Сражение при Йеллоу-Таверн

Сражение при Йеллоу-Таверн
Основной конфликт: Гражданская война в США
Кавалерийская атака при Йеллоу-Таверн.
Дата	11 мая 1864 года
Место	округ Энрико, Виргиния
Итог	победа США
Противники
США КША
Командующие
Филип Шеридан Джеб Стюарт
Силы сторон
12 000 5 000
Потери
625 300 попало в плен

Сражение при Йеллоу-Таверн (англ. The Battle of Yellow Tavern) — произошло 11 мая 1864 года в ходе оверлендской кампании во время американской гражданской войны. Федеральная кавалерия Филипа Шеридана была выделена из Потомакской армии и отправлена в рейд на Ричмонд. У Йоллоу-Таверн федералы встретили кавалерию Джеба Стюарта. Превосходство Шеридана в живой силе и артиллерии привело к разгрому кавалерии Конфедерации и смертельному ранению самого Джеба Стюарта, который умер на следующий день.

Предыстория

Оверлендская кампания представляла собой наступление генерала Гранта на позиции Северовирджинской армии генерала Ли в 1864 году. Обе армии сошлись в безрезультатной битве в Глуши и чуть позже — в кровопролитном сражении при Спотсильвейни. В обоих случаях кавалерия Шеридана использовалась для разведки и для прикрытия маневров армии, что не устраивало Шеридана, который считал, что кавалерийский корпус может выполнять самостоятельные задачи — например, глубокие рейды в тыл противника. 8 мая 1864 года Шеридан в обход своего прямого начальника Мида, обратился напрямую к Гранту и сообщил, что если ему позволят действовать самостоятельно, он разобьёт кавалерию Стюарта, которая долгое время создавала проблемы федеральной армии. Грант заинтересовался этим предложением и убедил Мида в целесообразности этого замысла.

9 мая на юго-восток двинулось самое мощное кавалерийское соединение в истории Восточного Театра — почти 10 000 всадников и 32 ствола артиллерии. Перед ними стояли три задачи: разрушить линии снабжения армии противника, создать угрозу Ричмонду и разбить кавалерию Стюарта.

Кавалерийская колона Шеридана растянулась на 21 километр. Тем же вечером они добрались до базы противника на Бивердэм-Стейшен, однако южане успели уничтожить все самое ценное. Северяне уничтожили шесть локомотивов, несколько вагонов, испортили телеграфную линию и освободили около 400 своих военнопленных, попавших в плен во время сражения в Глуши.

Сражение

Стюарт отправил 4 500 кавалеристов, чтобы перекрыть Шеридану дорогу на Ричмонд. Противники встретились в полдень 11 мая у Йеллоу-Таверн, заброшенной гостиницы в 10 километрах севернее Ричмонда. Три дивизии Шеридана не только численно превосходили две бригады Стюарта, они обладали ещё и огневым превосходством, используя скорострельные карабины Спенсера. Южане стойко сражались три часа, удерживая небольшую возвышенность вдоль ричмондской дороги. В какой-то момент боя 1-й вирджинский кавполк пошёл в контратаку, отбросил противника вниз с высот. 5-й мичиганский федеральный кавполк начал отступать, и спешенный рядовой 48-летний Джон Хафф, бывший снайпер, повернулся и выстрелил в Стюарта с дистанции в 10 или 30 метров. Стюарт был серьёзно ранен и умер в Ричмонде на следующий день.

Бой продолжался ещё около часа под командованием генерал-майора Фицхью Ли.

Последствия

Кавалеристы Севера потеряли 625 человек, но они захватили в плен 300 солдат противника и освободили 400 своих военнопленных. Шеридан сразу двинулся на Ричмонд. У него был шанс прорваться сквозь слабую оборону города, однако он отправился южнее, на соединение с генералом Батлером на реке Джеймса. Пополнив там запасы, Шеридан повернул обратно и 24 мая соединился с войсками Гранта у Честерфилд-Стейшен. За время рейда Шеридану удалось разбить противника при Йеллоу-Таверн, но это было его единственное достижение. Самым важным результатом стала гибель Джеба Стюарта, самого опытного кавалерийского командира Юга. Однако, в результате этого рейда Потомакская армия на 2 недели осталась без кавалерии и, как следствие, без разведки. Гордон Рэа писал: «Отсутствие Шеридана навредило Гранту у Спотсильвейни точно так же, как отсутствие Стюарта при Геттисберге навредило генералу Ли».

Литература

• Starr, Stephen Z. The Union Cavalry in the Civil War. Vol. 2, The War in the East from Gettysburg to Appomattox 1863—1865. Baton Rouge: Louisiana State University Press, 1981. ISBN 978-0-8071-3292-0.
• Wert, Jeffry D. Cavalryman of the Lost Cause: A Biography of J.E.B. Stuart. New York: Simon & Schuster, 2008. ISBN 978-0-7432-7819-5.

Отрывок, характеризующий Сражение при Йеллоу-Таверн

Но ах! твой друг не доживет!
И он не допел еще последних слов, когда в зале молодежь приготовилась к танцам и на хорах застучали ногами и закашляли музыканты.

Пьер сидел в гостиной, где Шиншин, как с приезжим из за границы, завел с ним скучный для Пьера политический разговор, к которому присоединились и другие. Когда заиграла музыка, Наташа вошла в гостиную и, подойдя прямо к Пьеру, смеясь и краснея, сказала:
– Мама велела вас просить танцовать.
– Я боюсь спутать фигуры, – сказал Пьер, – но ежели вы хотите быть моим учителем…
И он подал свою толстую руку, низко опуская ее, тоненькой девочке.
Пока расстанавливались пары и строили музыканты, Пьер сел с своей маленькой дамой. Наташа была совершенно счастлива; она танцовала с большим , с приехавшим из за границы . Она сидела на виду у всех и разговаривала с ним, как большая. У нее в руке был веер, который ей дала подержать одна барышня. И, приняв самую светскую позу (Бог знает, где и когда она этому научилась), она, обмахиваясь веером и улыбаясь через веер, говорила с своим кавалером.
– Какова, какова? Смотрите, смотрите, – сказала старая графиня, проходя через залу и указывая на Наташу.
Наташа покраснела и засмеялась.
– Ну, что вы, мама? Ну, что вам за охота? Что ж тут удивительного?

В середине третьего экосеза зашевелились стулья в гостиной, где играли граф и Марья Дмитриевна, и большая часть почетных гостей и старички, потягиваясь после долгого сиденья и укладывая в карманы бумажники и кошельки, выходили в двери залы. Впереди шла Марья Дмитриевна с графом – оба с веселыми лицами. Граф с шутливою вежливостью, как то по балетному, подал округленную руку Марье Дмитриевне. Он выпрямился, и лицо его озарилось особенною молодецки хитрою улыбкой, и как только дотанцовали последнюю фигуру экосеза, он ударил в ладоши музыкантам и закричал на хоры, обращаясь к первой скрипке:
– Семен! Данилу Купора знаешь?
Это был любимый танец графа, танцованный им еще в молодости. (Данило Купор была собственно одна фигура англеза .)
– Смотрите на папа, – закричала на всю залу Наташа (совершенно забыв, что она танцует с большим), пригибая к коленам свою кудрявую головку и заливаясь своим звонким смехом по всей зале.
Действительно, всё, что только было в зале, с улыбкою радости смотрело на веселого старичка, который рядом с своею сановитою дамой, Марьей Дмитриевной, бывшей выше его ростом, округлял руки, в такт потряхивая ими, расправлял плечи, вывертывал ноги, слегка притопывая, и всё более и более распускавшеюся улыбкой на своем круглом лице приготовлял зрителей к тому, что будет. Как только заслышались веселые, вызывающие звуки Данилы Купора, похожие на развеселого трепачка, все двери залы вдруг заставились с одной стороны мужскими, с другой – женскими улыбающимися лицами дворовых, вышедших посмотреть на веселящегося барина.
– Батюшка то наш! Орел! – проговорила громко няня из одной двери.
Граф танцовал хорошо и знал это, но его дама вовсе не умела и не хотела хорошо танцовать. Ее огромное тело стояло прямо с опущенными вниз мощными руками (она передала ридикюль графине); только одно строгое, но красивое лицо ее танцовало. Что выражалось во всей круглой фигуре графа, у Марьи Дмитриевны выражалось лишь в более и более улыбающемся лице и вздергивающемся носе. Но зато, ежели граф, всё более и более расходясь, пленял зрителей неожиданностью ловких выверток и легких прыжков своих мягких ног, Марья Дмитриевна малейшим усердием при движении плеч или округлении рук в поворотах и притопываньях, производила не меньшее впечатление по заслуге, которую ценил всякий при ее тучности и всегдашней суровости. Пляска оживлялась всё более и более. Визави не могли ни на минуту обратить на себя внимания и даже не старались о том. Всё было занято графом и Марьею Дмитриевной. Наташа дергала за рукава и платье всех присутствовавших, которые и без того не спускали глаз с танцующих, и требовала, чтоб смотрели на папеньку. Граф в промежутках танца тяжело переводил дух, махал и кричал музыкантам, чтоб они играли скорее. Скорее, скорее и скорее, лише, лише и лише развертывался граф, то на цыпочках, то на каблуках, носясь вокруг Марьи Дмитриевны и, наконец, повернув свою даму к ее месту, сделал последнее па, подняв сзади кверху свою мягкую ногу, склонив вспотевшую голову с улыбающимся лицом и округло размахнув правою рукой среди грохота рукоплесканий и хохота, особенно Наташи. Оба танцующие остановились, тяжело переводя дыхание и утираясь батистовыми платками.
– Вот как в наше время танцовывали, ma chere, – сказал граф.
– Ай да Данила Купор! – тяжело и продолжительно выпуская дух и засучивая рукава, сказала Марья Дмитриевна.