Сражение у Роркс-Дрифт
| Сражение у Роркс-Дрифт | |||
| Основной конфликт: Англо-зулусская война | |||
 Невиль А. Сражение у Роркс-Дрифт ( фрагмент) | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место |
Роркс-Дрифт, Зулуленд | ||
| Итог |
Победа англичан | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение у Роркс-Дрифт (Battle of Rorke’s Drift), известное так же как «Оборона Роркс-Дрифт» или «Битва за брод Рорк» — боевое столкновение зулусов и англичан, которое произошло 22-23 января 1879 года во время англо-зулусской войны 1879 года.
Содержание
Предыстория
Во время вторжения в Зулуленд на месте бывшей шведской лютеранской миссии Роркс-Дрифт 28°20′57″ ю. ш. 30°32′03″ в. д. / 28.34917° ю. ш. 30.53417° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-28.34917&mlon=30.53417&zoom=14 (O)] (Я)Координаты: 28°20′57″ ю. ш. 30°32′03″ в. д. / 28.34917° ю. ш. 30.53417° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=-28.34917&mlon=30.53417&zoom=14 (O)] (Я) англичане разместили госпиталь и продовольственный склад.
Начальником поста был лейтенант королевских инженеров Джон Роуз Мерриот Чард.
Ротой «В» 2-го батальона 24 пехотного полка (2-го Уорикширского полка, ныне — Королевский полк Уэльса), сыгравшей главную роль в героической обороне Роркс-Дрифта, командовал лейтенант Гонвилл Бромхед.
22 января 1879 года, через 9 дней после начала войны, зулусская армия под командованием вождя Нтсингвайо разгромила английский лагерь у Изандлване, практически полностью уничтожив находившиеся здесь британские войска, в том числе 1-й батальон того же 24 пехотного полка англичан.
В отличие от разгромленного лагеря, Роркс-Дрифт был в достаточной мере укреплён: пространство между постройками миссии было огорожено стеной из наполненных камнями ящиков и мешков, с северо-востока перед укреплениями находилось неудобное для передвижения, покрытое крупными камнями поле, а с запада и юга дополнительными препятствиями для нападавших служили остатки старых стен миссии.
Ход сражения
Вечером 22 января арьергард зулусских войск под командованием Дабуламанзи, единокровного брата зулусского короля Кечвайо, напал на Роркс-Дрифт, который находился в 11 милях (17,7 км) от Изандлване.
Силы нападавших состояли из амабуто (полков) «уДлоко», «уСулвана», «инДлонго», воины которых набирались из числа женатых мужчин от 30 до 40 лет, и ибусо «инДлу-йенгве», в котором служили молодые неженатые мужчины.
В Роркс-Дрифте находилось тогда всего 139 британцев[1] (104 здоровых плюс 35 больных и раненых, лечившихся в госпитале).
Первая атака началась в 17 часов вечера. Причём, кроме традиционного вооружения — ассегаев (копий) и щитов, нападающие использовали также трофейные винтовки, захваченные в Изандлване.
Во время одной из атак зулусам удалось поджечь здание, в котором располагался госпиталь. Кроме отражения нападения, защитникам пришлось одновременно заниматься эвакуацией раненых.
Всего зулусы предприняли три атаки, каждый раз с нового направления (видимо, это были атаки трёх различных зулусских подразделений), после чего в 4 часа утра 23 января 1879 г. войско Дабуламанзи отступило назад в Зулуленд.
Позже на месте боя было найдено 370 тел убитых зулусов, между тем как урон самого гарнизона составил 15 человек убитыми и 10 ранеными (из которых вскоре двое умерли от полученных ран). Раненые зулусы, оставшиеся на поле боя, были добиты британцами, которые ожесточились, увидев результаты расправы воинов Дабуламанзи над пациентами британского госпиталя[2].
Последствия
Чтобы отвлечь внимание от разгрома у Изандлване, бою у Роркс-Дрифт было придано большое значение. Лейтенанты Чард и Бромхед, получившие благодарность обеих палат английского парламента, были произведены сразу в майоры (минуя звание капитана) и вместе с девятью другими защитниками Рокс-Дрифта награждены самой почётной боевой наградой Великобритании — Крестом Виктории.
Ещё девять участников обороны были награждены медалями[1].
Список награждённых
Награждены Крестом Виктории:
- Лейтенант Гонвилль Бромхэд
- Лейтенант Джон Роуз Мэрриотт Чард
- Помощник Комиссара Джеймс Лэнгли Далтон
- Хирург майор Джеймс Генри Рейнольдс
- Капрал Вильям Вилсон Аллен
- Капрал Кристиан Фердинанд Щейс
- Рядовой Фредерик Хитч
- Рядовой Альфред Генри Хук
- Рядовой Роберт Джонс
- Рядовой Вильям Джонс
- Рядовой Джон Вильямс
Награждены медалью «За доблестное поведение» (Distinguished Conduct Medal)
- Старшина Фрэнк Боурн
- Рядовой Джон Вильям Рой
- Младший капрал Майкл МакМэон (в дальнейшем лишен за дезертирство)
- Младший капрал Фрэнсис Эттвуд
- Рядовой Джон Кэнтвелл
Память, отражение в литературе и искусстве
- Роркс-Дрифт упоминается в «Сатанинских стихах» Салмана Рушди.
- Про сражение у Роркс-Дрифт в 1964 году был снят художественный фильм «Зулусы».
- Сражению у Роркс-Дрифт посвящена песня Rorke's Drift из альбома The Last Stand группы Sabaton.
Напишите отзыв о статье "Сражение у Роркс-Дрифт"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 Р. Эрнест Дюпюи, Тревор Н. Дюпюи. Всемирная история войн (в 4-х тт.). том 3 (1800—1925). — СПб.; М.: Полигон; АСТ, 1998. — С. 459-460. — ISBN 5-89173-019-7
- ↑ Lock Ron. Zulu Victory: The Epic of Isandlwana and the Cover-up. — Greenhill Books, 2005. — P. 231–232. — ISBN 1-85367-645-4.
Ссылки
- [www.rorkesdriftvc.com/ rorkesdriftvc.com] Extensive information about the action at Rorke’s Drift.
- [u-96.livejournal.com/847791.html Описание сражения в livejournal.com]
- [www.adelanta.info/news/england8/index2008/07/13/3061.html Заметка «В Британии открылась могила ветерана войны с зулусами»]
Отрывок, характеризующий Сражение у Роркс-Дрифт
– Нынче мало ли французов этих побрали; а сапог, прямо сказать, ни на одном настоящих нет, так, одна названье, – начал один из солдат новый разговор.– Всё казаки поразули. Чистили для полковника избу, выносили их. Жалости смотреть, ребята, – сказал плясун. – Разворочали их: так живой один, веришь ли, лопочет что то по своему.
– А чистый народ, ребята, – сказал первый. – Белый, вот как береза белый, и бравые есть, скажи, благородные.
– А ты думаешь как? У него от всех званий набраны.
– А ничего не знают по нашему, – с улыбкой недоумения сказал плясун. – Я ему говорю: «Чьей короны?», а он свое лопочет. Чудесный народ!
– Ведь то мудрено, братцы мои, – продолжал тот, который удивлялся их белизне, – сказывали мужики под Можайским, как стали убирать битых, где страженья то была, так ведь что, говорит, почитай месяц лежали мертвые ихние то. Что ж, говорит, лежит, говорит, ихний то, как бумага белый, чистый, ни синь пороха не пахнет.
– Что ж, от холода, что ль? – спросил один.
– Эка ты умный! От холода! Жарко ведь было. Кабы от стужи, так и наши бы тоже не протухли. А то, говорит, подойдешь к нашему, весь, говорит, прогнил в червях. Так, говорит, платками обвяжемся, да, отворотя морду, и тащим; мочи нет. А ихний, говорит, как бумага белый; ни синь пороха не пахнет.
Все помолчали.
– Должно, от пищи, – сказал фельдфебель, – господскую пищу жрали.
Никто не возражал.
– Сказывал мужик то этот, под Можайским, где страженья то была, их с десяти деревень согнали, двадцать дён возили, не свозили всех, мертвых то. Волков этих что, говорит…
– Та страженья была настоящая, – сказал старый солдат. – Только и было чем помянуть; а то всё после того… Так, только народу мученье.
– И то, дядюшка. Позавчера набежали мы, так куда те, до себя не допущают. Живо ружья покидали. На коленки. Пардон – говорит. Так, только пример один. Сказывали, самого Полиона то Платов два раза брал. Слова не знает. Возьмет возьмет: вот на те, в руках прикинется птицей, улетит, да и улетит. И убить тоже нет положенья.
– Эка врать здоров ты, Киселев, посмотрю я на тебя.
– Какое врать, правда истинная.
– А кабы на мой обычай, я бы его, изловимши, да в землю бы закопал. Да осиновым колом. А то что народу загубил.
– Все одно конец сделаем, не будет ходить, – зевая, сказал старый солдат.
Разговор замолк, солдаты стали укладываться.
– Вишь, звезды то, страсть, так и горят! Скажи, бабы холсты разложили, – сказал солдат, любуясь на Млечный Путь.
– Это, ребята, к урожайному году.
– Дровец то еще надо будет.
– Спину погреешь, а брюха замерзла. Вот чуда.
– О, господи!
– Что толкаешься то, – про тебя одного огонь, что ли? Вишь… развалился.
Из за устанавливающегося молчания послышался храп некоторых заснувших; остальные поворачивались и грелись, изредка переговариваясь. От дальнего, шагов за сто, костра послышался дружный, веселый хохот.
– Вишь, грохочат в пятой роте, – сказал один солдат. – И народу что – страсть!
Один солдат поднялся и пошел к пятой роте.
– То то смеху, – сказал он, возвращаясь. – Два хранцуза пристали. Один мерзлый вовсе, а другой такой куражный, бяда! Песни играет.
– О о? пойти посмотреть… – Несколько солдат направились к пятой роте.
Пятая рота стояла подле самого леса. Огромный костер ярко горел посреди снега, освещая отягченные инеем ветви деревьев.
В середине ночи солдаты пятой роты услыхали в лесу шаги по снегу и хряск сучьев.
– Ребята, ведмедь, – сказал один солдат. Все подняли головы, прислушались, и из леса, в яркий свет костра, выступили две, держащиеся друг за друга, человеческие, странно одетые фигуры.
Это были два прятавшиеся в лесу француза. Хрипло говоря что то на непонятном солдатам языке, они подошли к костру. Один был повыше ростом, в офицерской шляпе, и казался совсем ослабевшим. Подойдя к костру, он хотел сесть, но упал на землю. Другой, маленький, коренастый, обвязанный платком по щекам солдат, был сильнее. Он поднял своего товарища и, указывая на свой рот, говорил что то. Солдаты окружили французов, подстелили больному шинель и обоим принесли каши и водки.
Ослабевший французский офицер был Рамбаль; повязанный платком был его денщик Морель.
Когда Морель выпил водки и доел котелок каши, он вдруг болезненно развеселился и начал не переставая говорить что то не понимавшим его солдатам. Рамбаль отказывался от еды и молча лежал на локте у костра, бессмысленными красными глазами глядя на русских солдат. Изредка он издавал протяжный стон и опять замолкал. Морель, показывая на плечи, внушал солдатам, что это был офицер и что его надо отогреть. Офицер русский, подошедший к костру, послал спросить у полковника, не возьмет ли он к себе отогреть французского офицера; и когда вернулись и сказали, что полковник велел привести офицера, Рамбалю передали, чтобы он шел. Он встал и хотел идти, но пошатнулся и упал бы, если бы подле стоящий солдат не поддержал его.
– Что? Не будешь? – насмешливо подмигнув, сказал один солдат, обращаясь к Рамбалю.
– Э, дурак! Что врешь нескладно! То то мужик, право, мужик, – послышались с разных сторон упреки пошутившему солдату. Рамбаля окружили, подняли двое на руки, перехватившись ими, и понесли в избу. Рамбаль обнял шеи солдат и, когда его понесли, жалобно заговорил:
– Oh, nies braves, oh, mes bons, mes bons amis! Voila des hommes! oh, mes braves, mes bons amis! [О молодцы! О мои добрые, добрые друзья! Вот люди! О мои добрые друзья!] – и, как ребенок, головой склонился на плечо одному солдату.
Между тем Морель сидел на лучшем месте, окруженный солдатами.
Морель, маленький коренастый француз, с воспаленными, слезившимися глазами, обвязанный по бабьи платком сверх фуражки, был одет в женскую шубенку. Он, видимо, захмелев, обнявши рукой солдата, сидевшего подле него, пел хриплым, перерывающимся голосом французскую песню. Солдаты держались за бока, глядя на него.
