Средний Кисловский переулок
Поделись знанием:
Координаты: 55°45′21″ с. ш. 37°36′18″ в. д. / 55.75583° с. ш. 37.60500° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=55.75583&mlon=37.60500&zoom=12 (O)] (Я)Средний Кисловский переулокСредний Кисловский переулок
К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)
– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
| Средний Кисловский переулок Москва | |
 Средний Кисловский переулок | |
| Общая информация | |
|---|---|
| Страна | |
| Город | |
| Округ | |
| Ближайшие станции метро |
Арбатская (Филёвская линия) и Арбатская (Арбатско-Покровская линия) |
| Почтовый индекс |
125009 |
| [www.openstreetmap.org/?lat=55.75583&lon=37.60500&zoom=15&layers=M на OpenStreetMap] | |
| [maps.yandex.ru/?ll=37.60500%2C55.75583&spn=0.15381%2C0.080341&z=16&l=map на Яндекс.Картах] | |
Сре́дний Кисло́вский переулок — переулок в Центральном административном округе города Москвы. Проходит от Большого Кисловского переулка до Малого Кисловского переулка, параллельно Большой Никитской улице. Нумерация домов ведётся от Большого Кисловского переулка.
Содержание
Происхождение названия
Название XVII века, дано по Кисловской слободе. Кислошниками называли людей, профессионально занимавшихся засолкой и квашением овощей и ягод, приготовлением кислых напитков — кваса, щей и др. В районе нынешних Кисловских переулков находилась принадлежавшая двору царицы царицына Кисловская слобода. Рядом также располагалась патриаршая Кисловская слобода.
История
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
В этом разделе не хватает ссылок на источники информации. Информация должна быть проверяема, иначе она может быть поставлена под сомнение и удалена.
Вы можете отредактировать эту статью, добавив ссылки на авторитетные источники. Эта отметка установлена 26 июля 2012 года. |
К середине XIX века Средний и Нижний переулки стали собственностью семейства Якунчиковых. Глава дома был известен как щедрый меценат и ценитель изящных искусств. Он щедро субсидировал строительство Московской консерватории. На его музыкальные вечера в главном усадебном доме собиралась едва ли не вся богемная Москва.
С 1901 года в Кисловских переулках находится Московская консерватория, с 1902 года — Музыкально-драматическое училище при Филармоническом обществе. По соседству с музыкальными учреждениями нанимали квартиры их преподаватели, видные российские музыканты, и ученики.
В переулке жили преподаватели консерватории, композиторы Василий Сергеевич Калинников (1866—1900) и Арсений Николаевич Корещенко (1870—1921).
Примечательные здания и сооружения
По нечётной стороне
- № 1/13 — стр. 1 — Жилой доходный дом первой трети XIX века со сводчатым подвалом и одноэтажным объемом винных складов, а также небольшой жилой флигель 1806—1822 годов. Стр. 3 — доходный жилой дом последней трети XIX века. В одном из этих домов в 1914—1917 жил художник Георгий Богдановия Якулов (1884—1928).
- № 3 — Наиболее раннее строение в переулке (1806). Дом был построен во владении купца Ф. Ланга. В начале 1850-х гг. здесь жил А. Ю. Давидов, один из основателей Московского математического общества, а в середине 1890-х гг. — выдающаяся балерина Екатерина Васильевна Гельцер (1876—1962).
- № 5/6, стр. 3 — Доходный дом Якунчиковых постройки 1896 г., арх. Ф. Ф. Воскресенский
- № 7/10 — Два нижних этажа XVIII века, четыре верхних 1953 года. После 1812 года здание принадлежало генерал-майору Г. А. Колокольцеву, с 1858 года — В. И. Якунчикову, где на домашних концертах бывали композитор Антон Григорьевич Рубинштейн (1829—1894), пианист Николай Григорьевич Рубинштейн (1835—1881), композитор Александр Николаевич Скрябин (1872—1915), Петр Ильич Чайковский (1840—1893), художник Василий Дмитриевич Поленов (1844—1927), художественный критик С. Г. Голоушев. Здесь же жили и работали дочери-художницы В. И. Якунчикова Мария и Вера. В 1899—1903 гг. в доме жил член объединения художников «Голубая роза» С. Г. Судейкин, а с 1908 года — скульптор С. Т. Коненков.
По чётной стороне
- № 2 — Доходный дом Н. Н. Чернева. Перестроен в 1890 году архитектором В. А. Мазыриным из более ранней постройки. Здесь в 1910—1920-х гг. жил композитор Ф. Ф. Кёнеман, в 1930-х гг. — артист В. Я. Станицын.
- № 4 — Жилой дом Синодального училища церковного пения, построен в 1897 г. архитектором В. Д. Шером. Здесь жили преподаватели СИнодального училища церковного пения — Николай Семёнович Голованов (1891—1953), С. Н. Кругликов, Александр Дмитриевич Кастальский (1858—1926). Ныне дом признан городскими властями аварийным, консерватория намерена его снести и выстроить здесь здание для своей библиотеки, перекрыв при этом внутренний двор и создав подземную автостоянку. Жильцы дома протестуют против планов сноса, общественность также выступает в его защиту: 17 апреля 2009 года, накануне Международного дня музеев, ровно в 22:00 к дому пришли экскурсии, организованные движением «Архнадзор», выступил хор Казанского собора. От сноса предостерегают и инженеры: слом дома нарушит уникальную акустику Рахманиновского зала (в 1897 г. при строительстве дома он был соединён с залом для удобства преподавателей училища, которые могли ходить на работу через второй этаж). Ранее, в 2006 г., дом был заявлен на охрану в Москомнаследие (по закону заявленный объект не может быть снесён и реконструирован до вынесения решения соответствующей комиссии), но необходимая документация до сих пор не готова. [moskva.kotoroy.net/histories/93.html Средний Кисловский переулок, д. 4, стр. 2. Дом синодальных композиторов]
- № 6 — В этом здании располагалась еврейская драматическая студия "Габима".
- № 8 —
- № 10 —
См. также
Напишите отзыв о статье "Средний Кисловский переулок"
Литература
- Васькин А. А., Гольштадт М. Г. От снесённого Военторга до сгоревшего Манежа. Исторический фотопутеводитель. — М.: Компания Спутник +, 2009. — 400 с. — 2000 экз. — ISBN 678-5-9973-0100-2.
Ссылки
- [maps.yandex.ru Карты Яндекс] — [maps.yandex.ru/map.xml?mapID=2000&mapX=4186224&mapY=7474627&scale=11&descx=4186069&descy=7474617&distance=1230%2C-6250%3B950%2C-6450%3B780%2C-7010%3B950%2C-7230%3B1340%2C-7410%3B1840%2C-7600%3B2360%2C-7800%3B3090%2C-8110%3B&text=%D0%A0%D0%BE%D1%81%D1%81%D0%B8%D1%8F%2C%20%D0%9C%D0%BE%D1%81%D0%BA%D0%B2%D0%B0%2C%20%D0%9A%D0%B8%D1%81%D0%BB%D0%BE%D0%B2%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9%20%D0%A1%D1%80%20%D0%BF%D0%B5%D1%80%D0%B5%D1%83%D0%BB%D0%BE%D0%BA Средний Кисловский переулок]
- [maps.google.com Google Maps] — [maps.google.com/maps?f=q&hl=en&geocode=&q=Sr.+Kislovskiy+pereulok&sll=55.755783,37.605036&sspn=0.008344,0.019226&ie=UTF8&t=h&z=16&iwloc=addr Средний Кисловский переулок]
Отрывок, характеризующий Средний Кисловский переулок
– Ah! un des vieux! [А! из стариков!] Получили рис в полк?– Получили, ваше величество.
Наполеон кивнул головой и отошел от него.
В половине шестого Наполеон верхом ехал к деревне Шевардину.
Начинало светать, небо расчистило, только одна туча лежала на востоке. Покинутые костры догорали в слабом свете утра.
Вправо раздался густой одинокий пушечный выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, заколебался воздух; четвертый, пятый раздались близко и торжественно где то справа.
Еще не отзвучали первые выстрелы, как раздались еще другие, еще и еще, сливаясь и перебивая один другой.
Наполеон подъехал со свитой к Шевардинскому редуту и слез с лошади. Игра началась.
Вернувшись от князя Андрея в Горки, Пьер, приказав берейтору приготовить лошадей и рано утром разбудить его, тотчас же заснул за перегородкой, в уголке, который Борис уступил ему.
Когда Пьер совсем очнулся на другое утро, в избе уже никого не было. Стекла дребезжали в маленьких окнах. Берейтор стоял, расталкивая его.
– Ваше сиятельство, ваше сиятельство, ваше сиятельство… – упорно, не глядя на Пьера и, видимо, потеряв надежду разбудить его, раскачивая его за плечо, приговаривал берейтор.
– Что? Началось? Пора? – заговорил Пьер, проснувшись.
– Изволите слышать пальбу, – сказал берейтор, отставной солдат, – уже все господа повышли, сами светлейшие давно проехали.
Пьер поспешно оделся и выбежал на крыльцо. На дворе было ясно, свежо, росисто и весело. Солнце, только что вырвавшись из за тучи, заслонявшей его, брызнуло до половины переломленными тучей лучами через крыши противоположной улицы, на покрытую росой пыль дороги, на стены домов, на окна забора и на лошадей Пьера, стоявших у избы. Гул пушек яснее слышался на дворе. По улице прорысил адъютант с казаком.
– Пора, граф, пора! – прокричал адъютант.
Приказав вести за собой лошадь, Пьер пошел по улице к кургану, с которого он вчера смотрел на поле сражения. На кургане этом была толпа военных, и слышался французский говор штабных, и виднелась седая голова Кутузова с его белой с красным околышем фуражкой и седым затылком, утонувшим в плечи. Кутузов смотрел в трубу вперед по большой дороге.
Войдя по ступенькам входа на курган, Пьер взглянул впереди себя и замер от восхищенья перед красотою зрелища. Это была та же панорама, которою он любовался вчера с этого кургана; но теперь вся эта местность была покрыта войсками и дымами выстрелов, и косые лучи яркого солнца, поднимавшегося сзади, левее Пьера, кидали на нее в чистом утреннем воздухе пронизывающий с золотым и розовым оттенком свет и темные, длинные тени. Дальние леса, заканчивающие панораму, точно высеченные из какого то драгоценного желто зеленого камня, виднелись своей изогнутой чертой вершин на горизонте, и между ними за Валуевым прорезывалась большая Смоленская дорога, вся покрытая войсками. Ближе блестели золотые поля и перелески. Везде – спереди, справа и слева – виднелись войска. Все это было оживленно, величественно и неожиданно; но то, что более всего поразило Пьера, – это был вид самого поля сражения, Бородина и лощины над Колочею по обеим сторонам ее.
Над Колочею, в Бородине и по обеим сторонам его, особенно влево, там, где в болотистых берегах Во йна впадает в Колочу, стоял тот туман, который тает, расплывается и просвечивает при выходе яркого солнца и волшебно окрашивает и очерчивает все виднеющееся сквозь него. К этому туману присоединялся дым выстрелов, и по этому туману и дыму везде блестели молнии утреннего света – то по воде, то по росе, то по штыкам войск, толпившихся по берегам и в Бородине. Сквозь туман этот виднелась белая церковь, кое где крыши изб Бородина, кое где сплошные массы солдат, кое где зеленые ящики, пушки. И все это двигалось или казалось движущимся, потому что туман и дым тянулись по всему этому пространству. Как в этой местности низов около Бородина, покрытых туманом, так и вне его, выше и особенно левее по всей линии, по лесам, по полям, в низах, на вершинах возвышений, зарождались беспрестанно сами собой, из ничего, пушечные, то одинокие, то гуртовые, то редкие, то частые клубы дымов, которые, распухая, разрастаясь, клубясь, сливаясь, виднелись по всему этому пространству.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища.
Пуфф! – вдруг виднелся круглый, плотный, играющий лиловым, серым и молочно белым цветами дым, и бумм! – раздавался через секунду звук этого дыма.
«Пуф пуф» – поднимались два дыма, толкаясь и сливаясь; и «бум бум» – подтверждали звуки то, что видел глаз.
Пьер оглядывался на первый дым, который он оставил округлым плотным мячиком, и уже на месте его были шары дыма, тянущегося в сторону, и пуф… (с остановкой) пуф пуф – зарождались еще три, еще четыре, и на каждый, с теми же расстановками, бум… бум бум бум – отвечали красивые, твердые, верные звуки. Казалось то, что дымы эти бежали, то, что они стояли, и мимо них бежали леса, поля и блестящие штыки. С левой стороны, по полям и кустам, беспрестанно зарождались эти большие дымы с своими торжественными отголосками, и ближе еще, по низам и лесам, вспыхивали маленькие, не успевавшие округляться дымки ружей и точно так же давали свои маленькие отголоски. Трах та та тах – трещали ружья хотя и часто, но неправильно и бедно в сравнении с орудийными выстрелами.
Пьеру захотелось быть там, где были эти дымы, эти блестящие штыки и пушки, это движение, эти звуки. Он оглянулся на Кутузова и на его свиту, чтобы сверить свое впечатление с другими. Все точно так же, как и он, и, как ему казалось, с тем же чувством смотрели вперед, на поле сражения. На всех лицах светилась теперь та скрытая теплота (chaleur latente) чувства, которое Пьер замечал вчера и которое он понял совершенно после своего разговора с князем Андреем.
– Поезжай, голубчик, поезжай, Христос с тобой, – говорил Кутузов, не спуская глаз с поля сражения, генералу, стоявшему подле него.
Выслушав приказание, генерал этот прошел мимо Пьера, к сходу с кургана.
– К переправе! – холодно и строго сказал генерал в ответ на вопрос одного из штабных, куда он едет. «И я, и я», – подумал Пьер и пошел по направлению за генералом.
