Сражение при Дрюрис-Блафф

Сражение при Дрюрис-Блафф
Основной конфликт: Гражданская война в США
Федеральная флотилия у Дрюрис-Блафф
Дата	15 мая 1862 года
Место	округ Честерфилд, штат Виргиния
Итог	победа Конфедерации
Противники
США КША
Командующие
Джон Роджерс Уильям Махоун Джон Тэйлор Вуд Сидней Смит Ли
Силы сторон
3 броненосцы 2 канонерские лодки 7 артиллерийских орудий 1 береговая батарея 1 форт
Потери
24 убитых и раненых 15 убитых и раненых

Сражение при Дрюрис-Блафф (англ. Battle of Drewry's Bluff) — одно из сражений кампании на Вирджинском полуострове во время Гражданской войны в США, которое произошло 15 мая 1862 года в округе Честерфилд, штат Виргиния. Флотилия из пяти федеральных боевых кораблей, во главе которой шли броненосцы USS Galena и USS Monitor поднялась вверх по реке Джеймс для того, чтобы проверить боем оборону города Ричмонда. В ходе наступления они натолкнулись на сопротивление у форта Дарлинг. После нескольких часов сражения федеральный флот отступил.

Дрюрис-Блафф

Дрюрис-Блафф находился на высоком южном берегу реки Джеймс на высоте около 30 метров. Первые укрепления были возведены фермерами округа Честерфилд ещё в 1861 году. К началу кампании на Вирджинском полуострове он был ещё не закончен и слабо вооружён, но наступление федеральной армии вынудило южан ускорить строительство. За работами лично наблюдал полковник Джордж Вашингтон Кастис Ли, сын генерала Ли.

Первым делом были сооружены заграждения на дне реки. Для этого было затоплено несколько гружёных камнем барж и вбиты сваи в дно реки. 17 марта капитан Огастус Дрюри установил в форте береговую артиллерию: одну 10-дюймовую колумбиаду и две 8-дюймовых. После подрыва «Вирджинии» в форт были перемещены корабельные орудия с броненосца. В итоге к началу сражения форт имел 4 гладкоствольных и 4 нарезных орудия.

Оборону форта осуществляли примерно 200 человек — в том числе команда броненосца «Вирджиния» (ок. 50 чел). и батальон морской пехоты под командованием капитана Джона Симмса (ок. 80 чел.).

Предыстория

В начале мая 1862 года федеральная армия в ходе наступления на Вирджинском полуострове заняла город Йорктаун. В те же дни президент Линкольн прибыл в форт Монро. 7 мая он решил, что Норфолк теперь отрезан от основных сил противника и может быть легко взят. Это оставляло броненосец «Вирджиния» без его единственного крупного порта на Атлантическом побережье. В тот же день Линкольн узнал от дезертира, что южане эвакуируют Норфолк и Госпорт. 8 мая несколько федеральных кораблей, включая новый броненосец USS Galena, обстреляли побережье и устье реки Джеймс. Однако при появлении броненосца «Вирджиния» федеральный флот отошёл.

9 мая было выбрано место для десантирования, и 10 мая в 07:00 генерал Джон Вул с отрядом в 6000 человек высадился около Норфолка. Город был взят без единого выстрела. Сдача Норфолка и уничтожение его верфей оставляли без базы броненосец «Вирджиния». Той же ночью адмирал Тэтналл при помощи команды постарался облегчить броненосец так, чтобы он смог пройти мели реки Джеймс. Ему удалось уменьшить осадку корабля на три фута. Однако этого оказалось недостаточно и было принято решение взорвать корабль. Рано утром 11 мая он был подорван у острова Крэни-Айленд. Снятые с корабля орудия были использованы для береговой обороны реки Джеймс.

В тот же день федеральный главнокомандующий Макклеллан узнал об уничтожении броненосца «Вирджинии», а 15 мая, он записал в дневнике:

Я не представляю, как они могут оставить Вирджинию и Ричмонд без боя; так же я не понимаю, почему они оставили и разрушили Норфолк и Мерримак, если только они не задумали оставить всю Вирджинию. Впрочем, эту головоломку мы скоро разгадаем.

Макклеллан понял, что теперь появился шанс прорваться к столице противника без рискованных сухопутных сражений, и приказал генералу Голдсборо сформировать флотилию и двинуть её на Ричмонд. В своём приказе Макклеллан велел уничтожать все укрепления на пути к Ричмонду, подавлять орудия и уничтожать склады, и лишь затем приступать к бомбардировке города. В результате Голдсборо решил выполнять приказ буквально и тратить время на каждое мелкое укрепление, вместо того, чтобы стремительно прорываться к цели. Каждая такая задержка давала южанам немного дополнительного времени на усиление обороны.

Сдача Норфолка и исчезновение «Вирджинии» означало, что теперь федеральный флот может начать выдвижение вверх по реке Джеймс до самого Ричмонда. Единственным серьёзным препятствием для федерального флота теперь было укрепление Дрюрис-Блафф, известное так же как Форт-Дарлинг. Попытка прорыва федерального флота к Ричмонду в итоге привела к сражению при Дрюрис-Блафф.

Для прорыва к Ричмонду была сформирована флотилия из пяти кораблей. В авангарде шел новый броненосец USS Galena; экспериментальный броненосец USRC Naugatuck, вооруженный 100-фунтовым орудием Паррота и двумя гаубицами; броненосец USS Monitor, вооруженный двумя орудиями Дальгрена; винтовая канонерка USS Aroostook и колёсная канонерка USS Port Royal. Командование флотилией осуществлял командор Джон Роджерс.

Сражение

15 мая в 06:30 федеральная флотилия приблизилась к укреплениям южан. Впереди шел броненосец USS Galena. Капитан Роджерс подвёл корабль на расстояние 600 метров к позициям противника и развернул его поперёк фарватера, бортом к форту. Броненосец открыл огонь и началась шестичасовая перестрелка, в которой участвовали орудия кораблей, форта, сухопутные батареи и винтовки обеих сторон. Южане сконцентрировали свой огонь в основном на USS Galena. Остальные корабли попытались включиться в бой, но по разным причинам не смогли. У броненосца USRC Naugatuck отказало основное орудие и он отступил. Деревянные суда USS Port Royal и USS Aroostook сразу получили повреждения снарядами и отошли. Хорошо бронированный USS Monitor пытался прикрыть флагман и обстрелять позиции противника, но у его орудий оказалось недостаточное возвышение для стрельбы по форту. Впоследствии и USS Monitor был вынужден отступить.

Броненосец USS Galena продолжал вести обстрел укреплений противника и вывел из строя два орудия, однако вскоре и у него обнаружилось слабое место. В отличие от толстой брони USS Monitor, этот корабль имел более тонкие броневые листы, которые плохо выдерживали попадания ядер. В скором времени из строя вышла четвёртая часть команды броненосца. Когда часть орудий остались без прислуги, капрал Джон Мэки крикнул: «За дело, парни, вот шанс для морпехов!» Морские пехотинцы встали к орудиям, открыли огонь, и им удалось подорвать один из казематов форта. В 11:30 на броненосце подошли к концу боеприпасы и он отступил. Командор Роджерс признал, что укрепления противника невозможно уничтожить без поддержки сухопутных сил.

Последствия

Федеральный флот не добился в этом сражении никаких стратегических результатов, однако бой показало, насколько Ричмонд уязвим со стороны реки Джеймс и вызвало у командования Юга опасения, что такая попытка прорыва может повториться уже при поддержке сухопутных сил. Президент Линкольн так же надеялся, что именно с этой стороны удастся прорваться к Ричмонду. Однако Макклеллан, в силу разных причин не предпринял попыток такого рода. Впоследствии Макклеллан сам признал, что наступление по реке Джеймс имело свои преимущества, но сослался на то, что вмешательство президента создавало ему затруднения.

Потери конфедератов в этом сражение составили только 7 человек убитыми и 8 ранеными. Общие потери федералистов, составили около 13 человек убитыми и 11 ранеными, согласно по некоторым данным, пострадали по меньшей мере 14 погибшими и 13 ранеными. После сражения броненосец USS Galena остался на реке Джеймс и вернулся в Сити-Пойнт. Он обстреливал солдат Конфедерации на берегах реки и прикрывал высадку федерального десанта в Сити-Пойнт. 27 июня генерал Макклеллан поднялся на борт броненосца, чтобы найти место для нового лагеря, а 30 июня Макклеллан был вынужден отступить вниз по реке под прикрытием огня USS Galena и других судов. Флот продолжал прикрывать его армию, пока она не была выведена в Северную Виргинию. Броненосец USS Galena патрулировал реку Джеймс, прикрывая транспорты от нападений южан, пока не был выведен из флотилии реки Джеймс в сентября 1862 года. USS Galena и USS Monitor остались в Ньюпорт-Ньюс на случай, если южане построят броненосцы в Ричмонде и атакуют Хэмптон-Роудс. 19 мая 1863 года USS Galena покинул Хэмптон-Роудс и прибыл в Филадельфию и был отправлен в ремонт и реконструкции. Его броня была снята вся, кроме участков у машин и котлов, вооружение было усилено до восьми 9-дюймовых орудий Дальгрена и одного 100-фунтового орудия Паррота. USS Galena был введён в эксплуатацию только 15 февраля 1864 года, но теперь под командованием лейтенант-коммандера Кларка Уэллса.

Фотографии форта Дарлинг

		<center>		<center>		<center>
Форт Дарлинг изнутри		Колумбиада форта		Заграждения на река Джеймс		Вид форта снаружи

</div>

Напишите отзыв о статье "Сражение при Дрюрис-Блафф"

Комментарии

Примечания

Литература

• Canney, Donald L. The Old Steam Navy: The Ironclads, 1842–1885. — Annapolis, Maryland: Naval Institute Press, 1993. — Т. II. — 162 p. — ISBN 0-87021-586-8.

• Coski, John M. Capital Navy: The Men, Ships and Operations of the James River Squadron. — New York: Savas Beatie, 2005. — 344 p. — ISBN 1-932714-15-4.

• Dougherty Kevin. [books.google.ru/books?id=tLNpDfjmRY0C The Peninsula Campaign: a military analysis]. — University Press of Mississippi, 2005. — 194 p. — ISBN 1-57806-752-9.

• Eicher, David J. [books.google.ru/books?id=1p94XzYASDAC The Longest Night: A Military History of the Civil War]. — New York: Simon & Schuster, 2001. — 992 p. — ISBN 0-7432-1846-9.

• Kennedy, Frances H. [books.google.ru/books?id=35PHeA9YUxwC The Civil War Battlefield Guide]. — 2nd ed. — Boston: Houghton Mifflin Co., 1998. — 528 p. — ISBN 0-395-74012-6.

• McClellan George B. [books.google.com/books?id=YyVAAAAAYAAJ McClellan's Own Story: The War for the Union, The Soldiers Who Fought It, The Civilians Who Directed It and His Relations to It and to Them]. — New York: Charles L. Webster & Company, 1887. — 678 p.

• Salmon John S. [books.google.ru/books?id=f_B3ToTmp1oC The Official Virginia Civil War Battlefield Guide]. — Stackpole Books, 1992. — 514 p. — ISBN 0-8117-2868-3.

• Sears, Stephen W. [books.google.ru/books?id=MDNIBQAAQBAJ To the Gates of Richmond: The Peninsula Campaign]. — Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2001. — 468 p. — ISBN 0-89919-790-6.

Ссылки

• Gerald S. Henig. [www.usni.org/magazines/navalhistory/2009-06/marines-fighting-marines-battle-drewrys-bluff Marines Fighting Marines: The Battle of Drewry’s Bluff] (англ.). Проверено 26 декабря 2014.
• Mark St. John Erickson. [articles.dailypress.com/2012-05-05/features/dp-nws-surrender-of-norfolk-20120505_1_gosport-navy-yard-lincoln-fort-monroe Civil War at 150: Lincoln directs fall of Norfolk] (англ.). Проверено 26 декабря 2014.

Отрывок, характеризующий Сражение при Дрюрис-Блафф

– Где Анферовы! – сказала баба. – Анферовы еще с утра уехали. А это либо Марьи Николавны, либо Ивановы.
– Он говорит – женщина, а Марья Николавна – барыня, – сказал дворовый человек.
– Да вы знаете ее, зубы длинные, худая, – говорил Пьер.
– И есть Марья Николавна. Они ушли в сад, как тут волки то эти налетели, – сказала баба, указывая на французских солдат.
– О, господи помилуй, – прибавил опять дьякон.
– Вы пройдите вот туда то, они там. Она и есть. Все убивалась, плакала, – сказала опять баба. – Она и есть. Вот сюда то.
Но Пьер не слушал бабу. Он уже несколько секунд, не спуская глаз, смотрел на то, что делалось в нескольких шагах от него. Он смотрел на армянское семейство и двух французских солдат, подошедших к армянам. Один из этих солдат, маленький вертлявый человечек, был одет в синюю шинель, подпоясанную веревкой. На голове его был колпак, и ноги были босые. Другой, который особенно поразил Пьера, был длинный, сутуловатый, белокурый, худой человек с медлительными движениями и идиотическим выражением лица. Этот был одет в фризовый капот, в синие штаны и большие рваные ботфорты. Маленький француз, без сапог, в синей шипели, подойдя к армянам, тотчас же, сказав что то, взялся за ноги старика, и старик тотчас же поспешно стал снимать сапоги. Другой, в капоте, остановился против красавицы армянки и молча, неподвижно, держа руки в карманах, смотрел на нее.
– Возьми, возьми ребенка, – проговорил Пьер, подавая девочку и повелительно и поспешно обращаясь к бабе. – Ты отдай им, отдай! – закричал он почти на бабу, сажая закричавшую девочку на землю, и опять оглянулся на французов и на армянское семейство. Старик уже сидел босой. Маленький француз снял с него последний сапог и похлопывал сапогами один о другой. Старик, всхлипывая, говорил что то, но Пьер только мельком видел это; все внимание его было обращено на француза в капоте, который в это время, медлительно раскачиваясь, подвинулся к молодой женщине и, вынув руки из карманов, взялся за ее шею.
Красавица армянка продолжала сидеть в том же неподвижном положении, с опущенными длинными ресницами, и как будто не видала и не чувствовала того, что делал с нею солдат.
Пока Пьер пробежал те несколько шагов, которые отделяли его от французов, длинный мародер в капоте уж рвал с шеи армянки ожерелье, которое было на ней, и молодая женщина, хватаясь руками за шею, кричала пронзительным голосом.
– Laissez cette femme! [Оставьте эту женщину!] – бешеным голосом прохрипел Пьер, схватывая длинного, сутоловатого солдата за плечи и отбрасывая его. Солдат упал, приподнялся и побежал прочь. Но товарищ его, бросив сапоги, вынул тесак и грозно надвинулся на Пьера.
– Voyons, pas de betises! [Ну, ну! Не дури!] – крикнул он.
Пьер был в том восторге бешенства, в котором он ничего не помнил и в котором силы его удесятерялись. Он бросился на босого француза и, прежде чем тот успел вынуть свой тесак, уже сбил его с ног и молотил по нем кулаками. Послышался одобрительный крик окружавшей толпы, в то же время из за угла показался конный разъезд французских уланов. Уланы рысью подъехали к Пьеру и французу и окружили их. Пьер ничего не помнил из того, что было дальше. Он помнил, что он бил кого то, его били и что под конец он почувствовал, что руки его связаны, что толпа французских солдат стоит вокруг него и обыскивает его платье.
– Il a un poignard, lieutenant, [Поручик, у него кинжал,] – были первые слова, которые понял Пьер.
– Ah, une arme! [А, оружие!] – сказал офицер и обратился к босому солдату, который был взят с Пьером.
– C'est bon, vous direz tout cela au conseil de guerre, [Хорошо, хорошо, на суде все расскажешь,] – сказал офицер. И вслед за тем повернулся к Пьеру: – Parlez vous francais vous? [Говоришь ли по французски?]
Пьер оглядывался вокруг себя налившимися кровью глазами и не отвечал. Вероятно, лицо его показалось очень страшно, потому что офицер что то шепотом сказал, и еще четыре улана отделились от команды и стали по обеим сторонам Пьера.
– Parlez vous francais? – повторил ему вопрос офицер, держась вдали от него. – Faites venir l'interprete. [Позовите переводчика.] – Из за рядов выехал маленький человечек в штатском русском платье. Пьер по одеянию и говору его тотчас же узнал в нем француза одного из московских магазинов.
– Il n'a pas l'air d'un homme du peuple, [Он не похож на простолюдина,] – сказал переводчик, оглядев Пьера.
– Oh, oh! ca m'a bien l'air d'un des incendiaires, – смазал офицер. – Demandez lui ce qu'il est? [О, о! он очень похож на поджигателя. Спросите его, кто он?] – прибавил он.
– Ти кто? – спросил переводчик. – Ти должно отвечать начальство, – сказал он.
– Je ne vous dirai pas qui je suis. Je suis votre prisonnier. Emmenez moi, [Я не скажу вам, кто я. Я ваш пленный. Уводите меня,] – вдруг по французски сказал Пьер.
– Ah, Ah! – проговорил офицер, нахмурившись. – Marchons! [A! A! Ну, марш!]
Около улан собралась толпа. Ближе всех к Пьеру стояла рябая баба с девочкою; когда объезд тронулся, она подвинулась вперед.
– Куда же это ведут тебя, голубчик ты мой? – сказала она. – Девочку то, девочку то куда я дену, коли она не ихняя! – говорила баба.
– Qu'est ce qu'elle veut cette femme? [Чего ей нужно?] – спросил офицер.
Пьер был как пьяный. Восторженное состояние его еще усилилось при виде девочки, которую он спас.
– Ce qu'elle dit? – проговорил он. – Elle m'apporte ma fille que je viens de sauver des flammes, – проговорил он. – Adieu! [Чего ей нужно? Она несет дочь мою, которую я спас из огня. Прощай!] – и он, сам не зная, как вырвалась у него эта бесцельная ложь, решительным, торжественным шагом пошел между французами.
Разъезд французов был один из тех, которые были посланы по распоряжению Дюронеля по разным улицам Москвы для пресечения мародерства и в особенности для поимки поджигателей, которые, по общему, в тот день проявившемуся, мнению у французов высших чинов, были причиною пожаров. Объехав несколько улиц, разъезд забрал еще человек пять подозрительных русских, одного лавочника, двух семинаристов, мужика и дворового человека и нескольких мародеров. Но из всех подозрительных людей подозрительнее всех казался Пьер. Когда их всех привели на ночлег в большой дом на Зубовском валу, в котором была учреждена гауптвахта, то Пьера под строгим караулом поместили отдельно.


В Петербурге в это время в высших кругах, с большим жаром чем когда нибудь, шла сложная борьба партий Румянцева, французов, Марии Феодоровны, цесаревича и других, заглушаемая, как всегда, трубением придворных трутней. Но спокойная, роскошная, озабоченная только призраками, отражениями жизни, петербургская жизнь шла по старому; и из за хода этой жизни надо было делать большие усилия, чтобы сознавать опасность и то трудное положение, в котором находился русский народ. Те же были выходы, балы, тот же французский театр, те же интересы дворов, те же интересы службы и интриги. Только в самых высших кругах делались усилия для того, чтобы напоминать трудность настоящего положения. Рассказывалось шепотом о том, как противоположно одна другой поступили, в столь трудных обстоятельствах, обе императрицы. Императрица Мария Феодоровна, озабоченная благосостоянием подведомственных ей богоугодных и воспитательных учреждений, сделала распоряжение об отправке всех институтов в Казань, и вещи этих заведений уже были уложены. Императрица же Елизавета Алексеевна на вопрос о том, какие ей угодно сделать распоряжения, с свойственным ей русским патриотизмом изволила ответить, что о государственных учреждениях она не может делать распоряжений, так как это касается государя; о том же, что лично зависит от нее, она изволила сказать, что она последняя выедет из Петербурга.
У Анны Павловны 26 го августа, в самый день Бородинского сражения, был вечер, цветком которого должно было быть чтение письма преосвященного, написанного при посылке государю образа преподобного угодника Сергия. Письмо это почиталось образцом патриотического духовного красноречия. Прочесть его должен был сам князь Василий, славившийся своим искусством чтения. (Он же читывал и у императрицы.) Искусство чтения считалось в том, чтобы громко, певуче, между отчаянным завыванием и нежным ропотом переливать слова, совершенно независимо от их значения, так что совершенно случайно на одно слово попадало завывание, на другие – ропот. Чтение это, как и все вечера Анны Павловны, имело политическое значение. На этом вечере должно было быть несколько важных лиц, которых надо было устыдить за их поездки во французский театр и воодушевить к патриотическому настроению. Уже довольно много собралось народа, но Анна Павловна еще не видела в гостиной всех тех, кого нужно было, и потому, не приступая еще к чтению, заводила общие разговоры.
Новостью дня в этот день в Петербурге была болезнь графини Безуховой. Графиня несколько дней тому назад неожиданно заболела, пропустила несколько собраний, которых она была украшением, и слышно было, что она никого не принимает и что вместо знаменитых петербургских докторов, обыкновенно лечивших ее, она вверилась какому то итальянскому доктору, лечившему ее каким то новым и необыкновенным способом.
Все очень хорошо знали, что болезнь прелестной графини происходила от неудобства выходить замуж сразу за двух мужей и что лечение итальянца состояло в устранении этого неудобства; но в присутствии Анны Павловны не только никто не смел думать об этом, но как будто никто и не знал этого.
– On dit que la pauvre comtesse est tres mal. Le medecin dit que c'est l'angine pectorale. [Говорят, что бедная графиня очень плоха. Доктор сказал, что это грудная болезнь.]
– L'angine? Oh, c'est une maladie terrible! [Грудная болезнь? О, это ужасная болезнь!]
– On dit que les rivaux se sont reconcilies grace a l'angine… [Говорят, что соперники примирились благодаря этой болезни.]
Слово angine повторялось с большим удовольствием.
– Le vieux comte est touchant a ce qu'on dit. Il a pleure comme un enfant quand le medecin lui a dit que le cas etait dangereux. [Старый граф очень трогателен, говорят. Он заплакал, как дитя, когда доктор сказал, что случай опасный.]
– Oh, ce serait une perte terrible. C'est une femme ravissante. [О, это была бы большая потеря. Такая прелестная женщина.]
– Vous parlez de la pauvre comtesse, – сказала, подходя, Анна Павловна. – J'ai envoye savoir de ses nouvelles. On m'a dit qu'elle allait un peu mieux. Oh, sans doute, c'est la plus charmante femme du monde, – сказала Анна Павловна с улыбкой над своей восторженностью. – Nous appartenons a des camps differents, mais cela ne m'empeche pas de l'estimer, comme elle le merite. Elle est bien malheureuse, [Вы говорите про бедную графиню… Я посылала узнавать о ее здоровье. Мне сказали, что ей немного лучше. О, без сомнения, это прелестнейшая женщина в мире. Мы принадлежим к различным лагерям, но это не мешает мне уважать ее по ее заслугам. Она так несчастна.] – прибавила Анна Павловна.
Полагая, что этими словами Анна Павловна слегка приподнимала завесу тайны над болезнью графини, один неосторожный молодой человек позволил себе выразить удивление в том, что не призваны известные врачи, а лечит графиню шарлатан, который может дать опасные средства.
– Vos informations peuvent etre meilleures que les miennes, – вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. – Mais je sais de bonne source que ce medecin est un homme tres savant et tres habile. C'est le medecin intime de la Reine d'Espagne. [Ваши известия могут быть вернее моих… но я из хороших источников знаю, что этот доктор очень ученый и искусный человек. Это лейб медик королевы испанской.] – И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах.
– Je trouve que c'est charmant! [Я нахожу, что это прелестно!] – говорил он про дипломатическую бумагу, при которой отосланы были в Вену австрийские знамена, взятые Витгенштейном, le heros de Petropol [героем Петрополя] (как его называли в Петербурге).
– Как, как это? – обратилась к нему Анна Павловна, возбуждая молчание для услышания mot, которое она уже знала.
И Билибин повторил следующие подлинные слова дипломатической депеши, им составленной:
– L'Empereur renvoie les drapeaux Autrichiens, – сказал Билибин, – drapeaux amis et egares qu'il a trouve hors de la route, [Император отсылает австрийские знамена, дружеские и заблудшиеся знамена, которые он нашел вне настоящей дороги.] – докончил Билибин, распуская кожу.
– Charmant, charmant, [Прелестно, прелестно,] – сказал князь Василий.
– C'est la route de Varsovie peut etre, [Это варшавская дорога, может быть.] – громко и неожиданно сказал князь Ипполит. Все оглянулись на него, не понимая того, что он хотел сказать этим. Князь Ипполит тоже с веселым удивлением оглядывался вокруг себя. Он так же, как и другие, не понимал того, что значили сказанные им слова. Он во время своей дипломатической карьеры не раз замечал, что таким образом сказанные вдруг слова оказывались очень остроумны, и он на всякий случай сказал эти слова, первые пришедшие ему на язык. «Может, выйдет очень хорошо, – думал он, – а ежели не выйдет, они там сумеют это устроить». Действительно, в то время как воцарилось неловкое молчание, вошло то недостаточно патриотическое лицо, которого ждала для обращения Анна Павловна, и она, улыбаясь и погрозив пальцем Ипполиту, пригласила князя Василия к столу, и, поднося ему две свечи и рукопись, попросила его начать. Все замолкло.