Сражение при Ляояне

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сражение при Ляояне
Основной конфликт: Русско-японская война
Дата

24 августа — 3 сентября 1904 года

Место

Вблизи города Ляоян, Северо-Восточный Китай

Итог

отход русских войск

Противники
Российская империя Японская империя
Командующие
А. Н. Куропаткин Ивао Ояма

Тамэмото Куроки (1-я армия)
Ясуката Оку (2-я армия)

Силы сторон
606 орудий, 128 000 человек 484 орудия, 126 000 человек
Потери
около 3000 убито, 16 112 ранено и пленено[1] 5431 убито, 18603 ранено, 106 пропало без вести. Всего- 24140 чел.[1]

Сражение при Ляояне (яп. 遼陽会戦 Рё:ё: кайсэн?) — крупное сражение русско-японской войны.





Обстановка перед сражением

После неудачной попытки в июне 1904 года деблокировать осаждённый Порт-Артур Южная группа русских войск под командованием генерала Н.П. Зарубаева (3 корпуса) отошла на дальние подступы к Ляояну (Лайону), где соединилась с Восточной группой генерала А.А. Бильдерлинга (2 корпуса), отступившей от реки Ялу, и заняла первый оборонительный (арьергардный) рубеж.

Численность Маньчжурской армии под Ляояном составляла 128 тысяч штыков, 606 орудий[2], в тылу армии под руководством выдающегося военного инженера К.И. Величко завершалось оборудование 2-й (передовой) и главной оборонительных позиций. Причём, последняя представляла собой укрепленный район, сочетавший старые укрепления (форты, люнеты) с новыми: траншеями, блиндажами, окопами и другими сооружениями. Опираясь на эти позиции, а также на форты Ляояна, Куропаткин намечал перейти к обороне, отдавая тем самым инициативу действий в руки японцев.

Маньчжурской армии противостояли 1, 2 и 4-я японские армии (всего 126 тысяч штыков, 484 орудия)[3]. Несмотря на меньшие силы, главнокомандующий японскими армиями маршал Ояма планировал овладеть оборонительными рубежами русских войск.

В начале августа в Южной Маньчжурии начались дожди, которые превратили район вокруг Ляояна в море грязи. По небольшим и обычно спокойным рекам неслись устрашающие потоки воды. К 11 августа (24 августа1904 погода успокоилась, земля подсохла, и в этот день японцы начали наступление.

Ход сражения

Первый этап

11 августа (24 августа1904 1-я японская армия генерала Куроки начала наступление в обход левого фланга Восточной группы русских войск с целью выйти в тыл и перерезать железную дорогу севернее Ляояна.

В ночь на 13 августа (26 августа1904 японцы атаковали позиции Восточной и Южной групп войск Маньчжурской армии: 1-я японская армия перешла в наступление одновременно в полосах 3-го Сибирского Иванова и 10-го армейского корпусов Случевского, 4-я (генерал Нодзу) и 2-я (генерал Оку) армии развернули наступление против Южной группы. Общее наступление трех неприятельских армий сопровождалось мощной артиллерийской подготовкой. В течение 13 августа (26 августа1904 было выпущено свыше 100 тысяч снарядов.

Атаки японцев на всех направлениях были отбиты. Однако Куропаткин, основываясь на преувеличенных данных о силах противника и не использовав всех возможностей обороны на первом рубеже, приказал войскам Маньчжурской армии отойти на 2-й оборонительный рубеж, получивший название передовая позиция. Под проливным дождем войска Восточной и Южной групп отходили к Ляояну по размытым дождями дорогам и к вечеру 15 августа (28 августа1904 достигли передовой позиции, которая находилась всего в 7—9 километрах от города. Отступление совершилось беспрепятственно: уставшие японцы, промокшие от дождя, не предприняли немедленного преследования. Преждевременное отступление русских явилось для японцев неожиданным — дождь и туман скрыли отступление русских.

По мере сосредоточения Манчжурской армии к Ляояну план концентрического охвата русских объединенными усилиями японских армий становился все более реальным. Японские армии подошли вплотную к Ляоянским позициям, и сближение восточной и южной группировок японцев угрожало тактическим окружением. Район боевых действий переместился из горной местности в равнинную, что давало японцам возможность начать крупные наступательные операции. Имея превосходство в силах и средствах, Куропаткин предполагал дать решительный бой японской армии на 2-й оборонительной позиции.

Второй этап

На рассвете 17 августа (30 августа1904 открыв огонь из 390 орудий по всему фронту русского расположения, все три японские армии одновременно атаковали эту позицию. Атаки японцев против центра и правого фланга были отражены короткими, но сильными контратаками с большими для них потерями. Однако для этого здесь были израсходованы почти все русские резервы и большая часть боеприпасов. На левом фланге, несмотря на контратаки русских войск, 1-я японская армия сумела, начав в ночь на 18 августа (31 августа1904 переправу через реку Тайцзыхэ, занять деревню Сыквантунь и ряд высот восточнее Ляояна. Куропаткин, не имея больше резервов и опасаясь обхода левого фланга армии, в ночь на 19 августа (1 сентября1904 отдал приказ об отходе на главную позицию. За счёт сокращения линии фронта и освобождения части войск Куропаткин рассчитывал создать кулак для парирования обходного движения и разгрома 1-й японской армии.

Третий этап

18 августа (31 августа190421 августа (3 сентября1904 развернулись бои за главную позицию. Сочетая упорную оборону укреплений с контратаками и вылазками, 2-й и 4-й Сибирские корпуса отразили атаки японцев в центре и на правом фланге. На левом фланге вечером 20 августа русская пехота в штыковой атаке выбила японцев из деревни Сыквантунь и с Нежинской сопки, но японцы вновь атаковали русские войска и в основном были отбиты, добившись лишь небольшого успеха под Сыквантунем, где им вновь удалось занять ряд высот и Сыквантунь, после отхода по приказу оттуда русских сил. Японское наступление здесь быстро выдохлось. Сражение затягивалось, исход его был не определён. Маршал Ояма, опасаясь контрудара русских войск по его ослабленной неудачными боями группировке, отдал приказ начать отступление от Ляояна в 6 часов утра 3-го сентября.

Маньчжурская армия, сохранявшая численное и позиционное преимущество над противником, имела все шансы завершить битву своей победой. Так не считал её командующий, генерал А. Н. Куропаткин, получивший разведдонесения, в которых говорилось, что армия Куроки, численность которой к тому же была сильно преувеличена, делает обходной манёвр и заходит в тыл русской армии. В ночь на 21 августа (3 сентября1904 он приказал своим войскам отступить на север, к городу Мукдену. Войска начали отступление в 4 часа утра за 2 часа до начала японского отступления. Отход русской армии происходил в полном порядке.

Уход русских войск был для японского командования полной неожиданностью. Около 18 часов 21 августа (3 сентября1904 японцы предприняли атаку на русский арьергард, но были отбиты.

22 августа (4 сентября1904 японцы заняли оставленный Ляоян. Преследовать русских Ояма не решился, опасаясь перехода русской армии в наступление.

Итоги сражения

Потери

В результате Ляоянского сражения русская армия потеряла 531 офицера (в том числе 7 генералов), из них убитыми 95 человек (в том числе 2 генерала (генерал-майор Мартсон Л.В. и генерал-майор Рутковский И.С.) и 2 командира полка) и 16 493 рядовых и унтер-офицеров, из них убитыми менее трёх тысяч.

Напишите отзыв о статье "Сражение при Ляояне"

Примечания

  1. 1 2 The Official history of the Russo-Japanese War / prepared by the Historical Section of the Committee of Imperial Defence Part IV p 115
  2. [www.oval.ru/enc/42257.html БСЭ Ляоянское сражение 1904]
  3. Русско-японская война 1904—1905 гг., т. 3, ч. 2. с. 257—270.
  4. Русско-японская война 1904-1905 гг. Т. IV. Шахэ-Сандепу. Приложение. / Работа Военно-исторической комиссии по описанию русско-японской войны. — СПб.: Тип. Н.В. Гаевского, 1910. — Карта №.14.

Литература

Ссылки

Отрывок, характеризующий Сражение при Ляояне

Во все время переезда Денисов ни слова не говорил больше с Петей и ехал молча. Когда подъехали к опушке леса, в поле заметно уже стало светлеть. Денисов поговорил что то шепотом с эсаулом, и казаки стали проезжать мимо Пети и Денисова. Когда они все проехали, Денисов тронул свою лошадь и поехал под гору. Садясь на зады и скользя, лошади спускались с своими седоками в лощину. Петя ехал рядом с Денисовым. Дрожь во всем его теле все усиливалась. Становилось все светлее и светлее, только туман скрывал отдаленные предметы. Съехав вниз и оглянувшись назад, Денисов кивнул головой казаку, стоявшему подле него.
– Сигнал! – проговорил он.
Казак поднял руку, раздался выстрел. И в то же мгновение послышался топот впереди поскакавших лошадей, крики с разных сторон и еще выстрелы.
В то же мгновение, как раздались первые звуки топота и крика, Петя, ударив свою лошадь и выпустив поводья, не слушая Денисова, кричавшего на него, поскакал вперед. Пете показалось, что вдруг совершенно, как середь дня, ярко рассвело в ту минуту, как послышался выстрел. Он подскакал к мосту. Впереди по дороге скакали казаки. На мосту он столкнулся с отставшим казаком и поскакал дальше. Впереди какие то люди, – должно быть, это были французы, – бежали с правой стороны дороги на левую. Один упал в грязь под ногами Петиной лошади.
У одной избы столпились казаки, что то делая. Из середины толпы послышался страшный крик. Петя подскакал к этой толпе, и первое, что он увидал, было бледное, с трясущейся нижней челюстью лицо француза, державшегося за древко направленной на него пики.
– Ура!.. Ребята… наши… – прокричал Петя и, дав поводья разгорячившейся лошади, поскакал вперед по улице.
Впереди слышны были выстрелы. Казаки, гусары и русские оборванные пленные, бежавшие с обеих сторон дороги, все громко и нескладно кричали что то. Молодцеватый, без шапки, с красным нахмуренным лицом, француз в синей шинели отбивался штыком от гусаров. Когда Петя подскакал, француз уже упал. Опять опоздал, мелькнуло в голове Пети, и он поскакал туда, откуда слышались частые выстрелы. Выстрелы раздавались на дворе того барского дома, на котором он был вчера ночью с Долоховым. Французы засели там за плетнем в густом, заросшем кустами саду и стреляли по казакам, столпившимся у ворот. Подъезжая к воротам, Петя в пороховом дыму увидал Долохова с бледным, зеленоватым лицом, кричавшего что то людям. «В объезд! Пехоту подождать!» – кричал он, в то время как Петя подъехал к нему.
– Подождать?.. Ураааа!.. – закричал Петя и, не медля ни одной минуты, поскакал к тому месту, откуда слышались выстрелы и где гуще был пороховой дым. Послышался залп, провизжали пустые и во что то шлепнувшие пули. Казаки и Долохов вскакали вслед за Петей в ворота дома. Французы в колеблющемся густом дыме одни бросали оружие и выбегали из кустов навстречу казакам, другие бежали под гору к пруду. Петя скакал на своей лошади вдоль по барскому двору и, вместо того чтобы держать поводья, странно и быстро махал обеими руками и все дальше и дальше сбивался с седла на одну сторону. Лошадь, набежав на тлевший в утреннем свето костер, уперлась, и Петя тяжело упал на мокрую землю. Казаки видели, как быстро задергались его руки и ноги, несмотря на то, что голова его не шевелилась. Пуля пробила ему голову.
Переговоривши с старшим французским офицером, который вышел к нему из за дома с платком на шпаге и объявил, что они сдаются, Долохов слез с лошади и подошел к неподвижно, с раскинутыми руками, лежавшему Пете.
– Готов, – сказал он, нахмурившись, и пошел в ворота навстречу ехавшему к нему Денисову.
– Убит?! – вскрикнул Денисов, увидав еще издалека то знакомое ему, несомненно безжизненное положение, в котором лежало тело Пети.
– Готов, – повторил Долохов, как будто выговаривание этого слова доставляло ему удовольствие, и быстро пошел к пленным, которых окружили спешившиеся казаки. – Брать не будем! – крикнул он Денисову.
Денисов не отвечал; он подъехал к Пете, слез с лошади и дрожащими руками повернул к себе запачканное кровью и грязью, уже побледневшее лицо Пети.
«Я привык что нибудь сладкое. Отличный изюм, берите весь», – вспомнилось ему. И казаки с удивлением оглянулись на звуки, похожие на собачий лай, с которыми Денисов быстро отвернулся, подошел к плетню и схватился за него.
В числе отбитых Денисовым и Долоховым русских пленных был Пьер Безухов.


О той партии пленных, в которой был Пьер, во время всего своего движения от Москвы, не было от французского начальства никакого нового распоряжения. Партия эта 22 го октября находилась уже не с теми войсками и обозами, с которыми она вышла из Москвы. Половина обоза с сухарями, который шел за ними первые переходы, была отбита казаками, другая половина уехала вперед; пеших кавалеристов, которые шли впереди, не было ни одного больше; они все исчезли. Артиллерия, которая первые переходы виднелась впереди, заменилась теперь огромным обозом маршала Жюно, конвоируемого вестфальцами. Сзади пленных ехал обоз кавалерийских вещей.
От Вязьмы французские войска, прежде шедшие тремя колоннами, шли теперь одной кучей. Те признаки беспорядка, которые заметил Пьер на первом привале из Москвы, теперь дошли до последней степени.
Дорога, по которой они шли, с обеих сторон была уложена мертвыми лошадьми; оборванные люди, отсталые от разных команд, беспрестанно переменяясь, то присоединялись, то опять отставали от шедшей колонны.
Несколько раз во время похода бывали фальшивые тревоги, и солдаты конвоя поднимали ружья, стреляли и бежали стремглав, давя друг друга, но потом опять собирались и бранили друг друга за напрасный страх.
Эти три сборища, шедшие вместе, – кавалерийское депо, депо пленных и обоз Жюно, – все еще составляли что то отдельное и цельное, хотя и то, и другое, и третье быстро таяло.
В депо, в котором было сто двадцать повозок сначала, теперь оставалось не больше шестидесяти; остальные были отбиты или брошены. Из обоза Жюно тоже было оставлено и отбито несколько повозок. Три повозки были разграблены набежавшими отсталыми солдатами из корпуса Даву. Из разговоров немцев Пьер слышал, что к этому обозу ставили караул больше, чем к пленным, и что один из их товарищей, солдат немец, был расстрелян по приказанию самого маршала за то, что у солдата нашли серебряную ложку, принадлежавшую маршалу.
Больше же всего из этих трех сборищ растаяло депо пленных. Из трехсот тридцати человек, вышедших из Москвы, теперь оставалось меньше ста. Пленные еще более, чем седла кавалерийского депо и чем обоз Жюно, тяготили конвоирующих солдат. Седла и ложки Жюно, они понимали, что могли для чего нибудь пригодиться, но для чего было голодным и холодным солдатам конвоя стоять на карауле и стеречь таких же холодных и голодных русских, которые мерли и отставали дорогой, которых было велено пристреливать, – это было не только непонятно, но и противно. И конвойные, как бы боясь в том горестном положении, в котором они сами находились, не отдаться бывшему в них чувству жалости к пленным и тем ухудшить свое положение, особенно мрачно и строго обращались с ними.
В Дорогобуже, в то время как, заперев пленных в конюшню, конвойные солдаты ушли грабить свои же магазины, несколько человек пленных солдат подкопались под стену и убежали, но были захвачены французами и расстреляны.
Прежний, введенный при выходе из Москвы, порядок, чтобы пленные офицеры шли отдельно от солдат, уже давно был уничтожен; все те, которые могли идти, шли вместе, и Пьер с третьего перехода уже соединился опять с Каратаевым и лиловой кривоногой собакой, которая избрала себе хозяином Каратаева.
С Каратаевым, на третий день выхода из Москвы, сделалась та лихорадка, от которой он лежал в московском гошпитале, и по мере того как Каратаев ослабевал, Пьер отдалялся от него. Пьер не знал отчего, но, с тех пор как Каратаев стал слабеть, Пьер должен был делать усилие над собой, чтобы подойти к нему. И подходя к нему и слушая те тихие стоны, с которыми Каратаев обыкновенно на привалах ложился, и чувствуя усилившийся теперь запах, который издавал от себя Каратаев, Пьер отходил от него подальше и не думал о нем.
В плену, в балагане, Пьер узнал не умом, а всем существом своим, жизнью, что человек сотворен для счастья, что счастье в нем самом, в удовлетворении естественных человеческих потребностей, и что все несчастье происходит не от недостатка, а от излишка; но теперь, в эти последние три недели похода, он узнал еще новую, утешительную истину – он узнал, что на свете нет ничего страшного. Он узнал, что так как нет положения, в котором бы человек был счастлив и вполне свободен, так и нет положения, в котором бы он был бы несчастлив и несвободен. Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. Из всего того, что потом и он называл страданием, но которое он тогда почти не чувствовал, главное были босые, стертые, заструпелые ноги. (Лошадиное мясо было вкусно и питательно, селитренный букет пороха, употребляемого вместо соли, был даже приятен, холода большого не было, и днем на ходу всегда бывало жарко, а ночью были костры; вши, евшие тело, приятно согревали.) Одно было тяжело в первое время – это ноги.