Сражение при Лаоне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сражение при Лаоне
Основной конфликт: Война Шестой коалиции

Наполеон ведёт войска после поражения при Лаоне.
Дата

910 марта 1814

Место

Лаон, Франция

Итог

Поражение Наполеона

Противники
 Пруссия
 Россия
 Франция
Командующие
ф.-маршал Блюхер император Наполеон
Силы сторон
104—109 тыс. солдат
260 орудия
52 тыс. солдат
180 орудий
Потери
4 тысячи 5—8 тысяч
45 орудий

Сражение при Лаоне — сражение русско-прусской армии Блюхера против Наполеона в ходе кампании 1814 года на территории Франции.

При городе Лаоне[1] 9 марта войска союзников, главным образом прусские дивизии, отразили наступление Наполеона и затем в ночь на 10 марта полностью разгромили один из его корпусов под командованием маршала Мармона. Тем не менее Наполеон продолжил атаки 10 марта на вдвое сильнейшую армию Блюхера, после чего к концу дня беспрепятственно отступил за реку Эну.





Предыстория

Предыстория военной кампании Наполеона 1814 года до марта изложена в статье Сражение при Краоне.

Сражение при Лаоне явилось развитием сражения при Краоне, в котором Наполеон 7 марта ценой больших потерь выбил 2 русские пехотные дивизии с Краонского плато. Русские потеряли в ожесточённом бою до 5 тысяч солдат, в то время как потери Наполеона составили 7—8 тысяч. Захватив позицию, Наполеон осознал, что имел дело только с арьергардом армии прусского фельдмаршала Блюхера. Наполеон стал стягивать все войска с намерением удержать стратегическую инициативу и продолжить атаковать союзников, силы которых количественно в 2 раза превышали войска, которыми располагал Наполеон.

Блюхер, после придания ему 2 корпусов из Северной армии Бернадота, располагал 109 тыс. человек: 67 020 русских и 42 058 пруссаков (из них 22 тыс. кавалерии) при 260 орудиях.[2][3] Блюхер стянул все войска[4] к городу Лаону, превратив его в центр оборонительной позиции. Блюхер отвёл даже гарнизон из Суассона, важной крепости, контролировавшей мост через Эну.[5] В огромной армии Блюхера, отогнанной Наполеоном за Эну, возникли проблемы в снабжении продовольствием из-за нарушения коммуникационной линии с базами, оставшимися на юго-востоке.

Долина реки Эны, текущей с востока на запад, стала ареной боёв между армиями Блюхера и Наполеона, в то время как южнее на Сене Главная армия союзников под командованием австрийского фельдмаршала Шварценберга топталась на месте, имея перед собой французские заслоны, которые по численности были почти в 3 раза слабее, чем соединённые силы русских, прусских, австрийских и немецких корпусов. От наступления на Париж Шварценберга удерживали тайные инструкции австрийского кабинета.

Наполеон имел под рукой 52 тыс. солдат (из них 10 тыс. кавалерии) и 180 орудий.[6] Дав войскам отдых 8 марта после тяжёлого сражения при Краоне, Наполеон 9 марта атаковал с разных сторон позиции Блюхера вокруг Лаона.

Диспозиция сторон

Городок Лаон, располагавшийся на высоком холме к северу от Эны, был превращён союзниками в центральный редут позиции. Сам Лаон, окружённый стенами с бойницами, занимал 17-тысячный гарнизон пруссаков Бюлова. Вокруг города Блюхер разместил свою 100-тысячную армию. Основные бои развернулись за обладание деревнями у подножия холма Лаона.

Наполеон подходил к Лаону с двух направлений: основные силы должны были атаковать Лаон слева по парижскому шоссе на Лаон из Суассона. На правом фланге по местной дороге на Лаон из Берри-о-Бака должен был атаковать 11-тысячный корпус маршала Мармона. Суассон и Берри-о-Бак лежали на Эне, мосты там к 9 марта находились в руках французов.

Ход сражения

Наступление Наполеона на Лаон

В полдень 9 марта, в густой туман, маршал Ней с двумя дивизиями Молодой Гвардии захватил деревню Семиллы у подножия Лаонского холма. Одновременно маршал Мортье с приданной кавалерией захватил деревню Ардон, немного восточнее Семилл.

Немедленно Блюхер организовал успешную контратаку. Мортье был выбит пруссаками генерала Бюлова, а русские войска Воронцова отбросили Нея из Семилл. Русские зашли так далеко вперед, что оказались в тылу отступающего Мортье. Только атаки Нея спасли солдат Мортье. За обладание деревнями Семиллы и Ардон развернулся ожесточённый бой. 4 раза они переходили из рук в руки, пока наконец Ардон остался у союзников, а Ней укрепился в Семиллах. Продвинуться дальше вверх по склонам Лаонского холма французам не удалось, так что боевые действия в целом оказались безрезультатными для обеих сторон.

В 4 часа дня маршал Мармон подошёл с опозданием к месту сражения и захватил деревню Атьес на левом фланге союзников. После этого бой затих из-за надвигающейся темноты. Войска стали располагаться на ночлег.

Ночной разгром Мармона

Непроходимое болото отделяло Мармона от основной французской армии, чем решил воспользоваться Блюхер.

В ночь с 9 на 10 марта Блюхер нанёс неожиданный удар по корпусу Мармона силами прусских частей Йорка и Клейста. Контрнаступление пруссаков прикрывали русские корпуса Ланжерона и Остен-Сакена. Вся конная артиллерия армии Блюхера была сосредоточена на левом фланге для поддержки атаки.

В полном молчании пехотные колонны и эскадроны пруссаков двинулись ускоренным шагом на бивуак французов. Одновременно конная артиллерия союзников, установленная на крайне левом фланге, открыла фланговый огонь по противнику. После беспорядочных выстрелов солдаты Мармона, преследуемые прусскими гусарами, обратились в бегство по дороге на Берри-о-Бак. В плен попало более 2-х тыс. французов. Почти весь артиллерийский парк Мармона в 45 орудий стал трофеем союзников. На рассвете 10 марта офицерам удалось собрать только несколько сот человек из 11-тысячного корпуса Мармона, и хотя позже удалось собрать больше, деморализованный корпус без артиллерии потерял боеспособность.

Отход Наполеона

Узнав о поражении Мармона ранним утром 10 марта, Наполеон тем не менее с 9 часов утра продолжил атаки союзников под Лаоном. Атаки следовали одна за другой, так что Блюхер не имел возможности ни довершить ночной разгром Мармона, ни опрокинуть ослабленную французскую армию. Некоторые солдаты из дивизий Нея даже достигли старой городской стены на вершине холма.

Лишившись одного из самых крупных корпусов, Наполеон потерял возможность разбить вдвое сильнейшую армию Блюхера. Позиция самого Наполеона, имевшего за спиной реку Эну, становилась уязвимой. Поэтому к 4 часам дня 10 марта Наполеон начал отвод войск от Лаона, прикрыв его сильной канонадой.

Отход за Эну завершился утром 11 марта. Кавалерия союзников смогла захватить лишь некоторое число больных и раненых французов.

Итоги и последствия сражения

Суммарные потери, понесённые Наполеоном в сражениях 7—10 марта при Краоне и Лаоне, приводятся историками в 12—16 тысяч солдат, из чего можно оценить французские потери под Лаоном в 5—8 тысяч.[7] По воспоминаниям барона Мюффлинга под Лаоном было захвачено множество пленных, но так как никто не взял заботы охранять их, большинство той же ночью разбежалось и к утру доставили только 2 тысячи из них. Сам Наполеон в письме брату Жозефу от 11 марта 1814 объяснил свой отход стремлением избежать больших потерь при штурме Лаона, однако признался: «Моя Молодая Гвардия тает как ком снега; Старая Гвардия пока в хорошем состоянии. Моя конная гвардия также быстро исчезает.»[8]

Потери союзников, согласно надписи на 55-й стене галереи воинской славы Храма Христа Спасителя, составили 4 тысячи солдат.

После отступления Наполеона от Лаона за Эну стратегическая инициатива могла бы перейти к армии Блюхера, однако его войска оставались неподвижными в течение недели. В результате Наполеон двинулся на восток и 13 марта неожиданной атакой разбил в Реймсе 14-тысячный русско-прусский корпус графа Сен-При (союзники потеряли 3500 солдат, из них 2500 пленными. Русские потери составили 700 солдат). Сам Сен-При был смертельно ранен, остатки его корпуса присоединились к армии Блюхера. Причины бездеятельности Блюхера объясняются двумя факторами: болезнью прусского фельдмаршала (он был прикован к постели из-за воспаления глаз) и серьёзными проблемами в снабжении армии продовольствием.

17 марта Блюхер произвел смотр своим войскам, в которых насчитали 109 тыс. солдат (из них 29 тыс. кавалерии) при 265 орудиях. Наполеон тоже произвел смотр армии, посчитав в ней 46 тысяч солдат. Частично его потери были восполнены прибытием 6-тысячного отряда генерала Жансена из Арденн.

Теперь Наполеон был вынужден снова обратиться против Главной армии союзников, медленно двигающейся на Париж вдоль Сены. Не располагая силами для разгрома Шварценберга, Наполеон планировал угрозой атаки или локальными победами над отдельными корпусами союзников отогнать Шварценберга от французской столицы с тем, чтобы выиграть время. 2021 марта произошло сражение при Арси-сюр-Обе, в котором Наполеон был отброшен за реку Об превосходящими силами союзников и ушёл на восток, оставив Париж на защиту, главным образом, его жителей.

25 марта обе армии, Блюхера и Шварценберга, возобновили окончательное наступление на Париж.

Напишите отзыв о статье "Сражение при Лаоне"

Примечания и источники

  1. Традиционная передача в русской историографии наполеоновских войн; современная передача названия — Лан
  2. [books.google.com/books?id=GN4BAAAAMAAJ&pg=PA288&dq=Lives+of+Lord+Alison+Etoges#PPA374,M1 A. Alison, Lives of Lord Castlereagh and Sir Charles Stewart, p. 374]
  3. Бантыш-Каменский, 43-й генерал-фельдмаршал князь Фабиан Вильгельмович фон дер Остен-Сакен
  4. 6 корпусов: русские корпуса Винцингероде, Остен-Сакена, Ланжерона и прусские Бюлова, Йорка, Клейста
  5. Русский гарнизон под командованием генерала Рудзевича был выведен из Суассона 8 марта. Оставление важной крепости объясняют трудностями снабжения изолированного гарнизона.
  6. [books.google.com/books?id=GN4BAAAAMAAJ&pg=PA288&dq=Lives+of+Lord+Alison+Etoges#PPA375,M1 A. Alison, Lives of Lord Castlereagh and Sir Charles Stewart, p. 375]
  7. Данные о французских потерях основываются на данных французских историков, то есть могут быть заниженными.
  8. [books.google.com/books?id=jk8uAAAAMAAJ&printsec=frontcover&dq=The+Confidential+Correspondence+of+Napoleon+Bonaparte+with+His+Brother+Joseph&ei=qHl0Sc2mHYW6yQThjoD3Bg#PPA339,M1 Письмо Наполеона Жозефу Бонапарту от 11 марта 1814] : The Confidential Correspondence of Napoleon Bonaparte with His Brother Joseph … By Napoleon. Pub. by D. Appleton and Company, 1856, v. 2, p. 343

Литература

  • [books.google.com/books?id=Q4UBAAAAQAAJ&pg=PA1&dq=Annals+of+the+war+Cust#PPA231,M1 Edward Cust, Annals of the wars of the nineteenth century, pub. in 1863, p. 231]
  • [books.google.com/books?id=GN4BAAAAMAAJ&pg=PA288&dq=Lives+of+Lord+Alison+Etoges#PPA373,M1 Archibald Alison, Lives of Lord Castlereagh and Sir Charles Stewart, pub. in 1861, p. 373]


Отрывок, характеризующий Сражение при Лаоне

– Так точно с. Уж они знают, где стать. Так тонко езду знают, что мы с Данилой другой раз диву даемся, – говорил Семен, зная, чем угодить барину.
– Хорошо ездит, а? А на коне то каков, а?
– Картину писать! Как намеднись из Заварзинских бурьянов помкнули лису. Они перескакивать стали, от уймища, страсть – лошадь тысяча рублей, а седоку цены нет. Да уж такого молодца поискать!
– Поискать… – повторил граф, видимо сожалея, что кончилась так скоро речь Семена. – Поискать? – сказал он, отворачивая полы шубки и доставая табакерку.
– Намедни как от обедни во всей регалии вышли, так Михаил то Сидорыч… – Семен не договорил, услыхав ясно раздававшийся в тихом воздухе гон с подвыванием не более двух или трех гончих. Он, наклонив голову, прислушался и молча погрозился барину. – На выводок натекли… – прошептал он, прямо на Лядовской повели.
Граф, забыв стереть улыбку с лица, смотрел перед собой вдаль по перемычке и, не нюхая, держал в руке табакерку. Вслед за лаем собак послышался голос по волку, поданный в басистый рог Данилы; стая присоединилась к первым трем собакам и слышно было, как заревели с заливом голоса гончих, с тем особенным подвыванием, которое служило признаком гона по волку. Доезжачие уже не порскали, а улюлюкали, и из за всех голосов выступал голос Данилы, то басистый, то пронзительно тонкий. Голос Данилы, казалось, наполнял весь лес, выходил из за леса и звучал далеко в поле.
Прислушавшись несколько секунд молча, граф и его стремянной убедились, что гончие разбились на две стаи: одна большая, ревевшая особенно горячо, стала удаляться, другая часть стаи понеслась вдоль по лесу мимо графа, и при этой стае было слышно улюлюканье Данилы. Оба эти гона сливались, переливались, но оба удалялись. Семен вздохнул и нагнулся, чтоб оправить сворку, в которой запутался молодой кобель; граф тоже вздохнул и, заметив в своей руке табакерку, открыл ее и достал щепоть. «Назад!» крикнул Семен на кобеля, который выступил за опушку. Граф вздрогнул и уронил табакерку. Настасья Ивановна слез и стал поднимать ее.
Граф и Семен смотрели на него. Вдруг, как это часто бывает, звук гона мгновенно приблизился, как будто вот, вот перед ними самими были лающие рты собак и улюлюканье Данилы.
Граф оглянулся и направо увидал Митьку, который выкатывавшимися глазами смотрел на графа и, подняв шапку, указывал ему вперед, на другую сторону.
– Береги! – закричал он таким голосом, что видно было, что это слово давно уже мучительно просилось у него наружу. И поскакал, выпустив собак, по направлению к графу.
Граф и Семен выскакали из опушки и налево от себя увидали волка, который, мягко переваливаясь, тихим скоком подскакивал левее их к той самой опушке, у которой они стояли. Злобные собаки визгнули и, сорвавшись со свор, понеслись к волку мимо ног лошадей.
Волк приостановил бег, неловко, как больной жабой, повернул свою лобастую голову к собакам, и также мягко переваливаясь прыгнул раз, другой и, мотнув поленом (хвостом), скрылся в опушку. В ту же минуту из противоположной опушки с ревом, похожим на плач, растерянно выскочила одна, другая, третья гончая, и вся стая понеслась по полю, по тому самому месту, где пролез (пробежал) волк. Вслед за гончими расступились кусты орешника и показалась бурая, почерневшая от поту лошадь Данилы. На длинной спине ее комочком, валясь вперед, сидел Данила без шапки с седыми, встрепанными волосами над красным, потным лицом.
– Улюлюлю, улюлю!… – кричал он. Когда он увидал графа, в глазах его сверкнула молния.
– Ж… – крикнул он, грозясь поднятым арапником на графа.
– Про…ли волка то!… охотники! – И как бы не удостоивая сконфуженного, испуганного графа дальнейшим разговором, он со всей злобой, приготовленной на графа, ударил по ввалившимся мокрым бокам бурого мерина и понесся за гончими. Граф, как наказанный, стоял оглядываясь и стараясь улыбкой вызвать в Семене сожаление к своему положению. Но Семена уже не было: он, в объезд по кустам, заскакивал волка от засеки. С двух сторон также перескакивали зверя борзятники. Но волк пошел кустами и ни один охотник не перехватил его.


Николай Ростов между тем стоял на своем месте, ожидая зверя. По приближению и отдалению гона, по звукам голосов известных ему собак, по приближению, отдалению и возвышению голосов доезжачих, он чувствовал то, что совершалось в острове. Он знал, что в острове были прибылые (молодые) и матерые (старые) волки; он знал, что гончие разбились на две стаи, что где нибудь травили, и что что нибудь случилось неблагополучное. Он всякую секунду на свою сторону ждал зверя. Он делал тысячи различных предположений о том, как и с какой стороны побежит зверь и как он будет травить его. Надежда сменялась отчаянием. Несколько раз он обращался к Богу с мольбою о том, чтобы волк вышел на него; он молился с тем страстным и совестливым чувством, с которым молятся люди в минуты сильного волнения, зависящего от ничтожной причины. «Ну, что Тебе стоит, говорил он Богу, – сделать это для меня! Знаю, что Ты велик, и что грех Тебя просить об этом; но ради Бога сделай, чтобы на меня вылез матерый, и чтобы Карай, на глазах „дядюшки“, который вон оттуда смотрит, влепился ему мертвой хваткой в горло». Тысячу раз в эти полчаса упорным, напряженным и беспокойным взглядом окидывал Ростов опушку лесов с двумя редкими дубами над осиновым подседом, и овраг с измытым краем, и шапку дядюшки, чуть видневшегося из за куста направо.
«Нет, не будет этого счастья, думал Ростов, а что бы стоило! Не будет! Мне всегда, и в картах, и на войне, во всем несчастье». Аустерлиц и Долохов ярко, но быстро сменяясь, мелькали в его воображении. «Только один раз бы в жизни затравить матерого волка, больше я не желаю!» думал он, напрягая слух и зрение, оглядываясь налево и опять направо и прислушиваясь к малейшим оттенкам звуков гона. Он взглянул опять направо и увидал, что по пустынному полю навстречу к нему бежало что то. «Нет, это не может быть!» подумал Ростов, тяжело вздыхая, как вздыхает человек при совершении того, что было долго ожидаемо им. Совершилось величайшее счастье – и так просто, без шума, без блеска, без ознаменования. Ростов не верил своим глазам и сомнение это продолжалось более секунды. Волк бежал вперед и перепрыгнул тяжело рытвину, которая была на его дороге. Это был старый зверь, с седою спиной и с наеденным красноватым брюхом. Он бежал не торопливо, очевидно убежденный, что никто не видит его. Ростов не дыша оглянулся на собак. Они лежали, стояли, не видя волка и ничего не понимая. Старый Карай, завернув голову и оскалив желтые зубы, сердито отыскивая блоху, щелкал ими на задних ляжках.
– Улюлюлю! – шопотом, оттопыривая губы, проговорил Ростов. Собаки, дрогнув железками, вскочили, насторожив уши. Карай почесал свою ляжку и встал, насторожив уши и слегка мотнул хвостом, на котором висели войлоки шерсти.
– Пускать – не пускать? – говорил сам себе Николай в то время как волк подвигался к нему, отделяясь от леса. Вдруг вся физиономия волка изменилась; он вздрогнул, увидав еще вероятно никогда не виданные им человеческие глаза, устремленные на него, и слегка поворотив к охотнику голову, остановился – назад или вперед? Э! всё равно, вперед!… видно, – как будто сказал он сам себе, и пустился вперед, уже не оглядываясь, мягким, редким, вольным, но решительным скоком.
– Улюлю!… – не своим голосом закричал Николай, и сама собою стремглав понеслась его добрая лошадь под гору, перескакивая через водомоины в поперечь волку; и еще быстрее, обогнав ее, понеслись собаки. Николай не слыхал своего крика, не чувствовал того, что он скачет, не видал ни собак, ни места, по которому он скачет; он видел только волка, который, усилив свой бег, скакал, не переменяя направления, по лощине. Первая показалась вблизи зверя чернопегая, широкозадая Милка и стала приближаться к зверю. Ближе, ближе… вот она приспела к нему. Но волк чуть покосился на нее, и вместо того, чтобы наддать, как она это всегда делала, Милка вдруг, подняв хвост, стала упираться на передние ноги.
– Улюлюлюлю! – кричал Николай.
Красный Любим выскочил из за Милки, стремительно бросился на волка и схватил его за гачи (ляжки задних ног), но в ту ж секунду испуганно перескочил на другую сторону. Волк присел, щелкнул зубами и опять поднялся и поскакал вперед, провожаемый на аршин расстояния всеми собаками, не приближавшимися к нему.
– Уйдет! Нет, это невозможно! – думал Николай, продолжая кричать охрипнувшим голосом.
– Карай! Улюлю!… – кричал он, отыскивая глазами старого кобеля, единственную свою надежду. Карай из всех своих старых сил, вытянувшись сколько мог, глядя на волка, тяжело скакал в сторону от зверя, наперерез ему. Но по быстроте скока волка и медленности скока собаки было видно, что расчет Карая был ошибочен. Николай уже не далеко впереди себя видел тот лес, до которого добежав, волк уйдет наверное. Впереди показались собаки и охотник, скакавший почти на встречу. Еще была надежда. Незнакомый Николаю, муругий молодой, длинный кобель чужой своры стремительно подлетел спереди к волку и почти опрокинул его. Волк быстро, как нельзя было ожидать от него, приподнялся и бросился к муругому кобелю, щелкнул зубами – и окровавленный, с распоротым боком кобель, пронзительно завизжав, ткнулся головой в землю.
– Караюшка! Отец!.. – плакал Николай…
Старый кобель, с своими мотавшимися на ляжках клоками, благодаря происшедшей остановке, перерезывая дорогу волку, был уже в пяти шагах от него. Как будто почувствовав опасность, волк покосился на Карая, еще дальше спрятав полено (хвост) между ног и наддал скоку. Но тут – Николай видел только, что что то сделалось с Караем – он мгновенно очутился на волке и с ним вместе повалился кубарем в водомоину, которая была перед ними.
Та минута, когда Николай увидал в водомоине копошащихся с волком собак, из под которых виднелась седая шерсть волка, его вытянувшаяся задняя нога, и с прижатыми ушами испуганная и задыхающаяся голова (Карай держал его за горло), минута, когда увидал это Николай, была счастливейшею минутою его жизни. Он взялся уже за луку седла, чтобы слезть и колоть волка, как вдруг из этой массы собак высунулась вверх голова зверя, потом передние ноги стали на край водомоины. Волк ляскнул зубами (Карай уже не держал его за горло), выпрыгнул задними ногами из водомоины и, поджав хвост, опять отделившись от собак, двинулся вперед. Карай с ощетинившейся шерстью, вероятно ушибленный или раненый, с трудом вылезал из водомоины.
– Боже мой! За что?… – с отчаянием закричал Николай.
Охотник дядюшки с другой стороны скакал на перерез волку, и собаки его опять остановили зверя. Опять его окружили.
Николай, его стремянной, дядюшка и его охотник вертелись над зверем, улюлюкая, крича, всякую минуту собираясь слезть, когда волк садился на зад и всякий раз пускаясь вперед, когда волк встряхивался и подвигался к засеке, которая должна была спасти его. Еще в начале этой травли, Данила, услыхав улюлюканье, выскочил на опушку леса. Он видел, как Карай взял волка и остановил лошадь, полагая, что дело было кончено. Но когда охотники не слезли, волк встряхнулся и опять пошел на утек. Данила выпустил своего бурого не к волку, а прямой линией к засеке так же, как Карай, – на перерез зверю. Благодаря этому направлению, он подскакивал к волку в то время, как во второй раз его остановили дядюшкины собаки.