Срок давности

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Срок давности — период времени, прошедший после момента наступления юридического факта, с истечением которого может быть связано возникновение, изменение или прекращение юридических последствий. Например, может утрачиваться право на подачу иска (исковая давность), на принудительное исполнение решения суда, арбитража (исполнительная давность), происходить освобождение от уголовной ответственности или от уголовного наказания.





Давность в публичном праве

В публичном праве установление сроков давности связывается с презумпцией утраты общественной вредности самим правонарушением либо правонарушителем по прошествии длительного времени с момента совершения правонарушения[1].

Вследствие истечения сроков давности возможно освобождение от различных видов ответственности: дисциплинарной, административной, уголовной.

Сроки давности не применяются к лицам, совершившим военные преступления и преступления против человечества[2].

Давность в частном праве

В частном праве сроки давности в основном связаны с утратой права лица на подачу иска о защите права. Пока данный срок не истёк, лицо имеет право на защиту своего права в принудительном порядке. После его истечения противоположная сторона правоотношения имеет право сослаться на давность как основание для отказа в иске.

Применение исковой давности в частном праве связывается с необходимостью обеспечить устойчивость имущественных правоотношений, стимулировать соблюдение договорных обязательств, своевременную реализацию участниками правоотношений своих прав. Установление давности также преследует цель обеспечения возможности установления судом реальных обстоятельств дела при рассмотрении искового заявления[1].

См. также

Напишите отзыв о статье "Срок давности"

Примечания

  1. 1 2 Витрук Н.В. Общая теория юридической ответственности. — 2-е изд., исправленное и доп. — М.: Норма, 2009. — 432 с.
  2. [conventions.coe.int/Treaty/rus/Treaties/Html/082.htm Европейская конвенция о неприменимости сроков давности к преступлениям против человечества и военным преступлениям] (1974); [docs.pravo.ru/document/view/20770434/ Конвенция о неприменимости срока давности к военным преступлениям и преступлениям против человечества] (1968).

Литература

Отрывок, характеризующий Срок давности

– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.