Среднебретонский язык
Поделись знанием:
– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
| Среднебретонский язык | |
| Самоназвание: |
Bretonek, Brezonek |
|---|---|
| Страны: | |
| Вымер: |
К XVII веку развился в современный бретонский язык |
| Классификация | |
| Категория: | |
| Письменность: |
латиница |
| Языковые коды | |
| ISO 639-1: |
нет |
| ISO 639-2: |
нет |
| ISO 639-3: |
xbm |
| См. также: Проект:Лингвистика | |
Среднебрето́нский язык — период в истории бретонского языка, охватывающий время с XII по XVII век. В отличие от древнебретонского периода, памятники среднебретонского языка — далеко не только глоссы, сохранились и связные тексты, в том числе литературные, и даже бретонско-французско-латинский словарь. Немалая часть этих текстов — печатные книги.
Литературная ценность большинства среднебретонских текстов сравнительно невелика, однако поэзия этого периода с формально точки зрения обнаруживает существенные сходства с валлийской. В частности, аллитерационные приёмы сходны с валлийскими cynghanedd lusg и cynghanedd sain (см. кинханед).
Считается, что среднебретонский период продолжался до XVII века. В 1659 году священник Жюльен Монуар издал книгу Le Sacre Collége de Jesus, которая рассматривается как первый памятник новобретонского периода, то есть современного бретонского языка.
Содержание
Памятники
Среди памятников среднебретонского периода необходимо отметить следующие[1]:
- В двух рукописях XIV века сохранились отрывки «народных» бретонских песен, скопированные туда писцами, видимо, чтобы отвлечься от нудного переписывания. Существуют свидетельства того, что писцы не переписывали их из другой рукописи, а помнили их наизусть, что свидетельствует о силе устной традиции в Бретани того времени[2].
- Примерно к 1450 году восходит первый сравнительно длинный среднебретонский текст: 247 стихов, рассказывающий о разговоре Артура с неким Гвинглавом (Guynglaff, примерно соответствует традиционному Мерлину)
- К концу XV века относится важный текст «Житие св. Нонны и её сына Деви» (Buez Santes Nonn hac he map Deuy) — миракль, во многом передающий аутентичную традицию о св. Давиде Валлийском и его матери, св. Нонне.
- В XVI веке появляется большинство важнейших текстов этого периода. Это в основном печатные издания (книгопечатание в Бретани началось ещё в 1484 году), что обеспечило их хорошую сохранность. Здесь наблюдается достаточно большое жанровое разнообразие.
- Миракли, религиозные пьесы: "Страсти и воскресение нашего Спасителя (Passion ha Resurrection Hon Salver), «Житие св. Барбы» (Buhez Santes Barba), «Житие св. Гвеноле» (Buhez Sant Gwenole)
- Религиозные пьесы — «Успение Марии» (Tremenuan an Ytron Guerches Maria), «Пятнадцать радостей Марии» (Pemzec leuenuez Maria), «Житие сына человеческого» (Buhez Mabden), «Зеркало смерти» (Le Mirouer de la Mort)
- Рождественская пьеса «Старые и набожные рождественские гимны» (An Nouelou ancien ha deuot)
- Прозаические тексты: Часослов (Heuriou), «Житие св. Екатерины» (Buhez Santes Cathell)
- Множество пьес-мистерий для бретонского театра
- В 1499 году был напечатан созданный примерно в 1450 году Жаном (Иеханом) Лагадеком бретонско-французско-латинский словарь под названием Catholicon, ценный, в частности, тем, что многие зафиксированные в нём слова в текстах не встречаются[3].
Лингвистическая характеристика
С лингвистической точки зрения среднебретонский язык представляет достаточно типичный для бриттских языков образец в основном флективного языка с постепенно проявляющимися чертами аналитизма. При этом на всех уровнях языковой системы (особенно в синтаксисе литературных текстов) заметно влияние латинского и французского языков, с которыми среднебретонский находился в постоянном контакте.
Фонетика, фонология и орфография
При описании мёртвого языка данные о фонетическом строе доступны только косвенно, через орфографию, которая не всегда устойчива и однозначна.
Гласные
Насколько можно судить, система гласных монофтонгов среднебретонского языка включала следующие фонемы (указано вероятное звуковое значение и соответствующие графемы)[4]:
| Подъём | Передний ряд | Задний ряд | |
|---|---|---|---|
| Неогубленные | Огубленные | Огубленные | |
| Верхний | [i] i, y, j* | [y] u, v | [u] ou |
| Средний | [e] e [ɛ] ae, æ** |
[ø] eu, ue, u*** | [o] o |
| Нижний | [a] a | ||
Примечания к таблице:
* Графема j в этом значении употребляется только в конце слова
** Статус звука [ɛ] неопределен, вероятно, это аллофон /e/
*** Графема u обозначает огубленный гласный среднего подъёма крайне редко, однако Э. Эрно отмечает[5], что в ряде слоги с этим гласным рифмуются с теми, где произносится [ø] или [œ], как, например, precius—ned eux (где eux произносится [œs]). Ср. также французские заимствования наподобие glorius, hætus и пр.
Дифтонги
В среднебретонском языке существовали следующие дифтонги:
- [aj]: ae, æ;
- [aw]: ou, au, 'au, 'aou;
- [ew]: eu, eo, eau;
- [wa]: oa (ср. рифму coat—cretat, которая показывает, что слогообразующим гласным в этом дифтонге был a);
- [we]: oe (возможно, произносилось как e).
Как можно видеть, среднебретонская орфография не всегда последовательна: графемы eu, ou, ae, æ могли обозначать как дифтонги, так и монофтонги (кроме того, сочетания eu и ou могли также обозначать сочетания монофтонгов и согласного [v], см. ниже).
Согласные
Для среднебретонского восстанавливается набор согласных, приведенный на таблице
| Губные | Зубные/ альвеолярные |
Постальвеолярные | Палатальные | Велярные | Глоттальные | |
|---|---|---|---|---|---|---|
| Взрывные | p b | t d | k g | |||
| Аффрикаты | (ts) | |||||
| Носовые | m | n | ɲ | (ŋ) | ||
| Щелевые | f v ṽ |
s z θ ð |
ʃ ʒ | x | h | |
| Аппроксиманты | w | r l |
ʎ j |
Орфография согласных в среднебретонском языке крайне неустойчива. В частности, в ней не отражаются некоторые перемены, произошедшие в фонологической системе с прабриттского периода, в первую очередь лениция согласных между гласными. Так, например, графемы для глухих согласных в позиции после гласных обозначали на самом деле звонкие: goat 'кровь' (брет. gwad, валл. gwaed); casec 'кобыла' (брет. kazeg). Такой орфографический принцип (общий для всех средневековых бриттских языков, в частности древнебретонского и древневаллийского, а также средневаллийского) связан, по всей видимости, с традицией чтения вслух латинских текстов: поскольку само произношение менялось, а орфография оставалось неизменной, устанавливались «нетрадиционные» соответствия фонем и графем[6].
Среди других особенностей среднебретонской орфографии в области консонантизма следует отметить следующие[7]:
- Звук [k] пишется как c перед a, o, u, ou; перед другими гласными как k, qu. Перед e, i, eu графема c обозначала аффрикату [ts], которая позже перешла в [s]. Перед a, o, u, ou, а также в конце слова этот звук обозначается с помощью буквосочетаний cc, cz, zc, zs, zcc, ccz, scc, scz, czc, ce, sc, позже также ç, çç. То, что эти графемы могли передавать аффрикату, подтверждается, в частности, написаниями тирп hac effe propiczc euicze 'и было ли об этом пророчество', где euicze соответствует более обычному euit se 'об этом'[8];
- Графема ch передавала и [x], и (в заимствованиях из французского) [ʃ] (в современной орфографии эти звуки передаются соответственно как c’h и ch);
- Графемы v и u могли передавать звуки [v] и [w]
- Графема f в начале слова обозначала [f]. В конце слова были распространены написания типа f, fu (иногда такде просто f), которые соответствуют в современном бретонском v, которому предшествует носовой гласный (орфографически «гласный + ñ»): haff 'лето' (брет. hañv), neff 'небо' (брет. neñv). В древнебретонском в этих случаях пишется m (ham, nem). Г. Льюис и Ж. Р. Ф. Пьетт указывают, что, по-видимому, в среднебретонском ff обозначало носовой характер не гласного, но согласного, то есть транскрибировать эти слова следует как [haṽ], [neṽ]; смена произношения произошла в конце среднебретонского периода[9]. В середине слова ff обозначает [v] с назализацией или без: leffr 'книга' (брет. levr), но dafuat 'овца' (брет. dañvad);
- Звук [g] передавался как g перед a, o, u и как gu перед e, i. При этом g перед e, i, на конце слова и иногда перед a означало [ʒ], а gu могло также обозначать [gw]: ср. guen 'челюсть' и валл. gên, но guir 'истинный' и валл. gwir;
- Графема h обозначала [h] либо [x], однако часто и не обозначала никакого звука. Особенно част последний феномен в проклитиках: ha, hac 'и' (валл. a, ac), hon 'наш' (валл. ein). Кроме того, h между гласными всегда немой и обозначает наличие зияния, то есть недифтонгическое произношение: ср. написания типа buhez, buez 'житие', где h этимологически присутствует (валл. buchedd) и buhan, buan 'скорый', где h этимологически нет (валл. buan);
- Графема j (иногда также i, y) обозначала [ʒ];
- Графема ll обозначала либо сдвоенное [l], либо палатальный боковой [ʎ], как во французском
- Графема n, особенно в соседстве с i, могла обозначать палатальный носовой [ɲ] (кроме того, это звук мог передаваться как gn, ngn);
- Графема s обозначала [s], а между гласными — [z]. После au, eu, ou для передачи [s] могла также использоваться буква x: penaux, penaus 'как' (брет. penaos);
- Что касается графемы z, то, хотя в современном бретонском она передается звук [z] (который может происходить из более ранних *z, *θ, *ð), то, по-видимому[10], в среднебретонском рефлексы *z и *θ, *ð ещё не совпали, и z использовалось для передачи обоих последних звуков: azeuliff 'поклоняться' (валл. addoli), lizer 'письмо' (валл. llythyr). После r встречается написание tz: desertz 'пустыня' (валл. diserth).
Морфонология
Начальные мутации
В среднебретонском, как и в прочих новокельтских языках, существовали системы начального чередования согласных. При этом на письме они в среднебретонский период, в отличие от современной орфографии, никак не отражались, поэтому приведенный список является реконструкцией на основе тех систем, которые засвидетельствованы в современных диалектах[11].
В среднебретонском языке существовали следующие начальные чередовани, или мутации:
- Мягкая, или лениция;
- Спирантная;
- Твёрдая, или провекция
- Смешанная
Эффекты, вызываемые каждой из мутаций, приведены на таблице. Пустая клетка означает отсутствие эффекта, согласные приведены в современной орфографии:
| Исходный согласный | Мягкая | Спирантная | Твёрдая | Смешанная |
|---|---|---|---|---|
| p | b | f | ||
| t | d | z | ||
| k | g | c’h | ||
| b | v | p | v | |
| d | z | t | t | |
| g | c’h | k | c’h | |
| gw | w | w | ||
| m | v | v |
Мягкая мутация происходит после следующих слов:
- Предыменные элементы da 'твой', e 'его', pe 'который'
- Предглагольные частицы a 'ли', ne 'не', na 'что не';
- Частица en em, образующая реципрокальные глаголы, и частица en ur, образующая прогрессив;
- Предлоги a 'из', da 'к', dindan 'под', dre 'через', war 'на', diwar 'с (чего-л.)';
- Артикли вызывают мягкую мутацию у имен женского рода в единственном числе и у имен мужского рода во множетсвенном числе, если они обозначают лиц. При этом d не подвергается чередованию (но ср. исключение an nor от dor 'дверь'[12]);
- У последующих прилагательных мягкую мутацию вызывают имена женского рода в единственном числе и мужского рода во множественном числе, если они обознчают лиц; при этом прилагательные на p, t, k подвергаются мягкой мутации только после имен, оканчивающихся на гласный l, m, n, r.
- Числительное onan 'один' (встречается редко) вызывает мягкую мутацию у слов женского рода.
- Союз pe 'или'
- Частица re 'слишком'
Спирантная мутация происходит после следующих слов:
- Притяжательные местоимения va 'мой', he 'её', o 'их'
- После инфигированного местоимения 'm 'меня; мой' спирантной мутации подвергаются слова, начинающиеся на t и k
- После hor 'наш' и инфигированного her 'её' происходит спирантная мутация k
- После местоимений «три» и «четыре». Здесь ситуация в среднебретонском неясна, так как в современном языке в разных диалектах разные правила. При этом есть один пример, где внутренняя рифма показывает наличие спирантной мутации после «три»: an barnn á vezo striz ha piz a’bec tri tra '[Страшный] Суд будет строгим и суровым из-за трёх вещей'. Здесь tri tra 'три вещи' согласно требованиям рифмы должно читаться как tri zra[13].
Провекцию вызывают следующие слова:
- Притяжательное местоимение ho 'ваш' (и инфигированное ho);
- Инфигированное местоимение 'z 'тебя; твой'.
Смешанную мутацию вызывают следующие слова:
- Частица o (брет. ouz), употребляющаяся перед глагольным именем в аналитических конструкциях (собственно предлог «при», утерявший предложную функцию в данном контексте);
- Частица e (брет. ez), которая ставится перед финитной формой глагола, не идущей на первом месте, если предглагольную позицию занимает член предложения, не являющийся подлежащим или прямым дополнением;
- Союз ma 'если'
Перегласовки
При формообразовании имен и глаголов в среднебретонском языке возможны различные изменения гласных, о которых см. ниже при описании собственно формообразования.
Морфология
Морфологический строй среднебретонского языка типичен для бриттских языков. В этот период получают развитие как многие тенденции, общие для бриттских языков этого периода (в первую очередь в области синтаксиса, о котором см. ниже), так и специфически бретонские черты. В целом среднебретонский язык характеризуется как синтетический флективный язык с активно развивающейся тенденцией к аналитизму.
Имя существительное
Главными грамматическими категориями среднебретонского имени являются число и род.
Среди способов образования множественного числа можно выделить следующие:
- Перегласовка:
- a→ e: sant 'святой', мн. ч. sent, gaffr 'коза', мн. ч. gueffr, geffr, azrouant 'дьявол, бес', мн. ч. ezreuent. Этот тип восходит к прабриттским именам с основой на -o- и к латинскому второму склонению;
- o → e: escop 'епископ', мн. ч. esquep;
- a—e → e—e: asenn 'осёл', мн. ч. esenn, castell 'замок', мн. ч. questell;
- o—e → e—i: colen 'жеребёнок; любой детёныш животного', мн. ч. quelin;
- e → ei: men 'камень' (ср. менгир, от. men hir 'длинный камень'), мн. ч. mein;
- oa → ei: troat 'нога', мн. ч. treit, treyt;
- oua → ee, e: houarn 'железо', мн. ч. heernn (читается в два слога), hernn;
- Суффиксация:
- -(i)ou[14]: corff 'тело', мн. ч. corffou, goel 'праздник', мн. ч. goelyou, goueliou. при этом может происходит чередование на границе морфем t + i → [ʃ] (hent 'дорога', мн. ч. henchou), d + i → [ʒ] (breut 'иск', мн. ч. breigou [brøʒu])[15]
- -(i)on: lazr 'разбойник', мн. ч. lazron, Yuzeau 'иудей', мн. ч. Yuzevyon. Суффикс -ion чаще выступает как -ien: pechezr 'грешник', мн. ч. pechezrien, ср. также Yuzevyen. Перед i также может происходить описанное выше чередование;
- -et: aneual 'животное', мн. ч. aneualet;
- -i (-y): bleiz 'волк', мн. ч. bleizi
- -ez: ael 'ангел', мн. ч. aelez, autrou 'правитель', мн. ч. autronez, также roe 'король', мн. ч. rouanez;
- Суффиксация с перегласовкой:
- -i (-y): bran 'ворон', мн. ч. briny, esel 'член', мн. ч. isily;
- -ion, -ien: goas 'слуга', мн. ч.guysion, guisien, ср. ч. anaffon, anafuon 'уши умерших' (eneff 'душа');
- -ez: buguel 'пастух, юноша', мн. ч. bugalez, gruec, groec 'женщина', мн. ч. groaguez;
- -ent: car 'товарищ', мн. ч. querent;
- -ier: baz 'палка', мн. ч. bizier, tnou (tnaou, traou) 'луг', мн. ч. treuier;
- -iou: dez 'день', мн. ч. diziou (также deziou);
- Существуют также сингулятивные формы, то есть такие, где форма множественного числа морфологически проще, чем форма единственного: quelyen 'комары, комарьё', ед. ч. quelyenenn 'комар'. В современном бретонском возможно также образование образование множественного числа от формы сингулятива с помощью окончания, как например среднебретонское guez 'лес, деревья', ед. ч. guezenn, брет. gwezennoù 'деревья'. В среднебретонском материале таких примеров, но поскольку они есть в древнебретонском, вероятно, можно предполагать их существование и в среднебретонский период[16];
- Особые случаи: qui, quy 'пес', мн. ч. con, quon; breuzr 'брат', мн. ч. breuder, breudeur.
В именах, оканчивающихся на -ec, перед окончаниями -ier, -iou, -ien последний согласный может исчезать: benhuec 'инструмент' (лат. beneficium), мн. ч. binhuyou.
Засвидетельствован ряд форм множественного числа, содержащих сразу два числовых аффикса: preff 'главный', мн. ч. preuet и preuedou. Некоторые имена, главным образом парные, образуют множественное число с помощью числительного два: glin 'колено', мн. ч. douglin, doulin; brech 'рука', мн. ч. diou brech. Существуют также формы, содержащие одновременно показатели множественного и «двойственного» числа: dauglinaou. Это позволяет рассматривать формы с daou, diou как реализующие особую категорию парности, ортогональную категории множественности[17].
Категория рода у имён существительных является словоклассифицирующей, в неё входят две граммемы: женского и мужского рода. Некоторые слова могут колебаться по своей родовой принадлежности (как, например, tra 'вещь'), что, возможно, связано с тем, что ранее они принадлежали к среднему роду, исчезнувшему в истории бриттских языков очень рано. Формально разные роды различаются в первую очередь поведением слов в контексте мутаций (см. выше), но в среднебретонском мутации на письме не обозначаются. С именем также по роду согласуются некоторые местоимения (ср. heman eu an canon 'таково есть правило', где heman — женского рода, как и canon), анафорические местоимения (в том числе в составе спрягаемых предлогов: douar [земля, м. р.]… voarnezaff ["на + объект 3 л. ед. ч. м. р."] 'на ней') и числительные. Имена женского рода, обозначающие лиц, могут образовываться от имён мужского рода с помощью суффикса -es: abat 'аббат', abades 'аббатиса'.
Имя прилагательное
В отличие от средневаллийского (и древнебретонского) языка, в среднебретонском языке не употребимы формы множественного числа прилагательных, когда они играют роль определения или сказуемого (к примеру, в средневаллийском возможна фраза clusteu… gochion 'красные уши'[18], от coch 'красный'). В среднебретонском формы множественного числа у прилагательных возможны только в случае их субстантивации: pour, paour 'бедный; бедняк', мн. ч. paouryen 'бедняки'. Формы множественного числа прилагательных образуются по тем же моделям, что и у существительных.
В среднебретонском также нет различия между формами мужского и женского рода у односложных прилагательных с закрытыми гласными в основе: валлийские gwyn 'белый', gwen 'белая', но в среднебретонском только guenn,
Формы сравнительной степени образуются с помощью суффикса -och (брет. -oc'h): isel 'низкий', iseloch 'ниже'. Существует также вариант -ouch: iselouch. Суффикс превосходной степени выглядит как -haff (также -haf, -hafu). Согласный -h- часто на письме пропадает, при этом вызывает оглушение конечных звонких взрывных основы (на письме часто отображается как удвоение): calet 'твердый', caletaff, caletta 'самый твердый' (последний пример также показывает встречающееся иногда отпадение конечного [v] в этом суффиксе). Иногда по аналогии с превосходной степенью встречается суффикс сравнительной степени -hoch: pell 'далекий', pelloch, pelhoch 'дальше'.
Ряд прилагательных образуют супплетивные формы превосходной степени:
- buan 'скорый' — quent 'быстрее' (но также buanoch), quenta(ff) 'самый быстрый';
- drouc 'плохой' — goaz 'хуже', goazaff 'худший';
- mat 'хороший' — guell 'лучше', guellhaff, guelhaff, guellaff 'лучший'
- meur 'большой' — muy, mui, mu 'больше', muyha(ff) 'наибольший'
- hogos 'близкий' — nes 'ближе', nessa(ff) 'ближайший'
В среднебретонском возможно добавление суффикса сравнительной степени -och к нерегулярным формам: goaz-och (дословно «хужее»); ср. в современном бретонском gwelloc’h 'лучше'.
При сравнении употребляется слово eguet. По аналогии с предлогом euit, euyt 'для, ради' он также получает форму eguit, eguyt: sclaeroch eguit ambr 'прозрачнее янтаря'.
Уравнительная степень («столь же, как») образуется тремя возможными путями:
- С помощью предлога quen (редко quez) перед формой сравнительной степени и слов ha(c) 'с' и euel 'как': quen coz hac ho tat 'такой же старый, как его отец'. Если объект сравнения описан целым придаточным предложением, используются союзы hac ma(z), euel ma(z) или na(c): ne dihunas den… quen pront… ha maz groay en dez man 'не жил ещё муж столь готовый, чтобы знать этот день'. Если объект сравнения должен быть выражен местоимением, перед quen используется притяжатаельное местоимние: e quen nobl 'такой же благородный, как он'. У слова meur 'большой' есть специальная форма уравнительной степени quement.
Напишите отзыв о статье "Среднебретонский язык"
Примечания
- ↑ Список приводится по Lewis & Piette 1966, стр. 5 sqq.
- ↑ См. издания этих текстов в Revue Celtique: Le plus ancien texte suivi en breton (J. Loth, RC XXXIV (1913), pp. 241—248); Encore du breton d’Ivonet Omnes (E. Ernault, ibid., pp. 249—251); Notes sur les textes d’Ivonet Omnes (Em. Ernault, RC XXXV (1914), pp. 129—145
- ↑ Stokes, M. Whitney. Le Catholicon de J. Lagadeuc // Révue celtique I (1870—1872), pp. 395—299
- ↑ Приводится по Lewis & Piette 1966, стр. 7 (в дальнейшем эта работа указывается как L&P)
- ↑ Ernault, E. Glossaire moyen-breton. Paris, 1895—1896, p. 163; ср. L&P, стр. 7
- ↑ Jackson, Kenneth H. Language and History in Early Britain. Edinburgh, 1952
- ↑ Приводятся в основном по L&P, стр. 7-9
- ↑ Ernault, Emile. Le Mystère de sainte Barbe. Paris, 1888, строчка 760
- ↑ L&P, стр. 9
- ↑ В L&P, стр. 8 формулировка более категорична: «нет сомнений» (nid oes amheuaeth).
- ↑ Дается по L&P, стр. 9-10. См. также Kervella, Frañsez. Yezhadur bras ar brezhoneg. Brest: Al Liamm, 1946; Jackson, Kenneth H. A historical phonology of Breton. Edinburgh, 1967.
- ↑ Есть гипотеза, что это чередование восходит к форме среднего рода артикля *sindon; ср. Loth, J. n final et d initial en construction syntactique // Révue celtique XVIII (1897), p. 423—425
- ↑ L&P, стр. 22
- ↑ Здесь ou обозначает, видимо, дифтонг [aw], как показывают написания типа aou (L&P, стр. 12)
- ↑ L&P, стр. 13
- ↑ L&P, стр. 12
- ↑ Плунгян В. А.. Общая морфология: введение в проблематику. М.: УРСС, 2000, стр. 114
- ↑ [titus.fkidg1.uni-frankfurt.de/texte/etcs/celt/mcymr/pkm/pkm.htm?pkm001.htm Pwyll Pendeuic Dyuet], строчки 22 и 23
Литература
- Lewis, Henry, & J. R. F. Piette (1966) Llawlyfr Llydaweg Canol. Argraffiad diwygiedig, Caerdydd: Gwasg Prifysgol Cymru
Ссылки
В Викисловаре список слов среднебретонского языка содержится в категории «Среднебретонский язык»
- [www.catholicon.net Catholicon, факсимильное издание] (фр.)
- [perso.wanadoo.fr/kristen.tonnelle/kt/mz_geriadur.htm Catholicon, тексты] (сайт на бретонском языке)
Отрывок, характеризующий Среднебретонский язык
– Здесь люди Бог знает что могут подумать, – бормотал Телянин, схватывая фуражку и направляясь в небольшую пустую комнату, – надо объясниться…– Я это знаю, и я это докажу, – сказал Ростов.
– Я…
Испуганное, бледное лицо Телянина начало дрожать всеми мускулами; глаза всё так же бегали, но где то внизу, не поднимаясь до лица Ростова, и послышались всхлипыванья.
– Граф!… не губите молодого человека… вот эти несчастные деньги, возьмите их… – Он бросил их на стол. – У меня отец старик, мать!…
Ростов взял деньги, избегая взгляда Телянина, и, не говоря ни слова, пошел из комнаты. Но у двери он остановился и вернулся назад. – Боже мой, – сказал он со слезами на глазах, – как вы могли это сделать?
– Граф, – сказал Телянин, приближаясь к юнкеру.
– Не трогайте меня, – проговорил Ростов, отстраняясь. – Ежели вам нужда, возьмите эти деньги. – Он швырнул ему кошелек и выбежал из трактира.
Вечером того же дня на квартире Денисова шел оживленный разговор офицеров эскадрона.
– А я говорю вам, Ростов, что вам надо извиниться перед полковым командиром, – говорил, обращаясь к пунцово красному, взволнованному Ростову, высокий штаб ротмистр, с седеющими волосами, огромными усами и крупными чертами морщинистого лица.
Штаб ротмистр Кирстен был два раза разжалован в солдаты зa дела чести и два раза выслуживался.
– Я никому не позволю себе говорить, что я лгу! – вскрикнул Ростов. – Он сказал мне, что я лгу, а я сказал ему, что он лжет. Так с тем и останется. На дежурство может меня назначать хоть каждый день и под арест сажать, а извиняться меня никто не заставит, потому что ежели он, как полковой командир, считает недостойным себя дать мне удовлетворение, так…
– Да вы постойте, батюшка; вы послушайте меня, – перебил штаб ротмистр своим басистым голосом, спокойно разглаживая свои длинные усы. – Вы при других офицерах говорите полковому командиру, что офицер украл…
– Я не виноват, что разговор зашел при других офицерах. Может быть, не надо было говорить при них, да я не дипломат. Я затем в гусары и пошел, думал, что здесь не нужно тонкостей, а он мне говорит, что я лгу… так пусть даст мне удовлетворение…
– Это всё хорошо, никто не думает, что вы трус, да не в том дело. Спросите у Денисова, похоже это на что нибудь, чтобы юнкер требовал удовлетворения у полкового командира?
Денисов, закусив ус, с мрачным видом слушал разговор, видимо не желая вступаться в него. На вопрос штаб ротмистра он отрицательно покачал головой.
– Вы при офицерах говорите полковому командиру про эту пакость, – продолжал штаб ротмистр. – Богданыч (Богданычем называли полкового командира) вас осадил.
– Не осадил, а сказал, что я неправду говорю.
– Ну да, и вы наговорили ему глупостей, и надо извиниться.
– Ни за что! – крикнул Ростов.
– Не думал я этого от вас, – серьезно и строго сказал штаб ротмистр. – Вы не хотите извиниться, а вы, батюшка, не только перед ним, а перед всем полком, перед всеми нами, вы кругом виноваты. А вот как: кабы вы подумали да посоветовались, как обойтись с этим делом, а то вы прямо, да при офицерах, и бухнули. Что теперь делать полковому командиру? Надо отдать под суд офицера и замарать весь полк? Из за одного негодяя весь полк осрамить? Так, что ли, по вашему? А по нашему, не так. И Богданыч молодец, он вам сказал, что вы неправду говорите. Неприятно, да что делать, батюшка, сами наскочили. А теперь, как дело хотят замять, так вы из за фанаберии какой то не хотите извиниться, а хотите всё рассказать. Вам обидно, что вы подежурите, да что вам извиниться перед старым и честным офицером! Какой бы там ни был Богданыч, а всё честный и храбрый, старый полковник, так вам обидно; а замарать полк вам ничего? – Голос штаб ротмистра начинал дрожать. – Вы, батюшка, в полку без году неделя; нынче здесь, завтра перешли куда в адъютантики; вам наплевать, что говорить будут: «между павлоградскими офицерами воры!» А нам не всё равно. Так, что ли, Денисов? Не всё равно?
Денисов всё молчал и не шевелился, изредка взглядывая своими блестящими, черными глазами на Ростова.
– Вам своя фанаберия дорога, извиниться не хочется, – продолжал штаб ротмистр, – а нам, старикам, как мы выросли, да и умереть, Бог даст, приведется в полку, так нам честь полка дорога, и Богданыч это знает. Ох, как дорога, батюшка! А это нехорошо, нехорошо! Там обижайтесь или нет, а я всегда правду матку скажу. Нехорошо!
И штаб ротмистр встал и отвернулся от Ростова.
– Пг'авда, чог'т возьми! – закричал, вскакивая, Денисов. – Ну, Г'остов! Ну!
Ростов, краснея и бледнея, смотрел то на одного, то на другого офицера.
– Нет, господа, нет… вы не думайте… я очень понимаю, вы напрасно обо мне думаете так… я… для меня… я за честь полка.да что? это на деле я покажу, и для меня честь знамени…ну, всё равно, правда, я виноват!.. – Слезы стояли у него в глазах. – Я виноват, кругом виноват!… Ну, что вам еще?…
– Вот это так, граф, – поворачиваясь, крикнул штаб ротмистр, ударяя его большою рукою по плечу.
– Я тебе говог'ю, – закричал Денисов, – он малый славный.
– Так то лучше, граф, – повторил штаб ротмистр, как будто за его признание начиная величать его титулом. – Подите и извинитесь, ваше сиятельство, да с.
– Господа, всё сделаю, никто от меня слова не услышит, – умоляющим голосом проговорил Ростов, – но извиняться не могу, ей Богу, не могу, как хотите! Как я буду извиняться, точно маленький, прощенья просить?
Денисов засмеялся.
– Вам же хуже. Богданыч злопамятен, поплатитесь за упрямство, – сказал Кирстен.
– Ей Богу, не упрямство! Я не могу вам описать, какое чувство, не могу…
– Ну, ваша воля, – сказал штаб ротмистр. – Что ж, мерзавец то этот куда делся? – спросил он у Денисова.
– Сказался больным, завтг'а велено пг'иказом исключить, – проговорил Денисов.
– Это болезнь, иначе нельзя объяснить, – сказал штаб ротмистр.
– Уж там болезнь не болезнь, а не попадайся он мне на глаза – убью! – кровожадно прокричал Денисов.
В комнату вошел Жерков.
– Ты как? – обратились вдруг офицеры к вошедшему.
– Поход, господа. Мак в плен сдался и с армией, совсем.
– Врешь!
– Сам видел.
– Как? Мака живого видел? с руками, с ногами?
– Поход! Поход! Дать ему бутылку за такую новость. Ты как же сюда попал?
– Опять в полк выслали, за чорта, за Мака. Австрийской генерал пожаловался. Я его поздравил с приездом Мака…Ты что, Ростов, точно из бани?
– Тут, брат, у нас, такая каша второй день.
Вошел полковой адъютант и подтвердил известие, привезенное Жерковым. На завтра велено было выступать.
– Поход, господа!
– Ну, и слава Богу, засиделись.
Кутузов отступил к Вене, уничтожая за собой мосты на реках Инне (в Браунау) и Трауне (в Линце). 23 го октября .русские войска переходили реку Энс. Русские обозы, артиллерия и колонны войск в середине дня тянулись через город Энс, по сю и по ту сторону моста.
День был теплый, осенний и дождливый. Пространная перспектива, раскрывавшаяся с возвышения, где стояли русские батареи, защищавшие мост, то вдруг затягивалась кисейным занавесом косого дождя, то вдруг расширялась, и при свете солнца далеко и ясно становились видны предметы, точно покрытые лаком. Виднелся городок под ногами с своими белыми домами и красными крышами, собором и мостом, по обеим сторонам которого, толпясь, лилися массы русских войск. Виднелись на повороте Дуная суда, и остров, и замок с парком, окруженный водами впадения Энса в Дунай, виднелся левый скалистый и покрытый сосновым лесом берег Дуная с таинственною далью зеленых вершин и голубеющими ущельями. Виднелись башни монастыря, выдававшегося из за соснового, казавшегося нетронутым, дикого леса; далеко впереди на горе, по ту сторону Энса, виднелись разъезды неприятеля.
Между орудиями, на высоте, стояли спереди начальник ариергарда генерал с свитским офицером, рассматривая в трубу местность. Несколько позади сидел на хоботе орудия Несвицкий, посланный от главнокомандующего к ариергарду.
Казак, сопутствовавший Несвицкому, подал сумочку и фляжку, и Несвицкий угощал офицеров пирожками и настоящим доппелькюмелем. Офицеры радостно окружали его, кто на коленах, кто сидя по турецки на мокрой траве.
– Да, не дурак был этот австрийский князь, что тут замок выстроил. Славное место. Что же вы не едите, господа? – говорил Несвицкий.
– Покорно благодарю, князь, – отвечал один из офицеров, с удовольствием разговаривая с таким важным штабным чиновником. – Прекрасное место. Мы мимо самого парка проходили, двух оленей видели, и дом какой чудесный!
– Посмотрите, князь, – сказал другой, которому очень хотелось взять еще пирожок, но совестно было, и который поэтому притворялся, что он оглядывает местность, – посмотрите ка, уж забрались туда наши пехотные. Вон там, на лужку, за деревней, трое тащут что то. .Они проберут этот дворец, – сказал он с видимым одобрением.
– И то, и то, – сказал Несвицкий. – Нет, а чего бы я желал, – прибавил он, прожевывая пирожок в своем красивом влажном рте, – так это вон туда забраться.
Он указывал на монастырь с башнями, видневшийся на горе. Он улыбнулся, глаза его сузились и засветились.
– А ведь хорошо бы, господа!
Офицеры засмеялись.
– Хоть бы попугать этих монашенок. Итальянки, говорят, есть молоденькие. Право, пять лет жизни отдал бы!
– Им ведь и скучно, – смеясь, сказал офицер, который был посмелее.
Между тем свитский офицер, стоявший впереди, указывал что то генералу; генерал смотрел в зрительную трубку.
– Ну, так и есть, так и есть, – сердито сказал генерал, опуская трубку от глаз и пожимая плечами, – так и есть, станут бить по переправе. И что они там мешкают?
На той стороне простым глазом виден был неприятель и его батарея, из которой показался молочно белый дымок. Вслед за дымком раздался дальний выстрел, и видно было, как наши войска заспешили на переправе.
Несвицкий, отдуваясь, поднялся и, улыбаясь, подошел к генералу.
– Не угодно ли закусить вашему превосходительству? – сказал он.
– Нехорошо дело, – сказал генерал, не отвечая ему, – замешкались наши.
– Не съездить ли, ваше превосходительство? – сказал Несвицкий.
– Да, съездите, пожалуйста, – сказал генерал, повторяя то, что уже раз подробно было приказано, – и скажите гусарам, чтобы они последние перешли и зажгли мост, как я приказывал, да чтобы горючие материалы на мосту еще осмотреть.
– Очень хорошо, – отвечал Несвицкий.
Он кликнул казака с лошадью, велел убрать сумочку и фляжку и легко перекинул свое тяжелое тело на седло.
– Право, заеду к монашенкам, – сказал он офицерам, с улыбкою глядевшим на него, и поехал по вьющейся тропинке под гору.
– Нут ка, куда донесет, капитан, хватите ка! – сказал генерал, обращаясь к артиллеристу. – Позабавьтесь от скуки.
– Прислуга к орудиям! – скомандовал офицер.
И через минуту весело выбежали от костров артиллеристы и зарядили.
– Первое! – послышалась команда.
Бойко отскочил 1 й номер. Металлически, оглушая, зазвенело орудие, и через головы всех наших под горой, свистя, пролетела граната и, далеко не долетев до неприятеля, дымком показала место своего падения и лопнула.
Лица солдат и офицеров повеселели при этом звуке; все поднялись и занялись наблюдениями над видными, как на ладони, движениями внизу наших войск и впереди – движениями приближавшегося неприятеля. Солнце в ту же минуту совсем вышло из за туч, и этот красивый звук одинокого выстрела и блеск яркого солнца слились в одно бодрое и веселое впечатление.
Над мостом уже пролетели два неприятельские ядра, и на мосту была давка. В средине моста, слезши с лошади, прижатый своим толстым телом к перилам, стоял князь Несвицкий.
Он, смеючись, оглядывался назад на своего казака, который с двумя лошадьми в поводу стоял несколько шагов позади его.
Только что князь Несвицкий хотел двинуться вперед, как опять солдаты и повозки напирали на него и опять прижимали его к перилам, и ему ничего не оставалось, как улыбаться.
– Экой ты, братец, мой! – говорил казак фурштатскому солдату с повозкой, напиравшему на толпившуюся v самых колес и лошадей пехоту, – экой ты! Нет, чтобы подождать: видишь, генералу проехать.
Но фурштат, не обращая внимания на наименование генерала, кричал на солдат, запружавших ему дорогу: – Эй! землячки! держись влево, постой! – Но землячки, теснясь плечо с плечом, цепляясь штыками и не прерываясь, двигались по мосту одною сплошною массой. Поглядев за перила вниз, князь Несвицкий видел быстрые, шумные, невысокие волны Энса, которые, сливаясь, рябея и загибаясь около свай моста, перегоняли одна другую. Поглядев на мост, он видел столь же однообразные живые волны солдат, кутасы, кивера с чехлами, ранцы, штыки, длинные ружья и из под киверов лица с широкими скулами, ввалившимися щеками и беззаботно усталыми выражениями и движущиеся ноги по натасканной на доски моста липкой грязи. Иногда между однообразными волнами солдат, как взбрызг белой пены в волнах Энса, протискивался между солдатами офицер в плаще, с своею отличною от солдат физиономией; иногда, как щепка, вьющаяся по реке, уносился по мосту волнами пехоты пеший гусар, денщик или житель; иногда, как бревно, плывущее по реке, окруженная со всех сторон, проплывала по мосту ротная или офицерская, наложенная доверху и прикрытая кожами, повозка.
– Вишь, их, как плотину, прорвало, – безнадежно останавливаясь, говорил казак. – Много ль вас еще там?
– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.
Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.
