Сражение при Чандэ

Сражение при Чандэ
Основной конфликт: Японо-китайская война (1937—1945)
Дата	23 ноября — 9 декабря 1943 года
Место	Чандэ и окрестности
Итог	Победа китайских войск
Противники
Китайская Республика: Национально-революционная армия Японская империя: Императорская армия Японии
Командующие
неизвестно неизвестно
Силы сторон
100 000 человек 100 000 человек
Потери
50 000 человекК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан) 40 000 человекК:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Сражение при Чандэ (кит. трад. 常德會戰, упр. 常德会战, пиньинь: Chángdé Huìzhàn) — одно из ключевых сражений Японо-китайской войны (1937—1945). 2 ноября 1943 года Императорская армия Японии вторглась в незащищённый войсками китайский город Чандэ и оккупировала его. 18 ноября 9-тысячный отряд из состава 57-й дивизии Национально-революционной армии Китая отбил город и в течение 16 дней удерживал его, отражая контратаки японских войск. 3 декабря 100 оставшимся в строю китайским солдатам удалось выбраться из кольца японского окружения и соединиться с подкреплениями, которые снова отбили город 9 декабря. Новые подкрепления с обеих сторон позволили продолжить сражение вплоть до 20 декабря, когда японцы отступили.

В ходе сражения японцы применили химическое и бактериологическое оружие.

Ход битвы

Захватнические силы Японии в целях сдерживания контрнаступления войск Китая по направлению к провинции Юньнань /Юго-Западный Китай/ в начале ноября 1943 года начали наступление на район Чандэ / провинция Хунань, Центральный Китай/ -- узел 6-го и 9-го боевых участков Китая.

11-я армия вооруженных сил Японии собрала пять дивизий и марионеточные войска в составе более 100 тыс человек и 130 с лишним самолетов. Командир Екояма Исаму руководил наступлением против армии Китая. Китайские гарнизоны включали в себя 210 тыс человек в составе 43 дивизий от 16 армий 6-го и 9-го боевых участков, а также более 100 самолетов. Бои с неприятелем велись на территории города Чандэ и прилегающих к населенному пункту территориях. Начальник 57-й дивизии 74-й армии Китая Юй Чэнвань провел свои войска в Чандэ, быстрыми темпами эвакуировал населенный пункт, выстроил оградительные сооружения и приготовился к бою с японскими войсками. Японская сторона провела жесточайшую бомбежку гарнизона в Чандэ и использовала химические и зажигательные снаряды для нанесения ударов по городу. Столкнувшись с бешеной атакой японской армии, солдаты 57-й дивизии, не щадя своих жизней, давали отпор противнику, выдерживая натиск врага, удерживали позиции, на протяжении 16 суток вели тяжелую борьбу с неприятелем. Из более 9 тыс бойцов дивизии выжили менее 100 человек. Чандэ пал 3 декабря. Битва за Чандэ позволила задержать стратегическое наступление вооруженных сил Японии и дала возможность основным силам Китая окружить захватчиков. В рамках сражения на территории Чандэ и в его окрестностях 200 тысячь китайских военных вели ожесточенную борьбу с более чем 100 тысячами японских агрессоров и "марионеточными войсками", вынудив пытавшийся вторгнуться в Чандэ 13-й дивизион армии Японии остановиться на северо-западе города. 9 декабря пришедшие на помощь 4 армии 9-го боевого участка Китая сокрушили японские войска, одним махом отвоевав Чандэ. Одновременно 6-й боевой участок перешел от обороны в наступление и занял утраченные территории. Вражеская армия была вынуждена вернуться на исходные позиции, и японское стратегическое наступление было сорвано. Сражение при Чандэ является одной из самых масштабных битв театра военных действий и по-прежнему занимает особое место как в Войне сопротивления китайского народа японским захватчикам, так и во Второй мировой войне.

Применение химического и бактериологического оружия

В ходе Хабаровского процесса некоторые свидетели, такие как генерал-майор Киоси Кавасима, давали показания о том, что около 40 членов отряда 731 забросили с воздуха в 36-километровую зону вокруг города Чандэ блох, заражённых бубонной чумой, и что это вызвало эпидемию.

Развитие искусственной эпидемии чумы в городе Чандэ, подвергшегося бактериологическому нападению
Больной (возраст и пол)	Место возникновения	Дата заболевания (смерти)	Признаки болезни	Диагноз	Осмотрены
Цай Тао Эр (11 лет, жен.)	Улица Гуанмяо	11 (13) ноября 1943 г.	Высокая температура: мазок крови (окраска по Райту), морфологически положителен на Y. pestis. Вскрытие: селезенка и печень увеличены; мазок (окраска по Рай-ту) морфологически положителен на Y. pestis.	чума.	Доктором Тань Сюэ Хуа (госпиталь в г. Чандэ). Прозектор Цян Бао Kан.
Цай Юйчжен (27 лет, жен.)	Район Восточных ворот	11 (13) ноября 1943 г.	Высокая температура, осмотрена мертвой. Мазок из пунктата крови (окраска по Райту), морфологически положителен на Y. pestis.	чума.	Доктором Kентом.
Не Шу Шэн (58 лет, муж.)	Район Восточных ворот	12 (13) ноября 1943 г.	Высокая температура. Увеличение паховых желез, мазок (окраска по Райту), морфологически положителен на Y. pestis.	чума.	Цян Бао Kан.
Сюй Лао Сан (25 лет, муж.)	Район Восточных ворот	12 (14) ноября 1943 г.	Высокая температура. Увеличение паховых желез, мазок (окраска по Райту), морфологически положителен на Y. pestis.	чума.	Доктором Фан Дэ Чжэном, доктором Тань Сюэ Хуа.
Ху Чжун Фа (возраст не установлен, муж.)	Улица Гуанмяо	18 (19) ноября 1943 г.	Высокая температура, бред; увеличенные паховые железы. Данные вскрытия: мазок печени (окраска по Граму — отрицателен; посев — отрицателен).	чума.	Доктором Ли Цин Цзэ. Прозекторы: Лю Пэй, Сюэ Цинюй.
Гун Цао Шэн (28 лет, муж.)	Район А	23 (24) ноября 1943 г.	Высокая температура, слабость, правые паховые железы увеличены и болезненны. Вскрытие: селезенка увеличена, на поверхности геморрагии, геморрагия печени и кишок. Выпот в плевре и в перикарде. Мазки крови сердца, правой ингвинальной железы, печени. Окраска по Граму и карболотиониновой синькой положительны на Y. pestis, что подтверждено посевом и заражением морской свинки.	чума бубонная.	Бактериологический посев и введение культуры Y. pestis в морскую свинку проводились Чэн Вэнь Гуй.

В ходе напряжённых боёв за город Чандэ японцы решили сломить упорное сопротивление китайцев, применив артиллерийский обстрел города снарядами, начинёнными отравляющими газами ипритом или люизитом. Эта задача была выполнена силами отряда 516 японской армии. Это и другие подразделения использовали против Китая различные типы отравляющих веществ жидкой или газообразной формы, включая иприт, люизит, изоциановую кислоту и фосген в экспериментальных и военных целях.

Применение химического оружия вызвало жертвы среди людей и нанесло ущерб сельскому хозяйству, однако не привело к победе японских войск в сражении.

См. также

• Смерть и слава в Чандэ

Отрывок, характеризующий Сражение при Чандэ

– Как чорта ли в письме? – поднимая и читая надпись, сказал Борис. – Письмо это очень нужное для тебя.
– Мне ничего не нужно, и я в адъютанты ни к кому не пойду.
– Отчего же? – спросил Борис.
– Лакейская должность!
– Ты всё такой же мечтатель, я вижу, – покачивая головой, сказал Борис.
– А ты всё такой же дипломат. Ну, да не в том дело… Ну, ты что? – спросил Ростов.
– Да вот, как видишь. До сих пор всё хорошо; но признаюсь, желал бы я очень попасть в адъютанты, а не оставаться во фронте.
– Зачем?
– Затем, что, уже раз пойдя по карьере военной службы, надо стараться делать, коль возможно, блестящую карьеру.
– Да, вот как! – сказал Ростов, видимо думая о другом.
Он пристально и вопросительно смотрел в глаза своему другу, видимо тщетно отыскивая разрешение какого то вопроса.
Старик Гаврило принес вино.
– Не послать ли теперь за Альфонс Карлычем? – сказал Борис. – Он выпьет с тобою, а я не могу.
– Пошли, пошли! Ну, что эта немчура? – сказал Ростов с презрительной улыбкой.
– Он очень, очень хороший, честный и приятный человек, – сказал Борис.
Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?
– Вероятно, пойдут вперед, – видимо, не желая при посторонних говорить более, отвечал Болконский.
Берг воспользовался случаем спросить с особенною учтивостию, будут ли выдавать теперь, как слышно было, удвоенное фуражное армейским ротным командирам? На это князь Андрей с улыбкой отвечал, что он не может судить о столь важных государственных распоряжениях, и Берг радостно рассмеялся.
– Об вашем деле, – обратился князь Андрей опять к Борису, – мы поговорим после, и он оглянулся на Ростова. – Вы приходите ко мне после смотра, мы всё сделаем, что можно будет.
И, оглянув комнату, он обратился к Ростову, которого положение детского непреодолимого конфуза, переходящего в озлобление, он и не удостоивал заметить, и сказал:
– Вы, кажется, про Шенграбенское дело рассказывали? Вы были там?