Сражение у моста Балицяо

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Сражение у моста Балицяо
Основной конфликт: Вторая Опиумная война

Французские войска идут в атаку на мост Балицяо
Дата

21 сентября 1860

Место

район моста Балицяо, провинция Чжили, империя Цин

Итог

полная победа англо-французских войск

Противники
Великобритания Великобритания
Франция Франция
Империя Цин
Командующие
Джеймс Грант
Шарль Кузен-Монтабан
Сэнгэ Ринчен
Силы сторон
10 000 30 тысяч конницы, 20-30 тысяч пехоты и артиллерии
Потери
англичане — 2 убитых, 29 раненых
французы — 3 убитых, 17 раненых
3 тысячи человек убитыми
 
Вторая Опиумная война
Форты реки Чжуцзян –

Гуанчжоу – Форты Дагу(1) – Форты Дагу(2) – Форты Дагу(3) – Чжанцзявань – Балицяо – Пекин

Сражение у моста Балицяо (англ. Battle of Baliqiao, фр. Le Combat de Palikao, кит. 八里桥之战) — решающее сражение Второй Опиумной войны, открывшее англо-французским войскам дорогу на Пекин.





Предыстория

В ходе Второй Опиумной войны Великобритания и Франция решили в 1860 году высадить совместный экспедиционный корпус в устье реки Хайхэ, и вдоль неё дойти до Пекина, где вынудить правительство империи Цин принять условия мира.

Взяв 21-22 августа форты Дагу, прикрывавшие вход в реку Хайхэ, союзные войска заняли Тяньцзинь. Прождав до 7 сентября и поняв, что китайские представители не намерены нормально вести переговоры, а лишь тянут время, Союзники решили выступить к Тунчжоу и вступить в переговоры с китайскими представителями там. 18 сентября китайская пехота попыталась остановить продвижение англо-французских войск, но была разгромлена. Однако пехота считалась слабейшей и худшей частью цинской армии; маньчжурская же конница располагалась к западу от Тунчжоу.

Ввиду близости китайско-маньчжурских войск английский и французский командующие 19 и 20 сентября были настороже, по их приказу были даже проведены фортификационные работы для усиления позиций на случай неприятельской атаки. 19 сентября к французским войскам присоединился генерал Коллино, приведя из Тяньцзиня свою бригаду. Вечером 20 сентября союзные командующие решили атаковать противника 21 числа и утвердили общий план боя.

Расположение войск

От Тунчжоу к Пекину идут два водных пути (Бэйюньхэ и Тунхуэйхэ) и широкая дорога. В двух километрах к западу от Тунчжоу дорога пересекает Тунхуэйхэ по мосту Балицяо, в километре далее имелся узкий деревянный пешеходный мост Бусыцяо.

Союзные войска оставались у деревни Чжанцзявань, находившейся в 5 км к югу от Тунчжоу. Маньчжурская кавалерия размещалась к югу от Тунхуэйхэ, начиная от предместий Тунчжоу и кончая пешеходным мостом. К югу от моста Балицяо, перед линией бивуаков маньчжурской конницы находилась деревня Ягуаэ, занятая китайской пехотой и артиллерией. За мостом, в деревне Балицяо размещался китайский пехотный резерв с артиллерией.

Сражение

Союзные командующие решили наступать раздельно. Французские войска должны были наступать прямо на мост Балицяо и овладеть им, в то время как английские войска, двигаясь левее французских, должны были захватить мост Бусыцяо. Кавалерия англичан должна была двинуться в обход правого фланга противника, чтобы смять его и отбросить к центру. В случае выполнения этого плана цинские войска должны были бы столпиться у мостов и понести из-за этого значительные потери.

Тем временем маньчжурская кавалерия развернулась обширным полукругом, в центре которого находилась деревня Ягуаэ. Перед деревней была поставлена артиллерия, а позади была пехота. Значительные силы пехоты были сосредоточены за мостом Балицяо, а также расставлены вдоль Тунхуэйхэ.

Наступавшие справа французские войска были разделены на авангард и основные силы. Французским авангардом (2 стрелковые роты, инженерная рота, лёгкая артиллерийская батарея, отделение понтонёров, 2 взвода конной артиллерии — всего порядка 800 человек) командовал генерал Коллино, ему было приказано идти на центр неприятельского расположения и стараться поддерживать связь с англичанами; основными силами (2 стрелковые роты, линейный полк, артиллерийская батарея, ракетная команда, взвод конно-егерей, взвод спагов) командовал генерал Жами, они разворачивались против левого фланга цинских войск чтобы его опрокинуть. Из-за закрытого характера местности французы на самом деле развернулись против центра неприятельских войск, причём между двумя их группами образовался значительный интервал. Увидев это, маньчжурская конница стала сосредотачиваться к центру своего расположения, чтобы оттуда обрушиться мощным ударом.

Маньчжуры атаковали двумя группами (по французским данным — до 10 000 всадников в каждой), и окружили силы генерала Коллино со всех сторон. Китайская артиллерия от Ягуаэ открыла частый огонь по основным французским силам, и генерал Кузен-Монтабан не смог прийти на помощь подчинённому, вынужденный вести контрбатарейную борьбу. Однако китайские орудия стреляли очень неточно, в основном производя перелёты, в то время как артиллерийский и ружейный огонь французов производил большие опустошения в плотных рядах неприятеля.

Английские войска, выйдя одновременно с французскими, при виде маньчжурской конницы повернули на запад, чтобы ударить по правому флангу неприятеля. Услышав сильную перестрелку и канонаду со стороны правого фланга, генерал Грант отправился туда вместе со своим штабом, чтобы выяснить, в каком положении находятся французские войска. По дороге генерал Грант заблудился в полях, заросших высоким сорго, и чуть не был взят в плен отрядом маньчжурской кавалерии; его спас только огонь своих батарей, отогнавших противника картечью. После своего возвращения Грант приказал кавалерии атаковать правый фланг неприятеля. Английская кавалерия подошла на помощь французам как раз вовремя: она отбросила наседавшую маньчжурскую конницу и обеспечила левый фланг французских войск, которые смогли продолжить своё наступление.

Из-за закрытого характера местности и растянутого фронта генерал Грант также разделил свои войска на два отряда: правый, под командованием бригадира Салтона, должен был поддерживать связь с войсками генерала Коллино, левый, под командованием генерала Митчелла, атаковал правый фланг неприятеля. Атака английской кавалерии произвела такое впечатление на маньчжурскую конницу, что она в этом бою больше ни разу не подпускала её к себе достаточно близко для возобновления атаки. Заметив отступление маньчжурской конницы, генерал Грант двинулся для преследования со всей своей пехотой.

С появлением английских войск и отступлением маньчжурской конницы генерал Кузен-Монтабан смог продолжать наступление к мосту Балицяо. Однако предварительно было необходимо овладеть деревней Ягуаэ. Деревня была атакована справа — 101-м линейным полком, а слева — стрелковым батальоном. Большая часть китайской пехоты отступила из деревни к мосту Балицяо, оставшихся же в ней китайцев пришлось выбивать в рукопашных схватках. Левая колонна генерала Коллино была вынуждена выбивать китайскую пехоту, занявшую оборону на поросшем лесом кладбище. В результате обе французские колонны подошли к мосту Балицяо одновременно.

Командовавший цинскими войсками Сэнгэринчи стал лично командовать обороной моста. Ближайшие к мосту строения и пагоды были заняты пехотой, артиллерия (в том числе орудия большого калибра) обстреливали мост, берег канала и прибрежные заросли были заняты стрелками. Французская пехота приближалась к мосту постепенно, пользуясь укрытиями, отвечая на огонь противника; тем временем французы подтянули свою артиллерию. В течение получаса продолжался артиллерийский бой. Несмотря на то, что китайские начальники показывали своим подчинённым пример храбрости, техническое превосходство французских войск оказалось решающим: перекрёстный огонь перебил почти всю прислугу при орудиях.

Когда огонь китайской артиллерии заметно ослабел, генерал Коллино построил одну роту в колонну и лично повёл её в атаку на мост, который был взят с первого удара. Стоявшие открыто у моста китайские войска потеряв почти всех своих начальников обратились в бегство по направлению к Пекину. Сопротивление продолжали оказывать лишь отдельные бойцы и группы солдат. Начавшееся в 7 часов утра сражение окончилось занятием деревни Балицяо в 12 часов дня, а в 2 часа дня французы уже расположились в оставленных палатках китайского лагеря.

Англичане после помощи левому флангу французов занимались в основном преследовании противника левой колонной и наступлением правой колонной к пешеходному мосту. Так как мост был непригоден для перевозки артиллерии, то генерал Грант, когда все его войска подошли к мосту Бусыцяо, приказал не переходить канал, а расположиться перед мостом. Главная переправа уже находилась в руках французов, и было достаточно просто блокировать вторую переправу.

Итоги

Из 50 000—60 000 человек, принимавших участие в сражении на стороне китайской армии было потеряно около 3 000. Было потеряно 27 бронзовых орудий. Потери союзников были ничтожны: французы потеряли 3 человек убитыми и 17 ранеными, англичане — 2 убитыми и 29 ранеными. [1]

Получив известие о поражении своей армии, император бежал в провинцию Жэхэ, оставив вести переговоры своего младшего брата — великого князя Гуна. После недельных переговоров стало ясно, что китайцы опять пытаются выгадать время, и союзники приняли решение наступать на Пекин. Остановка у Балицяо дала англичанам и французам возможность подтянуть тылы, организовать систему снабжения и подвезти осадную артиллерию, необходимую для штурма Пекина.

Впоследствии Наполеон III пожаловал генералу Кузен-Монтабану титул «граф Балицяо».

Сноски

  1. Бутаков А. М., Тизенгаузен А. Е., Опиумные войны.

Источники

  • [militera.lib.ru/h/butakov_tizengauz/index.html Бутаков Александр Михайлович, барон Тизенгаузен Александр Евгеньевич, Опиумные войны. Обзор войн европейцев против Китая в 1840—1842, 1856—1858, 1859 и 1860 годах]

Напишите отзыв о статье "Сражение у моста Балицяо"

Отрывок, характеризующий Сражение у моста Балицяо

Камердинер, вернувшись, доложил графу, что горит Москва. Граф надел халат и вышел посмотреть. С ним вместе вышла и не раздевавшаяся еще Соня, и madame Schoss. Наташа и графиня одни оставались в комнате. (Пети не было больше с семейством; он пошел вперед с своим полком, шедшим к Троице.)
Графиня заплакала, услыхавши весть о пожаре Москвы. Наташа, бледная, с остановившимися глазами, сидевшая под образами на лавке (на том самом месте, на которое она села приехавши), не обратила никакого внимания на слова отца. Она прислушивалась к неумолкаемому стону адъютанта, слышному через три дома.
– Ах, какой ужас! – сказала, со двора возвративись, иззябшая и испуганная Соня. – Я думаю, вся Москва сгорит, ужасное зарево! Наташа, посмотри теперь, отсюда из окошка видно, – сказала она сестре, видимо, желая чем нибудь развлечь ее. Но Наташа посмотрела на нее, как бы не понимая того, что у ней спрашивали, и опять уставилась глазами в угол печи. Наташа находилась в этом состоянии столбняка с нынешнего утра, с того самого времени, как Соня, к удивлению и досаде графини, непонятно для чего, нашла нужным объявить Наташе о ране князя Андрея и о его присутствии с ними в поезде. Графиня рассердилась на Соню, как она редко сердилась. Соня плакала и просила прощенья и теперь, как бы стараясь загладить свою вину, не переставая ухаживала за сестрой.
– Посмотри, Наташа, как ужасно горит, – сказала Соня.
– Что горит? – спросила Наташа. – Ах, да, Москва.
И как бы для того, чтобы не обидеть Сони отказом и отделаться от нее, она подвинула голову к окну, поглядела так, что, очевидно, не могла ничего видеть, и опять села в свое прежнее положение.
– Да ты не видела?
– Нет, право, я видела, – умоляющим о спокойствии голосом сказала она.
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи.
Граф опять пошел за перегородку и лег. Графиня подошла к Наташе, дотронулась перевернутой рукой до ее головы, как это она делала, когда дочь ее бывала больна, потом дотронулась до ее лба губами, как бы для того, чтобы узнать, есть ли жар, и поцеловала ее.
– Ты озябла. Ты вся дрожишь. Ты бы ложилась, – сказала она.
– Ложиться? Да, хорошо, я лягу. Я сейчас лягу, – сказала Наташа.
С тех пор как Наташе в нынешнее утро сказали о том, что князь Андрей тяжело ранен и едет с ними, она только в первую минуту много спрашивала о том, куда? как? опасно ли он ранен? и можно ли ей видеть его? Но после того как ей сказали, что видеть его ей нельзя, что он ранен тяжело, но что жизнь его не в опасности, она, очевидно, не поверив тому, что ей говорили, но убедившись, что сколько бы она ни говорила, ей будут отвечать одно и то же, перестала спрашивать и говорить. Всю дорогу с большими глазами, которые так знала и которых выражения так боялась графиня, Наташа сидела неподвижно в углу кареты и так же сидела теперь на лавке, на которую села. Что то она задумывала, что то она решала или уже решила в своем уме теперь, – это знала графиня, но что это такое было, она не знала, и это то страшило и мучило ее.
– Наташа, разденься, голубушка, ложись на мою постель. (Только графине одной была постелена постель на кровати; m me Schoss и обе барышни должны были спать на полу на сене.)
– Нет, мама, я лягу тут, на полу, – сердито сказала Наташа, подошла к окну и отворила его. Стон адъютанта из открытого окна послышался явственнее. Она высунула голову в сырой воздух ночи, и графиня видела, как тонкие плечи ее тряслись от рыданий и бились о раму. Наташа знала, что стонал не князь Андрей. Она знала, что князь Андрей лежал в той же связи, где они были, в другой избе через сени; но этот страшный неумолкавший стон заставил зарыдать ее. Графиня переглянулась с Соней.
– Ложись, голубушка, ложись, мой дружок, – сказала графиня, слегка дотрогиваясь рукой до плеча Наташи. – Ну, ложись же.
– Ах, да… Я сейчас, сейчас лягу, – сказала Наташа, поспешно раздеваясь и обрывая завязки юбок. Скинув платье и надев кофту, она, подвернув ноги, села на приготовленную на полу постель и, перекинув через плечо наперед свою недлинную тонкую косу, стала переплетать ее. Тонкие длинные привычные пальцы быстро, ловко разбирали, плели, завязывали косу. Голова Наташи привычным жестом поворачивалась то в одну, то в другую сторону, но глаза, лихорадочно открытые, неподвижно смотрели прямо. Когда ночной костюм был окончен, Наташа тихо опустилась на простыню, постланную на сено с края от двери.
– Наташа, ты в середину ляг, – сказала Соня.
– Нет, я тут, – проговорила Наташа. – Да ложитесь же, – прибавила она с досадой. И она зарылась лицом в подушку.
Графиня, m me Schoss и Соня поспешно разделись и легли. Одна лампадка осталась в комнате. Но на дворе светлело от пожара Малых Мытищ за две версты, и гудели пьяные крики народа в кабаке, который разбили мамоновские казаки, на перекоске, на улице, и все слышался неумолкаемый стон адъютанта.
Долго прислушивалась Наташа к внутренним и внешним звукам, доносившимся до нее, и не шевелилась. Она слышала сначала молитву и вздохи матери, трещание под ней ее кровати, знакомый с свистом храп m me Schoss, тихое дыханье Сони. Потом графиня окликнула Наташу. Наташа не отвечала ей.
– Кажется, спит, мама, – тихо отвечала Соня. Графиня, помолчав немного, окликнула еще раз, но уже никто ей не откликнулся.
Скоро после этого Наташа услышала ровное дыхание матери. Наташа не шевелилась, несмотря на то, что ее маленькая босая нога, выбившись из под одеяла, зябла на голом полу.
Как бы празднуя победу над всеми, в щели закричал сверчок. Пропел петух далеко, откликнулись близкие. В кабаке затихли крики, только слышался тот же стой адъютанта. Наташа приподнялась.
– Соня? ты спишь? Мама? – прошептала она. Никто не ответил. Наташа медленно и осторожно встала, перекрестилась и ступила осторожно узкой и гибкой босой ступней на грязный холодный пол. Скрипнула половица. Она, быстро перебирая ногами, пробежала, как котенок, несколько шагов и взялась за холодную скобку двери.
Ей казалось, что то тяжелое, равномерно ударяя, стучит во все стены избы: это билось ее замиравшее от страха, от ужаса и любви разрывающееся сердце.
Она отворила дверь, перешагнула порог и ступила на сырую, холодную землю сеней. Обхвативший холод освежил ее. Она ощупала босой ногой спящего человека, перешагнула через него и отворила дверь в избу, где лежал князь Андрей. В избе этой было темно. В заднем углу у кровати, на которой лежало что то, на лавке стояла нагоревшая большим грибом сальная свечка.
Наташа с утра еще, когда ей сказали про рану и присутствие князя Андрея, решила, что она должна видеть его. Она не знала, для чего это должно было, но она знала, что свидание будет мучительно, и тем более она была убеждена, что оно было необходимо.
Весь день она жила только надеждой того, что ночью она уввдит его. Но теперь, когда наступила эта минута, на нее нашел ужас того, что она увидит. Как он был изуродован? Что оставалось от него? Такой ли он был, какой был этот неумолкавший стон адъютанта? Да, он был такой. Он был в ее воображении олицетворение этого ужасного стона. Когда она увидала неясную массу в углу и приняла его поднятые под одеялом колени за его плечи, она представила себе какое то ужасное тело и в ужасе остановилась. Но непреодолимая сила влекла ее вперед. Она осторожно ступила один шаг, другой и очутилась на середине небольшой загроможденной избы. В избе под образами лежал на лавках другой человек (это был Тимохин), и на полу лежали еще два какие то человека (это были доктор и камердинер).
Камердинер приподнялся и прошептал что то. Тимохин, страдая от боли в раненой ноге, не спал и во все глаза смотрел на странное явление девушки в бедой рубашке, кофте и вечном чепчике. Сонные и испуганные слова камердинера; «Чего вам, зачем?» – только заставили скорее Наташу подойти и тому, что лежало в углу. Как ни страшно, ни непохоже на человеческое было это тело, она должна была его видеть. Она миновала камердинера: нагоревший гриб свечки свалился, и она ясно увидала лежащего с выпростанными руками на одеяле князя Андрея, такого, каким она его всегда видела.
Он был таков же, как всегда; но воспаленный цвет его лица, блестящие глаза, устремленные восторженно на нее, а в особенности нежная детская шея, выступавшая из отложенного воротника рубашки, давали ему особый, невинный, ребяческий вид, которого, однако, она никогда не видала в князе Андрее. Она подошла к нему и быстрым, гибким, молодым движением стала на колени.
Он улыбнулся и протянул ей руку.


Для князя Андрея прошло семь дней с того времени, как он очнулся на перевязочном пункте Бородинского поля. Все это время он находился почти в постояниом беспамятстве. Горячечное состояние и воспаление кишок, которые были повреждены, по мнению доктора, ехавшего с раненым, должны были унести его. Но на седьмой день он с удовольствием съел ломоть хлеба с чаем, и доктор заметил, что общий жар уменьшился. Князь Андрей поутру пришел в сознание. Первую ночь после выезда из Москвы было довольно тепло, и князь Андрей был оставлен для ночлега в коляске; но в Мытищах раненый сам потребовал, чтобы его вынесли и чтобы ему дали чаю. Боль, причиненная ему переноской в избу, заставила князя Андрея громко стонать и потерять опять сознание. Когда его уложили на походной кровати, он долго лежал с закрытыми глазами без движения. Потом он открыл их и тихо прошептал: «Что же чаю?» Памятливость эта к мелким подробностям жизни поразила доктора. Он пощупал пульс и, к удивлению и неудовольствию своему, заметил, что пульс был лучше. К неудовольствию своему это заметил доктор потому, что он по опыту своему был убежден, что жить князь Андрей не может и что ежели он не умрет теперь, то он только с большими страданиями умрет несколько времени после. С князем Андреем везли присоединившегося к ним в Москве майора его полка Тимохина с красным носиком, раненного в ногу в том же Бородинском сражении. При них ехал доктор, камердинер князя, его кучер и два денщика.