Срванцтян, Амазасп
Амаза́сп Срванцтя́н (арм. Համազասպ Սրվանձթյան) — армянский фидаи начала XX века. Родился в 1873 году, был убит в 1921 году.
Содержание
Биография
Родился в городе Ван в 1873 году. Ещё с ранних лет он был втянут в революционное движение. Опасаясь турецких преследований, Амазасп уехал в Эривань, затем в Шушу.
Боевые действия
Амазасп участвовал в армяно-татарской резне 1905—1906 годов. В 1908 году вместе с другими дашнакскими деятелями был арестован царским правительством и выслан в Сибирь на 15 лет поселения, но в 1913 году смог бежать и уехал в Европу, а в 1914 году — в Константинополь[1].
С началом Первой мировой войны в 1914 году и объявлением Россией амнистии для дашнаков, Амазасп вернулся на Кавказ и принял командование 3-й Армянской добровольческой дружиной. Его дружина участвовала во многих боях. В 1915 году участвовал в боях за свой родной Ван, а после — в боях за Битлис и Хизан. Стяжал репутацию блестящего стратега.
В 1918 году Амазасп Срванцтян участвовал в оборонительных боях за Баку. Там Амазасп командовал Армянской бригадой численностью в 3500 человек[2], сражался за Гянджу и Евлах, 4 месяца отбивал атаки многократно превосходящих сил турецко-азербайджанской Кавказской Исламской Армии. В конце концов, в июле 1918 года ему пришлось отвести совершенно истощённую бригаду с линии фронта. Комиссар Армянской бригады Анастас Микояна обвинил Амазаспа в предательстве:
я вспомнил и сопоставил все поступки и рассуждения командующего отрядом и командира бригады за последние дни. Получалась цепь заранее продуманных действий. Предательство! Придя к такому выводу, я направил в Баку в адрес Шаумяна телеграмму: "Вопреки моим усилиям по приказу Амазаспа отошел обоз, а за ним постепенно двинулась пехота. Виновники должны быть преданы суду"[3] |
Вскоре Амазасп уехал в Персию. После завершения Первой мировой войны он возвращается в Армению и вскоре его назначают командиром Армянской армии в регионе Нор-Баязет. В 1920 году принимал участие в турецко-армянской войне. После установления советской власти Амазасп был арестован и в феврале 1921 года жестоко убит коммунистами в Эриванской тюрьме.
См. также
Напишите отзыв о статье "Срванцтян, Амазасп"
Примечания
- ↑ Вероятно, под чужим именем.
- ↑ [vestnikkavkaza.net/analysis/politics/68706.html Events of March 1918 in Baku: how it was in reality], vestnikkavkaza.net (March 31, 2015). Проверено 9 августа 2015.
- ↑ [militera.lib.ru/memo/russian/mikoyan/01.html Микоян А.И. Так было. — М.: Вагриус, 1999. Глава 2. В рядах революционеров Тифлиса и Баку]
статьи</th><td class="navbox-list navbox-even" style="text-align:left;border-left-width:2px;border-left-style:solid;width:100%;padding:0px;background:#f0f0f0"> Армянская освободительная легенда[hy] • Эчмиадзинское собрание[hy] (1547) • Эчмиадзинское собрание[hy] (1677) • Ангехакотское собрание[hy] (1699) • Восстание в Зангезуре (1722—1730) • Восстание в Нагорном Карабахе (1724—1731)[hy] • Армянское царство (проект)[hy] (1827) • Армянское национальное возрождение • Армянский вопрос (1878 ~) • Первая Республика Армения • Севрский мирный договор • Вильсоновская Армения • Февральское восстание[en] • Республика Горная Армения • Карабахское движение (Миацум) • Карабахская война Отрывок, характеризующий Срванцтян, АмазаспПока лакей зажигал свечу, Толь рассказывал содержание известий.– Кто привез? – спросил Кутузов с лицом, поразившим Толя, когда загорелась свеча, своей холодной строгостью. – Не может быть сомнения, ваша светлость. – Позови, позови его сюда! Кутузов сидел, спустив одну ногу с кровати и навалившись большим животом на другую, согнутую ногу. Он щурил свой зрячий глаз, чтобы лучше рассмотреть посланного, как будто в его чертах он хотел прочесть то, что занимало его. – Скажи, скажи, дружок, – сказал он Болховитинову своим тихим, старческим голосом, закрывая распахнувшуюся на груди рубашку. – Подойди, подойди поближе. Какие ты привез мне весточки? А? Наполеон из Москвы ушел? Воистину так? А? Болховитинов подробно доносил сначала все то, что ему было приказано. – Говори, говори скорее, не томи душу, – перебил его Кутузов. Болховитинов рассказал все и замолчал, ожидая приказания. Толь начал было говорить что то, но Кутузов перебил его. Он хотел сказать что то, но вдруг лицо его сщурилось, сморщилось; он, махнув рукой на Толя, повернулся в противную сторону, к красному углу избы, черневшему от образов. – Господи, создатель мой! Внял ты молитве нашей… – дрожащим голосом сказал он, сложив руки. – Спасена Россия. Благодарю тебя, господи! – И он заплакал. Со времени этого известия и до конца кампании вся деятельность Кутузова заключается только в том, чтобы властью, хитростью, просьбами удерживать свои войска от бесполезных наступлений, маневров и столкновений с гибнущим врагом. Дохтуров идет к Малоярославцу, но Кутузов медлит со всей армией и отдает приказания об очищении Калуги, отступление за которую представляется ему весьма возможным. Кутузов везде отступает, но неприятель, не дожидаясь его отступления, бежит назад, в противную сторону. Историки Наполеона описывают нам искусный маневр его на Тарутино и Малоярославец и делают предположения о том, что бы было, если бы Наполеон успел проникнуть в богатые полуденные губернии. Но не говоря о том, что ничто не мешало Наполеону идти в эти полуденные губернии (так как русская армия давала ему дорогу), историки забывают то, что армия Наполеона не могла быть спасена ничем, потому что она в самой себе несла уже тогда неизбежные условия гибели. Почему эта армия, нашедшая обильное продовольствие в Москве и не могшая удержать его, а стоптавшая его под ногами, эта армия, которая, придя в Смоленск, не разбирала продовольствия, а грабила его, почему эта армия могла бы поправиться в Калужской губернии, населенной теми же русскими, как и в Москве, и с тем же свойством огня сжигать то, что зажигают? Армия не могла нигде поправиться. Она, с Бородинского сражения и грабежа Москвы, несла в себе уже как бы химические условия разложения. Люди этой бывшей армии бежали с своими предводителями сами не зная куда, желая (Наполеон и каждый солдат) только одного: выпутаться лично как можно скорее из того безвыходного положения, которое, хотя и неясно, они все сознавали. Только поэтому, на совете в Малоярославце, когда, притворяясь, что они, генералы, совещаются, подавая разные мнения, последнее мнение простодушного солдата Мутона, сказавшего то, что все думали, что надо только уйти как можно скорее, закрыло все рты, и никто, даже Наполеон, не мог сказать ничего против этой всеми сознаваемой истины. Но хотя все и знали, что надо было уйти, оставался еще стыд сознания того, что надо бежать. И нужен был внешний толчок, который победил бы этот стыд. И толчок этот явился в нужное время. Это было так называемое у французов le Hourra de l'Empereur [императорское ура]. |