Средняя полоса России

Средняя полоса России, средняя полоса Европейской части России, часто просто средняя полоса — условный термин, определяющий центрально-европейскую часть России, характеризующуюся умеренно-континентальным климатом (континентальным климатом умеренных широт).

В советское время термин относился к СССР — средняя полоса (Европейской части) СССР.

Синоним — среднерусский регион.

Данный термин строго не формализован, поэтому в разных источниках может подразумевать разные географические территории. Тем не менее, термин широко распространен в обиходе, популярной, а также научной и энциклопедической литературе.

История термина

Впервые появляется в Уставе о Лесах 1785 года и в «Обозрении Российской империи в нынешнем её новоустроенном состоянии» (1787) адъютанта Павла I С. И. Плещеева где вся территория России делится на Северную, Среднюю и Полуденные полосы. Полосы делились на наместничества, а те соответственно на уезды. Для удобства описания каждое наместничество тоже делилось на три полосы. Термин имел прикладное значение в условиях аграрной экономики, позволяя быстро группировать административные единицы по климатическим зонам. После пересмотра Павлом I административно-территориального деления России, упразднения наместничеств и создания губерний в 1796 году, термин продолжал использоваться в основном агрономами, лесниками, метеорологами и ботаниками. По этой причине, данного определения нет в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона (1890—1907 гг.). Возврат происходит в советское время. Он уже присутствует в некоторых научно-популярных изданиях по крайней мере 1940 года. К примеру, определители растений П. Ф. Маевского первоначально, в XIX веке, носили название «Флора средней России», с этим же названием они переиздавались в 1926 и 1928 годах, но уже в 1940 году переиздание этого определителя вышло под названием «Флора средней полосы Европейской части СССР».

География термина

К средней полосе принято относить Европейскую часть России от границ с Белоруссией на западе до Поволжья на востоке, и от Карелии и Архангельской области на севере до Черноземья, а иногда и до Кавказа, на юге.

Безоговорочно к средней полосе России относятся области, расположенные вокруг Москвы (Центральный экономический район и Нижегородская область):

• Московская
• Смоленская
• Тверская
• Ярославская
• Владимирская
• Рязанская
• Тульская
• Калужская

• Орловская
• Брянская
• Костромская
• Ивановская
• Нижегородская

Также к средней полосе могут относить более северные области:

• Ленинградская
• Псковская
• Новгородская
• Вологодская

Также более южные области Черноземья:

• Курская
• Белгородская
• Липецкая
• Воронежская
• Тамбовская

А также более восточные области Поволжья:

• Кировская
• Марий Эл
• Чувашия
• Мордовия
• Пензенская
• Саратовская
• Волгоградская
• Ульяновская
• Самарская

Татарстан, Удмуртию, Башкирию, Оренбургскую область, Пермский край, Республику Коми к средней полосе не относят.

В современных научных изданиях средняя полоса России может определяться в разных границах:

«…в пределах среднерусского региона, охватывающего территорию от Ярославской и Костромской областей на севере до Белгородской и Саратовской — на юге, и от Смоленской и Калужской областей на западе до Татарстана и Самарской области (в пределах правобережных приволжских территорий) — на востоке»

«Понятие „средняя полоса России“ довольно условно … В Атласе мы рассматриваем территорию, ограниченную с севера — Ленинградской и Вологодской областями (включительно), с юга — Белгородской и Саратовской областями (также включительно), на западе доходящую до границы с Белоруссией, на востоке — до Восточного Поволжья.»

Правописание термина

Правильное написание в тексте — со строчной («маленькой») буквы — средняя полоса России.

Климат средней полосы

Климат средней полосы — умеренно-континентальный, со снежной, умеренно морозной зимой и теплым, достаточно влажным летом. Средняя зимняя температура составляет от −8 °C на юго-западе (Брянская область) до −12 °C на северо-востоке (Ярославская область). Летняя же температура — от 17 °C на северо-западе (Тверская область) до 21 °C на юго-востоке (Липецкая область).

Рельеф средней полосы

Средняя полоса России расположена в пределах одной из крупнейших равнин Земли, Восточно-Европейской равнины. Юг средней полосы занимает Среднерусская возвышенность.

Рельеф средней полосы России равнинный, местами присутствуют возвышенности и кряжи. Средняя высота над уровнем моря 170 метров.

Расположение средней полосы на устойчивом участке земной коры, на Восточно-Европейской платформе, обуславливает отсутствие вулканической деятельности и землетрясений.

Гидрография

В средней полосе России находятся истоки и верхнее течение Волги, Дона, Днепра, Западной Двины и их притоки.

Реки средней полосы России характеризуются небольшими значениями уклона русла — от 0,2 м/км до 1 м/км, редко до 1,6 м/км, в среднем 0,5 м/км.

Растительный мир

Для средней полосы характерны широколиственные и смешанные леса. На севере — в Псковской, Ярославской, Костромской, Кировской областях — средняя полоса граничит с таёжной полосой. На юге — в Воронежской, Курской, Орловской, Липецкой, Тамбовской, Пензенской областях и Мордовии — с зоной лесостепей.

Смешанные леса средней полосы также выделяют как подтаёжную зону.

Основные древесные представители широколиственных лесов: дуб, липа, берёза, клён, ясень, вяз. В смешанных лесах к вышеназванным древесным породам добавляются хвойные — сосна и ель, в восточной части, по мере приближения к Уралу присоединяется пихта, а на севере Нижегородской, Костромской и Кировской областей, а также Удмуртии — изредка лиственница.

Для средней полосы характерно наличие лугов. Основные представители составляющие луговой травостой — семейства злаковых: овсяница, ежа, тимофеевка, лисохвост, полевица; семейства бобовых: клевер, мышиный горошек; и различные осоки

• Festuca eskia.JPG

  Овсяница

• Dactylis glomerata Habito 2010-5-26 DehesaBoyaldePuertollano.jpg

  Ежа

• Phleum pratense001.JPG

  Тимофеевка (Аржанец)

• Alopecurus.pratensis.2.jpg

  Лисохвост

• Agrostis.canina.jpg

  Полевица

Животный мир

Млекопитающие

Крупные хищные млекопитающие: бурый медведь, волк, лисица, рысь, енотовидная собака (интродуцированна в XX веке).

Парнокопытные: лоси, олени (благородный, пятнистый, марал), косули, кабаны.

Семейство куньих: куницы, барсуки, выдры, норки, горностаи, ласки, хори.

Грызуны: белки, суслики, бобры, ондатра, серая и чёрная крысы, мыши, хомяки, полёвки, сони, лесная мышовка, большой тушканчик.

А также зайцы, ежи, кроты, выхухоли, землеройки.

Птицы

Орнитофауна средней полосы насчитывает более 170 видов. В больших количествах встречаются дятлы, дрозды, рябчики, снегири, соловьи, коростели, чибисы, серые цапли, чайки, поганки, утки (особенно кряквы); водятся также белые аисты, огари. Многочисленны воробьи, сороки, вороны. Свыше сорока видов относятся к охотничье-промысловым и добываются ежегодно.

См. также

• Центральная Россия
• Центральный федеральный округ
• Центральный экономический район
• Восточно-Европейская равнина
• Среднерусская возвышенность
• Нечерноземье, нечернозёмная полоса, нечернозёмная зона

Литература

• Г.М,Лаппо, Ф.Н.Мильков, В.С.Хорев (ред.). Российская Федерация: Центральная Россия. — М.: Мысль, 1970. — 907 с.

• К.В.Киселева, С.Р.Майоров, В.С.Новиков (ред.). Флора средней полосы России: Атлас определитель. — М.: ООО «Фитон XXI», 2010. — 544 с.

• Р.Р.Сейфулина, В.М.Карцев. Пауки средней полосы России: Атлас определитель. — М.: Фитон+, 2011. — 608 с.

Отрывок, характеризующий Средняя полоса России

На все убеждения Денисова не ездить Петя отвечал, что он тоже привык все делать аккуратно, а не наобум Лазаря, и что он об опасности себе никогда не думает.
– Потому что, – согласитесь сами, – если не знать верно, сколько там, от этого зависит жизнь, может быть, сотен, а тут мы одни, и потом мне очень этого хочется, и непременно, непременно поеду, вы уж меня не удержите, – говорил он, – только хуже будет…


Одевшись в французские шинели и кивера, Петя с Долоховым поехали на ту просеку, с которой Денисов смотрел на лагерь, и, выехав из леса в совершенной темноте, спустились в лощину. Съехав вниз, Долохов велел сопровождавшим его казакам дожидаться тут и поехал крупной рысью по дороге к мосту. Петя, замирая от волнения, ехал с ним рядом.
– Если попадемся, я живым не отдамся, у меня пистолет, – прошептал Петя.
– Не говори по русски, – быстрым шепотом сказал Долохов, и в ту же минуту в темноте послышался оклик: «Qui vive?» [Кто идет?] и звон ружья.
Кровь бросилась в лицо Пети, и он схватился за пистолет.
– Lanciers du sixieme, [Уланы шестого полка.] – проговорил Долохов, не укорачивая и не прибавляя хода лошади. Черная фигура часового стояла на мосту.
– Mot d'ordre? [Отзыв?] – Долохов придержал лошадь и поехал шагом.
– Dites donc, le colonel Gerard est ici? [Скажи, здесь ли полковник Жерар?] – сказал он.
– Mot d'ordre! – не отвечая, сказал часовой, загораживая дорогу.
– Quand un officier fait sa ronde, les sentinelles ne demandent pas le mot d'ordre… – крикнул Долохов, вдруг вспыхнув, наезжая лошадью на часового. – Je vous demande si le colonel est ici? [Когда офицер объезжает цепь, часовые не спрашивают отзыва… Я спрашиваю, тут ли полковник?]
И, не дожидаясь ответа от посторонившегося часового, Долохов шагом поехал в гору.
Заметив черную тень человека, переходящего через дорогу, Долохов остановил этого человека и спросил, где командир и офицеры? Человек этот, с мешком на плече, солдат, остановился, близко подошел к лошади Долохова, дотрогиваясь до нее рукою, и просто и дружелюбно рассказал, что командир и офицеры были выше на горе, с правой стороны, на дворе фермы (так он называл господскую усадьбу).
Проехав по дороге, с обеих сторон которой звучал от костров французский говор, Долохов повернул во двор господского дома. Проехав в ворота, он слез с лошади и подошел к большому пылавшему костру, вокруг которого, громко разговаривая, сидело несколько человек. В котелке с краю варилось что то, и солдат в колпаке и синей шинели, стоя на коленях, ярко освещенный огнем, мешал в нем шомполом.
– Oh, c'est un dur a cuire, [С этим чертом не сладишь.] – говорил один из офицеров, сидевших в тени с противоположной стороны костра.
– Il les fera marcher les lapins… [Он их проберет…] – со смехом сказал другой. Оба замолкли, вглядываясь в темноту на звук шагов Долохова и Пети, подходивших к костру с своими лошадьми.
– Bonjour, messieurs! [Здравствуйте, господа!] – громко, отчетливо выговорил Долохов.
Офицеры зашевелились в тени костра, и один, высокий офицер с длинной шеей, обойдя огонь, подошел к Долохову.
– C'est vous, Clement? – сказал он. – D'ou, diable… [Это вы, Клеман? Откуда, черт…] – но он не докончил, узнав свою ошибку, и, слегка нахмурившись, как с незнакомым, поздоровался с Долоховым, спрашивая его, чем он может служить. Долохов рассказал, что он с товарищем догонял свой полк, и спросил, обращаясь ко всем вообще, не знали ли офицеры чего нибудь о шестом полку. Никто ничего не знал; и Пете показалось, что офицеры враждебно и подозрительно стали осматривать его и Долохова. Несколько секунд все молчали.
– Si vous comptez sur la soupe du soir, vous venez trop tard, [Если вы рассчитываете на ужин, то вы опоздали.] – сказал с сдержанным смехом голос из за костра.
Долохов отвечал, что они сыты и что им надо в ночь же ехать дальше.
Он отдал лошадей солдату, мешавшему в котелке, и на корточках присел у костра рядом с офицером с длинной шеей. Офицер этот, не спуская глаз, смотрел на Долохова и переспросил его еще раз: какого он был полка? Долохов не отвечал, как будто не слыхал вопроса, и, закуривая коротенькую французскую трубку, которую он достал из кармана, спрашивал офицеров о том, в какой степени безопасна дорога от казаков впереди их.
– Les brigands sont partout, [Эти разбойники везде.] – отвечал офицер из за костра.
Долохов сказал, что казаки страшны только для таких отсталых, как он с товарищем, но что на большие отряды казаки, вероятно, не смеют нападать, прибавил он вопросительно. Никто ничего не ответил.
«Ну, теперь он уедет», – всякую минуту думал Петя, стоя перед костром и слушая его разговор.
Но Долохов начал опять прекратившийся разговор и прямо стал расспрашивать, сколько у них людей в батальоне, сколько батальонов, сколько пленных. Спрашивая про пленных русских, которые были при их отряде, Долохов сказал:
– La vilaine affaire de trainer ces cadavres apres soi. Vaudrait mieux fusiller cette canaille, [Скверное дело таскать за собой эти трупы. Лучше бы расстрелять эту сволочь.] – и громко засмеялся таким странным смехом, что Пете показалось, французы сейчас узнают обман, и он невольно отступил на шаг от костра. Никто не ответил на слова и смех Долохова, и французский офицер, которого не видно было (он лежал, укутавшись шинелью), приподнялся и прошептал что то товарищу. Долохов встал и кликнул солдата с лошадьми.
«Подадут или нет лошадей?» – думал Петя, невольно приближаясь к Долохову.
Лошадей подали.
– Bonjour, messieurs, [Здесь: прощайте, господа.] – сказал Долохов.
Петя хотел сказать bonsoir [добрый вечер] и не мог договорить слова. Офицеры что то шепотом говорили между собою. Долохов долго садился на лошадь, которая не стояла; потом шагом поехал из ворот. Петя ехал подле него, желая и не смея оглянуться, чтоб увидать, бегут или не бегут за ними французы.
Выехав на дорогу, Долохов поехал не назад в поле, а вдоль по деревне. В одном месте он остановился, прислушиваясь.
– Слышишь? – сказал он.
Петя узнал звуки русских голосов, увидал у костров темные фигуры русских пленных. Спустившись вниз к мосту, Петя с Долоховым проехали часового, который, ни слова не сказав, мрачно ходил по мосту, и выехали в лощину, где дожидались казаки.
– Ну, теперь прощай. Скажи Денисову, что на заре, по первому выстрелу, – сказал Долохов и хотел ехать, но Петя схватился за него рукою.
– Нет! – вскрикнул он, – вы такой герой. Ах, как хорошо! Как отлично! Как я вас люблю.
– Хорошо, хорошо, – сказал Долохов, но Петя не отпускал его, и в темноте Долохов рассмотрел, что Петя нагибался к нему. Он хотел поцеловаться. Долохов поцеловал его, засмеялся и, повернув лошадь, скрылся в темноте.

Х
Вернувшись к караулке, Петя застал Денисова в сенях. Денисов в волнении, беспокойстве и досаде на себя, что отпустил Петю, ожидал его.
– Слава богу! – крикнул он. – Ну, слава богу! – повторял он, слушая восторженный рассказ Пети. – И чег'т тебя возьми, из за тебя не спал! – проговорил Денисов. – Ну, слава богу, тепег'ь ложись спать. Еще вздг'емнем до утг'а.
– Да… Нет, – сказал Петя. – Мне еще не хочется спать. Да я и себя знаю, ежели засну, так уж кончено. И потом я привык не спать перед сражением.
Петя посидел несколько времени в избе, радостно вспоминая подробности своей поездки и живо представляя себе то, что будет завтра. Потом, заметив, что Денисов заснул, он встал и пошел на двор.
На дворе еще было совсем темно. Дождик прошел, но капли еще падали с деревьев. Вблизи от караулки виднелись черные фигуры казачьих шалашей и связанных вместе лошадей. За избушкой чернелись две фуры, у которых стояли лошади, и в овраге краснелся догоравший огонь. Казаки и гусары не все спали: кое где слышались, вместе с звуком падающих капель и близкого звука жевания лошадей, негромкие, как бы шепчущиеся голоса.
Петя вышел из сеней, огляделся в темноте и подошел к фурам. Под фурами храпел кто то, и вокруг них стояли, жуя овес, оседланные лошади. В темноте Петя узнал свою лошадь, которую он называл Карабахом, хотя она была малороссийская лошадь, и подошел к ней.
– Ну, Карабах, завтра послужим, – сказал он, нюхая ее ноздри и целуя ее.
– Что, барин, не спите? – сказал казак, сидевший под фурой.
– Нет; а… Лихачев, кажется, тебя звать? Ведь я сейчас только приехал. Мы ездили к французам. – И Петя подробно рассказал казаку не только свою поездку, но и то, почему он ездил и почему он считает, что лучше рисковать своей жизнью, чем делать наобум Лазаря.
– Что же, соснули бы, – сказал казак.
– Нет, я привык, – отвечал Петя. – А что, у вас кремни в пистолетах не обились? Я привез с собою. Не нужно ли? Ты возьми.
Казак высунулся из под фуры, чтобы поближе рассмотреть Петю.
– Оттого, что я привык все делать аккуратно, – сказал Петя. – Иные так, кое как, не приготовятся, потом и жалеют. Я так не люблю.
– Это точно, – сказал казак.
– Да еще вот что, пожалуйста, голубчик, наточи мне саблю; затупи… (но Петя боялся солгать) она никогда отточена не была. Можно это сделать?
– Отчего ж, можно.
Лихачев встал, порылся в вьюках, и Петя скоро услыхал воинственный звук стали о брусок. Он влез на фуру и сел на край ее. Казак под фурой точил саблю.
– А что же, спят молодцы? – сказал Петя.
– Кто спит, а кто так вот.
– Ну, а мальчик что?
– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.