Сретенский монастырь (Кашин)

Монастырь
Сретенский монастырь
Страна	Россия
Город	Кашин
Координаты	57°20′52″ с. ш. 37°36′42″ в. д.57.34778° с. ш. 37.61167° в. д. / 57.34778; 37.61167
Епархия	Тверская и Кашинская
Дата основания	начало XV века

Сре́тенский мона́стырь — недействующий православный монастырь в городе Кашин Тверской области.

До революции был самым крупным храмовым комплексом Кашина.

История

По монастырскому преданию, обитель основана в начале XV века в память о торжественной встрече войска Тверского, возвращавшегося из похода. Впервые монастырь упо­мянут в жалованной грамоте тверского великого князя Бориса Александровича, а основание обители приписывают брату князя Георгию (начало XV в.).

В Смутное время он был полностью разрушен интервентами. В монастыре до нашего времени сохранилась могила Дорофеи Ладыгиной из рода князей Коркодиновых (1549—1629), которая после смерти мужа ушла в Сретенский монастырь, разрушенный поляками и активно занялась его восстановлением. Одной из настоятельниц монастыря был написан образ матушки Дорофеи (по монастырскому преданию, после чудесного явления Дорофеи этой настоятельнице).

Первая каменная постройка монастыря — Сретенский собор (1692). Уже через год была построена колокольня. В последующие века ансамбль монастыря постепенно разрастался, особенно много сооружений на его территории возводилось в XIX веке. Единственная уцелевшая церковь — надвратная Троицкая (1844), сохранились также настоятельский корпус и кельи.

До нашего времени сохранилась и принадлежавшая некоторое время монастырю Входоиерусалимская церковь, построенная в 1777—1789 годах (первый храм с таким наименованием был построен на этом месте ещё в 1401 году). Церковь стояла отдельно от основной территории.

Последняя крупная реконструкция Сретенского собора проводилась в 1890—1891 годах по проекту гражданского инженера Ф. Н. Малиновского. В трапезной были установлены четыре столба и устроены хоры. Фасады приобрели новый облик, выдержанный в стереотипных формах «русского стиля». Мотив килевидного кокошника — одного из внешних атрибутов этого архитектурного направления — варьируется в рисунке наличников, в очертании профилированных тяг, в завершении крупных «закомар». Одновременно была увеличена западная часть здания.

В результате переделок здание потеряло композиционную и стилевую цельность. Последующие утраты превратили его в бесформенный конгломерат объемов.

После революции церковь как и весь монастырь закрыли, а в 1936 году сюда перевели историко-археологический музей.

После развала Советского Союза бывший монастырь был просто заброшен. Представители Тверской епархии не раз просили, чтобы оставшиеся старинные храмы передали Церкви, но всякий раз получали отказ.

Инцидент с продажей монастырских зданий

28 апреля 2011 года решением собрания депутатов Кашинского района от в программу приватизации муниципального имущества были внесены дополнения, согласно которым в перечень объектов, подлежащих приватизации, было включено нежилое здание («бывшая спортивная школа»), расположенное по адресу: город Кашин, ул. Рабочий поселок, д. 22, являющийся зданием Монастыря, что противоречило федеральному закону «О передаче религиозным организациям имущества религиозного назначения, находящегося в государственной или муниципальной собственности», в соответствие с которым такое имущество подлежит безвозмездной передаче из муниципальной собственности исключительно религиозным организациям.

Межрайонная прокуратура опротестовала решение собрания депутатов Кашинского района, и распоряжением главы районной администрации аукцион был отменён.

По данным «Известий» здание храма выставлялось на продажу и ранее, но тогда желающих купить его не нашлось.

Ссылки

• [web.archive.org/web/20090808214230/hram-tver.narod.ru/sretenskkashinskm.html Сретенский Кашинский монастырь]
• [web.archive.org/web/20120723040009/hram-tver.narod.ru/kashinrn/vhodoieruskashin.html Сретенская церковь]
• [www.interfax-religion.ru/?act=news&div=43415 Сретенский монастырь Тверской области продавать не будут]

Отрывок, характеризующий Сретенский монастырь (Кашин)

– Да отчего же стыдно?Да так, я не знаю. Неловко, стыдно.
– А я знаю, отчего ей стыдно будет, – сказал Петя, обиженный первым замечанием Наташи, – оттого, что она была влюблена в этого толстого с очками (так называл Петя своего тезку, нового графа Безухого); теперь влюблена в певца этого (Петя говорил об итальянце, Наташином учителе пенья): вот ей и стыдно.
– Петя, ты глуп, – сказала Наташа.
– Не глупее тебя, матушка, – сказал девятилетний Петя, точно как будто он был старый бригадир.
Графиня была приготовлена намеками Анны Михайловны во время обеда. Уйдя к себе, она, сидя на кресле, не спускала глаз с миниатюрного портрета сына, вделанного в табакерке, и слезы навертывались ей на глаза. Анна Михайловна с письмом на цыпочках подошла к комнате графини и остановилась.
– Не входите, – сказала она старому графу, шедшему за ней, – после, – и затворила за собой дверь.
Граф приложил ухо к замку и стал слушать.
Сначала он слышал звуки равнодушных речей, потом один звук голоса Анны Михайловны, говорившей длинную речь, потом вскрик, потом молчание, потом опять оба голоса вместе говорили с радостными интонациями, и потом шаги, и Анна Михайловна отворила ему дверь. На лице Анны Михайловны было гордое выражение оператора, окончившего трудную ампутацию и вводящего публику для того, чтоб она могла оценить его искусство.
– C'est fait! [Дело сделано!] – сказала она графу, торжественным жестом указывая на графиню, которая держала в одной руке табакерку с портретом, в другой – письмо и прижимала губы то к тому, то к другому.
Увидав графа, она протянула к нему руки, обняла его лысую голову и через лысую голову опять посмотрела на письмо и портрет и опять для того, чтобы прижать их к губам, слегка оттолкнула лысую голову. Вера, Наташа, Соня и Петя вошли в комнату, и началось чтение. В письме был кратко описан поход и два сражения, в которых участвовал Николушка, производство в офицеры и сказано, что он целует руки maman и papa, прося их благословения, и целует Веру, Наташу, Петю. Кроме того он кланяется m r Шелингу, и m mе Шос и няне, и, кроме того, просит поцеловать дорогую Соню, которую он всё так же любит и о которой всё так же вспоминает. Услыхав это, Соня покраснела так, что слезы выступили ей на глаза. И, не в силах выдержать обратившиеся на нее взгляды, она побежала в залу, разбежалась, закружилась и, раздув баллоном платье свое, раскрасневшаяся и улыбающаяся, села на пол. Графиня плакала.
– О чем же вы плачете, maman? – сказала Вера. – По всему, что он пишет, надо радоваться, а не плакать.
Это было совершенно справедливо, но и граф, и графиня, и Наташа – все с упреком посмотрели на нее. «И в кого она такая вышла!» подумала графиня.
Письмо Николушки было прочитано сотни раз, и те, которые считались достойными его слушать, должны были приходить к графине, которая не выпускала его из рук. Приходили гувернеры, няни, Митенька, некоторые знакомые, и графиня перечитывала письмо всякий раз с новым наслаждением и всякий раз открывала по этому письму новые добродетели в своем Николушке. Как странно, необычайно, радостно ей было, что сын ее – тот сын, который чуть заметно крошечными членами шевелился в ней самой 20 лет тому назад, тот сын, за которого она ссорилась с баловником графом, тот сын, который выучился говорить прежде: «груша», а потом «баба», что этот сын теперь там, в чужой земле, в чужой среде, мужественный воин, один, без помощи и руководства, делает там какое то свое мужское дело. Весь всемирный вековой опыт, указывающий на то, что дети незаметным путем от колыбели делаются мужами, не существовал для графини. Возмужание ее сына в каждой поре возмужания было для нее так же необычайно, как бы и не было никогда миллионов миллионов людей, точно так же возмужавших. Как не верилось 20 лет тому назад, чтобы то маленькое существо, которое жило где то там у ней под сердцем, закричало бы и стало сосать грудь и стало бы говорить, так и теперь не верилось ей, что это же существо могло быть тем сильным, храбрым мужчиной, образцом сыновей и людей, которым он был теперь, судя по этому письму.
– Что за штиль, как он описывает мило! – говорила она, читая описательную часть письма. – И что за душа! Об себе ничего… ничего! О каком то Денисове, а сам, верно, храбрее их всех. Ничего не пишет о своих страданиях. Что за сердце! Как я узнаю его! И как вспомнил всех! Никого не забыл. Я всегда, всегда говорила, еще когда он вот какой был, я всегда говорила…
Более недели готовились, писались брульоны и переписывались набело письма к Николушке от всего дома; под наблюдением графини и заботливостью графа собирались нужные вещицы и деньги для обмундирования и обзаведения вновь произведенного офицера. Анна Михайловна, практическая женщина, сумела устроить себе и своему сыну протекцию в армии даже и для переписки. Она имела случай посылать свои письма к великому князю Константину Павловичу, который командовал гвардией. Ростовы предполагали, что русская гвардия за границей , есть совершенно определительный адрес, и что ежели письмо дойдет до великого князя, командовавшего гвардией, то нет причины, чтобы оно не дошло до Павлоградского полка, который должен быть там же поблизости; и потому решено было отослать письма и деньги через курьера великого князя к Борису, и Борис уже должен был доставить их к Николушке. Письма были от старого графа, от графини, от Пети, от Веры, от Наташи, от Сони и, наконец, 6 000 денег на обмундировку и различные вещи, которые граф посылал сыну.