Сражение при Уддевалле

Сражение при Уддевалле
Основной конфликт: Датско-шведская война (1675—1679)
Дата	28 августа 1677 года
Место	Уддевалла, Швеция
Итог	победа датчан
Противники
Швеция Дания-Норвегия
Командующие
Магнус Делагарди Ульрик Гюлленлёве
Силы сторон
3000 5600
Потери
500 неизвестно

Сражение при Уддевалле — сражение между шведской и датской армиями, состоявшееся в 1677 году у города Уддевалла и завершившееся победой датчан в рамках Датско-шведской войны 1675—1679 годов.

Предыстория

После захвата норвежцами Марстранда возникла угроза шведскому Гётеборгу. Магнус Делагарди собрал войско из 3000 солдат, из которых 1200 были свежими кавалерийскими новобранцами. Армия расположились лагерем у Венерсборга 10 августа, а оттуда перебралась к Уддевалле. Однако сильная датско-норвежская армия из 5600 солдат во главе с Ульриком Гюлленлёве выдвинулась из Норвегии и догнала шведов.

Ход сражения

Делагарди развернул свои войска для обороны от лобовых атак, но Гюлленлёве решил ударить по шведским флангам, пытаясь отрезать противнику пути отступления к реке Гёта-Эльв. Делагарди был вынужден приказать своей кавалерии прикрыть отступление шведской пехоты к реке, но когда в бой вступила датская кавалерия, шведская конница бежала без единого выстрела. Делагарди сам был почти пленен, и сражение перешло в неорганизованной разгром (датский источник писал, что шведы «бежали, как зайцы среди скал»). Только в Куру-Бру, в 5 км к востоку от Уддеваллы, щведы остановились и заняли позиции для обороны. Пикинеры защищали мост от атак норвежской кавалерии, пока остальные шведы не пересекли его, после чего мост был разрушен.

Последствия

Шведская армия достигла безопасных позиций за рекой Гёта-Эльв, но её потери составили 500 человек и 9 пушек. Вина за поражение была возложена на плохую обученность шведских войск и некомпетентность Делагарди как полководца. После битвы он был отстранен от командования с выговором от короля.

Литература

•  (швед.) Berättelser ur svenska historien, vol 6, p 685, Carl Georg Starbäck & Per Olof Bäckström (1886)
•  (датск.) Dansk biografisk lexikon, vol 10, p 597, Carl Frederik Bricka (1905)

Отрывок, характеризующий Сражение при Уддевалле

– Но уже нигде в Европе нет ничего подобного, – сказал Наполеон.
– Прошу извинения у вашего величества, – сказал Балашев, – кроме России, есть еще Испания, где также много церквей и монастырей.
Этот ответ Балашева, намекавший на недавнее поражение французов в Испании, был высоко оценен впоследствии, по рассказам Балашева, при дворе императора Александра и очень мало был оценен теперь, за обедом Наполеона, и прошел незаметно.
По равнодушным и недоумевающим лицам господ маршалов видно было, что они недоумевали, в чем тут состояла острота, на которую намекала интонация Балашева. «Ежели и была она, то мы не поняли ее или она вовсе не остроумна», – говорили выражения лиц маршалов. Так мало был оценен этот ответ, что Наполеон даже решительно не заметил его и наивно спросил Балашева о том, на какие города идет отсюда прямая дорога к Москве. Балашев, бывший все время обеда настороже, отвечал, что comme tout chemin mene a Rome, tout chemin mene a Moscou, [как всякая дорога, по пословице, ведет в Рим, так и все дороги ведут в Москву,] что есть много дорог, и что в числе этих разных путей есть дорога на Полтаву, которую избрал Карл XII, сказал Балашев, невольно вспыхнув от удовольствия в удаче этого ответа. Не успел Балашев досказать последних слов: «Poltawa», как уже Коленкур заговорил о неудобствах дороги из Петербурга в Москву и о своих петербургских воспоминаниях.
После обеда перешли пить кофе в кабинет Наполеона, четыре дня тому назад бывший кабинетом императора Александра. Наполеон сел, потрогивая кофе в севрской чашке, и указал на стул подло себя Балашеву.
Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.