Сражение у Скарборо
| Сражение у Скарборо | |||
| Основной конфликт: Англо-датская война | |||
| Дата | |||
|---|---|---|---|
| Место | |||
| Итог |
победа британцев | ||
| Противники | |||
| |||
| Командующие | |||
| |||
| Силы сторон | |||
| |||
| Потери | |||
| |||
Сражение у Скарборо — морской бой англо-датской войны 1807—1814 годов, состоявшийся 2 марта 1808 года у берегов Великобритании и закончившийся британской победой.
Бой
2 марта британский шлюп Sappho вышел из Скарборо и вскоре обнаружил подозрительный вооруженный бриг, который держал курс, очевидно собираясь атаковать ряд торговых судов с подветренной стороны[2]. Sappho погнался за ним и около 13:30 по полудню дал залп в его сторону, хотя на мачтах брига развевался британский флаг. Однако при приближении Sappho бриг поднял датский флаг и дал ответный залп[2]. Капитан британского шлюпа Лэнгфорд начал манёвр, не прекращая огонь. В итоге получасового боя датский бриг (Admiral Yawl, как выяснилось) был вынужден капитулировать[2].
В бою Sappho не понес потерь убитыми, лишь двое матросов получили ранения. Admiral Yawl потерял 2 человек убитыми — младшего офицера и матроса[3]. За успешные действия в бою Лэнгфорд получил продвижение по службе, а в 1847 году Адмиралтейство наградило всех к тому моменту живых участников боя памятной Морской медалью[4].
Sappho был укомплектован шестнадцатью 32-фунтовыми карронадами и двумя 6-фунтовыми пушками, экипаж состоял из 120 матросов и 3 юнг. Admiral Yawl, хоть и считался бригом, имел вооружение на двух палубах: на нижней палубе — двенадцать 18-фунтовых карронад, на главной палубе — шестнадцать 6-фунтовых пушек[2]. Его экипаж насчитывал 83 человека[3].
Капитаном датского брига был известный датский авантюрист Йорген Йоргенсен, который в 1801 году был членом экипажа брига HMS Lady Nelson и участвовал, по крайней мере, в одном рейде вдоль побережья Австралии. В своей автобиографии он утверждает, что его отец и семь других торговцев из Копенгагена совместно приобрели бриг Admiral Yawl и передали его короне после британской бомбардировки Копенгагена (1807)[5]. Правительство ввело его в ряды флота, укомплектовало личным составом и вооружило. Йоргенсен сообщил, что он был в состоянии пройти неожиданно среди английских торговых кораблей и захватить восемь или девять из них, прежде чем Sappho прервал его путь[5]
Напишите отзыв о статье "Сражение у Скарборо"
Литература
- James William. The naval history of Great Britain: from the declaration of war by France in 1793 to the accession of George IV. — London: R. Bentley, 1837. — Vol. 3.
Примечания
- ↑ 1 2 James/Chamier p.21
- ↑ 1 2 3 4 [www.london-gazette.co.uk/issues/16124/pages/321 №16124, стр. 321] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 16124. — No. 16124. — P. 321.
- ↑ 1 2 The Gentleman’s magazine, (March 1808) Volume 98, Part 1, p.249.
- ↑ [www.london-gazette.co.uk/issues/20939/pages/241 №20939, стр. 241] (англ.) // London Gazette : газета. — L.. — Fasc. 20939. — No. 20939. — P. 241.
- ↑ 1 2 s:The Convict King The Convict King.
Отрывок, характеризующий Сражение у Скарборо
Пьер молча сопел носом, глядя на нее. Он до сих пор в душе своей упрекал и старался презирать ее; но теперь ему сделалось так жалко ее, что в душе его не было места упреку.– Он теперь здесь, скажите ему… чтобы он прост… простил меня. – Она остановилась и еще чаще стала дышать, но не плакала.
– Да… я скажу ему, – говорил Пьер, но… – Он не знал, что сказать.
Наташа видимо испугалась той мысли, которая могла притти Пьеру.
– Нет, я знаю, что всё кончено, – сказала она поспешно. – Нет, это не может быть никогда. Меня мучает только зло, которое я ему сделала. Скажите только ему, что я прошу его простить, простить, простить меня за всё… – Она затряслась всем телом и села на стул.
Еще никогда не испытанное чувство жалости переполнило душу Пьера.
– Я скажу ему, я всё еще раз скажу ему, – сказал Пьер; – но… я бы желал знать одно…
«Что знать?» спросил взгляд Наташи.
– Я бы желал знать, любили ли вы… – Пьер не знал как назвать Анатоля и покраснел при мысли о нем, – любили ли вы этого дурного человека?
– Не называйте его дурным, – сказала Наташа. – Но я ничего – ничего не знаю… – Она опять заплакала.
И еще больше чувство жалости, нежности и любви охватило Пьера. Он слышал как под очками его текли слезы и надеялся, что их не заметят.
– Не будем больше говорить, мой друг, – сказал Пьер.
Так странно вдруг для Наташи показался этот его кроткий, нежный, задушевный голос.
– Не будем говорить, мой друг, я всё скажу ему; но об одном прошу вас – считайте меня своим другом, и ежели вам нужна помощь, совет, просто нужно будет излить свою душу кому нибудь – не теперь, а когда у вас ясно будет в душе – вспомните обо мне. – Он взял и поцеловал ее руку. – Я счастлив буду, ежели в состоянии буду… – Пьер смутился.
– Не говорите со мной так: я не стою этого! – вскрикнула Наташа и хотела уйти из комнаты, но Пьер удержал ее за руку. Он знал, что ему нужно что то еще сказать ей. Но когда он сказал это, он удивился сам своим словам.
– Перестаньте, перестаньте, вся жизнь впереди для вас, – сказал он ей.
– Для меня? Нет! Для меня всё пропало, – сказала она со стыдом и самоунижением.
– Все пропало? – повторил он. – Ежели бы я был не я, а красивейший, умнейший и лучший человек в мире, и был бы свободен, я бы сию минуту на коленях просил руки и любви вашей.
Наташа в первый раз после многих дней заплакала слезами благодарности и умиления и взглянув на Пьера вышла из комнаты.
Пьер тоже вслед за нею почти выбежал в переднюю, удерживая слезы умиления и счастья, давившие его горло, не попадая в рукава надел шубу и сел в сани.
– Теперь куда прикажете? – спросил кучер.
«Куда? спросил себя Пьер. Куда же можно ехать теперь? Неужели в клуб или гости?» Все люди казались так жалки, так бедны в сравнении с тем чувством умиления и любви, которое он испытывал; в сравнении с тем размягченным, благодарным взглядом, которым она последний раз из за слез взглянула на него.
– Домой, – сказал Пьер, несмотря на десять градусов мороза распахивая медвежью шубу на своей широкой, радостно дышавшей груди.
Было морозно и ясно. Над грязными, полутемными улицами, над черными крышами стояло темное, звездное небо. Пьер, только глядя на небо, не чувствовал оскорбительной низости всего земного в сравнении с высотою, на которой находилась его душа. При въезде на Арбатскую площадь, огромное пространство звездного темного неба открылось глазам Пьера. Почти в середине этого неба над Пречистенским бульваром, окруженная, обсыпанная со всех сторон звездами, но отличаясь от всех близостью к земле, белым светом, и длинным, поднятым кверху хвостом, стояла огромная яркая комета 1812 го года, та самая комета, которая предвещала, как говорили, всякие ужасы и конец света. Но в Пьере светлая звезда эта с длинным лучистым хвостом не возбуждала никакого страшного чувства. Напротив Пьер радостно, мокрыми от слез глазами, смотрел на эту светлую звезду, которая, как будто, с невыразимой быстротой пролетев неизмеримые пространства по параболической линии, вдруг, как вонзившаяся стрела в землю, влепилась тут в одно избранное ею место, на черном небе, и остановилась, энергично подняв кверху хвост, светясь и играя своим белым светом между бесчисленными другими, мерцающими звездами. Пьеру казалось, что эта звезда вполне отвечала тому, что было в его расцветшей к новой жизни, размягченной и ободренной душе.
