: Издательский Дом «Ювента», 2003. — С. 279. — ISBN 5-87399-142-1.
- ↑ 1 2 3 4 Лебек С., 1993, с. 56—57.
- ↑ 1 2 3 Сиротенко В. Т. [books.google.ru/books?id=tlgBHQAACAAJ История международных отношений в Европе во второй половине IV — начале VI вв.]. — Издательство Пермского госуниверситета, 1975. — С. 238—239.
- ↑ Favrod J. Les Burgondes: un royaume oublié au cœur de l’Europe. — Lausanne: Presses polytechniques et universitaires romandes, 2002. — P. 91. — (Le savoir suisse). — ISBN 2-8807-4596-9.
Литература
- Лебек С. Происхождение франков. V—IX века. — М.: Скарабей, 1993. — 352 с. — ISBN 5-86507-022-3.
- Jaques T. Dictionary of Battles and Sieges. — Westport, Connecticut — London: Greenwood Press, 2007. — P. 302. — ISBN 978-0-313-33536-5.
- Phillips. Ch., Axelrod A. Encyclopedia of wars. — New York: Facts On File, Inc., 2005. — Vol. I. — P. 233—234. — ISBN 0-8160-2852-4.
Отрывок, характеризующий Сражение при Дижоне (500)
– Чего бояться?– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
