Сражение при Кросс-Кейс
| Сражение при Кросс-Кейс | |||
| Основной конфликт: Гражданская война в США | |||
 | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
округ Рокингем, Виргиния | ||
| Итог |
победа КША | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение при Кросс-Кейс (англ. The Battle of Cross Keys) произошло 8 июня 1862 года на территории округа Рокингем, Вирджиния, в ходе кампании в долине Шенандоа американской гражданской войны. Это сражение и сражение при Порт-Репаблик на следующий день стали решающими победами генерала Томаса Джексона в ходе той кампании. Они заставили федеральную армию отступить и позволили Джексону перебросить свою армию под Ричмонд и принять участие в Семидневной битве.
Содержание
Предыстория
Вирджинское поселение Порт-Репаблик находится на полосе земли между Северной и Южной Рекой, которые образуют развилку реки Шенандоа. 6 — 7 июня 1862 года армия Джексона, численностью 16 000 человек, стояла лагерем севернее Порт-Репаблик: дивизия Ричарда Юэлла находилась на Милл-Крик возле Годс-Милл, а дивизия Чарльза Уиндера размещалась на северной стороне Северной Реки около моста. 15-й Алабамский полк был оставлен у Юнион-Чеч, где перекрывал дорогу. Джексон разместил свой штаб в Мэдисон-Холл в самом Порт-Репаблик. Неподалеку стояли армейские обозы.
На позиции Джексона наступали две колонны федеральной армии. Отряд Джона Фримонта численностью 15 000 человек наступал на юг по дороге Веллей-Пайк и подошел к Харрисонбергу 6 июня. Дивизия бригадного генерала Джеймса Шилдса численностью 10 000 человек наступала от Фронт-Рояль на юг по Лурейской долине, но двигалась медленно из-за размокшей лурейской дороги. Джексон решил удерживать Фримонта у Милл-Крик, а в это время встретить Шилдса на восточном берегу Южной Реки. Сигнальная станция Конфедератов следила за северянами с горы Массанутен.
Силы сторон
Силы Севера
Федеральные силы состояли из пехотной дивизии Блекнера, всего три бригады, приданных дивизии бригад Класерета, Милроя и Шенка, кавалерии Баярда и девяти батарей, всего 11 500 человек[1].
Дивизия Луиса Блекнера
- Бригада Джулиуса Стейхла
- Бригада Джона Колтеса
- Бригада Генри Боулена
- Кавалерийский отряд Кристиана Дайкела
Приданные бригады:
- Бригада Густава Пола Клазерета
- Бригада Роберта Милроя
- Бригада Роберта Шенка
Силы Юга
Силы юга состояли из 4 пехотных бригад и одной кавбригады, всего 8 500 человек. Дивизия Ричарда Юэлла
- Бригада Джорджа Стюарта
- Бригада Арнольда Элзи
- Бригада Исаака Тримбла
- Бригада Ричарда Тейлора
- Артиллерия Степлтона Кратчфилда (5 батарей)
- Кавбригада Томаса Манфорда
Сражение
Набег Кэролла
Почти одновременно с отрядом Фримонта к позициям Джексона подошел кавалерийский полк полковника Самуэля Кэролла, которого поддерживали два орудия и пехотная бригада из дивизии Шилдса. Шилдс послал их чтобы занять мост через Северную реку у Порт-Репаблик.
Вскоре после рассвета июня Кэролл прорвался сквозь пикеты южан, перешел Южную Реку и ворвался в Порт-Репаблик. Джексон и его штаб едва успели ускользнуть и чуть было не попали в плен. Три офицера все же попали в руки Кэролла: полковник Степлтон Кратчфилд, лейтенант Эдвард Уиллис и Хантер Мак-Гир.
Кэролл установил у мост два своих орудия. Джексон приказал батарее капитана Уильяма Поге развернуться на северном берегу. Полковник Самуэль Фалкерсон повел свой 37-й вирджинский полк в атаку на мост. Наступая под картечными залпами орудий Кэролла, вирджинцы обратили в бегство федералов. Пехота не успела подойти на помощь Кэроллу и он отступил в беспорядке, потеряв два своих орудия. Три батареи южан развернулись на обрывах северного берега реки и обстреливали отступающих людей Кэролла. Федералы отошли на несколько миль. Джексон разместил в Порт-Репалик бригаду Уильяма Тальяферро, а Бригаду каменной стены разметил около Боготы во избежание дальнейших неожиданностей.
Наступление Фримонта
Между тем Фримонт начал наступление со стороны Харрисонберга. Первой шла бригада Клазерета. Оттеснив стрелковую цепь южан, Клазерет встал на Кизлтаунской дороге у Юнион-Чеч и селения Кросс-Кейс. За ним подошли остальные федеральные бригады: бригада Шенка встала правее Клазерета, бригада Милроя встала левее, а бригада Стейхла встала ещё левее, упираясь левым флангом в Конджерс-Крик. Бригады Боулена и Колтеса стояли в резерве позади центра. Кавалерийский полк прикрывал правый фланг, артиллерия разместилась впереди пехотных линий.
Генерал Юэлл развернул свою пехоту за рекой Милл-Крик. Бригаду Тримбла он разместил на правом фланге, за портрепабликской дорогой, бригаду Элзи поместил в центре на высотах, здесь же установил всю свою артиллерию — все 4 батареи, 14 орудий. По мере того, как федералы смещались на юг по Кизлтаунской дороге, Тримбл решил выдвинуть свою бригаду на полкилометра вперед на высоту Виктори-Хилл. Батарею Латимера он установил на холме левее бригады под прикрытием 21-го северокаролинского полка. 15-й алабамский полк вышел из боя около Юнион-Чеч и воссоединился с бригадой Тримбла.
Фримонт предположил, что противник стоит за Милл-Крик и начал наступление в этом направлении. Для этого фронт надо было повернуть по часовой стрелке, поэтому первой пошла вперед бригада Стейхла, за ним, правее и чуть позади шла бригада Милроя. Стейхл ничего не знал о новой позиции Тримбла. Федеральная бригада перешла ручей, начала подниматься на Виктори-Хилл, перебираясь через изгороди. Впереди наступал 8-й Нью-Йоркский полк Фрэнсиса Уатшела, который не выслал вперед стрелковую цепь.
Люди Тримбла подпустили их поближе, после чего встали и открыли по ним огонь.
|
500 солдат 8-го ньюйоркского попали под залп 1500 мушкетов бригады Тримбла. По словам сержанта-северянина: «ужасающий град пуль обрушился на них с дистанции в 50 шагов и почти сразу 300 человек упали мертвыми и ранеными в поле перед позициями противника». 53 человека погибло сразу, ещё 27 умерло потом от ранений. 100 было серьезно ранено, а 74 попало в плен. Федералы потеряли почти 260 человек менее чем за минуту[2].
Контратака Тримбла
Стейхл отвел свою бригаду назад и уже не помышлял о наступлении, но зато подтянул батарею Фрэнка Бьюэлла для усиления своей позиции. Тримбл послал 15-й Алабамский в обход на левый фланг батареи. Алабамцы атаковали через овраг и поднялись на холм, а Тримбл послал вперед два остальные свои полка — 16 Миссисипский и 21 Джорджианский, и бригада Стейхла начала отступать. Батарея успела свернуться и отойти без потерь. Федералы попытались контратаковать, напав на левый фланг 16-го миссисипского, но были отбиты.
Вечер
На всякий случай Джексон отправил на помощь Юэллу бригады Джона Паттона и Ричарда Тейлора. Они прибыли в полдень и Юэлл поместил их их в центре позиции. Чуть позже Юэлл отправил их обратно.
Вечером Тримбл предложил провести контратаку, но Юэлл отказал, чтобы не увеличивать дистанцию между собой и Джексоном. Тримбл запросил разрешения у самого Джексона, но тот оставил этот вопрос на усмотрение Юэлла. Тримбл снова предложил Юэлу атаковать, но тот вновь отказал.
Последствия
На рассвете 9 июня Юэлл оставил на позиции бригаду Тримбла, а остальные части отправил в Порт-Репаблик для участия в сражении против наступающего Шилдса[3].
В этом сражении федеральная армия потеряла 664 человека: 144 убитыми, 443 ранеными и 127 убитыми. Южане потерял всего 287 человек, из них только 15 был убиты, а остальные 230 ранены.
Напишите отзыв о статье "Сражение при Кросс-Кейс"
Примечания
Литература
- Cozzens, Peter. Shenandoah 1862: Stonewall Jackson’s Valley Campaign. Chapel Hill: University of North Carolina Press, 2008. ISBN 978-0-8078-3200-4.
- Eicher, David J. The Longest Night: A Military History of the Civil War. New York: Simon & Schuster, 2001. ISBN 0-684-84944-5.
- Esposito, Vincent J. West Point Atlas of American Wars. New York: Frederick A. Praeger, 1959. OCLC 5890637. The collection of maps (without explanatory text) is available online at the West Point website.
- Krick, Robert K. Conquering the Valley: Stonewall Jackson at Port Republic. New York: William Morrow & Co., 1996. ISBN 0-688-11282-X.
- Robertson, James I., Jr. Stonewall Jackson: The Man, The Soldier, The Legend. New York: MacMillan Publishing, 1997. ISBN 0-02-864685-1.
- Salmon, John S. The Official Virginia Civil War Battlefield Guide. Mechanicsburg, PA: Stackpole Books, 2001. ISBN 0-8117-2868-4.
- Spencer Tucker, Brigadier General John D. Imboden: Confederate Commander in the Shenandoah. University Press of Kentucky, 12 сент. 2010 ISBN 0-8131-2877-3
- Tanner, Robert G. Stonewall in the Valley: Thomas J. «Stonewall» Jackson’s Shenandoah Valley Campaign, Spring 1862. Garden City, NY: Doubleday, 1976. ISBN 978-0-385-12148-4.
Ссылки
- [www.angelfire.com/va3/valleywar/battle/crosskeys.html Battle of Cross Keys (8 June 1862)]
- [civilwardailygazette.com/2012/06/08/jackson-spreads-himself-thin-at-cross-keys-and-port-republic/ Jackson Spreads Himself Thin at Cross Keys and Port Republic]
- [www.civilwar.org/battlefields/crosskeys/map/crosskeysmap.html Карта сражения при Кросс-Кейс]
- [www.13nybattery.com/battles/ww620612-crosskeys.htm Письмо лейтенанта Уильяма Уилера]
- [www.longislandwins.com/news/detail/cross_keys_a_german_regiments_annihilation_in_the_shenandoah_valley Cross Keys: A German Regiment’s Annihilation in the Shenandoah Valley]
Отрывок, характеризующий Сражение при Кросс-Кейс
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.
С этою целью понемногу переформировался штаб, и вся существенная сила штаба Кутузова была уничтожена и перенесена к государю. Толь, Коновницын, Ермолов – получили другие назначения. Все громко говорили, что фельдмаршал стал очень слаб и расстроен здоровьем.
Ему надо было быть слабым здоровьем, для того чтобы передать свое место тому, кто заступал его. И действительно, здоровье его было слабо.
Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.
Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!
То самое, чем он прежде мучился, чего он искал постоянно, цели жизни, теперь для него не существовало. Эта искомая цель жизни теперь не случайно не существовала для него только в настоящую минуту, но он чувствовал, что ее нет и не может быть. И это то отсутствие цели давало ему то полное, радостное сознание свободы, которое в это время составляло его счастие.
Он не мог иметь цели, потому что он теперь имел веру, – не веру в какие нибудь правила, или слова, или мысли, но веру в живого, всегда ощущаемого бога. Прежде он искал его в целях, которые он ставил себе. Это искание цели было только искание бога; и вдруг он узнал в своем плену не словами, не рассуждениями, но непосредственным чувством то, что ему давно уж говорила нянюшка: что бог вот он, тут, везде. Он в плену узнал, что бог в Каратаеве более велик, бесконечен и непостижим, чем в признаваемом масонами Архитектоне вселенной. Он испытывал чувство человека, нашедшего искомое у себя под ногами, тогда как он напрягал зрение, глядя далеко от себя. Он всю жизнь свою смотрел туда куда то, поверх голов окружающих людей, а надо было не напрягать глаз, а только смотреть перед собой.
Он не умел видеть прежде великого, непостижимого и бесконечного ни в чем. Он только чувствовал, что оно должно быть где то, и искал его. Во всем близком, понятном он видел одно ограниченное, мелкое, житейское, бессмысленное. Он вооружался умственной зрительной трубой и смотрел в даль, туда, где это мелкое, житейское, скрываясь в тумане дали, казалось ему великим и бесконечным оттого только, что оно было неясно видимо. Таким ему представлялась европейская жизнь, политика, масонство, философия, филантропия. Но и тогда, в те минуты, которые он считал своей слабостью, ум его проникал и в эту даль, и там он видел то же мелкое, житейское, бессмысленное. Теперь же он выучился видеть великое, вечное и бесконечное во всем, и потому естественно, чтобы видеть его, чтобы наслаждаться его созерцанием, он бросил трубу, в которую смотрел до сих пор через головы людей, и радостно созерцал вокруг себя вечно изменяющуюся, вечно великую, непостижимую и бесконечную жизнь. И чем ближе он смотрел, тем больше он был спокоен и счастлив. Прежде разрушавший все его умственные постройки страшный вопрос: зачем? теперь для него не существовал. Теперь на этот вопрос – зачем? в душе его всегда готов был простой ответ: затем, что есть бог, тот бог, без воли которого не спадет волос с головы человека.
Пьер почти не изменился в своих внешних приемах. На вид он был точно таким же, каким он был прежде. Так же, как и прежде, он был рассеян и казался занятым не тем, что было перед глазами, а чем то своим, особенным. Разница между прежним и теперешним его состоянием состояла в том, что прежде, когда он забывал то, что было перед ним, то, что ему говорили, он, страдальчески сморщивши лоб, как будто пытался и не мог разглядеть чего то, далеко отстоящего от него. Теперь он так же забывал то, что ему говорили, и то, что было перед ним; но теперь с чуть заметной, как будто насмешливой, улыбкой он всматривался в то самое, что было перед ним, вслушивался в то, что ему говорили, хотя очевидно видел и слышал что то совсем другое. Прежде он казался хотя и добрым человеком, но несчастным; и потому невольно люди отдалялись от него. Теперь улыбка радости жизни постоянно играла около его рта, и в глазах его светилось участие к людям – вопрос: довольны ли они так же, как и он? И людям приятно было в его присутствии.
Прежде он много говорил, горячился, когда говорил, и мало слушал; теперь он редко увлекался разговором и умел слушать так, что люди охотно высказывали ему свои самые задушевные тайны.
Княжна, никогда не любившая Пьера и питавшая к нему особенно враждебное чувство с тех пор, как после смерти старого графа она чувствовала себя обязанной Пьеру, к досаде и удивлению своему, после короткого пребывания в Орле, куда она приехала с намерением доказать Пьеру, что, несмотря на его неблагодарность, она считает своим долгом ходить за ним, княжна скоро почувствовала, что она его любит. Пьер ничем не заискивал расположения княжны. Он только с любопытством рассматривал ее. Прежде княжна чувствовала, что в его взгляде на нее были равнодушие и насмешка, и она, как и перед другими людьми, сжималась перед ним и выставляла только свою боевую сторону жизни; теперь, напротив, она чувствовала, что он как будто докапывался до самых задушевных сторон ее жизни; и она сначала с недоверием, а потом с благодарностью выказывала ему затаенные добрые стороны своего характера.
