Среда

Среда́ (от средина, середина) — день недели между вторником и четвергом.

Этимология и место в календаре

Среда находится в середине славянской пятидневной рабочей недели, которая начинается понедельником и оканчивается пятницей. В случае, если воскресенье принято за первый день недели, то среда приходится на середину недели, отсюда и происходит её русское название. Большинство славянских языков следуют общему сходному образцу (болгарский: сряда, хорватский: srijeda, чешский: středa, македонский: среда, польский: środa, сербский: среда или сриједа, словацкий: streda, словенский: sreda, украинский: середа, венгерский: szerda).

Согласно международному стандарту ISO 8601, это — третий день недели, хотя в некоторых традициях (авраамических религиях) является четвёртым.

К примеру, португальский язык использует слово quarta-feira («четвертый день»), также среда — «четвёртый день» в персидском языке (چهارشنبه). Среда в греческом языке, Τετάρτη, означает просто «четвёртый». То же значение имеют арабское (أربعاء), еврейское (רביעי - ревии) названия. С армянского (Չորեքշաբթի — чорекшабти́), грузинского (ოთხშაბათი — отхшабати), башкирского (шаршамбы), таджикского (чоршанбе) и татарского (чәршәмбе) языков слово буквально переводится как «четыре (дня) от субботы».

Однако в эстонском языке название среды kolmapäev — «третий день» — подразумевает первым днём недели понедельник. В северных диалектах китайского языка, 星期三 (xīngqīsān), означает «день три», поскольку воскресенье непронумеровано.

На финском языке среда называется Keskiviikko («середина недели»), на исландском: Miðvikudagur, на фарерском: Mikudagur («день — середина недели»). В некоторых диалектах фарерского языка есть Ónsdagur, который употребляется наравне с общераспространённым наименованием среды.

На хинди среда именуется Будхвар.

«Среда», в буквальном переводе с японского, — «день воды» (水曜日).

В Древнем Риме этот день был посвящён Меркурию. Семидневная неделя победила в Риме в конце II — начале III столетия. Наименование римской среды Dies Mercurii («День Меркурия») являлось калькой с греческого языка ἡμέρα Ἕρμου heméra Hérmou, «день Гермеса», привязка семи дней недели к семи классическим планетам впервые отмечено в Anthologiarum Веттия Валента (около 170 года).

Латинское имя нашло отражение в большинстве современных романских языков: mercredi (французский язык), mercoledì (итальянский язык), miércoles (испанский язык), miercuri (румынский язык), dimecres (каталанский язык), Marcuri или Mercuri (корсиканский язык).

В северной Европе Меркурию соответствовал Один (Вотан), от его имени и происходит древнегерманское название этого дня. Германский бог Воден, Воданаз или Один во времена Римской империи был интерпретирован как «германский Меркурий».

Современное английское название среды Wednesday унаследовано от среднеанглийского Wednesdei, на древнеанглийском среда — wōdnesdæg. Англоязычные квакеры традиционно именуют среду «четвертым днём», чтобы избежать языческих ассоциаций.

В современном немецком языке слово Mittwoch (буквально: «середина недели») в X веке заменило прежнее имя среды Wodanstag («день Водана»), что сближает его со славянскими названиями этого дня. В датском языке, как и в норвежском и шведском, сохранилось название среды как дня Одина — Onsdag.

Религиозное соблюдение

Древние христиане собирались по средам в храмы для общественного богослужения. Святой Амвросий именует среду и пятницу днями стояния (dies stationum), как назывался у первых христиан пост, соединенный с молитвой.

Православная церковь наблюдает в среду (так же как в пятницу) пост (за исключением нескольких праздничных и беспостных периодов в течение года). Пост в среду и пятницу влечет за собой воздержание от мяса, птицы и молочных продуктов. Для православных пост по средам знаменует память о предательстве Иудой Иисуса Христа. Гимны в Октоихе отражают это литургически. Великая среда непосредственно предшествуюет Пасхе. Пост по средам соблюдался столь строго, что некоторые верующие не хотели его прекращать даже и в дни великих праздников. Такая строгость послужила причиной созыва, в 1168 году, особого собора, который определил, что пост среды и пятницы должно отменять только для праздников Рождества и Богоявления. В одном старинном слове правило о посте в среду и пятницу называется тайной спасения, свыше открытой святому Пахомию, а сами среда и пятница олицетворяются в виде двух Ангелов, которые в будущей жизни встретят с радостью и проведут в рай тех людей, которые их почитают.

На ирландском и кельтско-шотландском языках, имя среды, вероятно, напоминает о посте в этот день: Dé Céadaoin (на ирландском гаэльском) и Di-Ciadain (на шотландском гаэльском); корень aoine, содержащийся в них, означает «говение».

В католических странах первый день Великого поста известен как «пепельная среда» (в отличие от православных, начинающих поститься с понедельника, у католиков Великий пост начинается в среду). Первый день Великого поста в Западной христианской традиции, происходит за сорок шесть календарных дней до Пасхи и сорок будничных, если не считать воскресенья.

В США многие католические и протестантские общины и некоторые еврейские синагоги по средам проводят исследования Писания или молитвенные ночи бдения, поэтому спортивные расписания во многих американских государственных школах отражают этот факт, резервируя понедельник и четверг для игр девочек, вторник и пятницу для игр мальчиков, и вообще избегая планов на вечер среды.

Культурные традиции

В испанском слово «среда», miércoles означает как день недели, так и скабрёзный эвфемизм.

Согласно тайскому солнечному календарю, со средой связан зелёный цвет.

В Мьянме дети, родившиеся в среду до 12 часов дня, по традиции получают имя, начинающееся на одну из четырёх букв алфавита, называемых боудэхунан. После 12 часов дня по древнеиндийским астрологическим представлениям начинается восьмой день недели День Яху (Раху).

Простонародные русские поверья особо выделяли некоторые среды: так, в Тульской губернии в среду на первой неделе Великого поста поселяне выходили к родникам или речкам и прудам прислушиваться, не шумит ли вода, не стонет ли она, и по стону, шуму или свисту старались предугадать будущее. В среду на пятой неделе Великого поста в селениях Алексинского уезда Тульской губернии устраивались сходбища для проводов зимы: мужчины возили женщин на санях по улицам, холостые старались свалить сани, которые возят женатые, бросали в них снежными комками и т. п. В среду на последней неделе поста в степных селениях обливали утром водой всех домашних животных для предохранения их от болезней.

C 1890-х до 1916 года в Москве по средам собирался литературный кружок «Среда», который посещали выдающиеся писатели, такие как Викентий Вересаев, Александр Куприн, Иван Бунин, Максим Горький и др. После революции 1905—1907 годов возникла так называемая «Молодая среда» во главе с Ю. А. Буниным. Из новых участников — Иван Шмелёв, Борис Пильняк, художник Аполлинарий Васнецов.

В 1905—1909 годах по средам в Санкт-Петербурге в квартире Вячеслава Ива́нова также происходили собрания ведущих поэтов и мыслителей того времени.

Среда как мифический персонаж

В одной великорусской сказке Среда олицетворяется в виде женщины, приготовляющей холст с целью удавить хозяйку, которая её позвала на помощь в тканье холстов, поскольку в народной литературе среда и пятница ставились наряду с воскресеньем и другими церковными праздниками; считалось большим грехом не только нарушить в эти дни пост, но и заниматься некоторыми из домашних работ.

События, связанные со средой

В среду 16 сентября 1992 года произошел резкий обвал курса британского фунта стерлингов. Это событие получило известность как «Чёрная среда».

В Польше во время XX столетия в среду произошёл террористический акт (15.08.1906 г.) и акция пацификации в городе Олькуш (31.07.1940 г.), впоследствии названные «Кровавой средой».

Среда в именах и названиях

• Трек под именем Wednesday’s Song («Песня в среду»), находится в альбоме 2004 года «Shadows Collide with People» Джона Фрушанте, Wednesday («Среда») — название песни пианистки Тори Эймос из альбома «Scarlet's Walk».
• Среда включена в название профессионального английского футбольного клуба из Йоркшира — Шеффилд Уэнсдей (Среда Шеффилда).
• Уэнсди («Среда») Аддамс является членом вымышленной семьи из телесериала Семейка Аддамс.
• Мистер Среда является одним из главных персонажей романа Нила Геймана Американские боги.
• В Российском бизнесе была использована, как название сообщества #среда. Сообщества, которое объединяет людей настроенных на коллаборацию, кооперацию и на достижение общего результата. Используется, как площадка для обмена опытом между представителями бизнеса и лидерами профессий. [www.facebook.com/groups/mysreda/]

Отрывок, характеризующий Среда

– Ну, для чего вы идете на войну? – спросил Пьер.
– Для чего? я не знаю. Так надо. Кроме того я иду… – Oн остановился. – Я иду потому, что эта жизнь, которую я веду здесь, эта жизнь – не по мне!


В соседней комнате зашумело женское платье. Как будто очнувшись, князь Андрей встряхнулся, и лицо его приняло то же выражение, какое оно имело в гостиной Анны Павловны. Пьер спустил ноги с дивана. Вошла княгиня. Она была уже в другом, домашнем, но столь же элегантном и свежем платье. Князь Андрей встал, учтиво подвигая ей кресло.
– Отчего, я часто думаю, – заговорила она, как всегда, по французски, поспешно и хлопотливо усаживаясь в кресло, – отчего Анет не вышла замуж? Как вы все глупы, messurs, что на ней не женились. Вы меня извините, но вы ничего не понимаете в женщинах толку. Какой вы спорщик, мсье Пьер.
– Я и с мужем вашим всё спорю; не понимаю, зачем он хочет итти на войну, – сказал Пьер, без всякого стеснения (столь обыкновенного в отношениях молодого мужчины к молодой женщине) обращаясь к княгине.
Княгиня встрепенулась. Видимо, слова Пьера затронули ее за живое.
– Ах, вот я то же говорю! – сказала она. – Я не понимаю, решительно не понимаю, отчего мужчины не могут жить без войны? Отчего мы, женщины, ничего не хотим, ничего нам не нужно? Ну, вот вы будьте судьею. Я ему всё говорю: здесь он адъютант у дяди, самое блестящее положение. Все его так знают, так ценят. На днях у Апраксиных я слышала, как одна дама спрашивает: «c'est ca le fameux prince Andre?» Ma parole d'honneur! [Это знаменитый князь Андрей? Честное слово!] – Она засмеялась. – Он так везде принят. Он очень легко может быть и флигель адъютантом. Вы знаете, государь очень милостиво говорил с ним. Мы с Анет говорили, это очень легко было бы устроить. Как вы думаете?
Пьер посмотрел на князя Андрея и, заметив, что разговор этот не нравился его другу, ничего не отвечал.
– Когда вы едете? – спросил он.
– Ah! ne me parlez pas de ce depart, ne m'en parlez pas. Je ne veux pas en entendre parler, [Ах, не говорите мне про этот отъезд! Я не хочу про него слышать,] – заговорила княгиня таким капризно игривым тоном, каким она говорила с Ипполитом в гостиной, и который так, очевидно, не шел к семейному кружку, где Пьер был как бы членом. – Сегодня, когда я подумала, что надо прервать все эти дорогие отношения… И потом, ты знаешь, Andre? – Она значительно мигнула мужу. – J'ai peur, j'ai peur! [Мне страшно, мне страшно!] – прошептала она, содрогаясь спиною.
Муж посмотрел на нее с таким видом, как будто он был удивлен, заметив, что кто то еще, кроме его и Пьера, находился в комнате; и он с холодною учтивостью вопросительно обратился к жене:
– Чего ты боишься, Лиза? Я не могу понять, – сказал он.
– Вот как все мужчины эгоисты; все, все эгоисты! Сам из за своих прихотей, Бог знает зачем, бросает меня, запирает в деревню одну.
– С отцом и сестрой, не забудь, – тихо сказал князь Андрей.
– Всё равно одна, без моих друзей… И хочет, чтобы я не боялась.
Тон ее уже был ворчливый, губка поднялась, придавая лицу не радостное, а зверское, беличье выраженье. Она замолчала, как будто находя неприличным говорить при Пьере про свою беременность, тогда как в этом и состояла сущность дела.
– Всё таки я не понял, de quoi vous avez peur, [Чего ты боишься,] – медлительно проговорил князь Андрей, не спуская глаз с жены.
Княгиня покраснела и отчаянно взмахнула руками.
– Non, Andre, je dis que vous avez tellement, tellement change… [Нет, Андрей, я говорю: ты так, так переменился…]
– Твой доктор велит тебе раньше ложиться, – сказал князь Андрей. – Ты бы шла спать.
Княгиня ничего не сказала, и вдруг короткая с усиками губка задрожала; князь Андрей, встав и пожав плечами, прошел по комнате.
Пьер удивленно и наивно смотрел через очки то на него, то на княгиню и зашевелился, как будто он тоже хотел встать, но опять раздумывал.
– Что мне за дело, что тут мсье Пьер, – вдруг сказала маленькая княгиня, и хорошенькое лицо ее вдруг распустилось в слезливую гримасу. – Я тебе давно хотела сказать, Andre: за что ты ко мне так переменился? Что я тебе сделала? Ты едешь в армию, ты меня не жалеешь. За что?
– Lise! – только сказал князь Андрей; но в этом слове были и просьба, и угроза, и, главное, уверение в том, что она сама раскается в своих словах; но она торопливо продолжала:
– Ты обращаешься со мной, как с больною или с ребенком. Я всё вижу. Разве ты такой был полгода назад?
– Lise, я прошу вас перестать, – сказал князь Андрей еще выразительнее.
Пьер, всё более и более приходивший в волнение во время этого разговора, встал и подошел к княгине. Он, казалось, не мог переносить вида слез и сам готов был заплакать.
– Успокойтесь, княгиня. Вам это так кажется, потому что я вас уверяю, я сам испытал… отчего… потому что… Нет, извините, чужой тут лишний… Нет, успокойтесь… Прощайте…
Князь Андрей остановил его за руку.
– Нет, постой, Пьер. Княгиня так добра, что не захочет лишить меня удовольствия провести с тобою вечер.
– Нет, он только о себе думает, – проговорила княгиня, не удерживая сердитых слез.
– Lise, – сказал сухо князь Андрей, поднимая тон на ту степень, которая показывает, что терпение истощено.
Вдруг сердитое беличье выражение красивого личика княгини заменилось привлекательным и возбуждающим сострадание выражением страха; она исподлобья взглянула своими прекрасными глазками на мужа, и на лице ее показалось то робкое и признающееся выражение, какое бывает у собаки, быстро, но слабо помахивающей опущенным хвостом.
– Mon Dieu, mon Dieu! [Боже мой, Боже мой!] – проговорила княгиня и, подобрав одною рукой складку платья, подошла к мужу и поцеловала его в лоб.
– Bonsoir, Lise, [Доброй ночи, Лиза,] – сказал князь Андрей, вставая и учтиво, как у посторонней, целуя руку.


Друзья молчали. Ни тот, ни другой не начинал говорить. Пьер поглядывал на князя Андрея, князь Андрей потирал себе лоб своею маленькою рукой.
– Пойдем ужинать, – сказал он со вздохом, вставая и направляясь к двери.
Они вошли в изящно, заново, богато отделанную столовую. Всё, от салфеток до серебра, фаянса и хрусталя, носило на себе тот особенный отпечаток новизны, который бывает в хозяйстве молодых супругов. В середине ужина князь Андрей облокотился и, как человек, давно имеющий что нибудь на сердце и вдруг решающийся высказаться, с выражением нервного раздражения, в каком Пьер никогда еще не видал своего приятеля, начал говорить:
– Никогда, никогда не женись, мой друг; вот тебе мой совет: не женись до тех пор, пока ты не скажешь себе, что ты сделал всё, что мог, и до тех пор, пока ты не перестанешь любить ту женщину, какую ты выбрал, пока ты не увидишь ее ясно; а то ты ошибешься жестоко и непоправимо. Женись стариком, никуда негодным… А то пропадет всё, что в тебе есть хорошего и высокого. Всё истратится по мелочам. Да, да, да! Не смотри на меня с таким удивлением. Ежели ты ждешь от себя чего нибудь впереди, то на каждом шагу ты будешь чувствовать, что для тебя всё кончено, всё закрыто, кроме гостиной, где ты будешь стоять на одной доске с придворным лакеем и идиотом… Да что!…
Он энергически махнул рукой.
Пьер снял очки, отчего лицо его изменилось, еще более выказывая доброту, и удивленно глядел на друга.
– Моя жена, – продолжал князь Андрей, – прекрасная женщина. Это одна из тех редких женщин, с которою можно быть покойным за свою честь; но, Боже мой, чего бы я не дал теперь, чтобы не быть женатым! Это я тебе одному и первому говорю, потому что я люблю тебя.
Князь Андрей, говоря это, был еще менее похож, чем прежде, на того Болконского, который развалившись сидел в креслах Анны Павловны и сквозь зубы, щурясь, говорил французские фразы. Его сухое лицо всё дрожало нервическим оживлением каждого мускула; глаза, в которых прежде казался потушенным огонь жизни, теперь блестели лучистым, ярким блеском. Видно было, что чем безжизненнее казался он в обыкновенное время, тем энергичнее был он в эти минуты почти болезненного раздражения.
– Ты не понимаешь, отчего я это говорю, – продолжал он. – Ведь это целая история жизни. Ты говоришь, Бонапарте и его карьера, – сказал он, хотя Пьер и не говорил про Бонапарте. – Ты говоришь Бонапарте; но Бонапарте, когда он работал, шаг за шагом шел к цели, он был свободен, у него ничего не было, кроме его цели, – и он достиг ее. Но свяжи себя с женщиной – и как скованный колодник, теряешь всякую свободу. И всё, что есть в тебе надежд и сил, всё только тяготит и раскаянием мучает тебя. Гостиные, сплетни, балы, тщеславие, ничтожество – вот заколдованный круг, из которого я не могу выйти. Я теперь отправляюсь на войну, на величайшую войну, какая только бывала, а я ничего не знаю и никуда не гожусь. Je suis tres aimable et tres caustique, [Я очень мил и очень едок,] – продолжал князь Андрей, – и у Анны Павловны меня слушают. И это глупое общество, без которого не может жить моя жена, и эти женщины… Ежели бы ты только мог знать, что это такое toutes les femmes distinguees [все эти женщины хорошего общества] и вообще женщины! Отец мой прав. Эгоизм, тщеславие, тупоумие, ничтожество во всем – вот женщины, когда показываются все так, как они есть. Посмотришь на них в свете, кажется, что что то есть, а ничего, ничего, ничего! Да, не женись, душа моя, не женись, – кончил князь Андрей.
– Мне смешно, – сказал Пьер, – что вы себя, вы себя считаете неспособным, свою жизнь – испорченною жизнью. У вас всё, всё впереди. И вы…
Он не сказал, что вы , но уже тон его показывал, как высоко ценит он друга и как много ждет от него в будущем.
«Как он может это говорить!» думал Пьер. Пьер считал князя Андрея образцом всех совершенств именно оттого, что князь Андрей в высшей степени соединял все те качества, которых не было у Пьера и которые ближе всего можно выразить понятием – силы воли. Пьер всегда удивлялся способности князя Андрея спокойного обращения со всякого рода людьми, его необыкновенной памяти, начитанности (он всё читал, всё знал, обо всем имел понятие) и больше всего его способности работать и учиться. Ежели часто Пьера поражало в Андрее отсутствие способности мечтательного философствования (к чему особенно был склонен Пьер), то и в этом он видел не недостаток, а силу.